Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Социальный уровень.






Функциональность любой страны мира может быть разложена на три составляющие, три подсистемы: политическую, идеологическую и экономическую.

Политическую подсистему формируют люди, осуществляющие управление страной силовыми методами (или скорее угрозой применения силы). В солидарной собственности которых (чаще всего де-факто, а не де-юре) находится аппарат принуждения этой страны (подробнее о нюансах этой необычной формы собственности на это необычное средство производства мы поговорим на втором Шаге седьмой Ступени).

Идеологическая подсистема обладает Знанием и управляет людскими массами, предоставляя им смыслы их существования.

Экономическая подсистема объединяет людей, в собственности которых находится материальное производство, а значит, управляющих гражданами страны через экономические стимулы – через ограничение доступа к материальным ресурсам. Читателю, знакомому с марксизмом даже в самой минимальной степени, здесь все должно быть ясно.

Как отмечалось ранее, Политика, Идеология, Экономика составляют триаду. В устойчивой фазе ее существования (а устойчивое существование социальной триады по сути означает устойчивое существование соответствующего социума) между входящими в нее элементами должны сложиться вполне определенные парные отношения. В реальности внутренняя триада подавляющего большинства существующих стран выродилась в диаду Власть–Народ и для своего сохранения дополняется до триады, вовлекая во взаимодействие третью силу, находящуюся за пределами государства (подробнее об этом – на третьем Шаге следующей Ступени).

 

Итак, три инстинкта человека дают нам три уровня бытия человека на генетическом, индивидуальном и социальном уровнях, при этом каждый из перечисленных уровней предоставляет следующему, вышестоящему уровню базу, фундамент, поддерживающий и способствующий развитию заложенных в каждом из них возможностей и свойств.

Таким образом, можно сказать, что человек – это вектор, существующий в трехмерном пространстве, в системе координат, по абсциссе которой отложено качество человека Неуловимый-Делец-Экономист, по ординате – Неукротимый-Воин-Политик, наконец, по аппликате – Непобедимый-Жрец-Идеолог.

 

Заметка на полях.

Изучавшим психологию известно, что в основании социальной психологии лежит принадлежащая английскому психологу У. Мак-Дугаллу (1871 1938) теория инстинктов социального поведения. По Мак-Дугаллу, репертуар заложенных в человеке инстинктов является проявлением его психофизического предрасположения, наличия в нем наследственно закрепленных каналов разрядки нервной энергии; в частности, причиной социального поведения человека являются врожденные инстинкты.

Завершая описание формирующих социальную триаду трех типов людей, сделаю важное замечание.

Каждая из трех мировых религий (имеются в виду буддизм, христианство и ислам) своим успехом, широтой распространения обязана тому новому пониманию, той новой парадигме, которую она несла людям в своей сердцевине (именно наличие этой парадигмы, новой Истины, Нового Завета позволило названным религиозным системам стать стержнем того явления социальной природы, которое сейчас принято называть Глобальным проектом). Во всех трех случаях новой парадигмой была Истина о равенстве людей перед богом (или, как вариант, перед замещающим его Законом колеса сансары, Дао, и иными высшими сущностями дальневосточных религиозных систем). Мы же только что закончили введение в триалектику социальных систем, где говорим ровно противоположное – люди неодинаковы, каждый из нас есть вектор в системе координат, по осям которой отложены движущие человеком три основных мотива: самосохранение, сохранение рода и сохранение вида.

Не противоречу ли я своему убеждению, что при всем разнообразии интересов и моральных устоев абсолютным Добром следует признать то, что ведет к объединению людей, а абсолютным Злом – то, что нас разъединяет?

Противоречие разрешаем диалектически. Для чего вспоминаем слова популярного в прошлом « политика Л., который по завершении блестящей карьеры до сих пор экспонируется в изящном павильоне на Красной площади, неподалеку от проходной в Спасских воротах Кремля»[218]: «Прежде чем объединяться и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться».

Как известно, наш организм состоит из примерно 350 типов различных клеток, и все они жизненно необходимы для его существования. Так и в социальном организме: чем сложнее устроен социум, чем глубже специализация составляющих его людей, чем выше степень разделения труда между его клетками (труд в данном случае – поддержание организма в живом состоянии), тем в большей степени отличаются друг от друга составляющие его люди. При этом в тем большей степени они специализируются в рамках выполнения своей функции. Деление людей на три категории условно – мы уже говорили об этом и не устанем повторять: люди – это не числа, которые можно сравнить, разместив на числовой оси. Люди – это принципиально не подлежащие сравнению векторы, сравнивать их можно только по модулю – по степени выраженности совокупности черт, носителями которых они являются. А лучше – по размеру той пользы, которую каждый из них приносит социуму (это вполне возможно – дать численную оценку той пользы, которую приносит стране каждый ее гражданин, – об этом мы расскажем на предстоящих Ступенях).

