Бри­ен­на

Мо­нас­тырь сто­ял на воз­вы­ша­ющем­ся из во­ды ос­тро­ве, на­ходя­щем­ся в по­луми­ле от бе­рега там, где ши­рокое устье Тре­зуб­ца раз­ли­валось ши­ре, сли­ва­ясь в по­целуе с За­ливом Кра­бов. Да­же с это­го бе­рега бы­ло оче­вид­но, что ос­тров проц­ве­та­ет. Его скло­ны бы­ли пок­ры­ты тер­ра­сами ого­родов, у под­но­жия на­ходи­лись сад­ки для ры­бы, а на воз­вы­шен­ности на­ходи­лась вет­ря­ная мель­ни­ца. Ее крылья из де­рева и па­руси­ны мед­ленно вра­щались от мор­ско­го бри­за. Бри­ен­на за­мети­ла па­сущих­ся на пас­тби­ще на скло­нах хол­ма овец и а­ис­тов на мел­ко­водье у прис­та­ни па­рома.

— Со­левар­ни пря­мо нап­ро­тив, — ска­зал сеп­тон Ме­рибальд, ука­зывая че­рез за­лив на се­вер. — Братья пе­реп­ра­вят нас на тот бе­рег с ут­ренним при­ливом, хо­тя я бо­юсь то­го, что мы там уви­дим. По­это­му пе­ред тем, что нам пред­сто­ит, луч­ше по­радо­вать се­бя го­рячей пи­щей. У брать­ев всег­да най­дет­ся са­хар­ная кос­точка для Со­баки. — Пес гав­кнул и за­вилял хвос­том.

Сей­час как раз бы­ло вре­мя от­ли­ва и во­да быс­тро ухо­дила. Про­лив, раз­де­ляв­ший бе­рег с ос­тро­вом быс­тро ме­лел, от­кры­вая ши­рокие блес­тя­щие влаж­ные бро­ды, ра­зор­ванные озер­ца­ми во­ды, ко­торые свер­ка­ли на ве­чер­нем сол­нце, слов­но за­бытые кем-то зо­лотые мо­неты. Бри­ен­на по­чеса­ла шею, где ее уку­сил ко­мар. Она за­коло­ла во­лосы, и те­перь сол­нце при­ят­но гре­ло ко­жу.

— По­чему этот ос­тров на­зыва­ет­ся Ти­хим? — Спро­сил Под­рик.

— Жи­вущие здесь — ка­ющи­еся греш­ни­ки, ищу­щие от­пу­щения сво­их гре­хов пос­редс­твом са­мосо­зер­ца­ния, мо­лит­вы и мол­ча­ния. Раз­го­вари­вать име­ют пра­во толь­ко Стар­ший Брат и его прок­то­ры, ^[7] но и им раз­ре­шено раз­го­вари­вать толь­ко один день из се­ми.

— Мол­ча­ливые Сес­тры во­об­ще не го­ворят. — Ска­зал Под­рик. — Я слы­шал, что у них нет язы­ка.

Сеп­тон Ме­рибальд улыб­нулся ус­лы­шан­но­му:

— Ма­тери пу­гали эти­ми сказ­ка­ми сво­их до­чек еще в те вре­мена, ког­да я был ре­бен­ком. В них не бы­ло ни кап­ли прав­ды тог­да, а сей­час и по­дав­но. Обет мол­ча­ния — это акт доб­рой во­ли, жер­тва, ко­торую мы при­носим Се­мерым. А для не­мого обет мол­ча­ния все рав­но, что для без­но­гого от­ка­зать­ся от тан­цев. — Он по­вел ос­ла вниз по скло­ну, мах­нув ос­таль­ным ру­кой, что­бы они не от­ста­вали. — Ес­ли хо­тите се­год­ня спать под кры­шей, то иди­те по илу вслед за мной. Мы зо­вем это Пу­тем Ве­ры. Толь­ко ис­тинно ве­ру­ющий мо­жет по не­му прой­ти бе­зопас­но. Не­чес­тивцев пог­ло­тят зы­бучие пес­ки или он уто­нет в при­лив­ной вол­не. Ник­то из вас не яв­ля­ет­ся та­ковым, я по­лагаю? И все рав­но, да­же я смот­рю, ку­да ша­гаю. Сту­пай­те пря­мо след в след за мной, и вы до­бере­тесь до про­тиво­полож­но­го бе­рега.

Путь Ве­ры ока­зал­ся весь­ма из­ви­лист, не мог­ла не от­ме­тить Бри­ен­на. Нес­мотря на то, что ос­тров воз­вы­шал­ся к се­веро-вос­то­ку от то­го мес­та, где они сош­ли с бе­рега, сеп­тон Ме­рибальд не по­шел пря­мо к не­му. Вмес­то это­го он по­вер­нул спер­ва на вос­ток в нап­равле­нии к мер­ца­ющим се­реб­ром и ла­зурью во­дам за­лива. Под его бо­сыми но­гами гром­ко хлю­пал ил. Иног­да он не­надол­го ос­та­нав­ли­вал­ся и про­верял тро­пу пе­ред со­бой сво­им по­сохом. Со­бака все вре­мя дер­жа­лась у его ног, об­ню­хивая каж­дый встреч­ный ка­мень, ра­куш­ку и клу­бок во­дорос­лей. Пес ни ра­зу не по­пытал­ся вый­ти впе­ред или убе­жать.

Сле­дом шла Бри­ен­на, ста­ра­ясь дер­жать­ся бли­же к сле­дам со­баки, ос­ли­ка и свя­щен­ни­ка. За ней шел Под­рик, и за­мыкал их от­ряд сир Хайл. Прой­дя сот­ню яр­дов, Ме­рибальд вне­зап­но по­вер­нул на юг, пря­мо спи­ной к ос­тров­но­му мо­нас­ты­рю. В этом нап­равле­нии он шел еще сот­ню яр­дов, про­ведя их от­ряд меж­ду дву­мя мел­ки­ми озер­ца­ми. Со­бака су­нула свой нос в од­но из них и взвиз­гну­ла, схва­чен­ная клеш­ней кра­ба. Раз­ра­зилась ко­рот­кая, но от­ча­ян­ная схват­ка, и пес вер­нулся мок­рый, пок­ры­тый илом, но с кра­бом в зу­бах.

— Раз­ве мы дол­жны ид­ти не в том нап­равле­нии? — Крик­нул из-за спи­ны сир Хайл, ука­зывая на ос­тров. — По­хоже, мы идем ку­да угод­но, толь­ко не в ту сто­рону.

— Ве­ра! — На­пом­нил сеп­тон Ме­рибальд. — Верь, тер­пи и сле­дуй, и об­ре­тешь по­кой, ко­торо­го страж­дешь.

