Четверо ученых, англичанин и пагода

Древняя история — это весьма шаткая система, воздвигнутая на непрочном основании. Используя и теоретические посылки, и установленные факты, она занимает не совсем удобное и неопределенное положение где-то между наукой и умозрительными догадками и предположениями. История Сутр Иисуса начинается с вырезанного на каменной стеле краткого жизнеописания нескольких монахов, ряда императорских указов и оставшихся после монахов священных текстов. Следы священных сутр, как мы уже говорили, идут из Персии в Китай вдоль Великого шелкового пути, а затем исчезают более чем на тысячу лет. Даже после того как в 1900 г. в тайной пещере они были вновь обнаружены, о них вскоре забыли.

Новые свидетельства появляются только в 1933 г., когда четверо китайских ученых занялись поисками монастыря, построенного императором Тай-цзуном для сианьских монахов. К югу от Сианя они обнаружили белую башню и так писали об этом в отчете: «Возле башни обнаружены следы разрушенного монастыря, и мы с удовлетворением узнали, что это и есть тот монастырь, который мы ищем. Нам сопутствовала удача!» Как и сами древние свитки, развалины были быстро забыты в стране, опустошенной сначала Второй мировой войной, а затем приходом к власти коммунистов. И только в 1998 г., почти сто лет спустя после того, как монах Ван очистил пещеру от песка, история белой башни получает продолжение.

Англичанин, который заново обнаружил этот ключ к эпической истории Алебена, впервые приехал в Китай в 1972 г. «Мне было восемнадцать лет, — вспоминает Мартин Палмер, — когда я и мои родители посчитали за благо, если я на год уеду подальше, в Китай»¹. Так началась его любовь к Китаю, которую Палмер сохранил на всю жизнь. Без особого интереса, по-любительски занимаясь изучением своей религии — христианства, а также верованиями Востока, он узнал о «Сутре-памятнике», и его «целиком захватила мысль достать копию текста на этом камне». А затем он принялся и за поиски Сутр Иисуса. Он полагал, что они могут быть своеобразным сплавом даосизма и христианства, возникшим в результате духовных поисков монахов.

Еще когда Мартин был студентом-первокурсником в Кембридже, его родители удочерили китайскую девочку, и Азия стала ему намного ближе. В 1993 г. он вместе с даосскими монахами занимался в Китае экологическими проектами по спасению Святых Гор — священных мест паломничества, которым угрожало загрязнение среды в связи с развитием промышленности. Через пять лет по пути в Сиань он наконец увидел «Сутру-памятник». Палмер стоял «в этом странном помещении, построенном для защиты памятника от непогоды, вокруг толпились и шумели туристы и местные жители... пыльный луч света проникал сквозь грязные, покрытые копотью стекла окон». Он внимательно рассматривал тонко вырезанный крест, поднимавшийся из цветка лотоса в верхней части стелы, и «вновь почувствовал удивительную силу духа и зов давно ушедших времен».

¹ Эта и остальные цитаты в этой главе взяты из книги: Martin Palmer. The Jesus Sutras. New York, Ballantine Wellspring, 2001. — Прим. редакторов-составителей.

В Кембридже Палмер усердно занимался богословскими науками и синологией и стал ведущим переводчиком древнекитайских текстов. Одновременно он работал на Би-Би-Си и телевидении. Все это оказалось очень кстати, когда в 1990-е гг. он совершил восемь поездок в Китай, чтобы прояснить до конца историю Сутр Иисуса. Во время поездки летом 1998 г. он с группой исследователей отправился путешествовать по сельским дорогам Центрального Китая. Согласно «Сутре-памятнику» и императорскому эдикту 638 г., Тай-цзун построил для Алебена несколько монастырей, где монахи переводили Сутры Иисуса. Палмер и его разношерстная группа, состоявшая из китаиста-классика, голландского антрополога и специалиста по фэн-шуй, отправились на поиски одного из них.

По пути они встречали запряженные лошадьми повозки и крестьян, расчищавших русло реки от камней, принесенных зимними ливнями. Пыльная дорога привела их по жаре к подножию огромной скальной стены горного массива Кин-лин, которая показалась корреспонденту Би-Би-Си «громадным занавесом, отделяющим нас от всего остального мира». Здесь находился легендарный Западный Проход, через который много столетий назад можно было покинуть императорский Китай. Усилия Палмера найти древний монастырь казались его спутникам донкихотской затеей. Ведь вряд ли монастырь мог уцелеть после войн, землетрясений, династических переворотов, которые веками сотрясали Китай, не говоря уже о культурной революции 60-х гг. XX в., когда большая часть мест религиозного паломничества была разграблена.

