Я знаю, что делать. Встретимся у ворот в обед». Томо.

Я спрятала телефон в сумке и попыталась сосредоточиться на математике. Он знал что делать? Он понял, как остановить Тсукиѐ ми? Должен быть другой способ. Должен.

Когда прозвенел звонок на обеденный перерыв, я схватила пальто, быстро переобулась и выбежала к вратам.

Он уже ждал там, челка закрывала глаза, велосипед был прислонен к стене.

- Что нам делать? – спросила я, но он покачал головой.

- Не здесь. Едем в закусочную на станции, - он указал на место на велосипеде, и я села, обхватив его за пояс, а он сорвался с места, крутя педали.

- Потому что там шумно, и нас никто не услышит? – спросила я.

- Нет, потому что я голоден и хочу бургер. Не удивительно.

Мы устроились в закусочной, и Томо заговорил, когда откусил огромный кусок своего бургера.

- Мне приснилось… - он вытер рот рукой. Я скривилась и передала ему салфетку, он улыбнулся. – Что, не нравятся пещерные люди?

- Говори, а не разбрасывайся едой, - сказала я, он закатил глаза. – Мне тоже снился

сон.

- Со мной говорила Аматэрасу, - сказал он. – Ярче сна у меня не было. Что-то все же

прояснилось.

Я удивленно смотрела на него.

- Она говорила и со мной, - я попробовала бургер с терияки и кукурузой.

- Усо, - сказал он. – Странно. Зато мы можем быть на верном пути. Она сказала, что нужны сокровища, чтобы остановить Тсукиѐ ми.

- Что-то… похожее она сказала и мне, - отозвалась я, не зная, что еще Аматэрасу поведала Томо. Сказала ли, что я его предам? Я замешкалась. Больше никаких секретов. – Томо?

- Хмм? – он потягивал молочный коктейль.

- Аматэрасу… Она сказала мне, что я предам тебя. Но я хочу сразу сказать, что никогда этого не сделаю.

Томо был мрачным мгновение, а потом пожал плечами.

- Я знаю, - сказал он. – Во снах мне постоянно лгут.

Он принялся загибать пальцы, перечисляя то, что там услышал.

- Что выхода нет, что я убийца, демон, что есть только смерть. Как обычно, - он сделал еще глоток молочного коктейля.

- И ты не… боишься?

- Не после десяти лет такого.

Я поежилась. Десять лет таких кошмаров?

- Сны – просто сны, Кэти. Ты не живешь по их правилам. Но я верю, что Саншу но Джинги в этом замешаны. Кусанаги – легендарный меч, что может резать сны, вырезать из тел души. Это ведь нам и нужно? Вырезать Тсукиѐ ми из моего тела.

Я сузила глаза.

- Звучит нереально, - сказала я. – Как ты вырежешь дух из тела?

- Не знаю, - сказал Томо. – Может, как в древние времена. Они ведь пускали кровь, чтобы вылечить, так? Порезать мечом и выпустить чернила. Обычный меч не сработает, но Кусанаги может. И, может, понадобится зеркало, чтобы узнать, где именно резать.

- Звучит, как сюжет манги. Томо рассмеялся.

- Ну, у нас не очень-то много вариантов. Аматэрасу сказала найти сокровища, этим я и займусь. Когда доем, конечно, - он проглотил бургер и вытер губы салфеткой. – Сокровища в Токио. Думаю, пора отправиться в путешествие.

- Да и нет, - сказала я. – Только Магатама в Токио. Зеркало в Исэ, а меч – в Нагое. Томо опешил.

- Так ты тоже исследовала. Хорошо, тогда начнем с Токио, а потом уже в Нагою и префектуру Миэ.

- И-и-и я уверена, что тетя с легкостью отпустит нас в поездку по Японии.

- Я поговорю с ней, - сказал Томо.

Я покачала головой так быстро, что все расплылось перед глазами.

- С чего ты взял, что это хорошая идея?

- Ладно, - сказал он. – И ты скажешь ей, что поедешь одна?

- Вряд ли она и так согласится. И как ты собираешься объяснить все отцу?

- Он не заметит, - отозвался Томо. – И поездка в Токио всего на день. Я вернусь раньше, чем он увидит, что меня нет. Серьезно.

Мысли путались.

- Томо, погоди. Мой… отец. Он в эти выходные в Токио. Он хочет, чтобы я с ним встретилась.

Томо склонил голову и откинулся на красную спинку стула. Сидение скрипнуло под

ним.

- Ты хочешь встретиться с тем, кто тебя бросил? Это точно плохая идея.

- Это идеальное прикрытие для поездки.

- Кэти, не стоит встречаться с человеком, что отказался от тебя, чтобы обеспечить

нам прикрытие.

Я помахала ладонью, очередной перенятый мной японский жест.

- Все не так. Я обдумала это, знаешь ли. Встречу с ним.

Томо смотрел на меня, склонив голову так, что челка закрыла правый глаз.

- Почему ты хочешь это сделать?

- У меня много вопросов, - сказала я. – О причине его ухода. Я хочу знать, Томо. И без мамы я… чувствую себя одиноко.

- У тебя есть я, - сказал он, прижав ладони к столу. Рукав его рубашки зацепился за напульсник. – И твоя тетя.

- Знаю, - сказала я. – Но все равно думаю: а что если? Почему он в Японии? Странно, да? Может, это знак свыше.

- Ага, - Томо не звучал убежденно. – Камень, птицы, да?

- Кстати, - сказала я, упоминание птиц напомнило о стуке вороны в окно прошлой ночью. – Зачем ты послал ко мне бумажную ворону?

Он склонился, в глазах отразилось смятение.

- Что?

- Нарисованную ворону, - сказала я. – Мог бы хоть сказать, что она прилетит. Я перепугалась. Я думала, она разобьет стекло.

Он застыл, испуганный.

- Постой, ты видела нарисованную ворону у окна? – я уже чувствовала сомнения, паника разрасталась жаром. Он не знал, о чем я говорила.

- Ты ее не рисовал? Он покачал головой.

- Может, это был Такахаши?

- Зачем ему рисовать бумажную ворону?

Томо взял меня за руку и вывел из закусочной. Мы завернули за угол, но нигде не было тихого места.

- Сюда, - сказал он, указывая на деревья у станции. Это было сложно назвать укромным местом, но здесь хоть почти не было людей. Мы встали спиной к прохожим, Томо вытащил блокнот из сумки и принялся листать страницы. Острые зубы со страниц пытались впиться в его пальцы. Трясогузки хлопали крыльями по бумаге, ветер вздымал перья, они слетали со страниц на землю.

Он добрался до пустых страниц и осторожно открыл последний рисунок. Ворона, похожая на ту, что я видела.

- Это она, - сказала я, указывая на нее пальцем, но так, чтобы быть вдалеке от острого клюва. Ворона зло клевала страницу под лапами. – И у нее тоже было три лапы.

- Не помню, чтобы рисовал ее, - выдохнул Томо. Он вытащил из кармана ручку и принялся зачеркивать ворону с такой силой, что прорвал страницу. Ворона издала придавленный вопль и замерла, хотя и не умерла. Она настороженно смотрела на нас глазками-бусинками из-под клетки чернил, что создал вокруг нее Томо. Он тихо выругался и закрыл блокнот.

- Ты не помнишь?

- Как и рисунки Аматэрасу… Я ведь нарисовал ее похожей на тебя, - сказал он. – Те были во сне. Видимо, я все еще рисую во сне. Поверить не могу.

- Ворона не так и плоха, - отметила я. – Это лучше, чем дракон.

- Ты не понимаешь, - сказал он, проведя рукой по волосам. Он смотрел на меня с раздражением… Я знала, что он не хотел злиться, но я ощущала все иначе. Я не подходила. Я не могла. Откуда мне знать, что означает ворона с тремя лапами? Я принадлежала другой культуре. Я не знала даже, что такая ворона существовала.

- Это Ятагарасу.

- Ятагарасу? – медленно повторила новое слово я.

- Это особая ворона, - сказал он. – Посланник Аматэрасу. Она первой явилась к императору Джимму. Она хотела добраться до тебя?

Я кивнула. Голова кружилась, а желудок сжался.

- Это хорошо или плохо?

Он вздохнул, пряча блокнот в сумку.