Впе­реди, влаж­но блес­тя, на­ходи­лись ши­рокие пус­то­ши, пе­рели­ва­ясь сот­ня­ми от­тенков. Ко­рич­не­вая гли­на бы­ла нас­толь­ко тем­ной, что ка­залась чер­ной, но она пе­реме­жевы­валась ши­роки­ми по­лоса­ми зо­лотис­то­го пес­ка, ила, об­на­жен­ных се­рых и крас­ных кам­ней, и кус­тов чер­ных и зе­леных во­дорос­лей. В об­ме­лев­ших зап­ру­дах бро­дили а­ис­ты, пов­сю­ду ос­тавляя свои сле­ды. Кра­бы быс­тро пе­ребе­гали по об­ме­лев­шей во­де, ста­ра­ясь най­ти озер­цо пог­лубже. Воз­дух был на­пол­нен за­пахом со­ли и гни­ющих во­дорос­лей. Ил и гли­на на­лип­ла на но­ги, от­че­го дви­жения ста­ли за­мед­ленны­ми с чмо­кань­ем и хлю­пань­ем. Сеп­тон Ме­рибальд все по­вора­чивал и по­вора­чивал, и по­вора­чивал. Его сле­ды, ед­ва он ухо­дил, не­мед­ленно за­пол­ня­лись во­дой. К то­му вре­мени, ког­да зем­ля под но­гами ста­ла проч­нее и мед­ленно ста­ла под­ни­мать­ся, они прош­ли не мень­ше по­луто­ра миль.

На дру­гой сто­роне, ког­да они взби­рались по об­ломкам кам­ней, за­пол­нявшим бе­рег ос­тро­ва, их ожи­дали трое лю­дей. Они бы­ли об­ла­чены в ко­рич­не­вые ря­сы братс­тва с ши­роки­ми ру­кава­ми и ос­тро­конеч­ны­ми ка­пюшо­нами. У дво­их из них ниж­няя часть ли­ца бы­ла за­мота­на ши­рокой шер­стя­ной лен­той, так что ос­та­вались вид­ны­ми толь­ко гла­за. Тре­тий брат имел пра­во го­ворить.

— Сеп­тон Ме­рибальд, — поп­ри­ветс­тво­вал он свя­щен­ни­ка. — Про­шел поч­ти год. Доб­ро по­жало­вать. И ва­шим спут­ни­кам то­же.

Со­бака за­виля­ла хвос­том, а Ме­рибальд отер грязь с ног.

— Мо­жем мы рас­счи­тывать на ва­ше гос­тепри­имс­тво на эту ночь?

— Да, ко­неч­но. Се­год­ня ве­чером на ужин у нас ту­шеная ры­ба. Вам ну­жен бу­дет ут­ром па­ром?

— Ес­ли толь­ко мы не тре­бу­ем слиш­ком мно­гого. — Ме­рибальд по­вер­нулся к сво­им спут­ни­кам. — Брат Нар­берт — прок­тор ор­де­на, по­это­му он мо­жет го­ворить раз в семь дней. Брат, эти доб­рые лю­ди по­мога­ли мне в до­роге. Сир Хайл Хант — ры­царь из Раз­долья. Па­рень­ка звать Под­рик Пейн. Он — за­пад­ник. А это — ле­ди Бри­ен­на, из­вес­тная как Де­ва Тар­та.

Брат Нар­берт вып­ря­мил­ся:

— Жен­щи­на.

— Да, брат. — Бри­ена рас­пусти­ла во­лосы и поз­во­лила им упасть на пле­чи.

— У вас здесь нет жен­щин?

— Сей­час нет. — От­ве­тил Нар­берт. — Те жен­щи­ны, что при­ходят сю­да ли­бо боль­ны, ли­бо пос­тра­дали, ли­бо но­сят ди­тя. Се­меро бла­гос­ло­вили на­шего Стар­ше­го Бра­та ис­це­ля­ющим при­кос­но­вени­ем. Он вер­нул здо­ровье уже мно­жес­тву муж­чин и жен­щин то­же, при­чем ле­чить не­кото­рые не­дуги не бра­лись да­же мей­сте­ры.

— Я не боль­на, не пос­тра­дала, и не но­шу ре­бен­ка.

— Ле­ди Бри­ен­на — во­инс­тву­ющая де­ва. — По­яс­нил сеп­тон Ме­рибальд. — Она охо­тит­ся за Псом.

— Прав­да? — Нар­берт выг­ля­дел шо­киро­ван­ным. — С ка­кой целью?

Бри­ен­на тро­нула ру­ко­ять Вер­но­го Клят­ве.

— С этой. — От­ве­тила она.

Прок­тор не­кото­рое вре­мя ее изу­чал.

— Вы… силь­ная для жен­щи­ны, это вер­но, но… воз­можно, я дол­жен про­водить вас к Стар­ше­му Бра­ту. Он ви­дел, как вы про­ходи­ли брод. Идем­те.

Нар­берт про­вел их по по­сыпан­ной галь­кой до­рож­ке, по­том че­рез яб­ло­невый сад к по­белен­ным сте­нам ко­нюш­ни с ос­трой, кры­той со­ломой кры­шей.

— Мо­жете ос­та­вить сво­их жи­вот­ных здесь. Брат Джил­ли­ам прис­мотрит за ни­ми, на­кор­мит и на­по­ит.

Ко­нюш­ни на три чет­верти пус­то­вали. С од­но­го кон­ца сто­яла дю­жина му­лов, за ко­торы­ми прис­матри­вал кри­воно­гий низ­ко­рос­лый брат, ко­торо­го Бри­ен­на при­няла за Джил­ли­ама. В даль­нем кон­це, по­даль­ше от ос­таль­ных жи­вот­ных сто­ял ог­ромный во­роной же­ребец, взре­вев­ший при зву­ке их го­лосов и ляг­нувший двер­цу сво­его стой­ла.

От­дав по­водья бра­ту Джил­ли­аму, Сир Хайл сме­рил ог­ромное жи­вот­ное взгля­дом.

— Ве­лико­леп­ная тварь.

Брат Нар­берт вздох­нул.

— Се­меро по­сыла­ют нам свое бла­гос­ло­вение, и те же Се­меро на­сыла­ют на нас свои ис­пы­тания. Воз­можно, оно и прек­расно, но Плав­ник оп­ре­делен­но рож­ден и по­пал к нам из ада. Ког­да мы пы­тались прис­тро­ить его к плу­гу, он ляг­нул бра­та Ро­уни и сло­мал ему бер­цо­вую кость в двух мес­тах. Мы ду­мали, что кас­тра­ция сме­рит его сквер­ный нрав, но… брат Джил­ли­ам, не по­каже­те нам?

Брат Джил­ли­ам опус­тил ка­пюшон. Под ним ока­залась спу­тан­ная свет­лая ше­велю­ра с тон­зу­рой, и ок­ро­вав­ленная по­вяз­ка на том мес­те, где дол­жно быть ухо.

Под­рик ох­нул.

— Ло­шадь от­ку­сила вам ухо?

Джил­ли­ам кив­нул и вновь под­нял ка­пюшон.

— Прос­ти­те ме­ня, брат, — ска­зал сир Хайл. — Ес­ли б вы приб­ли­зились ко мне с нож­ни­цами, я бы от­ку­сил и вто­рое.

