Шаг второй. Дуальность обречена

Невозможно создать новое общество, захватывая власть старым проверенным силовым способом. Невозможно строить будущее, используя при этом деструктивные технологии. Взорвав склад запасных частей часового завода, не соберешь даже простейший будильник.

Способ захвата власти сам по себе уже является матрицей, по которой будет получена отливка, изделие – новое государство, новая власть. И если кто-то по-прежнему мечтает о силовом захвате власти, то он должен быть готов к получению на выходе (в результате) все того же дуального противостояния Власть–Народ (толпо-элитарной модели, как ее называл покойный председатель партии «КПЕ» Генерал К. П. Петров).

Все попытки достигнуть гармонического состояния общества, оставляя в стороне человеческую личность, душу, бесконечность души, ведут только к разочарованию, раздражению, злобным попыткам подчинить разуму непокорную природу и в конце концов к такой вакханалии насилия, в которой тонут последние остатки разума; воцаряются дичь, бред, сравнительно с которыми старое, неразумное состояние общества кажется царством Разума, Добра и Красоты».

Г. С. Померанц

Заметка на полях.

Ответ на вопрос о применении силы является лакмусовой бумажкой, проверочным тестом для любой политической группы, которая критикует Власть и ей на смену предлагает себя, любимую. Предполагая силовой сценарий захвата власти, политическая группа расписывается в своей интеллектуальной несостоятельности. В своей импотенции, в том, что она не в состоянии предложить людям новые социальные решения, технологии управления социумом. В том, что она всего лишь еще одна, очередная группа предприимчивых граждан, решивших занять главное место у старой кормушки.

Подобно тому как жидкость, независимо от ее состава, принимает форму объявшего ее сосуда, любой человек, занявший место в старой иерархии, рано или поздно станет тем же, чем был на этом месте его предшественник. В отсутствие радикально новых решений разрушенная система всего лишь перезагружается, самовоспроизводится на основе новых персонажей.

Хорошо известна вьетнамская сказка (гениально перелицованная Евгением Львовичем Шварцем в пьесу «Дракон») о том, как чистый помыслами юноша решил убить дракона, наконец убивает его, а затем с удивлением замечает, что занял место прежнего тирана – сам превратился в дракона.

Трагедия жизни в том, что зачастую чистый помыслами Ланцелот, еще только приступая к битве с Драконом, уже является внутри себя драконом не лучше того, с которым решил вступить в поединок.

Любая система, включая систему управления государством, систему власти, является иерархией. Каждой иерархии внутренне присуща особенность – в ней ее верхние слои (частично или полностью) существуют за счет (объедания и/или пожирания) нижних слоев.

И я видел, что везде рабочий человек – раб дельца, делец – раб воина, воин – раб правителя, правитель – раб жреца, жрец – раб идола, а идол этот вылеплен демонами из праха и водружен на гору человеческих черепов».

Джебран Халиль Джебран, «Рабство»

В случае социальной иерархии эта особенность, доведенная до абсолюта (до абсурда), приводит к разрыву иерархии на два слоя – на Власть, существующую за счет Народа.

Наиболее выпукло дуальная пара Власть–Народ проявляет себя в этакратиях – социальных системах с так называемым «азиатским способом производства».

Заметка на полях.

Вот как определяет этакратию известный историк Александр Владленович Шубин:

«Переход к этакратической эпохе после эпохи становления традиционного общества почти неизбежен. (…)

Сформировавшись, разрастающаяся элита уже не может удовлетворить свои потребности в рамках «взаимовыгодного» сотрудничества с обществом, как в эпоху «военной демократии». Этакратия консолидируется и наносит по обществу удар (либо консолидированное общество превращается в корпорацию и завоевывает себе подданных). Элита отчуждается от общества, и каждый ее член отчуждается от оставшихся вне корпорации общин. Он может существовать только как представитель корпорации. Этакратическая система порождает, таким образом, общество, которое имеет следующие важнейшие черты:

– Резкое усиление власти социальной элиты, ее консолидация в противостоянии остальному обществу (населению), разрушение или значительное ограничение механизмов контроля над элитой со стороны общества.