Даже на одном дереве вы не найдете двух одинаковых листочков. Как велико разнообразие типов наших клеток, столь же велико (если не больше) должно быть разнообразие составляющих социум людей. И то, что это разнообразие периодически сводится нами к трем типам, является всего лишь дидактическим приемом, способом описания нашей модели.

В неидентичности людей – залог социального мира. Люди не могут быть одинаковыми, но все они, такие разные, необходимы социуму для его гармоничного существования (нужно только их правильно расставить).

 

Заметка на полях.

Внутреннее разнообразие социума способствует его выживанию во времена резких изменений, которые могут произойти во внешней среде. С другой стороны, при существующем разнообразии функциональностей ограничение разнообразия внутри каждой группы, имеющей ту или иную функциональность, является платой за эффективность исполнения этой функциональности.

При этом существует связь между глубиной специализации элементов системы и разнообразием функциональности этой системы – эта связь описывается законом иерархических компенсаций, открытым нашим соотечественником, российским кибернетиком и философом Е. А. Седовым: рост разнообразия на верхнем уровне сложной иерархически организованной системы обеспечивается ограничением разнообразия на предшествующих уровнях; и наоборот, рост разнообразия на нижнем уровне системы разрушает верхний уровень организации (т. е. приводит к гибели системы как таковой).

Закон Седова, примененный к человечеству в целом, дает неутешительный результат: « Еще в платоновских диалогах отмечалось, что изобретение письменности ослабляет память. А вот что написано в книге Александра Маркова «Обезьяны, нейроны и душа»: «Рекордные объемы мозга были достигнуты сапиенсами в начале верхнего палеолита... По данным С. В. Дробышевского, около 25–27 тыс. лет назад средний объем мозга людей начал уменьшаться... отчасти это может быть связано с климатическими изменениями... Но возможна и иная интерпретация... Культурная среда так насытилась полезными мемами, что в дальнейшем людям для выживания и успешного воспроизводства уже не требовался такой высокий интеллект, как прежде. Если не нужно до всего доходить своим умом и огромный объем готовых полезных знаний тебе в детстве взрослые скармливают с ложечки, то можно обойтись и мозгом поменьше...» Так что дело не в компьютерах.

К этому надо добавить приводимые в книге Маркова (в другой главке и, казалось бы, в совсем другой связи) данные американского исследования нескольких университетов, согласно которому способность коллективно решать творческие и интеллектуальные задачи в очень небольшой степени зависит от среднего уровня интеллекта составляющих коллектив индивидов, а также от уровня самых умных из них. Важнейшие факторы, определяющие ум группы, – это умение общаться и понимать друг друга.

То есть чтобы коллектив был умным, люди должны быть идеальными «нейронами» в групповой вычислительной сети, но сами по себе они могут быть и не очень умны.

Важно быть общительным, а не умным, и тогда умным будет человечество ».[219]

Закон иерархических компенсаций (закон Седова), охватывающий живую и неживую природу, язык, культуру, все сферы социального управления, существенно дополняет классический закон необходимого разнообразия Уильяма Росса Эшби: чтобы управление системой было возможно, разнообразие управляющих действий должно быть не меньше разнообразия возмущений на входе в систему.

Существует альтернативная формулировка, данная Стаффордом Биром: адекватное управление может быть обеспечено только в том случае, если разнообразие средств управляющего (в данном случае всей системы управления) по крайней мере не меньше, чем разнообразие управляемой им ситуации.

Управляющая система должна не только обеспечить управление управляемым объектом, но и позаботиться об управлении самой собой – что абсолютно невыполнимо для любой бюрократической «вертикали». Задачка, напоминающая ту, что была блестяще решена бароном Мюнхгаузеном, вытащившим самого себя за волосы из болота.

По обыкновению забегая вперед, предлагаемый нами триадный механизм самоуправления социумом решает эту задачу, может быть, не столь экзотическим, зато абсолютно надежным способом. Воспользовавшись нетранзитивностью по критерию подчинения, имманентно присущей трем функциональностям человека – функции самосохранения, сохранения рода и сохранения вида (человек дает начало роду, род дает начало виду, вид дает начало следующей эволюционной форме человека), мы предлагаем формировать систему управления обществом из трех функционально разделенных иерархий (назовем их «А», «Б» и «В»). При этом «Б» подчиняется «А», «В» подчиняется «Б», «А» подчиняется «В».

Ясно, что в этом случае каждая из трех иерархий одновременно является для одной из оставшихся объектом, а для другой – субъектом управления. Это значит, что сложность, разнообразие всех трех иерархий должны совпадать. Это вам уже не современная ситуация с иерархически развитой Властью, насилующей примитивно организованный, лишенный иерархии Народ.