Шут­ка не приш­лась по нра­ву бра­ту Нар­берту.

— Вы ры­царь, сир. Плав­ник — это тяж­кое на­каза­ние. Куз­нец дал лю­дям ло­шадей, что­бы они по­мога­ли им в их тру­дах. — Он по­вер­нулся. — Ес­ли поз­во­лите. Стар­ший Брат уже на­вер­ня­ка ожи­да­ет.

Склон ока­зал­ся кру­че, чем выг­ля­дел с той сто­роны ре­ки. Что­бы об­легчить с не­го спуск, братья со­ору­дили нес­коль­ко про­летов де­ревян­ной лес­тни­цы, ко­торая про­ходи­ла ми­мо всех стро­ений по скло­ну хол­ма. Пос­ле дли­тель­но­го пу­ти в сед­ле Бри­ен­на бы­ла ра­да воз­можнос­ти раз­мять но­ги.

По пу­ти они прош­ли ми­мо нес­коль­ких брать­ев ор­де­на в ко­рич­не­вых ря­сах, бро­сав­ших на них за­ин­те­ресо­ван­ные взгля­ды, но ни один из них не об­молвил­ся ни еди­ным при­вет­ли­вым сло­вом. Один вел па­ру мо­лоч­ных ко­ров в низ­кий са­рай, кры­тый дер­ном, дру­гой взби­вал мас­ло. На скло­не, рас­по­ложен­ном вы­ше них, они уви­дели трех маль­чи­шек, па­сущих овец. Да­лее прош­ли ми­мо клад­би­ща, на ко­тором ко­пал мо­гилу один из брать­ев, ко­торый ока­зал­ся круп­нее Бри­ен­ны. Су­дя по то­му, как он дви­гал­ся, она до­гада­лась, что он хро­мой. Од­на из бро­шен­ных им ло­пат зем­ли очу­тилась как раз у ног пут­ни­ков.

— Будь­те вни­матель­ны, — пре­дос­те­рег их брат Нар­берт. — А не то, сеп­тон Ме­рибальд, вы на­еди­тесь тут зем­ли.

Гро­бов­щик опус­тил го­лову. Ког­да Со­бака по­дош­ла к не­му, что­бы об­ню­хать, он бро­сил ло­пату и по­чесал пса за ухом.

— Он но­вень­кий. — По­яс­нил Нар­берт.

— А для ко­го мо­гила? — По­ин­те­ресо­вал­ся сир Хайл, ког­да они про­дол­жи­ли путь по де­ревян­ным сту­пеням.

— Для бра­та Кле­мен­та, пусть Отец Не­бес­ный на сво­ем су­де рас­су­дит его по спра­вед­ли­вос­ти.

— Он был стар? — спро­сил Под­рик.

— Ес­ли счи­тать, что со­рок во­семь лет уже ста­рость, то да, он был стар. Но не ста­рость его уби­ла. Он умер от ран, по­лучен­ных в Со­левар­нях. Он от­вез нем­но­го на­шего ме­да, ко­торый мы ва­рим здесь, на про­дажу на го­род­ской ры­нок как раз в тот день, ког­да на го­род на­пали раз­бой­ни­ки.

— Это был Пес? — спро­сила Бри­ен­на.

— Нет, дру­гой, но столь же сви­репый раз­бой­ник. Он от­ре­зал бед­но­му Кле­мен­ту язык, ког­да тот от­ка­зал­ся с ним го­ворить. Раз­бой­ник за­явил, что раз он дал обет мол­ча­ния, то и язык ему ни к че­му. Но Стар­ший Брат зна­ет боль­ше под­робнос­тей. Он обе­рега­ет нас от худ­ших мир­ских но­вос­тей, что­бы не тре­вожить по­кой мо­нас­ты­ря. Мно­гие из на­ших брать­ев бе­жали сю­да в по­ис­ках по­коя от ужа­сов, тво­рящих­ся в ми­ре, и не же­ла­ют боль­ше ни­чего о них слы­шать. Брат Кле­мент был не единс­твен­ный ра­нен­ный из на­шего братс­тва, но не­кото­рые ра­ны не­воз­можно по­казать. — Брат Нар­берт мах­нул ру­кой впра­во. — Там на­ходит­ся на­ша лет­няя ро­ща. Ви­ног­рад мел­кий и кис­лый, но из не­го по­луча­ет­ся снос­ное ви­но. Мы ва­рим собс­твен­ный эль, а на­ши мед и сидр сла­вят­ся по всей ок­ру­ге.

— Вой­на сю­да не доб­ра­лась? — спро­сила Бри­ен­на.

— Сла­ва Се­мерым, не эта вой­на. Нас убе­рег­ли на­ши мо­лит­вы.

— А так же про­токи. — До­бавил Ме­рибальд. Со­бака гав­кну­ла, сог­ла­ша­ясь.

Вер­хушка хол­ма бы­ла ого­роже­на низ­ким за­бором из не­оте­сан­но­го кам­ня. Ог­ра­да ок­ру­жала нес­коль­ко боль­ших до­мов, вет­ря­ную мель­ни­цу, чьи крылья вра­щались со скри­пом, кельи, где спа­ли мо­нахи, де­ревян­ную сеп­ту и мо­нас­тыр­скую сто­ловую, в ко­торой братья при­нима­ли пи­щу. У сеп­ты бы­ли окош­ка в свин­цо­вом пе­реп­ле­те, ши­рокие рез­ные две­ри с об­ра­зами Не­бес­ных От­ца и Ма­тери, и се­миг­ранная кры­ша с лес­тни­цей, ве­дущей на са­мый верх. За стро­ени­ями рас­по­лагал­ся ого­род, на ко­тором ра­бота­ли на про­пол­ке по­жилые мо­нас­тыр­ские братья. Брат Нар­берт про­вел по­сети­телей вок­руг каш­та­на в де­ревян­ную двер­цу, ве­дущую внутрь хол­ма.

— Пе­щера с дверью? — Уди­вил­ся сир Хайл.

Сеп­тон Ме­рибальд улыб­нулся.

— Здесь ее зо­вут Бер­ло­га От­шель­ни­ка. Здесь жил са­мый пер­вый мо­нах, отыс­кавший сю­да до­рогу. Он мог тво­рить та­кие чу­деса, что к не­му ста­ли при­бывать дру­гие. Го­ворят, это слу­чилось поч­ти две ты­сячи лет на­зад. А дверь по­яви­лась зна­читель­но поз­же.