Положение осложнялось еще и тем, что в поисках сокровищ он опирался на книгу японского профессора Са-еки, написанную в 1937 г. В ней рассказывалось, как китайские ученые нашли этот монастырь. К тексту прилагалась сомнительной точности карта, которую могли составить японские «шпионы», где указывалось расположение монастыря. Однако писания Саеки оказались весьма путаными. Собственно говоря, японец никогда не был в тех местах, о которых писал, и пользовался только слухами, излагая отчеты китайских ученых. Разобраться в нарисованной от руки карте было совершенно невозможно: она не показывала расположения монастыря относительно каких-либо населенных пунктов, и прочитать ее можно было с большим трудом. Однако незадолго до экспедиции, как сообщает Палмер, он «достал громадную лупу, положил карту под яркую лампу и снова попытался разобрать иероглифы с названиями храмов возле монастыря. На этот раз название Лю Гуань Тай бросилось мне в глаза».

В VII в., когда Алебен прибыл в Китай, Лю Гуань Тай был одним из крупнейших центров даосизма. Как говорят, именно здесь Лао-цзы написал один из шедевров религиозной литературы. Согласно легенде, этот глубоко почитаемый всеми мудрец испытывал презрение к продажному императорскому двору. Он попытался покинуть Китай, но был остановлен у Западного прохода. Пограничный страж, которого боги предупредили, чтобы он был начеку, согласился пропустить мудреца только при условии, что тот изложит свое учение письменно. Лао-цзы за одну ночь написал полный текст «Дао дэ цзин», а утром покинул страну. Больше его никто не видел. Если верить весьма приблизительной карте японского профессора, потерявшийся монастырь находился недалеко от этого священного места.

Поиски Палмера еще больше стали походить на художественный вымысел, когда по горной дороге, где сам черт ногу сломит, он со спутниками направился к местам, связанным с Лао-цзы. Там в даосском храме он увидел древнюю старуху, которая продавала дешевые поделки, амулеты и талисманы. Она рассказала ему, что расположенная поблизости буддийская пагода была на самом деле построена «монахами, которые пришли с Запада и верили в единого бога». Пагода (которая в переводе китайских ученых стала «белой башней») высотой в двадцать пять метров имела семь ярусов и была наклонена, как знаменитая Пизанская башня. Все еще сомневаясь в том, что это могло быть древним христианским храмом, Палмер поднялся на вершину горы, возвышавшейся над этим ненадежным сооружением, и сквозь пелену дождя оглядел окрестности. Его взору предстали стога сена, надворные постройки, огражденные каменными стенами сады, дым крестьянских очагов, как бы нехотя поднимающийся вверх. Это был классический китайский пейзаж. И только одно было странным: по китайскому обычаю (а на деле это один из основных принципов фэн-шуй) храмы должны быть ориентированы с севера на юг, а развалины, окружавшие пагоду, свидетельствовали об ориентации храма с востока на запад — подобно всем средневековым христианским церквям от Англии до Иордании.

Палмер быстро спустился вниз и громко возвестил о своем открытии. Его радость сменилась разочарованием, когда внизу еще более древняя старуха-монахиня подтвердила, что когда-то здесь действительно был христианский монастырь. Она терпеливо объяснила ему, что во времена династии Тан это был самый известный центр христианства во всем Китае. Как оказалось, «открытие» Мартина Палмера, замкнувшее круг тайн и загадок вокруг Сутр Иисуса, было давным-давно известно местным жителям

Этот забытый монастырь находился в пятидесяти милях к северо-западу от Сианя, в котором Алебен был впервые принят своим императором-покровителем. Сае-ки считает, что император избрал это место не только потому, что оно было связано с Лао-цзы, но и потому, что оно было для Тай-цзуна своеобразным рубиконом — именно здесь он сосредоточил свои войска, перед тем как захватить власть в Китае. Китайское правительство вскоре подтвердило полученные Палмером сведения и начало осуществлять программу реставрации древнего монастыря. Приехав на следующий год, он увидел пагоду в строительных лесах и новые дороги, проложенные к монастырю, где кипела работа. Он узнал также, что буддийская монахиня, которая разговаривала с ним в тот дождливый день, умерла месяц назад. Ей было сто шестнадцать лет.

Эпилог

1909 г. Поль Пеллио вернулся во Францию, и его встретили как героя. Один из залов Лувра был назван залом Пеллио и отведен под экспонаты из Дуньхуана, в том числе произведения живописи, скульптуры, ткани. Врагов у нашего героя тоже хватало. Вскоре после возвращения домой Пеллио столкнулся со «злобной кампанией» по дискредитации его работы, организованной его коллегами-учеными.