 

Итак, наше предложение выделить в человеке три составляющие, три мотива его поведения основано на предположении о существовании у человека трех инстинктов сохранения – себя, своего рода и своего вида.

И если в существовании у человека первых двух инстинктов – самосохранения и полового инстинкта – сомневаться не приходится, то наличие у людей инстинкта сохранения социума, альтруизма требует отдельного обоснования.

В статье упомянутого ранее Владимира Кошкина « Информация, демократия, терроризм» мы читаем: « В психике высших животных уже на уровне инстинктов заложено самопожертвование. Вплоть до готовности пойти на смерть ради избранного брачного партнера, ради спасения жизни детей или сохранения собственного клана».[220]

Выдающийся отечественный генетик Владимир Павлович Эфроимсон, автор работы «Родословная альтруизма», открыл, что помимо инстинкта самосохранения (инстинкта эгоизма) и полового инстинкта (инстинкта сохранения рода – инстинкта, помогающего каждому из нас продлить себя во времени, в будущее) есть третий инстинкт – инстинкт альтруизма, инстинкт сохранения вида – инстинкт, позволяющий каждому из нас простирать себя в пространстве.

« Как показал В. П. Эфроимсон, проявления альтруистического поведения многочисленны у животных и у людей, хотя не предопределены наверняка (солдат, закрывающий собой амбразуру, летчик, уводящий от города пылающий самолет, шофер, сворачивающий в стену перед прохожим). Такой тип поведения, заложенный эволюцией в генах, при определенных обстоятельствах проявляется как инстинкт и составляет «генетическое основание религий».[221]

 

Заметка на полях.

Писатель Александр Никонов: «Я вот щас говорил по телефону с Юрием Горным, который с Эфроимсоном дружил. И Горный рассказал мне два любопытных момента из биографии последнего.

Эфроимсон сидел при Сталине дважды. Когда его посадили в первый раз (еще до войны), лубянский следователь спросил на одном из допросов:

– Ну, как вам тут у нас, Владимир Палыч?

– Как дома, – ответил Эфроимсон. – Это здание до революции принадлежало моему отцу. И в комнате, где мы сидим, раньше была детская». [222]

За что именно в первый раз посадили Эфроимсона?

В 1929 г. в МГУ студенты-рабфаковцы были недовольны лекциями некоторых профессоров, которые казались им сложными. И так как они были плохо подготовлены, эти лекции они понять не могли, и сделали из этого нормальный для тех лет вывод: это вредители, которые специально читают им лекции, чтобы они их не понимали. Среди тех, на кого они напали, был замечательный человек, Сергей Сергеевич Четвериков, профессор, в будущем – выдающийся советский генетик. Единственным, кто выступил в защиту Четверикова на собрании, где профессора подвергли критике и осуждению, был студент Володя Эфроимсон.

«В 1929 году началось «приведение в порядок» естественных наук. Попробуйте представить себе сцену – разгоряченное собрание, все пламенно «клеймят» профессора Четверикова. Студент Эфроимсон, один против всех, произносит резкую речь в его защиту. Ректором университета в то время был зловещий А.Я. Вышинский, оставшийся в нашей истории как государственный обвинитель на инсценированных процессах 30-х годов». [223]

На следующий же день Володя Эфроимсон был исключен из университета, а через некоторое время – осужден по «политической» статье. Был сослан на Алтай, строить Чуйский тракт, и по дороге в ссылку оказался в одном вагоне с Эли Гершевичем Шнолем, сын которого, профессор МГУ, биофизик Симон Эльевич Шноль и рассказал об этой встрече в автобиографическом многосерийном фильме «От 0 до 80» (серия первая, «Физика выстрела»).

 

В опубликованной в журнала Nature Neuroscience статье[224] исследователи Масахико Харуно и Кристофер Фрит показали, что «способность людей к честным, бескорыстным и благородным поступкам определяется «автоматической» работой одного из отделов мозга, а не способностью подавлять собственные эгоистические порывы»[225], то есть поступки альтруиста не есть результат сознательного выбора, а действие неосознанных, инстинктивных порывов.

«Как показали японские ученые, благородство и великодушие, определяемое как стремление к честности, в поступках людей проявляется автоматически и возникает в результате активации области мозга, связанной с интуицией и эмоциями.

В своей работе ученые под руководством Масахико Харуно из университета Тамагавы в Токио работали с двумя группами людей, разделенных в результате психологического теста на индивидуалистов, стремящихся к получению максимальной выгоды, и «просоциальных» личностей, ориентированных на честное разделение выгоды и любящих, когда с ними поступают аналогичным образом.