Воз­можно, две ты­сячи лет на­зад Бер­ло­га От­шель­ни­ка и бы­ла сы­рым, тем­ным мес­том с гряз­ным по­лом, по ко­торой эхом раз­но­сились зву­ки ка­па­ющей со сво­да во­ды. Но те­перь все бы­ло не так. Пе­щера, в ко­торую вош­ли Бри­ен­на со сво­ими то­вари­щами, бы­ла прев­ра­щена в теп­лое, у­ют­ное свя­тили­ще. Пол пок­ры­вали шер­стя­ные ков­ри­ки, на сте­нах ви­сели го­беле­ны. Вы­сокие вос­ко­вые све­чи да­вали бо­лее, чем щед­рое ос­ве­щение. Ме­бель бы­ла стран­ной, но в то же вре­мя прос­той: длин­ный стол, та­бурет, сун­дук, нес­коль­ко вы­соких шка­фов, на­битых кни­гами, и стулья. Вся ме­бель бы­ла сде­лана из топ­ля­ка, при­чуд­ли­вые кус­ки дре­веси­ны бы­ли со­еди­нены вмес­те и от­по­лиро­ваны до блес­ка так, что де­рево в све­те све­чей ка­залось тем­но-зо­лотис­тым.

Стар­ший Брат ока­зал­ся не та­ким, ка­ким ожи­дала его ви­деть Бри­ен­на. Во-пер­вых, его с тру­дом мож­но бы­ло наз­вать «стар­шим» в смыс­ле «ста­рым», во-вто­рых, ес­ли боль­шинс­тво мо­нахов, ра­ботав­ших в са­ду име­ли уз­кие пле­чи или бы­ли стар­чески су­тулы­ми, то он сто­ял пря­мо и был вы­соко­го рос­та, дви­гал­ся он с гра­ци­ей че­лове­ка в рас­цве­те сил и лет. Кро­ме то­го, его ли­цо ни­как не по­ходи­ло на доб­ро­душ­ное ли­цо це­лите­ля, ко­торое она ожи­дала уви­деть. У не­го бы­ла боль­шая го­лова, поч­ти квад­ратной фор­мы, с ко­торой смот­ре­ли жес­ткие гла­за, а нос был крас­ным, про­низан­ным со­суда­ми. Нес­мотря на то, что у не­го бы­ла выб­ри­та тон­зу­ра, его во­лосы то­пор­щи­лись жес­ткой ще­тиной, поч­ти точ­ной ко­пи­ей той, что бы­ла на его мощ­ном под­бо­род­ке.

«Он ско­рее по­хож на то­го, кто рож­ден ло­мать кос­ти, чем ис­це­лять их», — по­дума­ла Де­ва Тар­та, ког­да Стар­ший Брат мет­нулся че­рез ком­на­ту с рас­прос­терты­ми объ­ять­ями навс­тре­чу сеп­то­ну Ме­рибаль­ду и его Со­баке.

— Для нас всег­да счас­тлив тот день, ког­да нас на­веща­ют на­ши ста­рые друзья Ме­рибальд и его пес, — вос­клик­нул он, по­вора­чива­ясь к ос­таль­ным гос­тям. — И мы всег­да ра­ды ви­деть но­вых гос­тей. Это так ред­ко про­ис­хо­дит.

Пе­ред тем как сесть на та­бурет, Ме­рибальд по обы­чаю пред­ста­вил сво­их спут­ни­ков. В от­ли­чие от сеп­то­на Нар­берта Стар­ший Брат нис­коль­ко не был сму­щен по­лом Бри­ен­ны, но при упо­мина­нии при­чины при­сутс­твия здесь Бри­ен­ны и си­ра Хай­ла, его улыб­ка тут же по­гас­ла.

— По­нимаю, — толь­ко и от­ве­тил он, от­во­рачи­ва­ясь. — Вы дол­жно быть го­лод­ны. По­жалуй­ста, от­ве­дай­те это­го слад­ко­го сид­ра, что­бы смо­чить гор­ло пос­ле до­рож­ной пы­ли. — Он собс­твен­но­руч­но на­лил каж­до­му по куб­ку. Они то­же бы­ли вы­реза­ны из плав­ни­ка, и нель­зя бы­ло най­ти два по­хожих друг на дру­га. Ког­да Бри­ен­на пох­ва­лила ра­боту, он от­ве­тил:

— Ми­леди слиш­ком доб­ра. Все, что мы сде­лали — это прос­то вы­реза­ли и от­по­лиро­вали де­рево. Здесь бла­гос­ло­вен­ное мес­то. Там, где ре­ка впа­да­ет в за­лив — мес­то бит­вы те­чений и при­ливов, по­это­му к нам, на наш бе­рег выб­ра­сыва­ет мно­жес­тво стран­ных и уди­витель­ных ве­щей. И Плав­ник не са­мый ин­те­рес­ный эк­зем­пляр. Мы на­ходим се­реб­ря­ные куб­ки, же­лез­ные кот­лы, меш­ки шер­сти, свер­тки шел­ка, ржа­вые шле­мы, си­яющие ме­чи… ах, да, и ру­бины.

Пос­леднее очень за­ин­те­ресо­вало си­ра Хай­ла:

— Что, это те са­мые ру­бины Рей­ега­ра?

— Все мо­жет быть. Кто зна­ет? Бит­ва сос­то­ялась за мно­го лиг от сю­да, но ре­ка тер­пе­лива и не­уто­мима. Мы наш­ли шесть. Все ждут на­ход­ки седь­мо­го.

— Луч­ше уж ру­бины, чем кос­ти. — Сеп­тон Ме­рибальд по­чесал но­гу, из-под паль­цев по­сыпа­лась за­сох­шая грязь. — Не все реч­ные да­ры оди­нако­во при­ят­ны. Мо­нахи так же на­ходят и мер­твые те­ла. Уто­нув­ших ко­ров, оле­ней, сви­ней, раз­ду­тых до раз­ме­ров ло­шади. И, ко­неч­но, че­лове­чес­кие тру­пы.

— Да, в пос­леднее вре­мя, их слиш­ком мно­го. — Вздох­нул Стар­ший Брат. — На­ши мо­гиль­щи­ки тру­дят­ся не пок­ла­дая рук. За­пад­ни­ки, се­веря­не, жи­тели реч­ных зе­мель, всех не­сет сю­да. И ры­царей и смер­дов, все еди­но. Мы хо­роним их бок о бок: стар­ков и лан­нисте­ров, блэк­ву­дов и бра­кенов, фре­ев и дар­ри. Это наш долг пе­ред ре­кой в об­мен на ее да­ры, и мы де­ла­ем все, что в на­ших си­лах. Но иног­да мы на­ходим жен­щин… или, что ху­же, ма­лень­ких де­тей. Эти да­ры — са­мые ужас­ные. — Он по­вер­нулся к сеп­то­ну Ме­рибаль­ду. — На­де­юсь, у вас най­дет­ся вре­мя, что­бы от­пустить нам гре­хи. С тех пор, как раз­бой­ни­ки уби­ли бед­но­го ста­рого сеп­то­на Бен­не­та, у нас не бы­ло ни­кого, кто мог бы нас ис­по­ведать.

— Обя­затель­но най­дет­ся, — от­ве­тил Ме­рибальд. — Хо­тя, я на­де­юсь, что ва­ши гре­хи по­ин­те­рес­нее тех, что я выс­лу­шал в прош­лый раз. — Пес гав­кнул. — Вот ви­дите, да­же Со­бака от них ус­та­ла.

Под­рик Пейн был оза­дачен.