- Не знаю точно. Дай свой телефон.

Я передала ему кейтай, он принялся искать значение птицы.

- Тебе нужно обновить свой телефон, - заметила я. Не хотелось думать о плохом предзнаменовании. Он фыркнул.

- Мне нравится старый кейтай, - сказал он. – И я не хочу тратить деньги отца. Я хочу сам накопить на свой.

Я не знала, что сказать. Я не знала, хорошее ли это решение, или это действие из прошлого века.

- Вот, - он указал на кандзи на экране. Я прищурилась, какое-то время пытаясь понять текст. – Ятагарасу – посланник Аматэрасу, - прочитал он. – Его появление означает, что исполняется воля небес, или что божества готовятся вмешаться в дела смертных. Значит, мы на верном пути.

- Или нет, - сказала я. – И Аматэрасу хочет нас исправить.

- Но у нас были сны о сокровищах, так ведь? Они нужны нам, какой бы ни была причина.

И я все поняла, словно в голове вспыхнул яркий свет.

- Джун! – сказала я. – Нам нужны сокровища, чтобы остановить его, Томо. Он с замешательством взглянул на меня.

- Ты понимаешь, что снова назвала его Джуном?

- Я не это имела в виду, - сказал я. – Аматэрасу сказала, что сокровища его остановят, что Сусаноо не должен править Японией. Может, зеркало покажет ему правду.

- Уже показало, так ведь? И начался этот беспорядок. Я прикусила губу, думая.

- Может, оно наполнит тебя силой, чтобы ты мог его остановить. Или камень наделен силой. И разве нельзя с помощью Кусанаги вырезать из него дух Сусаноо?

- Верно, - Томо сжал ладонь в кулак. – С Саншу но Джинги мы победим в дурацкой войне Ками еще до ее начала.

- Я поговорю с Дианой насчет Токио вечером, - сказала я. – Найду способ ее уговорить.

Томо кивнул, взяв меня за руки. Обычно он не делал так на людях, и его прикосновение заставило меня густо покраснеть.

- Мы покончим со всем этим, Кэти. Выход есть.

- Да, - сказала я. – Своими силами.

- Нет, - сказала Диана.

- Пожа-а-а-алуйста!

- Ты шутишь? – она прислонилась к стойке на кухне. – Я не отпущу тебя в Токио одну.

Я понимала, что она не согласится, но попытаться стоило.

- А если я поеду с другом? Диана фыркнула.

- А чем не подхожу я, кстати?

- Не в том дело, - сказала я. – Все не так… Просто я нервничаю из-за встречи с отцом… Стивеном. Стой, мне называть его папой или Стивеном? Ой. Вот видишь? Я уже ничего не понимаю.

Диана повернулась и взяла сковороду со стейком, опустив его потом на мою тарелку.

- И потому я и должна быть с тобой, - сказала она. – Я не доверяю ему, после того как он бросил мою сестру и тебя. Я знаю, что все заслуживают второй шанс, но если он сломает твое сердце… - она вздохнула. – Я не хочу, чтобы тебе было больно, милая.

- Знаю, - сказала я, придерживая тарелку Дианы, пока она лопаточкой поднимала со сковороды свой стейк. Я поставила тарелки на наш маленький стол с негромким стуком. – Но это я должна сделать сама, - я отодвинула стул и села, уткнувшись лицом в руки, поставив локти на стол.

Диана приблизилась со стеклянной миской салата.

- Ладно. Если тебе это так важно, я, конечно, подожду, пока ты будешь со Стивеном. Но одну я тебя не отправлю.

- Хорошо, - согласилась я. – С другом?

Она улыбнулась, подняла палочки и устроила их в руке.

- Если мама Юки согласна, то соглашусь и я, - она хлопнула в ладоши перед собой, мы пожелали друг другу привычное итадакимас.

- Дело в том, - сказала я, пробуя салат, - что я хочу пригласить не Юки. Диана смотрела на мою застывшую слишком широкую улыбку.

- Так это друг из парней?

Как она успела так хорошо меня узнать? Она училась очень быстро, хотя у нее и не было своих детей.

- Ты ведь говорила, что хочешь его узнать, да? Эта поездка лишь на один день.

- Встреча с твоим отцом важна, Кэти. Нельзя ли отложить это свидание до твоего возвращения?

Конечно, я не могла, мне нужно было найти Магатаму, нужна была помощь Томо.

- Не в свидании дело, - сказала я. – У него семья в Чиба, потому он не будет постоянно со мной и с па… Стивеном. Это будет скорее общая поездка на поезде, может, поужинаем втроем, как-то так.

Диана поджала губы, задумавшись.

- И его отец согласен? Я думала, что после разговора с директором… он был недоволен.

- Его отец знает, - быстро ответила я. Она взглянула на меня, и я старалась улыбаться убедительно. Я ведь не просила ни о чем таком. Нам нужно было пробраться во Дворец, а не в отель любви.

- Кэти, может, в другой раз? Я не думаю…

- Диана, - перебила ее я. – Томо очень важен для меня. И он тоже необычный, знаешь? Он тоже потерял маму. И он поможет. Думаю… думаю, если он будет со мной, то встретиться с отцом будет проще, - я не врала. Если я буду знать, что он неподалеку, я смогу найти в себе силы для встречи.

- Что ж, не вижу причины отказывать. Но никаких попыток пробраться на вершину Скайтри тауэр в романтических целях.

- Фу. То есть, фу, что ты говоришь об этом.

Диана рассмеялась, отламывая палочками кусочек стейка.

- Я ничего такого не планировала, - добавила я. – Эта поездка прояснит ситуацию с отцом, - и с Магатамой. – Это очень важно.

- Хорошо, - простонала Диана, помахав палочками. – Ты убедительна, как и твоя мама, ты знала? Я просто не могу отказать!

Я улыбнулась и поспешила доесть ужин. Я задвинула стул со скрипом и унесла тарелки к рукомойнику.

Отлично. Мы с Томо, наконец, хоть что-то узнаем. В гостиной ожил телевизор.

- Только не еще один, - вздохнула Диана, я повернулась. Еще один якудза, в этот раз он был в тюрьме. Я застыла, не желая смотреть, но не в силах отвести взгляд.

Репортер протягивала микрофон представителю тюрьмы, что нервно поправлял очки на носу.

- Произошел ужасный несчастный случай, - сказал он. Снова поправил очки. – Сложно поверить, но он захлебнулся.

- Захлебнулся? – повторила репортер. Он кивнул, очки съехали на кончик носа.

- Судмедэксперты говорят, что в его легких обнаружено огромное количество чернил. Наверное, он как-то вынес чернила из класса каллиграфии, их учили в тюрьме. Может, это попытка суицида.

Диана фыркнула.

- Попытка суицида, - она выключила телевизор. – Сомнительно. Они все явно связаны. Ты знаешь, что в прошлый раз кто-то оставил надпись чернилами на стене?

Я поежилась. Я пыталась избегать новостей.

- И что там было? – я не смогла не задать вопрос.

- «Ками возродились», - сказала Диана, страх пронзил меня. – Странно, да? Наверное, так называется новая банда.

- Точно, странно, - сказала я. В комнату я ввалилась, я почти не могла передвигать ноги. Мы должны спешить. Времени почти не осталось.

* * *

Я смотрела, как крыши Шизуоки остаются позади, пока скоростной поезд направлялся в Токио. Я пропустила субботнюю тренировку кендо, чтобы мы уехали раньше. Томо не пропустил бы ее, ведь приближался турнир, но он все еще был отстранен от занятий. Тренеры уже качали головами. Если он вскоре не вернется, у него не будет шансов в этом турнире.

Диана и Томо пожали руки на станции, Томо тряхнул волосами, кланяясь и ведя себя вежливо. Он выглядел не таким опасным, как в тот день, когда пришел прощаться, когда я почти покинула Японию и уехала к бабушке с дедушкой. В этот раз он избавился от рваных джинсов и толстой цепи. Он больше напоминал себя из кабинета директора, выглядел как примерный ученик в темном шерстяном пальто и темных джинсах. Вот только темная одежда сильнее подчеркивала его медные волосы.

В большинстве школ Японии ученикам запрещали красить волосы, и я видела, как брови Дианы поползли вверх, когда она увидела на станции его, важно стоявшего с медными волосами. Она, наверное, думала, собирается ли он избавляться потом от этого цвета. И хотя Диана не расстроилась бы, если бы цвет волос изменила я, в Японии это означало нечто иное, бунт против нормы. Но Томо вел себя вежливо, пожал ей руку и даже улыбнулся. Я надеялась, что он ей понравился.

В скоростном поезде сидения располагались по два напротив друг друга, а между ними стоял стол, и так было рядами по обе стороны. Я ударилась о стол коленями. Диана и Томо сели напротив друг друга и посмотрели на меня. Отлично. И где сесть мне? Какой выбор причинит меньше проблем? Я решила сесть рядом с Дианой, потому что она была мне семьей, и потому что я не хотела, чтобы она обижалась на нас с Томо.

Изогнутые крыши и поля зеленого чая пролетали за окнами, в ушах шумело, пока мы набирали скорость. Никто не говорил после приветствий на платформе. Поезд ехал все быстрее, а тишина становилась все тяжелее.

В динамике вежливым тоном заговорили на японском о поезде. Минуту спустя раздвинулись двери между вагонами, и девушка поклонилась и покатила тележку между рядом сидений, тележка покачивалась, нагруженная пакетиками чипсов, коробочками бенто и бутылками холодного чая.

- Итак, Томохиро, - начала Диана, и я скривилась. Стоило пригласить его на ужин, как она предлагала мне уже давно. Так я хотя бы могла занять себя едой, занять чем-то руки. Я бы сидела напротив них и могла бы взглядом намекать, что не стоит затрагивать неловкие темы. – Как вы с Кэти встретились?

Жар прилил к моему лицу, я нервно рассмеялась.

- О, не стоит об этом говорить.

Томо склонил голову, не выказывая неловкости.

- Кэти увидела, как моя девушка отвесила мне пощечину за то, что другая девушка была беременна.

Я раскрыла рот, но издала лишь сдавленный звук. Я боялась смотреть на лицо Дианы, но она была подозрительно тихой.

- Это… не совсем так, - выдавила я. – Другая девушка не была ему девушкой.

- Верно, - сказал Томо. – И она младше. Все шло не так, как должно было.

- Я имею в виду, что это не его ребенок! Томо, да что такое?

- Это такая шутка? – спросила Диана. Мне стало жарко, я сорвала шарф с шеи и расстегнула две пуговицы пальто.

- Нет, это правда, - улыбнулся Томо. – Ребенок не мой.

- Заткнись, - возмутилась я. Он вскинул брови. – У тебя плохо выходит оставлять о себе хорошее впечатление, - процедила я сквозь сжатые зубы. Чем он вообще думает?

- Дело в том, Обасан, - сказал он, склонившись к Диане. – Думаю, мы уже начали неправильно со встречи у коучо Йошиномы. Думаете, я плохой, нэ? Может, вы правы.

Диана поджала губы, пытаясь понять его слова.

- Послушай, товарищ, - сказала она. – Я преподавала английский в одной из самый опасных школ в Токио. Если ты пытаешься поразить меня поведением: «Смотри, я нарушитель», то я на это не поведусь.

Томо на миг не сдержал потрясения, а потом прикрылся улыбкой.

- Понятно, в кого Кэти такая сильная духом.

- Кэти знает, чего хочет, - сказала Диана. – И если она считает, что ты достоин ее времени, то тебе лучше соответствовать этому. Так что хватит вести себя как плохиш, ладно?

Он замолчал, раздумывая над действиями. Он склонил голову со смущенным видом.

- Варуй, Даина-сан, - извинился он. – Я вел себя плохо с вами. И, если начистоту, я никогда не изменял прошлой девушке.

- Конечно, - я закатила глаза. Я боролась с желанием пнуть его под столиком. – Я бы такого парня и не выбрала.

- Тогда начнем сначала, - сказала Диана. – Не стоит закрываться, Томохиро, ладно?

Некоторым взрослым можно доверять.

Я об этом и не думала. Он привык, что взрослые приносят ему проблемы? Так было с его отцом. Потому он устроил это представление? Но с Дианой он мог быть другим.

«Монстры кусают, когда их загоняют в угол», - прошептал голос в моей голове.

Голоса собирались вокруг меня.

«Нет, - подумала я, отгоняя это чувство. – Не сейчас».

- Кэти сказала, что у тебя родственники в Чибе.

Он кивнул, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку сидения.

- Тетя, - сказал он. – И два кузена. Диана улыбнулась.

- Того же возраста? – она была мягче, чем я повела бы себя на ее месте. Я до сих пор не пришла в себя после представления Томо, понимая, к чему это могло привести.

- Младше, - сказал он. – Два мальчика.

Этого я не знала. И было непривычно думать, что у него была нормальная семья, если не учитывать его жизнь Ками.

- Потому ты туда едешь? – спросила Диана.

Ох. Так вот куда все шло. Она с подозрением отнеслась к причине, по которой Томо был с нами. Но я ее не винила. Мы ведь уже были замешаны в проблемах. Она могла подумать, что угодно, вплоть до отеля любви. Мои щеки пылали.

- Я обещал проведать их вместо отца, - сказал Томо, не смутившись. Он был готов к таким вопросам, его закалила жизнь, полная лжи. – Дядя умер пару месяцев назад.

- Мне очень жаль, - сказала Диана, заерзав на стуле и переведя взгляд в окно.

Поезд нырнул в туннель, свет вокруг погас. В ушах гудело от давления, но туннель быстро оказался позади, и свет полился в окна снова. Рисовые поля и разноцветные дома простирались за постоянной оградой из проводов, сопровождающей рельсы.

- Ничего, - сказал Томо. – Мы толком не общались. И толком не виделись.

- Тогда сегодня многое изменит.

Томо уперся руками в колени, опустив голову.

- Вообще-то, главная причина, по которой я поехал в Токио, это Кэти, - что он делает? Он ведь привык лгать. Неужели дрогнул из-за дружелюбия Дианы?

Я напряглась, следя за Дианой краем глаза. К чему эта правда сейчас?

- Я знаю, что ей предстоит встреча с отцом, и я не хочу, чтобы ей причинили боль, - мои щеки порозовели, Диана скрестила руки на груди. – Я думал о ваших словах. Если я начну со лжи, я все испорчу, - Томо тонкими пальцами убрал челку с лица. – Я не знаю, что вы думаете обо мне, но… Я не хочу, чтобы вы ошиблись.

- Ошиблась? – повторила Диана.

- Я не такой, - сказал Томо с вызовом во взгляде. – Не такой, каким меня выставил Йошинома.

- Ты должен кое-что понять, Томохиро, - сказала Диана, на ее лице появилась улыбка.

– Я сама решаю, как к кому относиться. Но ты должен понимать, что я еще и родитель, так что если хочешь доверия, заслужи его. Расскажи все, и это будет уже неплохим началом.

О, нет.

- Это все мило, - сказала я, – а еще причиняет неловкость и сильно смущает. Я еще здесь, если вы забыли.

- О, я помню, - сказала Диана. – Я думаю, нам пора обняться и понизить напряжение,

- она указала на динамики, словно из них могла политься веселая музыка, Томо улыбнулся. Я отставила волнение и улыбнулась. Могло быть и хуже. Диана была невероятной, я должна была с самого начала верить в нее. Она смогла разглядеть Томо за маской плохиша, увидеть то же, что и я, - доброе сердце, что не менялось, несмотря ни на что.

Вдруг в окне рядом с нами появилась тень, там двигались крылья, громкий стук сотряс вагон. Пассажиры закричали, а мы нырнули в туннель, и все поглотила тьма.

Я смотрела в окно, что-то черное преследовало нас, его очерчивали тусклые огни туннеля, пока мы проезжали их.

- Что это было? – спросила Диана.

- Птица? – предположил Томо, но в туннеле понять точно не получалось. Мы слышали стук, поезд медленно покачивался в стороны.

Поезд вырвался к солнечному свету, но наше окно осталось темным.

Огромное чернильное пятно стекало по нашему окну. Черные перья прилипли к чернилам, что высыхали на солнце, и перья изгибались, словно завитки бумаги. Все окно покрывали перья, словно что-то взорвалось. Но признаков птицы не было – лишь чернила, перья и завитки бумаги.