Работая с этими добровольцами, ученые сумели опровергнуть господствующую теорию, согласно которой благородные и щедрые люди в своих лучших проявлениях обладают способностью противостоять эгоистичным порывам благодаря работе префронтальной области коры головного мозга, отвечающей за мыслительные процессы. Вместо этого, согласно выводам ученых, благородные люди имеют врожденное чувство отвращения к несправедливости.

Ученые проводили сканирование головного мозга двух групп добровольцев во время того, как они участвовали в игре, в которой им было необходимо разделить полученные деньги между собой и вымышленным человеком. Ученые обнаружили, что «просоциальные» люди, как и ожидалось, чаще эгоистичных предпочитали делить деньги поровну, причем для этого им вовсе не приходилось напрягать префронтальную область коры головного мозга для подавления эгоистичных побуждений. Вместо этого ученые наблюдали разницу между двумя группами людей в активации так называемой мозжечковой миндалины.

Активация этой же области наблюдалась, когда «просоциальных» людей ставили перед фактом неравноправного разделения денег не в их пользу.

«Чем больше людям из этой группы добровольцев не нравился вариант разделения денег, тем активнее работала их мозжечковая миндалина», – утверждает соавтор публикации Кристофер Фрит из Университетского колледжа в Лондоне.

Согласно современным представлениям ученых, активация миндалины в головном мозге происходит автоматически, неосознанно. Этот факт вкупе с тем, что у обеих групп добровольцев не наблюдалось какой-либо разницы в активации префронтальной области коры головного мозга, говорит о том, что подавление алчных желаний не является движущей силой благородных и честных поступков. В повторном тесте, чтобы еще более убедиться в правильности своих выводов, ученые предложили добровольцам еще раз участие в игре, однако на этот раз в процессе разделения денег подопечные исследователей должны были выполнять умственную задачу, требующую задействования памяти. Это умственное усилие должно было занять работой префронтальную кору головного мозга и тем самым отвлечь добровольцев от потенциально возникающих мыслей о том, насколько то или иное разделение денег справедливо. В этом случае мозг «просоциальной» группы людей откликался на несправедливое разделение денег аналогично первому опыту, что говорит о том, что мыслительный процесс не имеет решающего значения в принятии эгоистичных или, напротив, справедливых решений.

Теперь ученым предстоит выяснить, каким образом у разных людей формируется различная активность мозжечковой миндалины. Авторы статьи полагают, что отчасти такие различия между щедрыми и эгоистичными людьми можно объяснить генами, однако полагают, что немаловажное влияние на работу мозга взрослых людей оказывает социальное взаимодействие со сверстниками еще в детстве, когда происходит формирование мозга. «Это наталкивает на интересные мысли о том, что, вероятно, существуют методы способствования тому или иному развитию миндалины, которые могут использоваться для создания более социально справедливого общества», – подытожил Харуно».[226]

 

В статье, опубликованной на сайте журнала Nature, Майкл Хопкин (Michael Hopkin) сообщает[227], что группа профессора Ричарда Эбштейна (на пятом Шаге первой Ступени мы уже ссылались на результаты, полученные этой научной группой) обнаружила у человека ген, определяющий альтруистичное поведение. Обнаруженный в 11-й хромосоме ген AVPR1a формирует в мозге рецепторы для распознавания вазопрессина – гормона, ответственного за альтруизм и «просоциальное» поведение. Проведенные ранее исследования степных полевок показали, что этот гормон играет важную роль в процессе формирования у этих грызунов тесных социальных групп.

По словам профессора Эбштейна, в ходе исследования «мы не обнаружили, что ген альтруизма встречается чаще у женщин, чем у мужчин», несмотря на то что женщинам более присущи роли и профессии, связанные с заботой о других.

Эбштейн утверждает, что высшие животные могут демонстрировать альтруистичное поведение, однако оно всегда ограничивается членами семьи, определяемыми по запаху и другим сигналам.

С нашей точки зрения, подобного сорта альтруизм является проявлением архетипа Воина, который функционально является суперпозицией Дельца и Жреца – проявляет себя как Жрец по отношению к своим близким и является Дельцом по отношению ко всем остальным.

 

Заметка на полях.

Приведем цитату из перевода статьи Майкла Хопкина:

«Группа Эбштейна заинтересовалась, как различие в выраженности этого рецептора в мозге влияет на поведение людей, делая их более или менее щедрыми.

Чтобы ответить на этот вопрос, они исследовали образцы ДНК более 200 студентов-добровольцев, после того как те, по просьбе ученых, сыграли в «диктатора» (добровольцам не говорили название игры, чтобы оно не повлияло на их поведение). Студентов поделили на две группы: «диктаторы» и «получатели» (участники А и B). Каждому «диктатору» сказали, что он получит 50 шекелей (около 14 долларов), но может поделиться этой суммой с «получателем», которого никогда не увидит. Таким образом, состояние «получателя» полностью зависело от щедрости «диктатора».