— Я ду­мал, здесь ник­то не мо­жет го­ворить. Ну, не ник­то, а братья-мо­нахи. Дру­гие братья, не вы.

— На вре­мя ис­по­веди нам раз­ре­ша­ет­ся на­рушить обет мол­ча­ния, — по­яс­нил Стар­ший Брат. — Труд­но рас­ска­зывать о гре­хах с по­мощью од­них толь­ко вздо­хов и по­качи­ваний го­ловой.

— Сеп­ту в Со­левар­нях сож­гли? — Спро­сил сир Хайл.

Улыб­ка по­гас­ла.

— В Со­левар­нях они сож­гли все, кро­ме зам­ка. Он один был пос­тро­ен из кам­ня… хо­тя, луч­ше б он был сде­лан из са­ла, пос­ле все­го то­го, что он при­чинил го­роду. Мне вы­пало ле­чить не­кото­рых вы­жив­ших. Ры­баки при­вез­ли их с дру­гого бе­рега пос­ле то­го, как пла­мя по­гас­ло, и они ре­шили, что бе­рег бе­зопа­сен. Од­на бед­ная жен­щи­на бы­ла из­на­сило­вана дю­жину раз, а ее гру­ди… ми­леди, вы но­сите муж­скую коль­чу­гу, по­это­му я не ста­ну скры­вать от вас эти ужа­сы… ее гру­ди бы­ли изор­ва­ны, из­же­ваны и из­гры­зены, слов­но на нее на­пало… ка­кое-то ужас­ное жи­вот­ное. Я сде­лал для нее все, что бы­ло в мо­их си­лах, но это­го ока­залось не­дос­та­точ­но. И по­ка она ле­жала тут, уми­ра­ющая, ее са­мые страш­ные прок­лятья бы­ли ад­ре­сова­ны не тем, кто ее из­на­сило­вал и не то­му монс­тру, что ел ее живь­ем, а си­ру Квин­си Кок­су, ко­торый спря­тал­ся в бе­зопас­ности за сво­ими сте­нами, за­перев во­рота ед­ва раз­бой­ни­ки вош­ли в го­род, в то вре­мя, как его под­данные кри­чали и уми­рали в страш­ных му­чени­ях.

— Сир Квин­си уже по­жилой че­ловек, — ти­хо ска­зал Сеп­тон Ме­рибальд. — Его сы­новья и зятья да­леко или по­гиб­ли, его вну­ки еще маль­чиш­ки, и у не­го на ру­ках две доч­ки. Что он мог бы сде­лать — один про­тив всех?

«Он мог хо­тя бы по­пытать­ся», — по­дума­ла Бри­ен­на. — «Он мог уме­реть. Ста­рик или юно­ша, ис­тинный ры­царь кля­нет­ся за­щищать тех, кто сла­бее его или уме­реть, их за­щищая».

— Ис­тинные сло­ва и муд­рые, — ска­зал Стар­ший Брат Ме­рибаль­ду. — Ког­да вы по­паде­те в Со­левар­ни, сир Квин­си без сом­не­ния поп­ро­сит вас от­пустить ему гре­хи. Я очень рад, что вы по­яви­лись, что­бы дать ему от­пу­щение. Я — не смог бы. — Он от­ста­вил свой де­ревян­ный ку­бок, и встал. — Ско­ро проз­во­нит ко­локол к ужи­ну. Друзья мои, не сос­та­вите мне ком­па­нию в сеп­те, да­бы пе­ред тра­пезой по­молить­ся о ду­шах доб­рых лю­дей из Со­лева­рен?

— С ра­достью, — от­клик­нулся Ме­рибальд. Со­бака гав­кну­ла.

Ужин в мо­нас­ты­ре вы­шел са­мым стран­ным в жиз­ни Бри­ен­ны, но не ли­шен­ным сво­их пре­лес­тей. Еда бы­ла прос­той, но очень вкус­ной, на сто­ле пря­мо из пе­чи ле­жали бу­хан­ки еще теп­ло­го хле­ба с хрус­тя­щей ко­роч­кой, гор­шочки со све­жев­зби­тым мас­лом, ме­дом с мо­нас­тыр­ской па­секи, и гус­тая пох­лебка из кра­бов, мол­люсков и, по мень­шей ме­ре, из трех раз­ных ви­дов рыб. Сеп­тон Ме­рибальд с си­ром Хай­лом пи­ли и нах­ва­лива­ли мо­нас­тыр­ский мед, а ей с Под­ри­ком дос­тался слад­кий сидр. Ужин про­шел не так уж и уг­рю­мо. Сеп­тон Ме­рибальд пе­ред тра­пезой про­из­нес мо­лит­ву. Ос­таль­ные братья ели за че­тырь­мя длин­ны­ми сто­лами, сто­яв­ши­ми на коз­лах. Один из мо­нахов сыг­рал для них на ар­фе, на­пол­нив зал ти­хими слад­ки­ми зву­ками. Ког­да Стар­ший Брат, из­ви­нив­шись, от­пустил му­зыкан­та по­есть, брат Нар­берт и дру­гой прок­тор за­няли его мес­то, за­читы­вая от­рывки из «Се­милу­чевой Звез­ды».

К то­му вре­мени, ког­да за­кон­чи­лось чте­ние, пос­ледние ос­татки пи­щи уже бы­ли уб­ра­ны пос­лушни­ками, в чью служ­бу вхо­дила обя­зан­ность об­слу­живать ос­таль­ных. Боль­шей частью они пред­став­ля­ли со­бой юно­шей не стар­ше Под­ри­ка или да­же млад­ше, но сре­ди них бы­ли и взрос­лые муж­чи­ны. Тот са­мый мо­гучий мо­гиль­щик, ко­торо­го они ви­дели на хол­ме и ко­торый хо­дил не­ук­лю­же под­во­лаки­вая кри­вую но­гу, был в их чис­ле. Ког­да зал опус­тел, Стар­ший Брат поп­ро­сил Нар­берта по­казать Под­ри­ку и си­ру Хай­лу келью, где они бу­дут но­чевать.

— На­де­юсь, вы ни­чего не име­ете про­тив то­го, что­бы спать в од­ной келье? Она не очень прос­торная, за­то, вот уви­дите, вам бу­дет удоб­но.

— Я хо­чу ос­тать­ся с си­ром, — за­явил Под­рик. — Я имел в ви­ду — с ми­леди.

— То, чем вы за­нима­етесь вне пре­делов на­шего мо­нас­ты­ря пусть ос­та­ет­ся меж­ду ва­ми и Се­меры­ми. — За­явил брат Нар­берт. — Но на Ти­хом Ос­тро­ве муж­чи­ны и жен­щи­ны спят раз­дель­но, ес­ли толь­ко они не по­вен­ча­ны.

— У нас есть нес­коль­ко скром­ных хи­жин, сто­ящих в сто­роне, спе­ци­аль­но для на­веща­ющих нас жен­щин, будь то дво­рян­ки ли­бо прос­тые се­лян­ки. — Ска­зал Стар­ший Брат. — Их ис­поль­зу­ют не так час­то, но мы под­держи­ва­ем в них чис­то­ту и по­рядок. Ле­ди Бри­ен­на, вы поз­во­лите мне про­водить вас?