Я взглянула на Томо. Был ли это Ятагарасу, трехлапый ворон Аматэрасу? Он пытался напасть на нас, но попытка провалилась?

Он смотрел на меня, а глаза были черными, взгляд – пустым. О, нет. Только не здесь, не перед Дианой. Он не мог сдаться Тсукиѐ ми в поезде на глазах у всех. Его сдадут в полицию или запрут в лаборатории…

Он заметил панику на моем лице и начал медленно дышать, опустив взгляд на ладони.

- Бедная птичка, - сказала Диана, оглядываясь. – Давайте пересядем. Места еще есть, а до Токио осталось несколько остановок. Если кто-то придет на свои места, мы снова пересядем, - она поднялась, схватила свою сумочку и мой рюкзак и отправилась к другим сидениям.

- Идем, Томо, - сказала я, взяв его за руки и помогая ему встать.

- Прочь, - выпалил он, отдергивая руки. Отказ отозвался болью во мне, он смущался перед Дианой? Нет, дело не в том. Дело в этих глазах, что не знали меня. Он тяжело дышал, согнувшись и борясь с этой силой.

- Томо, - сказала я, склоняясь к нему.

Чернила стекали по его рукам, окрашивая манжеты рубашки в черный цвет.

- Не здесь, - выдохнул он, закрывая глаза и глубоко дыша.

- Кэти? – позвала меня Диана, устроившись на новом месте. – Томохиро? Я выпрямилась с лучшей улыбкой и бодро отозвалась:

- Минутку!

Она улыбнулась, думая, что минутка нужна была для поцелуя. Если бы.

Я склонилась к Томо и обхватила руками его запястья, прося чернила остановиться. Глаза Томо были черными, словно озера чернил, он задыхался и становился тяжелее, дрожа, пока чернила стекали по окну.

- Томо, - сказала я, но он терял себя. Я слышала шорох из его сумки, оставшейся рядом с ним на стуле, когти и клювы существ пытались вырваться из тюрьмы его блокнота. – Помни, куда мы едем. Мы соберем сокровища, да? Мы слишком близко, чтобы сдаваться.

Томо тихо простонал, Диана взглянула в нашу сторону.

- Все хорошо, дети?

Я тихо выругалась и появилась из-за сидения.

- Отчасти. Ему стало плохо.

- Я куплю чай, - сказала Диана, поднимаясь на ноги. – Я быстро.

- Спасибо, - сказала я, боясь того, что она увидит его в таком состоянии, вернувшись с бутылкой чая. – Давай, Томо, - тихо сказала я. – Ты мне нужен, слышишь?

- Не могу, - простонал он, мотая головой. Чернила капали с его пальцев на пол поезда. – Меня словно разрывают на части, - хрипел он.

Голос зашептал:

«Потому что близится время».

- Потому что близится время, - сказал Томо, я вздрогнула. Он тоже это слышал.

- Помни, что ты говорил, - сказала я. – Ты не должен слушаться голосов. Ты не должен слушаться снов. У тебя своя судьба, Томо. Сражайся.

Он моргал, медленно дыша. Я смотрела в его незнакомые глаза, слушая, как трясется его сумка на сидении.

- Заткнитесь, - крикнула я, ударяя по сумке. Блокнот перестал дрожать, и Томо стало легче.

- Ты в порядке? – спросила я. Он кивнул, выглядя ужасно.

- Вот, - сказала Диана, протягивая Томо бутылку зеленого чая без сахара. Он был горьким, это должно было ему помочь.

- Спасибо, - сказал он. Я в тревоге посмотрела на его руки, но чернила уже исчезли и с его ладоней, и с пола, оставшись лишь на почерневших манжетах рубашки и на окне. Его руки дрожали, я схватила бутылку, пока Диана не заметила дрожь, и открутила крышку. Диана улыбнулась.

- Плохишам становится не по себе в поезде?

Томо улыбнулся, сделал глоток чая, а потом поставил на бутылку крышку, не пытаясь закрутить ее. Он понимал, что объяснить такое будет сложно.

- Вы раскрыли все мои секреты, - сказал он.

- Почему-то мне кажется, что еще не все, - отозвалась она.

- Вы правы, - сказал Томо, а я напряглась. Он рисковал. Если Диана узнает о Ками… но, погодите. Она ему поверит? А Томо добавил. – Мне нравится готовить.

- Видишь, этого я не угадала, - рассмеялась Диана. – Пересядете, когда тебе станет лучше. Но никаких хитростей, я смогу видеть вас оттуда.

- Диана, - сказала я, шея пылала. – Ты меня смущаешь.

- Для того и нужна семья, - сказала она и направилась прочь.

Томо стало лучше, когда поезд подъехал к станции Шин-Йокогама, и на горизонте замаячил Токио, погружая нас в город, что словно пришел из будущего. Скоростной поезд остановился на следующей платформе, на станции Токио, двери раскрылись, впуская порыв ветра. Я не была здесь после приезда в Японию, когда Диана вела меня по заполненным платформам. Это место казалось лабиринтом, совершенно новым миром, который я не понимала. Был февраль, это было девять месяцев назад. Этого времени хватило, чтобы родилась новая жизнь, чтобы мир из холодного стал теплым и снова холодным.

Я не была готова к встрече с отцом, как и не была готова отпускать маму. Но время шло, ему не было дела до того, к чему я готова. У нас с Томо времени толком не оставалось.

Мы следовали за знаками к линии Яманотэ, пробираясь в толпе пассажиров по следам зеленых стрелочек. Диана остановилась на развилке, синие знаки вели направо.

- Тебе ведь на линию Собу? – сказала она Томо. – В Чиба.

- Сначала я провожу Кэти, - сказал Томо. – А потом доберусь через Йойоги.

- Хмм, - ответила Диана, улыбка получилась кривой. Она пыталась решить, хотел он поддержать или просто вел себя нахально. Я улыбнулась, чтобы она поняла, что я благодарна. Я хотела, чтобы он остался.

Она развернулась и направилась к линии Яманотэ.

Томо прижался плечом к моему плечу, склонив голову и тихо заговорив:

- Я купил билеты в тур в Императорский дворец, - сказал он. – Нужно лишь показать пропуск, когда мы подойдем к дворцу.

- Во сколько?

Он покачал головой.

- Если тебе понадобится больше времени, я пойму. Но если будешь готова, я купил их на два тридцать.

- Два тридцать? – спросила я. – И Диана не начнет тревожиться, где мы пропали?

- Понадеемся, что она решит, что у тебя с отцом все хорошо. Или скажешь, что мы отправились за чаем с пузырьками в Хараджуку. Мы ведь впервые в Токио парой, - он произнес «пара» так, что я задрожала. Японское слово напоминало английское, но произношение отличалось. Кап-пу-ру. И в английском значение слова отличалось. Обычно о других можно было сказать, что они – милая пара, но о себе так не говорили. Мы пара. Было что-то очаровательное и необычное в этом, и от этого в груди расцветало тепло.

Мы добрались до автомата с билетами – стены с экранами и кнопками, а еще радугой маршрутов поездов, что простирались по всему автомату. Мы опустили билеты, и врата пискнули, билеты появились с другой стороны, чтобы мы забрали их с собой. Этот поезд был меньше, чем скоростной, но линия Яманотэ проходила вокруг всего Токио, потому здесь было много пассажиров.

Мы должны были добраться до станции Хараджуку. Конечно, отец остановился в самом оригинальном месте, как Хараджуку, известном своей странной модой и магазинами. Он уедет с впечатлением, что японская жизнь очень странная. Жизнь в Шизуоке отличалась от Токио, как и жизнь в Олбани отличалась от Нью-Йорка. Но

туристы почему-то думали, что Токио отражает и всю остальную страну, что всѐ в Японии такое же.

Мне было интересно, как живут на севере в снежном Хоккайдо или на юге в Фукуоке, или на тропических островах Окинава. Жизнь там точно отличалась от Хараджуку.

Здание станции Хараджуку было словно небольшая лыжная база в Швейцарии, покрытая белым и коричневым деревом, наделенная своим простым очарованием. Горизонт закрывали всевозможные небоскребы разной формы, словно мы попали в оживший роман-утопию. Я ожидала увидеть группы растрепанных подростков, что ходили по городу с едой в банках, яркие огни или что-то в этом роде. Но здесь оказались парни, чьи волосы были ярче, чем у Томо, вместо медных прядей у них были ирокезы цветов радуги, розовые уложенные шипы с синими кончиками, а девушки ходили в розовых отделанных оборками платьях стиля Лолита и в блестящих туфлях на платформе, напоминая кукол. У одной девушки была огромная звезда на щеке из маленьких стразиков. Они поблескивали на солнце, пока она шла под кружевным зонтиком, не обращая внимания на холод. Я помнила и в Олбани девушек, что были готовы мерзнуть ради красоты. В этом отличий не было.

Мы шли к улице Такешита, а слева простирался огромный парк Йойоги. Деревья были без листьев, трава пожухла, но вид напомнил мне Торо Исэки и Нихондайру своей тишиной и защищенностью, принадлежавшей только мне и Томо. Справа улица была наполнена людьми и суетой.

Я резко остановилась. Мне предстояла встреча с отцом. Я столько о ней думала. О шансе, которого у меня могло и не быть.

Диана сжала мою руку.

- Ты можешь отказаться, если хочешь. Но я покачала головой.

- Мне нужно пройти через это.

- Дэкиру зо, - сказал Томо, отклонив голову и с уверенностью глядя на меня. – Ты сможешь.

- Спасибо, что прошли со мной до конца, - сказала я. В глазах стояли слезы, цвета и силуэты начали размываться. Я пыталась сморгнуть слезы, я не предоставлю Стивену удовольствия видеть, как он ранил меня, что он важен для меня. Будет проще, если он будет мучиться в догадках. Я могла начать отношения, а могла разорвать их, но решать это буду я.

Я видела отсюда ресторан карри, где он обещал встретиться в «двенадцать часов», как он сообщил. Не знаю, почему это было так важно сейчас, ведь всю жизнь я как-то обходилась без него. Уверена, он поступил так из выгоды для себя. Я знала лишь, что он был эгоистичным. Он бросил нас, чтобы облегчить себе жизнь.

- Я встречусь за обедом со знакомыми учителями английского, - сказала Диана Томо.

– Пока Кэти не передумает и не позовет меня.

- Я справлюсь, - сказала я. Может, я все же поверила в свои силы.

- Я на связи, - сказала Диана. – Я приду за тобой, как только напишешь, ладно?

Обратный поезд в семь. Может, нам собраться здесь на ужин?

- Звучит неплохо, - сказал Томо.

Диана с подозрением посмотрела на него.

- Ты не будешь ужинать с семьей, Томохиро? Он покачал головой.

- У Шоты сегодня соревнования по плаванию, - сказал он. – Вряд ли я смогу задержаться в гостях.

«Шота. У Томо есть кузен по имени Шота», - я добавила это в список вещей, которые не знала о нем. Но я хотела. Хотела знать о нем все.

- Передай привет Шоте, - сказала я. Томо улыбнулся, прищурившись.

- Ладно.

Конечно, он не ехал в Чибу. Он прибыл сюда за Магатамой. Я ощутила укол вины. Я почти забыла о важном деле.

Диана сжала мои ладони и поцеловала в щеку.

- Ты сильная, Кэти. Ты пойдешь туда и покажешь, что Стивен потерял.

Томо кивнул, но не обнял меня, даже не взял за руку. Юки говорила, что некоторые парни в Японии стесняются так себя вести. Впрочем, это не мешало им думать об этом. А то, как он сейчас смотрел на меня, как его карие глаза мерцали из-под медной челки, … говорило все, что мне нужно было.

Если бы здесь не было Дианы, если бы не было толпы прохожих, я могла бы поцеловать его.

Вместо этого я повернулась к ресторану карри и прошла к стеклянным дверям. Я коснулась серой ручки, и дверь сама отъехала в сторону, аромат карри и тепло ресторана окружили меня.

- Погоди, - сказал Томо, я обернулась и увидела его на пороге, в его руке был сложенный листок. Я нервно взглянула на него, а Томо покачал головой. – Это не рисунок,

- сказал он. – Просто… взгляни, если понадобится вспомнить, - он вложил листок в мои ладони.

- Вспомнить что?

- Что ты не одна, - он отступил на шаг, двери между нами закрылись. А за ним я видела Диану.

Я спрятала листок в карман, Томо и Диана остались снаружи. Томо был прав. Я не одна. Я справлюсь.

- Иррашаймасэ!

Работник на входе поприветствовал меня так громко, что весь ресторан узнал, что я вошла. Я не знала, почему отец выбрал именно ресторан карри. Большинство хотело попробовать в Токио известные суши или сашими, или же посетить тематические кафе. Но отец не спрашивал, куда я хочу пойти, что я люблю есть. Он только оставил Диане сообщение на ее телефоне: «Ресторан Коко Карэ, улица Такешита в Хараджуку, в двенадцать часов». Ага, очень теплое начало. Видимо, так должен вести себя отец, что оставил беременную жену с проблемной дочерью.

Я кивнула, когда работник принялся указывать мне на свободный столик, и объяснила, что пришла на встречу с отцом. Он не удивился моему японскому, может, из- за того, что я все еще говорила на нем с трудом, может, потому, что в Токио было много иностранцев, особенно в туристических районах. Эта встреча могла изменить мою жизнь, но для него все это было работой.

- Он уже прибыл, - улыбнулся мужчина, протянув руку и предлагая следовать за ним.

Я прошла по маленькому ресторану к нужному столику.

Отец.

Я видела его фотографии, но в этом и состояла странность. Он выглядел так же, как на них, но и совсем иначе. Словно я сравнила бы свою детскую фотографию и нынешнюю себя. Что-то знакомое осталось в глазах, что-то в улыбке, но жизнь изменила его.

Его светлые волосы были тонкими, виски тронула седина. У него был крупный нос, но взгляд казался теплым. Он сцепил ладони, уткнувшись в них подбородком. Он был в лабораторном халате поверх одежды, и белый цвет казался неуместным в ресторане. Я не могла избавиться от мысли, как ужасно будет пролить на халат соевый соус. Он меня еще не заметил, и мне повезло, потому что я глупо пялилась на него. Он все же простой человек. Обычный человек, что ходит, дышит и живет. Он не выглядел как тот, кто бросил свою семью.

- Хай, кочира десу, - сказал официант, отец поднял голову. Он взглянул мне в глаза, я напряглась. Вот и все.

Отец вскочил на ноги, стул отодвинулся с громким скрипом. Он сбил со стола пластиковую табличку, она стукнула об пол.

- Ой, простите, - пробормотал он на английском и склонился за табличкой. Официант знаком вежливо намекнул, чтобы он вернулся на место, поднял табличку и вернулся к дверям ресторана. – Спасибо, - прокричал ему вслед отец. – Ой, аригато, - звучал он странно, словно говорил на японском с нью-йоркским акцентом. Когда Диана говорила на японском, она повторяла правильную интонацию, и я старалась делать так же.

Похоже, я прожила здесь достаточно долго, раз воспринимала его как гайдзина, словно сама не была такой.

- Кейт, - сказал он, приближаясь ко мне. Он собирается меня обнять? Он вытянул одну руку, затем вторую, нервно улыбаясь и шурша халатом. – Ох, - сказал он, словно не знал, что делать. Я тоже не знала. Но затем он обхватил меня руками в неловких объятиях. Было странно. Не ужасно, но странно, ощущение было незнакомым. И от этой мысли мне стало грустно. Я не знала чувство, когда тебя обнимает отец.

Мы разошлись, я выдавила улыбку.

- Ты только посмотри на себя, - сказал он, держа меня за руки, отступив на шаг и разглядывая меня. – Так похожа на мать. Боже, на миг я даже подумал, что это она пришла.

- Эм, - сказала я, замечая, что японцы в ресторане старались нас игнорировать. – Нам стоит сесть.

- О, да, конечно, - сказал он, обходя стол по пути к своему стулу. Он замешкался и вернулся, схватившись за мой стул.

- Все хорошо, - сказала я, желая, чтобы он остановился. – Я и сама могу.

- Да-да.

Мы сели, я открыла меню, желая сбежать отсюда. Он не вел себя угрожающе или холодно, как я себе представляла. Он волновался, словно хотел произвести хорошее впечатление. Для своей выгоды или ради меня? Я не знала.

- Я благодарен тебе, что ты пришла, Кейт, - сказал он, разглядывая меню. – Я очень рад, что ты решила прийти.

- Я тоже, - сказала я, ведь думала, что это стоит сказать. Официант прибыл и склонил голову, ожидая заказ. – Давай, ты первый, - сказала я отцу.

Он указал на фотографию кацу карри дона в меню, миски риса с овощами и свининой в панировке, подающейся с соусом. Он заговорил на японском с английским акцентом, чтобы сделать заказ:

- Ко-рей о куу-да-сай, - это не звучало ужасно, просто он произносил слова неправильно. Но он пытался. Я сделала заказ следом: карри с курицей и содовую со вкусом дыни.

- Кашикомаримашта.

Официант кивнул и отправился к кухне. Отец уставился на меня огромными глазами.

- Ты только послушай себя, - сказал он. – Ты владеешь языком. Невероятно!

- Не очень-то и владею, - сказала я, делая глоток воды, что принес официант. – Еще не профи.

- А звучишь именно так, - сказал он. – Вау. Я не знала, что сказать.

- И… зачем тебе халат?

Он опустил взгляд и потянул за край одежды.

- Этот? Я онколог. А ты не…? Наверное, тебе не рассказывали. У меня обеденный перерыв. Я работаю в Токийском университете над экспериментом.

- Ох, - сказала я. Мне говорили, что отец был каким-то доктором, но я не задумывалась над этим. Я думала о нем как о бросившем нас подлеце.

Воцарилось молчание. Я не знала, о чем говорить. Он был впечатлен моим японским, потому что ожидалось, что я появлюсь на свет с поврежденным мозгом? Мама была больна из-за чернильного питахайи, который съела во время беременности. И в этом был виноват отец, пусть и не намеренно. Он привез этот фрукт из Японии как сувенир, так он чуть не убил меня.

Отец тихо вздохнул, что прозвучало как шипение сквозь сжатые зубы.

- Я думал, у тебя будут вопросы, - сказал он. Были.

- Нет.

- Ладно, - сказал он. – Я… совершил ужасную ошибку, и мне очень жаль. Я хочу, чтобы ты это знала Кейт. Если бы я мог все вернуть…

- Все в порядке, - прервала его я. Было жарко, аппетит пропал. Я хотела уйти. – И я Кэти, а не Кейт.

- Кэти, - повторил он. – Плохо дело. Просто ужасно. Я не заслуживаю прощения. Но ты здесь, и я очень-очень рад.

Я заерзала на стуле, глядя на стакан с водой. Он был здесь, а все мои вопросы застревали в пересохшем горле, я не видела в них смысла. Какая разница, почему он бросил нас? Он это сделал. Никакие ответы этого не изменят.

Официант принес мою содовую со вкусом дыни, а потом и наши карри. Я окунула вилку в соус и смотрела, как он капает с ее зубьев.

- Мне нравится это место, - сказал отец, раскладывая на коленях салфетку. – Я постоянно хожу сюда обедать, когда я в Токио. Хотя это все же бывает редко. Я никогда не думал, что в японской кухне есть карри. Большинство думают, что здесь есть только суши, да?

Я потягивала содовую, а мысли кипели так же, как пузырьки в стакане.

- Ты знаешь, что ей стало плохо из-за питахайи. Из-за того фрукта, что ты привез из Японии.

Он замер, ложка опустилась в жидкий карри.

- Это из-за тебя мы чуть не умерли.

- Знаю, - сказал он, опустив голову. – И… мне очень жаль.

- Нельзя вот так объявиться через семнадцать лет и извиняться, - сказала я и попробовала кусочек курицы. Специи наполнили рот знакомым вкусом. Благодаря Диане, я привыкла к Японии, я ощутила смелость говорить, хотя и дрожала. Я слышала, как колотится сердце в груди. Я не любила ссоры.

- Ты права, Кейт, - сказал он.

- Зачем ты это сделал?

Он открыл рот и закрыл его, уставившись на карри. Через миг он тихо сказал:

- Я виноват, и я не мог смириться с тем, что сделал с вами обеими.

- И ты просто бросил нас? Потому что так было проще.

- Знаю, - сказал он. – Если бы я мог вернуться, я бы набрался смелости остаться.

- Смелости? Из-за того, что я могла родиться больной? – я вспылила и повысила голос, но поспешила взять себя в руки. Не хотелось закатывать сцену.

Отец побледнел.

- Ты абсолютно здоровая. И мне было бы все равно, даже если бы ты была на всю жизнь прикована к инвалидной коляске, не могла бы говорить, ходить или есть этот чертов карри. Ты все еще моя дочь.

- Но ты ушел, - сказала я. – Ты не можешь этого отрицать, ведь так все и было.

- Не по этой причине, - ответил он, и из-за его взгляда мне почти стало его жалко.

Почти.

Я хотела уйти. Карри казался кислым на языке. Я хотела убежать в объятия Томо и забыть обо всем. Сиротой мне было лучше.

- Оправдываться уже нет смысла, - сказала я, оставив салфетку на столе. – Важны поступки, - я встала, чтобы уйти.

- Кейт, погоди, - сказал он, протягивая в мою сторону руку. – Прошу, не уходи. Ты имеешь право злиться, но я хочу объясниться. Пожалуйста. Прошу, останься.

Я замерла, глядя на встревоженные лица вокруг. Хуже всего в Японии было закатывать ссоры у всех на виду. Этому были свидетелями окружающие, что совсем не хотели в этом участвовать. Я покраснела, ведь снова нарушила правила поведения. Я опустилась за стол, и листок, что дал мне Томо, выпал из кармана на край стула. Я схватила его негнущимися пальцами, ладони были мокрыми.

«Ты не одна», - говорил он. Я держалась за эти слова.

- Спасибо, - тихо сказал Стивен. – Спасибо, что осталась.

Я медленно развернула листок, сложенный вчетверо. Там был не рисунок, а пара предложений, что Томо написал изящным почерком.

Хитори джа наи йо. Кима га аи ни тсумаретеиру йо. Ты не одна, - говорилось там. – Тебя окружает любовь.

И я чувствовала это тепло, проникающее в меня, укутывающее запахом ванили и мисо. Он придал мне необходимых сил.

«Томо, - подумала я. – Спасибо».

- Что там? – спросил отец, глядя на листок.

- О, ничего, - сказала я, быстро спрятав послание в карман, но палец пронзила острая боль, я удивленно выронила листок. Серьезно? Порезаться бумагой? Листок упал на пол, и я склонилась под стол, чтобы поднять его. Отец тоже потянулся за бумажкой.

Когда листок ударился об пол, сноп снежинок поднялся со страницы, они были призрачно-белыми с острыми черными краями. Под столом словно возник сугроб, снежинки кружились над страницей, падая на нее. Бумага промокала, кандзи расплывались, а снег превращался в воду.

- О боже, - прошептал отец, я застыла, испуганная происходящим.

Я схватила листок, что был холодным, как лед, и спрятала его в карман. Я опустила взгляд на карри, не зная, что сказать. Посмеяться? Притвориться, что я ничего не видела? Обвинить во всем погоду? Может, кто-то открыл дверь и… и снег залетел именно под наш стол. Я долго не решалась заговорить.

Я открыла рот.

- Я…

Глаза отца могли занять половину его лица.

- Кейт, это… вылетело из бумаги?

Я не понимала. Томо даже ничего не нарисовал. Почему это произошло?

- Не понимаю, о чем ты, - сказала я. – Это странно, но… это не было… Отец склонился над столом, приглушив голос.

- До тебя добрались Ками? – спросил он.

И мир вокруг меня застыл. Я ничего не слышала. Ничего не видела. Отец знал про Ками.

* * *

Я вдыхала свежий воздух в парке Йойоги, радуясь, что оказалась вне ресторана. Отец сидел на скамейке рядом со мной и смотрел, как подростки в разноцветной одежде и на высоких каблуках проходят мимо. Мы сидели так несколько минут, никто ничего не говорил.

Наконец, я завела разговор:

- Откуда ты знаешь о них? – я была слишком потрясена, чтобы сочинять ложь.

- Ты в безопасности? – спросил но. – Они знают, что ты моя дочь? Я застыла.

- Что? Нет. О чем ты?

Он вздохнул и потер переносицу.

- Я хотел защитить вас от этого.