Как сообщается в докладе Эбштейна и его коллег в журнале «Гены, мозг и поведение» (Genes, Brain and Behavior), около 18% «диктаторов» оставили себе всю сумму, около трети поделили деньги поровну и около 6% отдали все деньги [228].

Длинный и короткий.

Нет взаимосвязи между полом участников и их поведением, утверждают ученые. Но есть зависимость от длины гена AVPR1a: чем короче ген, тем более люди склонны к эгоизму.

Неясно, каким образом длина гена AVPR1a влияет на рецепторы вазопрессина: предполагается, что ген контролирует не число рецепторов, а их распределение в мозге. Эбштейн предполагает, что рецепторы вазопрессина в мозге людей с коротким AVPR1a могут располагаться таким образом, что человек вряд ли почувствует удовлетворение от процесса дарения.

Хотя механизм неясен, Эбштейн, по его словам, абсолютно уверен, что поведение эгоистичных и жадных «диктаторов» имеет генетический компонент. Эту теорию было бы легче подтвердить, если бы у известных «диктаторов» были близнецы и мы могли понять, в той же мере или нет жестоки они, говорит Эбштейн.

Ловкие игроки.

Тем не менее исследователи, делающие выводы о человеческой щедрости, должны с осторожностью ссылаться на довольно примитивную «Игру в диктатора», говорит изучивший такие игры Николас Бардсли из Университета Саутгемптона в Великобритании.

Его исследование свидетельствует о том, что игроки, обычно отдававшие деньги в роли «диктаторов», с удовольствием воруют у других игроков в играх, основанных на присвоении, а не на дарении. Это говорит о том, что, возможно, игроки, проявившие наибольший альтруизм в игре Эбштейна, фактически руководствовались простым желанием вписаться в игру, почувствовав, что от них ожидают такого поведения.

Если это так, то, возможно, поведение жестоких «диктаторов» обусловлено не ненасытной жадностью, а обыкновенным отсутствием социальных навыков, которое не позволяет им почувствовать, что от них ожидается. Это вписывается в образ наивного, но жестокого диктатора, не способного дать адекватную оценку своим поступкам и взглядам. Такие фигуры с удивительной регулярностью появлялись на протяжении веков, от римских императоров до Наполеона Бонапарта, Бенито Муссолини, Саддама Хусейна и Роберта Мугабе, который сейчас цепко держится за власть при неопределенных результатах выборов». [229]

 

В статье, опубликованной в журнале Nature от 25 февраля 2010 г., исследователи Элизабет Трикоми (Elizabeth Tricomi), Антонио Рэнджел (Antonio Rangel), Колин Камерер (Colin F. Camerer) и Джон О’Догерти (John P. O’Doherty) сообщили[230] об обнаружении мозговых центров, отвечающих у людей за чувство справедливости.

«Ученые доказали, что человек обладает мозговыми центрами, отвечающими за чувство справедливости, благодаря чему может испытывать удовольствие от получения выгоды посторонними лицами, что объясняет некоторые основы социального поведения людей, сообщается в статье исследователей, опубликованной в четверг в выпуске журнала Nature. Несмотря на то что отвращение к неравенству довольно общая черта, свойственная всем людям, особенно когда дело касается денег, до сих пор ученые не знали, каким образом это чувство связано с работой головного мозга. «В своей работе мы попытались выявить нейронные основы, определяющие отвращение людей к неравенству. Оказывается, это чувство – не просто реализация общественного договора или правила, оно возникает в результате работы базовых мозговых структур, центров удовольствия», – прокомментировал работу профессор Джон О’Догерти, слова которого приводит пресс-служба Калифорнийского технологического института. Центрами удовольствия ученые называют области головного мозга, активизирующиеся на какие-либо приятные внешние стимулы: вкусную еду, деньги, театр, музыку и другие, – в так называемой вентромедиальной префронтальной коре головного мозга и нижней части полосатого тела головного мозга.

Чтобы изучить связь этих центров с чувством справедливости, ученые прибегли к помощи 40 добровольцев, активность соответствующих долей головного мозга у которых сканировали с помощью метода функциональной магниторезонансной томографии по мере того, как участники эксперимента вовлекались учеными в экономические взаимоотношения.

Так, например, участнику эксперимента, находящемуся внутри томографа, сообщали, что он получит 50 долларов США, а его партнер по команде – 20. В другом случае эта пропорция могла быть иной: 5 и 50 долларов соответственно и так далее.