— Да, бла­года­рю. Под­рик, от­прав­ляй­ся вмес­те с си­ром Хай­лом. Здесь мы в гос­тях у свя­тых брать­ев. Под их кро­вом дей­ству­ют их пра­вила.

Хи­жины для жен­щин ока­зались на вос­точной сто­роне ос­тро­ва, ко­торый был об­ра­щен к ши­роким прос­то­рам ила и да­леким бе­регам за­лива Кра­бов. Здесь бы­ло зна­читель­но прох­ладнее, чем на под­ветрен­ной сто­роне, и мес­тность бы­ла бо­лее за­пущен­ной. Холм был кру­тым и тро­пин­ка ви­ляла взад-впе­ред меж­ду гус­ты­ми за­рос­ля­ми сор­ня­ков и тер­новни­ка, вы­вет­ренны­ми кам­ня­ми и изог­ну­тыми, ко­лючи­ми де­рев­ца­ми, от­ча­ян­но цеп­лявши­мися за ка­менис­тый склон. В ру­ке Стар­ший Брат нес фо­нарь, ос­ве­щав­ший им путь. На од­ном из по­воро­тов он за­дер­жался.

— В яс­ную ночь от­сю­да вы мо­жете раз­гля­деть ог­ни Со­лева­рен. Они там, пря­мо за за­ливом. — Он ука­зал нап­равле­ние.

— Но там ни­чего нет. — От­ве­тила Бри­ен­на.

— Там ос­тался один толь­ко за­мок. Да­же те нем­но­гие ры­баки, что в тот злос­час­тный день, ког­да на­пали раз­бой­ни­ки, ока­зались в мо­ре, уш­ли от­ту­да. Они ви­дели по­жари­ща сво­их до­мов, слы­шали кри­ки и плач на бе­регу, и по­бо­ялись при­чалить лод­ки к бе­регу. Ког­да на­конец они ре­шились, то им ос­та­валось толь­ко пог­рести ос­танки их род­ных и близ­ких. Что те­перь для них зна­чат Со­левар­ни, по­мимо пра­ха и пе­чаль­ных вос­по­мина­ний? Они уш­ли в Де­вичий Пруд или дру­гие го­рода. — Он под­нял фо­нарь, и они про­дол­жи­ли путь. — Со­левар­ни ни­ког­да не бы­ли зна­читель­ным пор­том, но вре­мя от вре­мени здесь ос­та­нав­ли­ва­ют­ся про­ходя­щие су­да. Вот что нуж­но бы­ло тем раз­бой­ни­кам — га­лера или ког, ко­торые пе­реп­ра­вили бы их че­рез уз­кое мо­ре. Ког­да ни­чего не ока­залось, они приш­ли в ярость и от от­ча­яния вы­мес­ти­ли злость на пер­вом, что по­пало под ру­ку — на го­рожа­нах. Мне вот, что ин­те­рес­но, ми­леди… что вы на­де­етесь там най­ти?

— Де­воч­ку. — От­ве­тила она. — Дво­рян­скую де­воч­ку три-на-де­сять лет с кра­сивым ли­чиком и ры­жими во­лоса­ми.

— Сан­са Старк. — Имя проз­ву­чало до­воль­но ти­хо. — Вы ве­рите, что это бед­ное ди­тя бы­ло с Псом?

— Дор­ни­ец, Ти­ме­он, ска­зал, что она бы­ла на пу­ти в Ри­вер­ран. Он был на­ем­ни­ком, од­ним из Бра­вых Ре­бят, убий­цей, на­силь­ни­ком и лже­цом, но сом­не­ва­юсь, что он об этом стал бы лгать. Он за­явил, что Пес ук­рал ее у них и увез с со­бой.

— По­нят­но. — Тро­пин­ка вновь по­вер­ну­ла, и пе­ред ни­ми по­яви­лись хи­жины. Стар­ший Брат наз­вал их скром­ны­ми. Имен­но та­кими они и ока­зались на са­мом де­ле. Они бы­ли по­хожи на ульи, сде­лан­ные из кам­ня: низ­кие, круг­лые и ли­шен­ные окон.

— Этот, — ука­зал он на бли­жай­ший к ним дом, единс­твен­ный над ко­торым вил­ся ды­мок из ды­ры ды­мохо­да по цен­тру кры­ши. Про­ходя под ко­сяком, Бри­ен­на вы­нуж­де­на бы­ла силь­но при­сесть, что­бы убе­речь го­лову. Внут­ри она об­на­ружи­ла гли­нобит­ный пол, мат­рац, на­битый со­ломой, шку­ры и оде­яла, ко­торы­ми мож­но бы­ло ук­рыть­ся от хо­лода, та­зик с во­дой, кув­шин сид­ра, нем­но­го хле­ба с сы­ром, тле­ющий огонь в оча­ге и два низ­ких сту­ла. Стар­ший Брат сел на один из них, пос­та­вив фо­нарь на пол.

— Мож­но мне не­надол­го за­дер­жать­ся? Я чувс­твую, что нам сле­ду­ет по­гово­рить.

— Как по­жела­ете. — Бри­ен­на от­стег­ну­ла по­яс с нож­на­ми и по­веси­ла его на вто­рой стул, по­том усе­лась, скрес­тив но­ги, на мат­рац.

— Твой дор­ни­ец не сол­гал, — на­чал раз­го­вор Стар­ший Брат. — Но, бо­юсь, ты его не так по­няла. Вы охо­титесь не за тем вол­ком, ле­ди. У Эд­дарда Стар­ка бы­ло две до­чери. Сан­дор Кли­ган по­хитил дру­гую, млад­шую.

— Арью Старк? — У Бри­ены от­висла че­люсть. — Вы это точ­но зна­ете? Сес­тра ле­ди Сан­сы жи­ва?

— Бы­ла. — От­ве­тил Стар­ший Брат. — А те­перь… я не знаю. Она мог­ла ока­зать­ся сре­ди тех де­тей, что по­гиб­ли в Со­левар­нях.

Эти сло­ва про­из­ве­ли эф­фект, сход­ный с но­жом, вон­зившим­ся ей в жи­вот. — «Нет! Это бы­ло бы слиш­ком ужас­но».

— А мо­жет быть так, что… вы не сов­сем в этом уве­рены?

— Я уве­рен в том, что ди­тя бы­ло с Сан­до­ром Кли­ганом в та­вер­не на пе­рек­рес­тке, ко­торую ког­да-то со­дер­жа­ла Ма­ша Хеддл до то­го, как ее по­веси­ли ль­вы. Я уве­рен в том, что они нап­равля­лись в Со­левар­ни. За ис­клю­чени­ем это­го… нет. Я не знаю, ни где она, ни да­же жи­ва ли она. Од­на­ко, я знаю еще од­ну вещь. Че­ловек, за ко­торым ты охо­тишь­ся — мертв.