Подул осенний ветер, и мне стало холодно, так еще не было. Я прижала ладони к коленям, шарф был плотно обмотан вокруг шеи, закрывая даже губы. Я хотела, чтобы рядом был Томо, но я должна была справиться одна.

«Хитори джа наи йо. Ты не одна», - вспомнила я и словно услышала шепот Томо.

- Что происходит? – спросила я.

Отец поджал губы, готовя себя к тому, что хотел рассказать.

- Почти семнадцать лет назад я впервые приехал в Японию, - сказал он. – Меня пригласили для исследований, над которыми я работал. Я был еще молодым. Совсем ребенком… черт возьми. Но они работали над раком желудка и обнаружили у пациента странный штамм бактерии.

- Странный?

Он помахал рукой и продолжил:

- Да, знаешь ли, бактерия, что взаимодействует с… - он замолчал, видя мое смятение.

– Не важно, с ее опухолью было что-то не так. Я издавал статьи о долгосрочных инфекциях, и они попросили, чтобы я приехал и посмотрел. Это было глупо, да. Я не знал ничего до этого. В мире всегда остается много всего неизвестного. Но они были в отчаянии из-за пациентки, - он обхватил руками голову. – Милая девушка. Ей было всего двадцать один, она была еще слишком молодой для рака.

Я заерзала, пряча ноги под скамейку и скрещивая их в лодыжках. Мне было не по себе из-за девушки, которой даже не знала, но я не понимала, как это связано с Ками. Снова подул холодный ветер, и я потянулась в карман за перчатками. Внутри кармана было мокро из-за послания со снегом.

- Целую неделю я наблюдал за клетками, пытаясь набраться смелости, чтобы рассказать остальным онкологам о своей находке, - сказал он. – Клетки… напоминали застывшие чернила.

Я уставилась на него, сузив глаза. Томо истекал чернилами, да, но это не означало, что по его венам постоянно текут чернила, а не кровь. Ками рождались с силой оживлять рисунки. Они черпали силу своего наследства, но их кровь не была при этом черной, ничего подобного.

- Это бред.

- Знаю, - сказал он. – И ее спутник так нервничал, что я начал подозревать, что он что-то сделал с ней. Я встретился сначала с ним. И он расплакался и рассказал о Ками. Я сперва не поверил, но как еще объяснить эти странные чернила? И он показал мне. Он нарисовал собаку, и я увидел, как она бежит по странице, - он не отнимал ладонь от головы. – Я думал, что сошел с ума. Он сказал, что он – Ками, а она проглотила чернила.

Как мама. Я поежилась.

- Проглотила?

- Он нарисовал сливу, - сказал Стивен. – Он работал над своими рисунками. Но она не поняла этого. Она увидела миску с фруктами и попробовала сливу оттуда.

- Она не поняла, что слива – рисунок? – удивилась я. – Она ведь черно-белая? Он покачал головой.

- Она не заметила. Может, было темно, может, она была отвлечена. Но она ее съела.

Но с ней должно быть все в порядке. Мама выжила. И среди последователей Джуна были те, что проглотили чернила и выжили, так ведь?

Но чернила оставались запертыми во мне. Кто знал, что они могут сделать с остальными?

- Насколько я понял, чернила боролись с ее телом. Они превратились в застывшие сгустки, заражая ее так, как еще ни один врач не видел, потому они решили, что это рак. Ее спутник умолял меня не рассказывать им, но разобраться с этим. Я должен был спасти ее жизнь, даже если у него будут потом проблемы с законом, даже если все узнают о Ками. Я пытался рассказать онкологам, но они решили, что я спятил. Они уверяли, что это рак. Я не знал, что делать. Как исцелить от атаки древней магии?

Мысль о том, что случилось с ней, встала комом в горле. Добром все это не кончилось.

- Когда она умерла, ее спутник принес мне странно упакованный подарок в благодарность. Перевязанный лентой. Фрукт из Хоккайдо, так он сказал, за то, что я сохранил секрет и пытался спасти ее. Мое сердце было разбито, но я привез фрукт с собой. Как я мог отказаться?

Питахайя. О нет.

- Мама, - сказала я. – Мама съела его.

- Да, - сказал он, и слово прозвучало с ужасающей пустотой. Я посмотрела на него, а он съежился. Слезы текли по его щекам, он вытирал их рукавом халата. – Вот так, - сказал он. – Ты понимаешь теперь, что я чувствовал.

- Но я думала, он был благодарен. Он ведь понимал, что ты пытался спасти ее. Я замолчала, вцепившись в край скамейки.

- Хочешь сказать, … он сделал это специально? С мамой? Отец не поднял головы, лишь вытирал слезы.

- Он не был благодарен, - прошептал он. – Он хотел мести.

Слезы застилали глаза. Я даже не пыталась их остановить. Мама была отравлена намеренно, чтобы отец прошел через то же, что и тот парень.

Голос отца прозвучал хрипло:

- Я узнал, что он сбросился с крыши неделю спустя.

Все больше смертей из-за чернил, из-за силы, которой не должно быть у людей.

«Ты выжила, - зашептал голос в голове. – И теперь ты должна завершить цикл».

Я прогнала голос. Сейчас у меня были другие заботы, а не желания глупой разрушительной силы разорвать мой мир на части.

- Мне очень жаль, - всхлипывал отец. – Я не хотел вас бросать. Я уехал, потому что не мог смириться с тем, что сделал с тобой. Я был в панике. Я был еще молод. Я знал, что лекарства нет, что я ничем не помогу. Это все из-за меня. Если бы я спас ту девушку… если бы послушался предчувствия из-за странного блеска в его глазах… - он зажал руками голову и дрожал.

Я вытащила платок из кармана и безмолвно протянула ему.

- Мама всегда говорила, что ты ушел с другой. Он покачал головой.

- Я сказал так, когда Диана застала меня врасплох по телефону. Я хотел порвать со всем. Не мог вынести того, что наделал.

Он оставил нас из чувства вины, из-за секрета, которому мы бы не поверили. Хотя это не отменяло неправильности поступка.

- Но мы не думали об этом, отец, - я пыталась сдержать свои слезы. – Нам просто нужен был ты.

- Знаю, - он вытер глаза платком. – Теперь знаю. Если бы я мог вернуть… Я бы все сделал по-другому. Точно.

Телефон в сумочке зазвенел, и этот звук заставил меня вздрогнуть. Черт. Который час? Сообщение прислал Томо, говоря, что ждет меня на станции Отемачи возле Императорского дворца. Я написала, что скоро буду.

- Это Диана? – спросил отец, я покачала головой.

- Друг.

- Значит, у тебя все в порядке? Откуда тогда та бумажка Ками?

- Здесь все отлично, - сказала я, но он смог увидеть тревогу в моем взгляде. – С Ками все… запуталось, но скоро все разрешится. Не волнуйся, - потому я и должна была идти к Томо, чтобы прекратить все это, пока чернила не навредили еще больше.

Отец медленно кивнул.

- Держись от них подальше, - добавил он. – Я многого о них не знаю, но они точно опасны. Они уже однажды разделили нас, хоть в этом была и моя вина, но… слушай. Я знаю, что это лишь встреча, и я не хочу ничего портить, но… если ты захочешь покинуть Японию, Кейт – Кэти – ты можешь остаться с нами, знаешь?

- Я могу остаться с бабушкой и дедушкой, - сказала я. Он вяло улыбнулся.

- Знаю. Но хотя бы на летние каникулы, - он встал и схватил меня за руки, но не крепко, я могла вырваться, если бы захотела.

Но я пока еще не хотела.

- Мы живем рядом с озером, - сказал он. – Тебе понравится. Любишь купаться и рыбачить? А походы? Мы устраиваем походы каждый год, и Элисон…

- Элисон?

Он ничего не сказал, ответ и без того был ясен. Я высвободила ладони.

- Ты бросил нас и нашел другую? Он покачал головой.

- Прошло почти семнадцать лет. Ты хотела, чтобы я обрек себя на жизнь, полную боли и одиночества?

Да. В какой-то степени.

- Не в том дело, - сказала я. – Ты радовался этой жизни с походами и озером, пока мы с мамой боролись за жизнь. Думаешь, за ее статьи много платили? – я поднялась на ноги и сунула руки в карманы. – Знаешь, что? Зря я сюда пришла.