При этом участников эксперимента изначально ставили в различные условия: некоторые добровольцы вступали в игру с 50 долларами, полученными от ученых перед началом эксперимента, тогда как другие начинали эксперимент без какой-либо суммы денег.

Как и следовало ожидать, «бедные» участники эксперимента показывали очень сильную активацию мозговых центров удовольствия, когда получали в результате игры больше денег, чем их соперники. При этом получение выгоды посторонними людьми оставляло их равнодушными.

В случае же «богатых» добровольцев ситуация выглядела совершенно неожиданным образом: их мозговые центры удовольствия активизировались сильнее в том случае, если кто-либо посторонний получал бó льшую выгоду, чем они сами. Если же они получали в результате игры сумму, бó льшую, чем у соперника, то активация центров удовольствия у них была слабой.

«Иными словами, их мозг в гораздо большей степени радовался чужой выгоде, чем своей собственной. Это означает, что базовые структуры мозга, отвечающие за удовольствие, оказываются чувствительны даже к небольшим различиям в социальном контексте получения тех или иных приятных эмоций. То есть эти самые центры удовольствия ориентированы не только на получение удовольствия от собственной выгоды человека», – сказал О’Догерти.

«Мы, экономисты, имеем твердое убеждение, что большинство рациональных людей ориентированы на получение собственной выгоды и не станут помогать в этом другим, однако если бы это было так, мы бы не видели такой реакции центров удовольствия в ответ на получение прибыли посторонними людьми», – добавил Колин Камерер, соавтор публикации.

Камерер полагает, что отчасти такая реакция мозговых центров может определяться собственным интересом, например снижением собственного дискомфорта от ощущения неравенства, в котором люди занимают более высокую позицию, чем окружающие. В дальнейшем ученые намерены изучить механизмы влияния такой работы мозговых центров удовольствия на поведение людей».[231]

Эволюционные биологи из университета Лозанны (Швейцария) доказали[232], что у живых существ альтруизм возник в результате естественного отбора (так называемого родственного отбора[233]), то есть является врожденным качеством, необходимым для выживания социума, состоящего из родственных особей. Коим является любое сообщество людей – поскольку из результатов исследования митохондриальной ДНК человеческой клетки следует, что все мы произошли от одной общей праматери – от так называемой африканской Евы, жившей в Восточной Африке 140 тыс. лет назад.

Обильным источником последних сведений о научных исследованиях инстинкта сохранения вида – просоциального инстинкта – является также подборка публикаций на сайте «Элементы»[234].

Альтруизм, склонность человека жертвовать своими интересами ради интересов социума, с точки зрения индивидуального выживания не является преимуществом – ради выживания других альтруист берет на себя риски, сопряженные с опасностью для собственной жизни. С точки зрения Дельца, альтруист является клиническим идиотом, но с точки зрения сохранения социума наличие альтруизма у части составляющих его особей является необходимым условием его, социума, выживания.

Заметка на полях.

«В рамках направления «искусственная жизнь» наши специалисты построили математическую модель взаимоотношений внутри первобытного племени, где сымитированы реальные отношения между людьми, – рассказал журналу РБК (№ 6, 2009, стр. 106) д.ф.-м.н., профессор Георгий Геннадиевич Малинецкий. – Изначально все отношения были определены как эгоистичные: каждый юнит руководствовался исключительно своими интересами. Однако в процессе взаимодействия оказалось, что такая ситуация препятствует коллективному труду и делает племя нежизнеспособным. Выходит, альтруизм возник сам собой на определенной стадии становления Homo sapiens».

К сожалению, современная западная экономическая наука с завидным упорством отвергает альтруизм как необходимое условие существования социального организма. Вот мнение одного из столпов «экономикс»:

«Фридрих фон Хайек: Мы поможем людям более всего, если будем опираться только на их стремление заработать, извлечь выгоду. Для этого мы должны вернуться к самоорганизующейся, автоматической системе общества, которая единственно способна гарантировать свободу и процветание. Это – моя основная концепция.

Интервьюер: Но скажите, не базируется ли ваша концепция на эгоизме? А как же альтруизм? Когда он должен появиться?

Фридрих фон Хайек: А он не должен появляться».[235]

 

Фридрих фон Хайек одновременно и прав и не прав. Прав в том, что система должна быть автоматической, самоорганизующейся. Неправ в том, что общество может быть жизнеспособным и стабильным, не обладая социальной стратой альтруистов.

В опубликованной в инете работе[236] Константина Павловича Максимова «Заговор конца света» мы опять встречаем триаду инстинктов, взаимодействие которых обеспечивает устойчивость социума. Это базовые инстинкты человека – инстинкт самосохранения, инстинкт альтруизма (третий в нашей классификации, инстинкт сохранения социума) и инстинкт размножения.

Прежде чем обратиться к указанной работе, сделаем два замечания, ни в коей мере не умаляющих ее ценности.