– Все структуры социума подчиняются руководству центра, а несовместимые с этим структуры уничтожаются. Такая же перестройка проходит и в элите, что может сопровождаться кровавым террором.

– Широкое применение внеэкономических форм принуждения к труду (рабство). Внедрение крупных хозяйственных форм.

– Распространение «гигантомании» на сферу культуры.

– Повышение агрессивности внешней политики.

Эта эпоха – своего рода пик и в то же время кризис традиционного общества. Дальнейшее развитие отчужденной от общества элиты, которое обеспечило невозможные для предыдущей эпохи достижения культуры (кстати, вполне сравнимые с достижениями эпохи последующей), приводит к разорению экономики традиционного общества. Она просто не выдерживает такого интенсивного расходования ресурсов. Столкнувшись с кризисом, этакратическая система некоторое время может существовать за счет внешней экспансии. Но когда агрессия встречает непреодолимое сопротивление других народов, коренная трансформация системы становится неизбежной» [23].

Комментарий.

В процитированном отрывке Александр Владленович описывает этакратию как переходную форму от традиционной к феодально-этакратической социальной формации. Однако нам известно, что, подобно геному человека, хранящему «на черный день» все ранее найденные и проверенные на практике способы выживания вида, в любом социуме всегда существуют маргинальные слои, давно отжившие свое социальные формы, готовые в случае жизненной необходимости опять занять в нем место основного способа производства и распределения. Поэтому нас не удивляет появление в середине XX века страны, СССР, в мельчайших подробностях напоминавшей давно ушедшие древние этакратии.

История человечества является историей возникновения, развития, вырождения и замещения иерархий. После очередной революции (переворота) возникает новая социальная иерархия, отражающая близость людей к жизненно важному дефицитному ресурсу – к пище, воде, полезным ископаемым, средствам производства и воспроизводства, информации.

В момент своего зарождения новая иерархия больше всего соответствует идеалу Свободы–Равенства–Братства – тем лозунгам, которыми революционеры, профессиональные провокаторы, поднимают Народ на очередную социальную революцию. Только-только возникнув, новая иерархия слаба, не выражена, напоминает пленку жидкости на плоской горизонтальной поверхности. Как в той пленке, основные силы, действующие в иерархии, – силы поверхностного натяжения. То есть сложность структуры практически полностью исчерпывается разделением людей по принципу свой / чужой, на тех, кто находится внутри пленки, и тех, кто снаружи. Есть, конечно, в ней те, кто находится в центре, ближе к ресурсам, и те, кто далек от центра и расположен у периферии. Тем не менее именно в такие периоды солдат в поисках кипятка может наткнуться на бегущего по коридору Смольного института Ильича и долго у него выпытывать, встречался ли тот с Лениным. И еще долгие месяцы уже предусмотрительно не выходящий из своего кремлевского кабинета Ленин будет вынужден общаться с различного рода назойливыми ходоками из глубинки.

Согласно так называемому железному закону олигархии, сформулированному Робертом Михельсом в 1911 г., со временем любое демократическое движение, сообщество или партия неизбежно вырождаются в олигархию, закрытую касту правителей. По прошествии некоторого времени (а чаще едва ли не на следующий день) захватившие власть индивидуумы приступают к конвертации (трансформации) власти в личные имущественные (и иные) блага. Как известно, революцию задумывают идеалисты (мечтатели, безумцы), осуществляют фанатики (люмпены, пассионарии), а ее плодами пользуются циники (прагматики, трофейщики) – такое вот разделение труда в процессе производства революций[24]. В терминах социальной триады (определение социальной триады будет дано на следующих Ступенях) эта фраза звучит иначе: революцию задумывают Жрецы, осуществляют Воины, а ее плоды пожинают Дельцы.

Заметка на полях.

Мы сознательно ввели термины Делец, Воин и Жрец (Волхв), не давая предваряющих им определений. Это сделано намеренно, с целью «размять» когнитивную, познавательную функцию вашего разума, которому еще предстоит усвоить эти новые для него категории.