Он был молод, самонадеян и фантастически удачлив. В этот раз он подвергся нападкам за спешку и торопливость, с какой он просматривал свитки во мраке пещеры-библиотеки (еще ранее, как бы подливая масла в огонь, он заявил, что читает свитки со скоростью гоночного автомобиля). Его коллеги особенно возмутились, когда Пеллио запер рукописи в одной из комнат Национальной библиотеки, а единственный ключ оставил у себя. Недруги утверждали, что все эти хваленые рукописи являются подделками. Они замолчали только в 1912г., когда Стейн опубликовал отчет о сделанных в Дуньхуане открытиях, в котором высоко отозвался о работе Пеллио.

Не обращая внимания на мелкие придирки критиков, Пеллио успешно продолжал блестящую карьеру ученого-китаеведа. Во время Первой мировой войны он вернулся в Пекин в качестве французского военного атташе. Пеллио рассказал одному из археологов, что у него есть еще несколько новых проектов, но нет денег на их осуществление. В конце войны, когда деньги наконец появились, ситуация уже изменилась: китайское правительство, уязвленное потерей рукописей в Дуньхуане, захлопнуло дверь перед западными учеными. Пеллио никогда более не пришлось работать в Центральной Азии. В 1945 г. он умер от рака, и один из его коллег писал тогда: «Китаеведение без него осиротело».

Аурел Стейн продолжал работать в Дуньхуане, занимаясь раскопками храмового комплекса. Ему удалось поработать также в пустыне Такламакан. Не давая себе передышки и постоянно подстегивая себя, он отправился позже в высокогорный район Куньлуня на границе с Тибетом, чтобы составить карту ледников. Там он отморозил ноги. Не зная, останется ли в живых, он спускался вниз на яках и верблюдах, а затем на носилках, привязанных к лошадям. Наконец Стейн добрался до сторожевого поста, где врач-миссионер ампутировал ему пальцы правой ноги.

Это не остановило неукротимого англичанина и лишь усилило героический ореол, который окружал его по возвращении в Лондон. Этот искатель приключений был награжден престижной золотой медалью Королевского географического общества и, как упоминалось ранее, получил почетные степени Оксфордского и Кембриджского университетов и был посвящен в рыцари. Сэр Аурел Стейн написал несколько книг о своих экспедициях в Центральную Азию. Умер он в 1943 г. в Афганистане и был похоронен на обнесенном глинобитной стеной кладбище в Кабуле. Пятьдесят лет потребовалось на то, чтобы составить каталог всех рукописей, привезенных им из Дуньхуана.

Ван Юань-люй оставался в Дуньхуане и по-прежнему продавал рукописи и предметы материальной культуры американцам, русским и японцам из своего казавшегося неистощимым запаса. В последние годы жизни ему пришлось тяжело. После революции в России в пещерах было интернировано около четырехсот солдат Белой армии. Огонь костров, который они разводили, закоптил и покрыл сажей стены пещер, множество скульптур было разбито, а на стенных росписях остались сделанные солдатами надписи. Как писал очевидец, «на прекрасных ликах героев фресок были нацарапаны номера полков, а из уст Будды изливались непристойные ругательства». Деньги, которое китайское правительство выплатило Вану за оставшиеся рукописи, пропали на пути из Пекина, и он остался без всяких средств на продолжение реставрационных работ. Монах умер в 1931 г. и был похоронен рядом с пещерами, которым посвятил свою жизнь.

Часть коллекции из 7000 манускриптов, которую

сэр Лурел Стейн приобрел в Дуньхуане и передал

в Британский музей в Лондоне

В последующие годы китайское правительство само занялось реставрацией пещер Дуньхуана, укрепляя разрушающиеся скалы, восстанавливая стенные росписи и принимая меры к сохранению всего пещерного комплекса. В 1961 г. он был объявлен национальным памятником. Сегодня пещеры привлекают множество туристов, в них находится одна из крупнейших в мире коллекций буддийского искусства. Стеклянные экраны защищают стенные росписи и картины. Из выставочного зала посетителей водят небольшими группами по пещерам, которые освещаются только карманными фонариками. Пещерный комплекс изучают в самых крупных университетах Китая. Дуньхуанская академия, основанная в 1944 г., и американский Институт Поля Гетти занимаются координацией большей части исторических исследований и работ по сохранению пещерного города. В 1994 г. при Британской библиотеке в Лондоне был организован международный проект, цель которого — собрать все рукописи снова в одном месте и представить их в цифровом формате.

В настоящее время Сутры Иисуса, как и многие другие свитки Дуньхуана, находятся в музеях Англии и Франции, а также в частных коллекциях. В большей своей части они остаются недоступными для широкой публики. После нового открытия сианьского монастыря китайское правительство и несколько международных организаций приступили к осуществлению программ археологических работ и созданию музея рядом с монастырем. Согласно последним сообщениям, которые могли бы вызвать улыбку монаха Вана, археологи обнаружили под самой пагодой ряд еще не распечатанных пещер.