1. По мнению К. Максимова, основанному на ранее упомянутой статье Владимира Кошкина «Инстинкт веры, или Чего жаждут боги», половой инстинкт вторичен по отношению к инстинкту самосохранения и альтруистическому инстинкту – является переходным между ними.

Мы же полагаем, что половой инстинкт, возникший раньше, чем размножающиеся особи начали собираться в стаи, – то есть раньше, чем возникли предпосылки появления инстинкта сохранения вида (верно для тех видов, которые ведут стайный, групповой образ жизни), является вполне самодостаточным, и его надо рассматривать в качестве независимой силы. Половой инстинкт может рассматриваться в качестве суперпозиции (не суммы!) первого и третьего инстинктов лишь математически, – по сути же это независимая, самостоятельная переменная в пространстве движущих мотивов человека. Более того, последовательность генезиса, появления инстинктов сохранения у человека – самосохранение, сохранение рода, сохранение вида, показывает, как природа развивается, поднимается от чистого эгоизма примитивного живого существа до альтруизма человека, как из инстинкта самосохранения появляется росток альтруизма. «Не можете служить богу и мамоне»[237] – нельзя одновременно быть и альтруистом, и эгоистом, но из инстинкта самосохранения сначала появляется инстинкт, заставляющий живое существо заботится не только о самосохранении, но и о сохранении своего потомства, после чего появляются люди, заботящиеся о сохранении социума, всего вида в целом.

2. Вторая неточность автора проистекает из первой – это его попытка объяснить устойчивость социума как результат взаимодействия двух, а не трех сил (думаем, и без математических расчетов понятно, что система из двух антагонистических сил принципиально не может быть устойчивой).

Константин Максимов пишет:

«…Это заложено уже на уровне наиболее базовых инстинктов, регулирующих поведение любого живого существа. «Врожденной является преследуемая цель. Классификация инстинктов – это классификация генетически определенных целей каждого индивидуума в популяции» (цитата из статьи упомянутого выше Владимира Кошкина «Инстинкт веры, или Чего жаждут боги»). (...)

Цель эволюции одна – выживание. Как показал еще Н. В. Тимофеев-Ресовский, единицей естественного отбора является не отдельный индивид, а популяция в целом. Но выживание популяции возможно только за счет выживания ее представителей. Поэтому в каждом из них сосуществуют две противоположные программы поведения: инстинкт самосохранения индивидуума (эгоистическое поведение, или Е-поведение) и инстинкт сохранения собственной популяции (альтруистическое поведение, или А-поведение). Комбинация Е- и А-поведения дает инстинкт половой любви и как его прямое продолжение – материнский (родительский) инстинкт (сохранение собственного потомства). (...)

Не менее важно, что генетически закреплен и ОТВЕТНЫЙ инстинкт – в надежде на альтруистический инстинкт популяции – обобщенный инстинкт ребенка. Религия (вера в Спасителя) появилась на самых ранних этапах человеческой истории в значительной мере благодаря этому инстинкту, уже как взрослое повторение детского опыта. Его мифологизированным символом является идея Бога. «Взывая к Богу, мы на самом деле взываем к социуму (выделено мной. – М.Г.), к заложенному Природой в генах общественному фонду А-поведения» (Владимир Кошкин, «Инстинкт веры, или Чего жаждут боги»)».

Комментарий.

С нашей точки зрения, упомянутый выше обобщенный инстинкт ребенка есть не что иное, как одно из проявлений, одна из составляющих инстинкта самосохранения.

 

Продолжение цитаты: «Если Бог – символ абсолютного альтруизма, то дьявол – символ абсолютного эгоизма. Реальному человеку присущи черты обоих типов поведения, каждый из которых жизненно необходим. Разумеется, в случае конкретного индивида может демонстрироваться мера эгоизма или альтруизма, значительно превышающая среднее значение. Тогда мы говорим о законченном эгоисте или выдающемся альтруисте, хотя ни один из них при всем желании не в состоянии явить стопроцентно чистый тип. Существует вполне очевидный порог выживания, лимитирующий степень проявления обоих качеств.

Отсюда проистекает цикличность практически всех процессов, возникающих в социуме. Усиление любого из указанных начал нарушает равновесие и ведет к увеличению деградационных тенденций: доминирование А-поведения приводит к застою, Е-поведения – к поляризации и нестабильности. Противоположное начало в этом случае играет роль отрицательной обратной связи, своим нарастанием компенсирующее негативные последствия. Но вследствие неизбежной инерционности любого процесса происходит отклонение от точки равновесия уже в другую сторону... (...)

Таким образом, мы получаем простейшую автоколебательную систему, главным достоинством которой является динамическая устойчивость.