Это бы­ло еще од­ним шо­ком.

— Как он умер?

— От ме­ча, как и про­жил всю жизнь.

— Вы в этом аб­со­лют­но уве­рены?

— Я сам его по­хоро­нил. Ес­ли по­жела­ете, я мо­гу рас­ска­зать вам, где на­ходит­ся его мо­гила. Я прик­рыл его те­ло кам­ня­ми, что­бы зве­ри-па­даль­щи­ки не вы­копа­ли те­ло, и вод­ру­зил по­верх них его шлем, что­бы от­ме­тить мес­то его пос­ледне­го упо­ко­ения. Это бы­ло мо­ей ужас­ной ошиб­кой. Ка­кой-то про­хожий на­шел его мо­гилу, и прис­во­ил шлем се­бе. Этот че­ловек на­сило­вал и уби­вал в Со­левар­нях, но это не Сан­дор Кли­ган, хо­тя и не ме­нее опа­сен. Реч­ные зем­ли бит­ком на­биты по­доб­ны­ми от­бро­сами. Я бы не стал на­зывать их вол­ка­ми. Вол­ки бла­город­нее, чем это… как, впро­чем, по­лагаю, и псы.

— Я нем­но­го знал это­го че­лове­ка, Сан­до­ра Кли­гана. Он дол­гое вре­мя был те­лох­ра­ните­лем прин­ца Джоф­фри, и да­же здесь мы нас­лы­шаны о его де­яни­ях, и доб­рых и злых. И ес­ли хо­тя бы по­лови­на из слы­шан­но­го мной прав­да, это бы­ла горь­кая, из­му­чен­ная ду­ша греш­ни­ка, ко­торый нас­ме­хал­ся в рав­ной сте­пени и над бо­гами и над людь­ми. Он слу­жил, но не на­ходил в сво­ем слу­жении чес­ти. Он сра­жал­ся, но не на­ходил ра­дос­ти от по­бед. Он пил, что­бы уто­пить свою боль в мо­ре ви­на. Он ни­кого не лю­бил, да­же се­бя. Им пра­вила не­нависть. И нес­мотря на то, что он со­вер­шил мно­жес­тво гре­хов, он ни­ког­да не про­сил о про­щении. Там, где про­чие меч­та­ют о люб­ви, сла­ве и бо­гатс­тве, этот че­ловек — Сан­дор Кли­ган — меч­тал об убий­стве сво­его бра­та, что яв­ля­ет­ся нас­толь­ко ужас­ным гре­хом, что я сод­ро­га­юсь, да­же упо­миная его вслух. Но имен­но это слу­жило ему пи­щей, топ­ли­вом, под­держи­ва­ющим бу­шу­ющий в его гру­ди огонь. Как не под­ло это зву­чит, меч­тать обаг­рить кровью собс­твен­но­го бра­та свой меч, имен­но ра­ди это­го ми­га жи­ло это пе­чаль­ное и гнев­ное су­щес­тво… и да­же эту меч­ту у не­го от­ня­ли, ког­да принц Обе­рин Дор­ний­ский уда­рил си­ра Гре­гора от­равлен­ным копь­ем.

— Вы го­вори­те так, слов­но жа­ле­ете его. — ска­зала Бри­ен­на.

— Так и есть. Вы бы то­же его по­жале­ли, ес­ли бы наб­лю­дали его ко­нец. Я наб­рел на не­го у Тре­зуб­ца, прив­ле­чен­ный его сто­нами от бо­ли. Он умо­лял ме­ня о пос­леднем ми­лосер­дном да­ре, но я пок­лялся ни­кого не уби­вать вновь. Вмес­то это­го, я омыл его ли­хора­доч­ное че­ло реч­ной во­дой, дал ему ви­на и на­ложил ком­прес­сы на ра­ны, но все мои тру­ды ока­зались нич­тожны­ми и за­поз­да­лыми. Пес умер на мо­их ру­ках. Вы дол­жно быть ви­дели ог­ромно­го чер­но­го же­реб­ца в на­шей ко­нюш­не. Это его бо­евой конь, Не­ведо­мый. Ко­щунс­твен­ное имя. По­это­му мы пред­по­чита­ем его на­зывать Плав­ни­ком, пос­коль­ку его наш­ли у ре­ки. Бо­юсь, что у не­го та­кой же нрав, как и у его хо­зя­ина.

«Же­ребец». — Она ви­дела же­реб­ца, слы­шала, что он ля­га­ет­ся, но тог­да не по­няла. Бо­евых ко­ней обу­чали ля­гать­ся и ку­сать­ся, по­тому что на вой­не они са­ми яв­ля­лись жи­вым ору­жи­ем, как и те, кто на них ехал вер­хом. — «По­хож на Пса».

— Зна­чит, это прав­да. — Уны­ло про­из­несла она. — Сан­дор Кли­ган мертв.

— Он — да, на­конец. — Стар­ший Брат сде­лал па­узу. — Вы — еще мо­лоды, ди­тя мое. Я же встре­тил со­рок че­тыре сво­их име­нин… что де­ла­ет ме­ня, по­лагаю, поч­ти вдвое стар­ше. Вас не уди­вит, ес­ли я ска­жу, что то­же ког­да-то был ры­царем?

— Нет. Вы боль­ше по­хожи на ры­царя, чем на свя­щен­ни­ка. — Это чи­талось в раз­во­роте его плеч, ши­рокой гру­ди и мощ­ной квад­ратной че­люс­ти. — По­чему вы ос­та­вили ры­царс­тво?

— Это был не мой вы­бор. Мой отец был ры­царем, как и его отец пе­ред ним. Ры­царя­ми бы­ли мои братья, все до од­но­го. Ме­ня обу­чали сра­жать­ся с тех пор, как я смог удер­жать в ру­ках де­ревян­ный тре­ниро­воч­ный меч. И я ви­дел свою судь­бу та­кой же, как у них, и ста­рал­ся не уда­рить в грязь ли­цом. У ме­ня бы­ли жен­щи­ны, и тут я ста­рал­ся не уда­рить в грязь, а не­кото­рых я брал си­лой. У ме­ня бы­ла де­вуш­ка, на ко­торой я меч­тал же­нить­ся, млад­шая дочь мел­ко­го лор­да, но я был треть­им сы­ном, и не мог рас­счи­тывать ни на на­дел, ни на нас­ледс­тво, что­бы пред­ло­жить ей при­дан­ное… у ме­ня бы­ли толь­ко меч, конь и щит. В це­лом, я был горь­ким че­лове­ком. Ког­да я не драл­ся, я пил. Моя жизнь бы­ла сплошь крас­ной от кро­ви и ви­на.

— И ког­да же она из­ме­нилась? — спро­сила Бри­ен­на.