При этом если первые два термина сами по себе понятны, то третий нуждается в уточнении. Может показаться удивительным, что согласно семантике русского языка слово «жрец» означает «тот, кто жрет». Однако все обстоит именно так. «Недаром глагол «жрать» означал «священнодействовать», «приносить жертвы», «пожирать жертвенное мясо» [25]. Так проявляется зависимость не занятого производительным трудом Жреца от производящего материальные блага, в первую очередь пищу, Дельца – зависимость, все стороны которой будут раскрыты на следующих Ступенях.

Итак, переворот завершился успехом и потому начал именоваться революцией. Новая иерархия, плоская сразу после революции, начинает вспучиваться, вытягиваться вверх в точке нахождения Вождя – в точке концентрации жизненных ресурсов (если Вождь не собирает вокруг себя все наличные в стране ресурсы, то очень скоро Вождем становится некто другой, эти ресурсы под себя собирающий). Вокруг (ниже) Вождя появляются все новые и новые слои – этажи иерархии. Слои характеризуются тем, что контакты между функционерами иерархии, находящимися в разных ее слоях, затруднены, в отличие от связей между функционерами, принадлежащими одному слою. По мере оформления иерархии это, в частности, затрудняет переход функционера из одного ее слоя в другой – затрудняет вертикальное перемещение. Слои множатся, но рост иерархии все ускоряется, разрыв между слоями растет, и наступает момент, когда иерархия разрывается – положение, описанное одним из основоположников теорий социальной стратификации и социальной мобильности Питиримом Александровичем Сорокиным как остановка социальных лифтов: вершина иерархии отрывается, закрывается, отгораживается от нижних слоев.

Заметка на полях.

Всем известна библейская притча, объясняющая существующее на Земле языковое разнообразие. Люди, решившие построить лестницу в небо и с ее помощью взять штурмом обитель бога, принялись за строительство Вавилонской башни. Господь расстроил замыслы людей, разучив их понимать друг друга, – сделав так, чтобы они внезапно начали говорить на разных языках.

Но есть и более современная версия этой притчи: по мере строительства Башни она все выше вздымалась в небо, все больше становилась похожей на столп, а ее строительство – на столпотворение. По мере вытягивания небоскреба в небо ее строителей начали разделять такие расстояния, что языки, на которых они общались друг с другом, обособились [26], и они мало-помалу разучились понимать друг друга.

Нечто подобное и происходит на конечном этапе становления социальной иерархии – высшие слои так называемой элиты перестают понимать тех, по чьим гробам они в эту элиту пролезли.

Вершина иерархии, Власть, отрывается от Народа – как в прямом, буквальном, так и в переносном смысле. Власть отделяется от Народа сначала процедурно, а затем и географически. Наступают времена, когда ее представители (включая членов их семей и даже обслуживающий их персонал) даже жить начинают отдельно, в местах совместного компактного проживания. Сначала в разнообразных «царских селах», потом в рублевских укрепрайонах, трехметровыми заборами отгородившихся от окружающего их убожества, а затем и вовсе в престижных кварталах Лондона. Ни представители Власти, ни члены их семей (включая детей, которые учатся либо за границей, либо в закрытых пансионатах) нигде не рискуют встретиться с представителями Народа. Затемненные стекла обслуживающих их авто и дрессированная охрана не позволяют им увидеть Народ даже во время их проездов из дома до места работы (кормления) и обратно.

Записка на полях.

В одном из своих писем Алексей Степанович Хомяков (1804–1860) с горечью пишет: «Я хотел, я должен был высказать заветную мысль, которую носил в себе от самого детства и которая долго казалась странною и дикою даже моим близким приятелям. Эта мысль состоит в том, что, как бы каждый из нас ни любил Россию, мы все, как общество, постоянные враги ее, потому что мы иностранцы, потому что мы господа крепостных соотечественников, потому что одуряем народ и в то же время себя лишаем возможности истинного просвещения…» [27]

Главному идеологу славянофильства вторит автор коротких иронических стихов, знаменитых «гариков», Игорь Губерман, вспоминая такую относящуюся к делу метафору: «…что касается России, то я когда-то ошалел от идеи покойного Севы Вильчека (Всеволод Вильчек, автор замечательного философского труда «Алгоритмы истории». – М.Г. ), который сказал, что вся история России – это история колонии, в которой хозяевами, завоевавшими эту страну, оказались власти предержащие. И с местным населением они обращались соответственно, как с туземцами. История последних лет подтверждает это невероятно» [28].

