Каждый стих – вместилище Истины. Просто нам не дано понять, какой именно и о чем. Мы ведь знаем гораздо больше, чем понимаем»[106].

С. Витицкий

Таким образом, считал Деррида, автор и читатель дополняют друг друга: смысл написанного не может полностью совпадать со смыслом, вкладываемым автором, и вскрывается через взаимодействие изготовленного автором текста с изучающим этот текст читателем.

Заметка на полях.

Ранее упомянутый нами философ и математик В. В. Налимов, ближайший соратник академика А. Н. Колмогорова, пошел дальше, предположив [107], что «за каждым текстом таится множество смыслов, но они не равноценны для каждого человека. Для каждого из них есть своя вероятность спонтанного появления в сознании человека. Если разным смыслам человек придает разное значение (разный вес), то это уже количественная характеристика. Мы можем подытожить, что восприятие, осознание любого смысла носит вероятностную природу, которая моделируется функцией распределения плотностей вероятностей появления смыслов p(μ)». [108]

Еще один пример проявления принципа дополнительности в культуре человечества: в далеком 1910 г., еще на заре квантовомеханической эры, создатель психоанализа Зигмунд (Сигизмунд Шломо) Фрейд в эссе «Антитетическое значение первобытных слов» (Antithetical meaning of primal words) написал, что в таких древних языках, как египетский, слова могут иметь два диаметрально противоположных значения. Таким образом, предвестником принципа дополнительности было осознание людьми того факта, что нечто может, являясь чем-то, одновременно им не являться. Понимание того, что эти значения взаимосвязаны, и во многих случаях эта связь является связью противоположностей.

Аналог принципа дополнительности существует и в экономике. Широко известна американская поговорка no risk – no gain – «без риска нет прибыли». У этой фразы есть математическое представление: «А» (риск убытков в настоящем) * «Б» (возможная прибыль в будущем) = Const. (отечественным аналогом этой поговорки является «Кто не рискует, тот не пьет шампанского»).

Заметка на полях.

Еще одним примером троичного принципа дополнительности в экономике является так называемая «Невозможная Троица» (Impossible Trinity) [109], ­– трилемма, согласно которой орган, отвечающий за кредитно-денежную политику страны, имеет возможность одновременно воспользоваться только двумя из трёх имеющихся у него инструментов управления:

- фиксированный курс валюты страны;

- свободное трансграничное движение капитала;

- независимое определение стоимости заимствования в валюте страны.

А что будет, если в системе друг с другом взаимодействует не три, а большее число сил?

Древним китайцам не откажешь в креативности – не останавливаясь на предложенной в «Тайсюань-цзин» тройке элементов, они пошли дальше, разработав пятичленную, пентадную философскую систему, лежащую, в частности, в основании модели функционирования организма человека, системы традиционной китайской медицины. Китайская пентаграмма У-Син (рис. 8) представляет собой схему, по которой, как предполагали в древнем (и по сей день полагают в современном) Китае, функционируют и взаимодействуют друг с другом пять главных групп органов человеческого тела. Пяти элементам присущи два основных циклических взаимодействия: взаимопорождение и взаимопреодоление. Каждый из пяти элементов (Огонь–Земля–Металл–Вода–Дерево) поддерживает (порождает) друг друга (по кругу, по часовой стрелке: Огонь спекает-укрепляет Землю, Земля порождает Металл, Металл освобождает (откапывает) Воду, Вода питает Дерево) и через одного контролирует (преодолевает, подавляет) соседа (по пентаграмме в направлении, указанном стрелками: Огонь размягчает Металл, Металл рубит Дерево, Дерево прорастает в Землю, Земля засыпает Воду, Вода гасит Огонь).

Как видите, отношения контроля между пятью элементами диаграммы У-Син являются циклически замкнутыми и нетранзитивными – что, как мы узнаем чуть ниже, является условием динамического равновесия формируемой ими системы (в частности, организма, находящегося в здоровом состоянии).

Заметка на полях.

При всем уважении к мудрости древних китайцев, пентада (как мы это выясним опять-таки чуть ниже) является менее устойчивой системой, нежели триада. К тому же современной науке известно, что с момента формирования плода все его будущие органы группируются не в пяти, а в трех слоях – в трех так называемых зародышевых лепестках (подробнее на этом мы остановимся на первом Шаге следующей Ступени).

Рис. 8. Схема У-Син

Редуцируя систему У-Син до триады, в системе из пяти можно выделить три попарно угнетающие друг друга стихии (элемента) – Воду, Огонь и Землю.

Заметка на полях.

По мнению писателя Алексея Александровича Меняйлова, эти три стихии, – Вода, Огонь и Земля, соответствуют [110] трем типам людей, формирующим социум.

В нашей триаде человека Делец–Воин–Жрец Земле соответствуют Дельцы, Огню – Воины, Воде – Жрецы. Названные три элемента попарно контролируют, подавляют друг друга: Вода гасит Огонь, Огонь спекает Землю (глину), Земля поглощает Воду. Внимательный читатель заметит, что в пентаграмме У-Син Огонь, спекая Землю, усиливает ее, в нашей же триаде, наоборот, ее угнетает. Что с того?! Названия стихий – всего лишь метафоры, позволяющие нам запомнить характер взаимодействий между элементами системы.

Пример системы, являющейся результатом борьбы-взаимодействия пяти сил, пентады, мы также находим в романе Юлии Леонидовны Латыниной «Сто полей»[111]. Пример вдвойне интересный, поскольку в романе описана настольная игра, в которой две группы фигур играют друг против друга. Фигуры в каждой группе подчиняются все тем же циклическим, нетранзитивным правилам взаимного подавления-подчинения.

Рис. 9. Игра «Сто полей» из романа Ю. Латыниной

Цитата:

«– Хотите научиться?

– Да, – сказал Ванвейлен, – как я понимаю, тут четыре разряда фигур, и каждая сильней предыдущей.

– Вовсе нет, – сказал Даттам, – полей сто, разрядов четыре. Крестьянин, он же повстанец, воин, он же варвар, торговец, он же пират, и наместник, он же князь. Воин сильней крестьянина, торговец сильней воина, наместник сильней торговца, Золотое Дерево сильнее всех, а крестьянин сильней Золотого Дерева. Золотое Дерево еще называют Императором.

– А где второй император? – немедленно спросил Ванвейлен.

Даттам даже изумился.

– Второй император? – переспросил веец. – Но так не бывает, чтобы на одной доске были два императора. Император один и стоит в центре доски, и цель всей игры, чтобы одна из ваших фигур – или повстанец, или варвар, или князь – и стала императором. И проследить, чтобы этого не сделал противник. Да еще, видите, каждый разряд двойной. Если вы переворачиваете крестьянина в повстанца, он бьет на два поля дальше, но вы теряете скорость, с которой развертываете фигуры.

Даттам усмехнулся и добавил:

– И тем не менее, сколько я ни играл, никогда не видел, чтобы крестьянин или наместник стал императором, не превратившись прежде в повстанца или князя».[112]

Комментарий.

Великолепный текст, содержащий несколько глубоких идей:

1) описана борьба двух систем, каждая из которых является результатом взаимодействия пяти сил (одна из которых общая для каждой из двух систем);

2) эти пять сил в каждой из двух систем циклично (замкнуто) подчинены друг другу, контролируют друг друга;

3) пятая сила в обеих конкурирующих друг с другом системах совпадает, является одной и той же;

4) захват Власти возможен лишь в нестационарной ситуации – когда крестьянин превращается в повстанца, или наместник – в князя, или воин – в варвара.

Похожий пример нетранзитивности и ее применения в боевых искусствах восточного стиля мы находим в книге В. В. Крюкова «Тотальная система боя».

Нетранзитивный принцип назван здесь «законом сильного справа» и заключается в том, что 12 основных «звериных» стилей ушу (школы утки, гуся, журавля, орла, змеи, обезьяны, леопарда, тигра, медведя, быка, овода, богомола), в названном порядке расположенные по кругу, по часовой стрелке, подчиняются следующему правилу: «…зверь, находящийся в кругу правее предыдущего, имеет преимущество в бою.

Неслучайно, когда мы видим неплохо снятый китайцами фильм-боевик, где дерутся бойцы кунг-фу, замечаем подчас, что схватка идет по какой-то странной схеме: бойцы постоянно меняют применяемые в одном бою стили. Почему и зачем? Да затем, чтобы получить преимущество за счет применения того зверя, который справа. И если один боец выполняет такую хитрость, то и другой стремится занять место еще правее. Так они и циркулируют по кругу, в соответствии с законом сильного справа.

Может, и в человеческом обществе действует такой закон, и люди, его учитывая, стремятся занять свое место в кругу как можно правее…»[113]

Ответ на риторический вопрос, заданный автором цитируемого отрывка, существует и дается в моей готовящейся к изданию книге «ТАКТ – Триадный Анализ и Кодирование Транзакций».

Заметка на полях.

Хорошо известна притча про китайского философа Лао-Цзы, которому приснился удивительный сон о том, что он бабочка, порхающая с одного цветка на другой. Сон был настолько прекрасен, что, проснувшись, Лао-Цзы долго не мог понять: то ли он человек, которому снилось, что он бабочка, то ли он бабочка, которой снится, будто она – Лао-Цзы.

По мотивам этой притчи был сложен нетранзитивный коан: человеку снится, что он – ребенок, которому приснилось, что он – юноша, которому снится, что он – старик, которому приснилось, что он – ребенок, которому снится, что он – юноша…