— Ког­да я умер в бит­ве на Тре­зуб­це. Я сра­жал­ся на сто­роне прин­ца Рей­ега­ра, хо­тя он так ни­ког­да и не уз­нал мо­его име­ни. Не мо­гу от­ве­тить по­чему выш­ло имен­но так, кро­ме то­го, что лорд, ко­торо­му я слу­жил, слу­жил лор­ду, ко­торый слу­жил дру­гому лор­ду, ко­торый ре­шил под­держать дра­кона, а не оле­ня. Ес­ли б он ре­шил ина­че, я, воз­можно, ока­зал­ся бы на дру­гом бе­регу ре­ки. Бит­ва бы­ла кро­вавой. Ме­нес­тре­ли пы­та­ют­ся зас­та­вить нас по­верить, что Рей­егар с Ро­бер­том под­ра­лись пос­ре­дине ре­ки из-за жен­щи­ны, ко­торую оба по­люби­ли, но уве­ряю вас, там бы­ло мно­го сра­жа­ющих­ся с каж­дой из сто­рон, и я был од­ним из них. Ме­ня ра­нили од­ной стре­лой в бед­ро, а дру­гой в но­гу, по­том по­до мной уби­ли ло­шадь, но я не вы­ходил из боя. Я до сих пор пом­ню, как от­ча­ян­но ис­кал се­бе дру­гую ло­шадь, по­тому что не имел де­нег на но­вую, а без ло­шади я пе­рес­тал бы быть ры­царем. По прав­де го­воря, толь­ко это и за­нима­ло в тот мо­мент мои мыс­ли. Я не ви­дел уда­ра, ко­торый ме­ня по­верг. Я ус­лы­шал за спи­ной то­пот ко­пыт и по­думал: «Ло­шадь!», но ед­ва я смог раз­вернуть­ся, как что-то уда­рило ме­ня в го­лову и я по­валил­ся спи­ной в во­ду, в ко­торой я по всем за­конам дол­жен был уто­нуть.

— Вмес­то это­го я оч­нулся здесь, на Ти­хом Ос­тро­ве. Стар­ший Брат рас­ска­зал мне, что ме­ня при­било к бе­регу, в чем мать ро­дила. Я толь­ко по­нял, что кто-то на­шел ме­ня на мел­ко­водье, снял с ме­ня дос­пе­хи, са­поги, шта­ны и стол­кнул об­ратно в ре­ку. Во­да до­дела­ла ос­таль­ное. Все мы рож­да­ем­ся об­на­жен­ны­ми, так что, по­лагаю, мое вто­рое рож­де­ние и из­ме­нение жиз­ни ло­гич­но пос­ле­дова­ли друг за дру­гом. Сле­ду­ющие де­сять лет я про­вел в мол­ча­нии.

— По­нят­но. — Бри­ен­на не зна­ла, за­чем он все это ей рас­ска­зал, и что ей на это от­ве­тить.

— Прав­да? — Он от­ки­нул­ся на­зад, по­ложив свои боль­шие ру­ки на ко­лени. — А раз так, то за­вер­ши­те на этом свой путь. Пес мертв, и в лю­бом слу­чае с ним ни­ког­да не бы­ло Сан­сы Старк. Что до той тва­ри, что но­сит те­перь шлем, то его неп­ре­мен­но ра­зыщут и по­весят. Вой­на под­хо­дит к кон­цу, а по­доб­ные им не­годяи не уме­ют жить в мир­ное вре­мя. Рэн­дилл Тар­ли охо­тит­ся за ни­ми из Де­вичь­его Пру­да, У­ол­дер Фрей из Близ­не­цов, и в Дар­ри по­явил­ся но­вый мо­лодой хо­зя­ин, на­бож­ный че­ловек, ко­торый, бе­зус­ловно, на­ведет по­рядок в собс­твен­ных зем­лях. Сту­пай до­мой, ди­тя. У те­бя есть дом, что уже не­мало в эти мрач­ные вре­мена. У те­бя есть бла­город­ный отец, ко­торый, не­сом­ненно, лю­бит те­бя. По­думай, ка­кое бу­дет для не­го го­ре, ес­ли ты не вер­нешь­ся. Воз­можно, пос­ле тво­ей ги­бели, они при­несут ему твой меч и щит. И, воз­можно, он да­же по­весит их на сте­ну в сво­ем зам­ке и бу­дет с гор­достью ими лю­бовать­ся… но ес­ли бы ты мог­ла спро­сить его, я уве­рен, он от­ве­тил бы, что с ра­достью по­менял бы из­рублен­ный щит на жи­вую дочь.

— На дочь. — Гла­за Бри­ен­ны на­пол­ни­лись сле­зами. — Он это зас­лу­жива­ет. Дочь, ко­торая мог­ла бы петь ему, ук­ра­сила бы со­бой его за­мок и ро­дила ему вну­ков. Он зас­лу­жива­ет и сы­на, силь­но­го и храб­ро­го, ко­торый до­бавил сла­вы его ро­ду. Но Гал­ла­дон уто­нул, ког­да мне бы­ло че­тыре, а ему во­семь, а Али­сан­на и Ари­ан­на умер­ли еще в ко­лыбе­ли. Я единс­твен­ный ре­бенок, ко­торо­го ему ос­та­вили бо­ги. Чуд­ная, не по­хожая ни на дочь, ни на сы­на. — И Бри­ен­ну слов­но прор­ва­ло, как про­рыва­ет­ся из ра­ны гной: пре­датель­ства и по­мол­вки; Крас­ный Рон­нет с его ро­зой; та­нец с лор­дом Рен­ли; став­ка на ее девс­твен­ность; горь­кие сле­зы, про­литые ею в брач­ную ночь Рен­ли и Мар­ге­ри Ти­релл; схват­ка на Горь­ком мос­ту; ра­дуж­ный плащ, ко­торый она на­дела с та­кой гор­достью; тень в ко­ролев­ском шат­ре, и Рен­ли, уми­ра­ющий у нее на ру­ках; Ри­вер­ран и ле­ди Кей­тлин; пу­тешес­твие вниз по Тре­зуб­цу; ду­эль в ле­су с Джей­ме; Кро­вавые Ско­моро­хи; Джей­ме, ору­щий: «Сап­фи­ры!»; Джей­ме в ван­ной Хар­ренхо­ла; пар, иду­щий от его те­ла; вкус кро­ви Вар­го Хо­ута, ког­да она от­ку­сила его ухо; Джей­ме, прыг­нувший на пе­сок мед­вежь­ей ямы; дол­гая до­рога в Ко­ролев­скую Га­вань; Сан­са Старк; клят­ва Джей­ме; клят­ва ле­ди Кей­тлин; Вер­ный Клят­ве; Су­мереч­ный Дол; Де­вичий Пруд; Лов­кий Дик и Сло­ман­ный Ко­готь; Ше­пот; уби­тые ею лю­ди…

— Я обя­зана ее най­ти! — За­кон­чи­ла она. — Есть и дру­гие охот­ни­ки, ко­торые же­ла­ют ее пой­мать и про­дать ко­роле­ве. Я дол­жна ра­зыс­кать ее пер­вой. Я обе­щала Джей­ме. Он наз­вал этот меч Вер­ным Клят­ве. Я обя­зана по­пытать­ся ее спас­ти… или уме­реть, пы­та­ясь это сде­лать.