На ту же тему: «Еще в Древнем Риме ясно понимали: труд пленников, превращенных в рабов, не может быть эффективным, а наличие огромного количества рабов опасно для рабовладельцев. Очередное гениальное достижение философской мысли заключалось в том, что следует поработить народ собственной страны» [29].

В иерархии нарушается природный, естественный процесс вертикального перемещения активных, достойных представителей общества – перемещения вверх, на те места иерархии (в те ее слои), которым они профессионально соответствуют, которые должны принадлежать им – если исходить из приоритета интересов страны, а не паразитирующего на ней чиновничества.

К чему такая ситуация приводит, всем хорошо известно: примерно то же самое происходит, если нагревать воду в герметично закрытой емкости. Рано или поздно скопившиеся у подножия иерархии пассионарии порвут в клочья систему, которая мешает им жить и осуществлять свое жизненное предназначение. Начинается череда мятежей, последний из которых в очередной раз оказывается революцией: «Двери в элиту должны быть всегда открыты. Открытые двери в Капитолий есть залог его устойчивости. В противном случае энергия пассионариев будет направляться на уничтожение Рима, который не позволил всяким Спартакам реализовать свои мощные таланты»[30].

Заметка на полях.

Вот как об этом пишет интересный публицист, писатель Александр Петрович Никонов:

«Когда значительная часть людей в обществе становится достаточно сметливой, им начинают жать старые социальные институции и традиции отцов, они становятся тесными и психологически, и материально. С одной стороны, люди видят всю нелепость прежнего порядка вещей: почему я, такой умный, не имею таких же прав, как аристократ, который обладает преимуществом передо мной только по праву рождения? (…)

С другой стороны, прежний порядок вещей просто-напросто мешает новым умным зарабатывать деньги своим умом и своими способностями». [31]

Комментарий.

Цитата описывает времена Французской революции 1789 г. В нынешние времена в России группа энергичных товарищей, плотно сомкнувших зады вокруг углеводородной кормушки (по аналогии с существующим термином «нувориши» – новые богатые, их можно назвать «нувонобли» – новые знатные), не могут похвастаться даже этим, по сути, мизерным преимуществом – древностью (известностью) своего рода.

Распад социального организма на Власть и Народ не возникает, если существуют механизмы, препятствующие Власти отгородиться от Народа, мешающие ей перерезать канаты упомянутых ранее лифтов. Тому есть немало примеров, и все они – история о том, как Вождь не позволил своему исполнительному аппарату превратиться в Голем – в самодостаточное надсущество, использующее Народ в качестве средства своего существования (грубо говоря, в качестве пищи).

Заметка на полях.

«Голем Лазарчука–Лелика» – описанная названными авторами сущность, административный аппарат, понимаемый как информационный организм, преследующий собственные интересы, отличные и от целей государства в целом, и от интересов живущего в нем народа, и даже от интересов составляющих его отдельных чиновников. Любой, даже самый главный чиновник ничтожно слаб, поскольку может быть исторгнут Големом, но в совокупности Голем бесконечно жизнеспособен – именно потому, что при необходимости без колебаний избавляется от любой из своих частей, если она угрожает его существованию.