- Кейт, я пытался вас отыскать. Клянусь. Но твоя мама… не хотела меня видеть. Она не отвечала на мои звонки.

Я фыркнула.

- Даже странно, почему.

- Не в том дело. Я ждал десять лет до переезда. Ты хотела, чтобы я был несчастен всю жизнь?

- Я Кэти, - заявила я. – И мне плевать на твое счастье, потому что ты про наше даже не подумал.

- Погоди, мне жаль. Я… все было неправильно. Я исправлю, хорошо?

Я дрожала, в ушах шумела кровь. Я знала, что вела себя грубо, но что с того? Кто-то должен был за нас заступиться. Но его лицо так скривилось… он словно был искренен. И я ощутила угрызения совести.

- Мне… нужно время, ладно? Не так быстро.

- Конечно, - кивнул он. – Конечно. Прости. Я не хотел устраивать тебе проблемы. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я хочу еще одну попытку. Но решать тебе.

- Хорошо, - сказала я. – С моими условиями. Телефон снова загудел.

- Ты куда-то спешишь? – спросил он, и я кивнула. Он вздохнул, выпрямляясь и поправляя рукой тонкие волосы. – Надеюсь, я не испортил все окончательно. Я очень рад тебя видеть. Правда.

- Хорошо, - сказала я, не зная, как еще ответить.

- Если кто-нибудь узнает о том парне и его девушке… если у тебя начнутся проблемы, я тут же куплю тебе билет в Штаты, ладно? Как только скажешь, я все сделаю. Я серьезно.

- Хорошо, - сказала я и развернулась. Я не хотела обнимать его, но могла и не увидеть больше. И эти чувства столкнулись во мне. Как правильно? Как поступить правильнее?

- Ты выросла прекрасной девушкой, - сказал он. – И остаток своей жизни я буду доказывать, что ошибся в том выборе, ясно?

- Да, - сказала я, но подумала: «Посмотрим». Он протянул руку, и этот жест выглядел таким робким, что я пожала его ладонь. Сквозь перчатку я не чувствовала его кожу, но представила, что его рука была холодной и шершавой.

- Тогда до встречи, дитя, - сказал он.

Он отпустил мою руку, и я оставила его среди увядающего парка Йойоги.

Томо ждал у входа в Отемачи, остановка оказалась у здания станции Токио из красного кирпича в европейском стиле. Я впервые видела его снаружи. Все вокруг выглядело так, слово пришло из Нью-Йорка, небоскребы из стекла и металла сверкали, дороги были переполнены машинами, отличалось лишь направление движения, знаки, написанные белыми кандзи, и висящие горизонтально светофоры.

Даже не верилось, что в нескольких кварталах отсюда стоит древний дворец.

Томо заметить было не сложно, он стоял, прислонившись к стене у входа на станцию. Он смотрел на маленький экран своего старенького телефона, пытаясь что-то разглядеть. И я отчасти понимала его стремление не тратить деньги отца, отстраниться от него.

Я подбежала к нему и крепко обняла. Он напрягся, глаза его расширились.

- Ои, - возмутился он, попытавшись высвободиться, но я не поддалась. Он перестал вырываться и мягким голосом спросил. – Как все прошло?

Я отпустила его и обхватила себя руками.

- Неплохо, вроде как. Не знаю. Он был нормальным, но… Я его, похоже, ненавижу. Томо усмехнулся и провел ладонью по моим волосам.

- Конечно, - сказал он. – Ведь он бросил тебя. Никакой радуги и милых щенков в результате и не ожидалось.

Я подтолкнула его плечом, мы отправились в путь.

- Я хотела бы, чтобы все было хорошо, с радугой и щенками.

- Хмм, - сказал Томо, кивнув и постучав пальцем по губам, изображая серьезные раздумья. – Значит, тебе больше нравятся щенки?

Он пытался отвлечь меня, и я улыбнулась. Он меня понял.

- Как много щенков должно быть?

- Корзинка.

- Это было бы мило.

Он схватился за сердце, вскинув голову к небу.

- Как… обидно… - прошептал он. Прохожие поглядывали на нас.

Я захихикала и схватила его за руку, чтобы оттащить в сторону. Это было непросто, он упирался.

- Хватит! – выдавила я, смеясь.

Он вдруг перестал бороться и налетел на меня, придавливая меня к стене здания рядом с нами. Он смотрел на меня какое-то время, медные пряди челки почти закрывали его глаза, он обхватил руками мое лицо. Томо был так близко, что я ощущала его дыхание губами, и он прижался губами к моим. Прикосновение было мягким и холодным. Сколько он ждал меня на станции? Я знала, что так себя не вели на улицах Японии, но я не могла сейчас думать об этом. Мы были никем в Токио, и холодный ветер окружал нас, пока он прижимался ко мне теплым телом.

Холодный ветер напомнил мне о снеге в ресторане. Я отвернулась, заканчивая поцелуй. Томо коснулся губами моей щеки, спустился к шее. Сосредоточиться было сложно.

- Томо, - сказала я. – Та записка, что ты дал мне… Он улыбнулся, все еще касаясь губами моей шеи.

- Ты не одна, - сказал он, слова дрожью прокатывались по моей коже, спускаясь по спине.

- Не в том дело, - сказала я, и он уловил тревогу в моем голосе. Он отстранился, все еще прижимая руки к стене по обе стороны от меня. – Листок меня порезал, - я показала ему царапину на пальце. Такие порезы я уже получала от его рисунков. – Записка вызвала снег прямо в ресторане.

Он недоверчиво смотрел на меня. Он сузил глаза и склонил голову набок.

- Что?

Я коснулась пальцами его челки, убирая ее в сторону, чтобы видеть его глаза.

- Она ожила, Томо.

- Нет, - сказал он. – Не может быть. Я ничего не рисовал, - он отодвинулся от стены и перевел взгляд на туннель улицы, ведущий к дворцу. Я вытащила из кармана промокшую записку и отдала ему. Он развернул листок, одинокая снежинка закружилась на ветру.

- Хитори джа наи йо, - прочитал он вслух, изучая записку. – Но я не писал ничего про снег.

- Не понимаю, - сказала я. – Как может случаться то, чего ты не рисовал? Или это как чернильные крылья, что появлялись у тебя? Чернила теперь творят, что хотят?

- Не на странице, - сказал Томо. Он моргнул, убирая листок с глаз. - Ох.

- Что?

- Любовь, - сказал он, разворачивая листок так, чтобы я видела кандзи.

- Аи, - повторила я. – И?

- Посмотри, из чего состоит иероглиф, - сказал он. – Верхняя часть обозначает коготь,

- он обвел эту часть, и облако золотистой пыли слетело со страницы. – Это могло тебя порезать. Затем идет сердце. И посмотри на последнюю часть. Знакомо?

- Это начало кандзи, обозначающего зиму, - сказала я. Этот символ был фундаментом здесь. Конечно. Кандзи тоже были рисунками. Они менялись со временем, но они оставались буквами, что изображались в виде рисунков, пытающихся описать мир.

– Английский тоже похож на это, - сказала я. – Все буквы что-то обозначают. Думаю, А

напоминает рисунок перевернутой головы быка. И там есть части, похожие на рога.

- Теперь оживают и мои слова, - прошептал Томо. Он скомкал листок и спрятал его в карман. – Как мне сдавать экзамены?

- Давай сначала закончим с тем, за чем мы сюда прибыли, - сказала я. – Ответы в Императорских сокровищах. Так должно быть, иначе Аматэрасу не дала бы их императору Джимму.

Томо кивнул, и мы поспешили по улице к дворцу. Был ли камень Магатама здесь, среди современных зданий и магазинов? Япония была местом контрастов. Древние храмы стояли рядом с игровыми магазинами, а замки – напротив закусочных. Потому никак нельзя было угадать, что возникнет на горизонте в следующий миг.

Императорский дворец появился перед нами, как воплощенная в реальность фантазия. Сначала показалась полная людей дорога, затем ряд деревьев. А потом и стена из камня, окружающая дворец, возникла словно из ниоткуда, она тянулась сколько хватало взгляда. Глубокий ров окружал стену, как было и с замком Сунпу в Шизуоке.

Мы прошли по краю рва к вратам Кикье-мон, что были входом во дворец. Я не могла не подумать, как ров и каменная стена могла защищать от опаснос