«И организм, и популяция – такие динамические системы. Стационарное их состояние – это процесс колебаний вокруг равновесной точки. Жизнь – это процесс. И сохрани Бог (или Люцифер побери), чтобы система остановилась в точке равновесия. Это и есть смерть. Организма, популяции, социума. И в символическом, и в прямом смысле слова» (Владимир Кошкин, «Инстинкт веры, или Чего жаждут боги»).

Нельзя не признать, что идея врожденной неравноценности людей относительно эволюционной вертикали в наше время не пользуется особой популярностью. Для современной «либеральной» идеологии, например, она вообще относится к числу наиболее табуированных тем. Впрочем, даже «либералы» сочли бы за банальность сентенцию «мало человеком родиться, нужно им стать». Просто некоторым из нас сделать это гораздо сложнее...»

 

Комментарий.

Автор утверждает, что при потере равновесия между альтруистами (носителями А-начала) и эгоистами (носителями Е-начала) появляется сила, направленная на восстановление этого равновесия – возникает отрицательная обратная связь.

В случае когда равновесие нарушилось в пользу альтруистов, в это еще можно поверить – альтруисты не уничтожают своих оппонентов. Но если равновесие нарушилось в пользу эгоистов (что гораздо вероятнее), то эгоисты самим фактом своего существования и доминирования сведут на нет популяцию альтруистов в социуме, поскольку привыкли существовать прежде всего за счет последних. Поэтому третьей силой, как мы уже писали ранее, могут быть только носители инстинкта сохранения рода, Воины. Они отнюдь не пятое колесо в этой социальной телеге – наличие третьей силы позволяет социуму найти выход из этой ловушки, продолжить свое существование, которое было бы безусловно прервано, не получи носители Е-инстинкта отпора от Воинов, носителей инстинкта Е-А, суперпозиции двух первых.

В этом новизна триадного представления человека – во все века мыслители определяли сущность человека дуальными моделями: человек – наполовину зверь, наполовину ангел, говорил Пико делла Мирандола, он – частью стадное, частью разумное животное, утверждал Платон (однако в его диалоге «Государство» можно найти уже не дуальную, а триадную модель социума – об этом мы поговорим на третьей Ступени). Человек свободен не только для добра, но и для зла, писал Иммануил Кант; человек является полуэгоистом, полуальтруистом – фактически вторя автору рассматриваемой статьи, утверждал философ Дэвид Юм. В противоположность процитированным философам мы утверждаем, что человек триаден – его поведение определяется тремя силами, которые попарно циклично замкнуто контролируют друг друга.

 

В той же работе Константина Максимова мы находим и полностью разделяем мысль о том, что, как бы мы ни классифицировали, как бы ни делили-типизировали людей, сообществу нужны все они, такие разные, такие не похожие друг на друга: «С другой стороны, из теории систем известна закономерность: в кризисной ситуации устойчивость пропорциональна внутреннему разнообразию. Вид Homo sapiens – настоящий рекордсмен по выживанию, и его отличительной чертой всегда являлось исключительное внутривидовое разнообразие».

Все именно так – в изменчивой внешней среде социальная масса имеет шанс продлить себя в будущее, если обладает достаточно большим генетическим разнообразием. Человек либо погибает, либо выживает в результате стихийного бедствия или быстро изменившихся климатических условий (вспомните Ницше: то, что нас не убивает, делает нас сильней). Природа сурова, но не злонамеренна.

При этом единственным злонамеренным фактором среды, не теряющим значения в ходе наших приспособительных реакций и противопоставляющим любой нашей приспособительной стратегии свою атакующую стратегию, является живое разумное существо – сам человек.

 

Заметка на полях.

Цитата из лекции С. Переслегина: «Стратегияэто искусство решать задачу, которая заведомо неразрешима при данном располагаемом ресурсе. Стратегияэто крайний способ решения задач. В большинстве случаев вы не сталкиваетесь с теми задачами, для которых нужны стратегические принципы управления. Вы с ними сталкиваетесь только тогда, когда на той стороне есть чья-то человеческая живая воля, у которой цели противоположны вашим, потому что, когда вы сталкиваетесь с чужой противоположной волей, никакие ресурсы не бывают достаточными». [238]

 

Поэтому триадное построение социума усиливает дарвиновский отбор между формирующими его живыми существами, гарантирующий социуму наивысшую степень эффективности. Наличие трех цивилизационных подсистем – экономической, политической, идеологической, попарно являющихся друг для друга хищником и жертвой (контролером и контролируемым), – приводит к появлению известного биологам автокаталитического эффекта. Эффект заключается в том, что взаимодействие хищника и жертвы приводит к усилению естественного отбора, в ходе которого выживают самые приспособленные – среди тех и других.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.