Для того чтобы расплодившиеся без меры, как глисты, бюрократы не парализовали собой организм страны, он должен периодически избавляться от них, прореживать их ряды. Со времен древнего Шумера и до наших дней это прореживание было функцией сюзерена. Так, Иван IV (Иван Грозный, прозванный Васильевичем за чрезмерную свирепость) толково разобрался со своими боярами с помощью специально для этих целей созданного ордена опричников. Иосиф Джугашвили (Сталин), имея в руках рычаги решения кадровых вопросов, вырезал свору зажравшихся, деградировавших «старых большевиков» и привлек в партию свежие, лично ему преданные кадры (что не помешало этим кадрам в дальнейшем столь же безжалостно избавиться от него самого). А председатель Мао отправил своих политических противников на возрождение сельского хозяйства, используя для этих целей хунвейбинов – студентов и старшеклассников. Каждый раз люди, привлекаемые Вождем для решения описанных проблем, представляли собой те самые кадры, рост которых сдерживался прореживаемым Вождем бюрократическим аппаратом.

Заметка на полях.

В отличие от описанных в истории примеров внесудебной расправы над зажравшимся чиновничеством известный писатель, политический деятель Юрий Игнатьевич Мухин предлагает более гуманную, легитимную процедуру.

Имеется в виду предложенный им «Закон суда Народа над Властью» – над избранным им парламентом и президентом (что предполагает Народ страны в качестве ее коллективного сюзерена). Идея в двух словах такова: Ю. И. Мухин предлагает совместить процедуру выборов парламента и президента с процедурой оценки качества их труда [32]. Оценивать деятельность парламентариев и президента либо как удовлетворительную, либо как неудовлетворительную. В первом случае награждать героев государственными наградами, во втором – сажать негодяев на срок, равный сроку нахождения их у власти.

Всем хороша концепция Юрия Игнатьевича, кроме одного: неясно, кто будет осуществлять описанную процедуру (выборов и совмещенного с ними суда), кто будет судить, выносить приговор, кто будет стороной обвинения, кто будет исполнять приговор суда? Если приспешники прежней власти, то очевидно, что закон о суде Народа над Властью благополучно (для проворовавшейся Власти) останется на бумаге (если дело дойдет до его переноса на бумагу, что уже само по себе маловероятно). Если для всего названного будет создана отдельная структура, неподконтрольная ни президенту, ни парламенту, возникают вопросы: кто будет ее формировать? Кому она сама, в свою очередь, будет подчиняться? Кто уже ее будет периодически судить?

«Quis custodiet ipsos custodes?» – «Кто будет сторожить сторожей?»

Ювенал

Тема реинкарнации опричнины в современных условиях поднята и глубоко разработана такими отечественными исследователями и публицистами, как А. И. Фурсов [33], М. Г. Делягин [34], Максим Калашников [35]. В опубликованной 24 февраля 2010 г. статье [36] Максим Калашников пишет: «Здесь возникает классическая проблема «сторожей». Если над госаппаратом поставить суровых контролеров с большими полномочиями, то они тоже коррумпируются. Значит, над ними тоже нужно ставить контролеров. И над контролерами контролеров – новых сторожей. И так до бесконечности».

У меня есть два замечания на тему опричнины.

Рис. 1. Триадный уроборос

Замечание первое.

Забегая вперед, даем решение обозначенной Максимом Калашниковым проблемы (задачи).

Математики и программисты знают, как создаются бесконечные последовательности: их позволяет создать рекурсивная функция (от лат. recursio – возвращение) – функция f(n[f]) от аргумента, который содержит в себе саму функцию.

Эдакий уроборос [37] – «... образ змеи, кусающей себя за хвост, как любил выражать образ истинной (в противоположность «дурной») бесконечности Гегель» [38]. Однако наш уроборос должен быть триадным – он включает в себя трех змей, попарно последовательно глотающих друг друга.

Мы имеем три структуры, три иерархии, отличающиеся друг от друга по функциональному признаку. Это содержащие основные функциональности государства блоки Политика, Идеология, Экономика. Поручаем сотрудникам блока Идеология (И) контролировать сотрудников блока Политика (П), сотрудникам блока Политика контролировать сотрудников блока Экономика (Э), сотрудникам блока Экономика контролировать сотрудников блока Идеология.

Если символом «>» обозначить подконтрольность одной государственной структуры другой (то есть А > В означает, что А контролирует В), то описанный выше циклически замкнутый (а потому бесконечный, а значит – тотальный) контроль выглядит следующим образом: