Типичный жизненный цикл китайской династии

Этот универсальный модуль исторического процесса и моделировался в привязке к реальным данным. Ценнее всего сама идея перехода от наблюдаемых к параметрам. Выбор модели и определение критического параметра – работа квалифицированная, но стандартная.

Смысл метода.

В заслугу исследователям из Венского университета необходимо также поставить математически содержательную интерпретацию процесса, бесспорно наблюдавшегося в истории. Не вдаваясь в обсуждение достаточно специального аппарата, который приводится в цитированной работе, обсудим лишь сам по себе общий подход к интерпретации, да и то лишь в контексте переносимости результатов по аналогии на иные примеры.

В достижении своих исследовательских целей, заключавшихся в получении наиболее экономных объяснений наблюдаемых фактов, авторы, естественно, полагались на принцип бритвы Оккама: Entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem [«Сущности не следует умножать сверх необходимости» (лат.)]. Отсюда – задача: создать настолько простое устройство модели социальной динамики, насколько это возможно без потери ее объясняющей способности. Данная модификация модели хорошо известна в ряде приложений и в математической биологии носит название «жертва–хищник–суперхищник».

В рассматриваемой интерпретации модели «жертвами» предполагались крестьяне, являющиеся единственным источником питания «хищников» – бандитов. Суперхищник, которым в трактовке модели выступает государство (императорский дом), по определению нуждается для поддержания своего существования как в крестьянах, так и в бандитах. Первые платят налоги, вторые служат оправданием для сбора налогов, употребляемых на содержание силовых структур, защищающих подданных государства от посягательств бандитов. В периоды разорения крестьян государство выживает, экспроприируя бандитов. В периоды ослабления государства крестьяне прибегают к защите от него, уплачивая дань бандитам».

Элементы модельного представления взаимосвязаны, как изображено на рис. 17.

Рис. 17. Схема СДУ, использованной для моделирования китайских династических циклов

Параметры модели, обозначаемые на рис. 17 литерами a, b, c, d, e, f, g, h, k, m, r, есть коэффициенты, описывающие интенсивность взаимодействия между собою жертвы (X), хищника (Y) и суперхищника (Z). Для нас эти математические подробности здесь не суть важны. Отметим лишь, что параметр, от значения которого зависит, по какому сценарию пойдет развитие, конструируется как раз на базе этих коэффициентов модели.

Для наших целей достаточно будет зафиксировать только вот какой смысл: модель, придуманная для того, чтобы объяснить ретроспективу, связывает наблюдаемые специалистами (историками) факты и некоторое число – такое значение критического параметра объясняющей модели, которое в данный момент времени задает «переключение режимов» исторического процесса. Подобный образ действий является по смыслу квантификацией исторического процесса, приданием ему адекватной численной меры. А поскольку метризация лежит в основе всех позитивных наук и является самым эффективным инструментом познания мира человеком изо всех до сих пор им придуманных, то указанный результат следует признать методически более ценным, чем статистические излишества А. Т. Фоменко».

Комментарий.

В другой своей статье [377] Владимир Петрович Баранов прикладывает модель «жертва–хищник–суперхищник» не целиком ко всему социуму, а к формирующим Власть трем социальным группам [378]. Не обсуждая и не осуждая интерпретацию взаимосвязи между тремя социальными группами, описанными в обеих статьях, согласимся с тем, что применение к социальной динамике модели «жертва–хищник–суперхищник» имеет интересные перспективы – если «замкнуть» кольцо и сделать «суперхищника» жертвой «жертвы».

Из изображенного на рис. 17 орграфа [379] следует, что Х как для Z, так и для Y является пищей, а вот Z для Х жертвой, т. е. пищей, уже не является. Схема, в которой соблюдена симметрия и где Х питает Y, Y питает Z, а Z питает Х, изображена на следующем Шаге, на рис. 22. Там же приводится система дифференциальных уравнений, соответствующая этой симметричной схеме.

Далее, на седьмом Шаге, мы приведем объяснение характера описанных здесь династических циклов.

Возвращаясь к триадной геополитике, зададимся вопросом: почему так получилось, что, в отличие от двух других блоков, включающих в себя большое количество государств, в блок стран «Центр» нам удалось определить лишь нашу Россию да нашу союзницу Индию? Нет ли здесь с нашей стороны необоснованной спеси, зазнайства, беспочвенного «надувания щек»?

Объяснение лежит на поверхности.

Страна, входящая в блок стран «Центр» Всемирной триады, живет политическими интересами – пытается территориально расшириться, в первую очередь включением в себя входящих в этот же блок стран-соседей. Это происходит по вполне объективным причинам – столь же объективным, как, к примеру, законы физики (на седьмом Шаге мы объясним, почему страны, относящиеся к одному блоку, как правило, территориально соседствуют друг с другом, а также чем обусловлен процесс их слияния). Из всех стран, входящих в блок «Центр», одна, самая сильная, поглощает все остальные. Она становится центром аккреции, центром кристаллизации блока. Подобно тому как сила гравитации формирует звездную систему в изначально однородном пылевом облаке – в результате чего более 99, 8 % массы Солнечной системы идет на формирование Солнца и лишь незначительные остатки пыли формируют планеты, его сателлиты.

А как же Индия, спросите вы. Индии просто повезло оказаться под Великобританией, а не в составе России.

Заметка на полях.

Скорее все-таки не повезло.

В статье «Пропеллер пассионарности, или Теория приватизации истории» А. Г. Кузьмин объясняет разницу между двумя способами формирования империи, которые использовались ЖИД [380] о-англосаксами и русскими: «Следует отметить, что различия в психологии коренных западноевропейцев и выходцев из России – факт бесспорный и достаточно очевидный. Вопрос лишь в его объяснении, и оно не так уж сложно. Суть в характере общежития. У большинства западноевропейских народов община изначально была кровнородственной, и исчезла она уже в раннем феодализме. Для славян же характерна территориальная община, сохранявшаяся вплоть до XX столетия и с огромной силой воздействующая на национальный характер. Именно территориальная община сделала возможным и даже обязательным такой феномен: дойдя до Тихого океана, славяне не уничтожили ни одного народа, а ассимиляция многих племен проходила совершенно естественно и довольно быстро» [381].

Сравнивая в двух указанных вариантах взаимоотношения между метрополией и колониями, мы видим: Россия, присоединяя к себе новую территорию, вкладывала в нее материальные и людские ресурсы (особенно справедливо это для периода существования СССР). В то время как Великобритания начинала вывозить то и другое с захваченных земель. Все потому, что Россия, расширяясь, превращала новые присоединенные территории в себя – в то время как ЖИД [382] о-англосаксы изо всех сил держали непрозрачной и укрепляли границу между накачанной вывезенными ресурсами метрополией и ограбленными ею колониями, принимая у себя колониальных аборигенов исключительно в качестве рабов. Этим отличаются империи, построенные Воинами, от империй, построенных Дельцами. Первые ведут к объединению мира в единое целое, вторые грабят и разрушают бó льшую часть мира в угоду той его меньшей части, где они, к несчастью всех остальных народов мира, имеют счастье проживать.

«Да, русские несли на себе бремя империи, тянули имперскую лямку как в Российской империи, так и в «империи» советской; в последнем случае русские (великороссы), белорусы (белороссы) и украинцы (малороссы), т. е. россы-русские, перекачивали создаваемый ими продукт на окраины, кормя Прибалтику, Кавказ, Среднюю Азию (это четко зафиксировано статистикой) и не получая за это никакой благодарности – помощь принималась как «должное» от старшего брата». [383]