Стих третий

«Не делающии бо беззакония, в путех Его ходиша».

По еврейскому тексту стих этот читается так: «Такие не делают уже беззакония, в путях Его ходят». Не другая речь и в нашем тексте. Вместо «делающии» поставим «делая», на что дает нам право греческое слово, и получим: «не делая без­закония, они в путях Его стали ходить», — стали ходить так решительно, что установились в этом хождении навсегда. Кто ж это такие? — Те, ко­торые дошли до показанных перед сим степеней, вступили в состояние созерцания и пребывают с Господом, взыскав Его всем сердцем и обретши -< Его. Что им приписывается? — То, что они, хра­нимые всеобъемлющею благодатию пребывающе­го в них Господа, никак не позволяют себе сде­лать что-либо неугодное Господу, оскорбить Его каким-либо беззаконием, но всегда неуклонно, и мыслию, и чувством, и делом, ходят в единых путях Божиих, не общих только, указуемых об­щими предписаниями, но и частных, определяю­щих всякую в жизни случайность.

Тут указывается высшее духовно-нравствен­ное состояние, в котором находились святые апостолы и после них многие равноапостольные мужи. К ним-то относятся слова апостола Иоан­на: «всяк рожденный от Бога, греха не творит, яко семя Его в нем пребывает, и не может согрешати, яко от Бога рожден есть» (1Ин.3, 9). Возрождение зачинается в крещении, но в совершенстве является на после­дних степенях духовного преспеяния, когда внут­ри человека все бывает пожерто Господом (принесено в жертву Господу), и он является вполне обновленным, по образу Создавшего его, — является то есть в духе сыном Богу по явному в нем богоподобию. Святой апостол Павел определяет характер таких людей неподательною любовию: «кто ны», говорит он, «разлучит от любве Божия?» — Ничто, ни на земле, ни на небе, ни в настоящем, ни в будущем; потому что лю­бовь никогда не отпадает. Такие люди во всех путях своих «водятся уже Духом Божиим» (Рим.8.14, 35) как это явственно оправдалось на святом апостоле Пав­ле, который о всех своих начинаниях и делах го­ворит: «не доволни есмы от себе помыслити что, яко от себе, но доволство наше от Бога» (2Кор.3, 5); потому что Он есть «действуяй в нас, и еже хотети и еже деяти о благоволении» (Флп.2, 13). Такие лица суть орудия Божествен­ного промышления о нас.

Таким образом, здесь слово «пути» означает не одни заповеди, но вообще пути промышления Божия, которыми определяется для всякого все наилучшее и спасительнейшее. Вся беда наша в том, что мы не попадаем на след промыслительных определений, а не попадаем оттого, что младенчествуем духом. Те же, которые взошли в эту меру, не только свое все видят, но и чужое. Умеют они определить самым точным образом, что кому, по намерениям Божиим, следует де­лать. Припоминаю, что к отцу Серафиму Саров­скому многие приходили с вопросами о путях жизни, и очень многим он определенно сказывал, какого пути держаться, чтобы не погубить души своей. Одной страннице сказал он: «Ступай, сиди дома и работай, и тем кормись сама да еще ми­лостыню подавай». Другому страннику, хотев­шему поступить в монастырь, он велел стран­ствовать, потому что жить в обители ему не спасительно. Для других он сказывал другое. И много бывало и есть таких зрителей путей Божиих. К такому совершенству и все мы предназна­чены и если лишаемся такого дара, то единствен­но по нерадению и беспечности, а более по грехолюбию; оттого много толчемся в жизни без толку, делаем и переделываем, идем и возвраща­емся, и разнообразно перекрещиваем пути жизни. Будем, по крайней мере, желать и молить Бога, чтоб Он не лишал нас таких мужей, которые могли бы видеть все пути Его, и как сами ходят в них, так и другим указывали бы их. Путь же к этому единственно тот, которым шел старец Серафим и подобные ему.

Святой Макарий спрашивает: «Могли ли апо­столы согрешать?» — и отвечает: «Не могли, но были, однако ж, свободны делать что хотели». Благодать не вязала их, но они сами не соглашались грешить. Вот его слова: «Согрешать они не могли, потому что, пребывая во свете и при такой благодати, не превозносились. Впрочем, утверж­даем, что благодать попускает и совершенным духовным мужам иметь свои изволения и воз­можность делать что хотят и преклоняться на что угодно. И самая природа человеческая, буду­чи немощна, имеет возможность уклоняться от сопребывающего с нею добра» (Духовные беседы, 27, 11).

Блаженный Августин решает вопрос: «Каким образом святые, не делая беззакония, в делах Божиих ходят, между тем как истинно то, что «аще речам, яко греха не имамы, себе прельщаем и истины несть в нас?» (1Ин.1, 8). Это недоумение, говорит он, решено апостолом Павлом, который говорит о грехах святых в своем лице: «не аз сие творю, ко живый во мне грех» (Рим.7, 20). Если живет в нем грех, то как сказать, что он без греха? И, однако ж, он ходит в путях Божиих и не делает беззакония, ибо хотя и есть оно в нем, но не он его творит, а живущий в нем грех. Это решение, однако ж, таково, что рождает другое, более трудное, недоумение: как делает человек то, чего сам не делает? Потому что он сказал и то, и другое: и «не еже хощу, сие творю, и не аз сие творю» (Рим.7, 20). Когда грех, живущий в нас, действует в нас, тогда не мы это делаем, как скоро наша воля не соглашается с ним и удер­живает члены тела от повиновения ему; ибо что грех делает в нас без нас, кроме одних приражений и приманок к непозволительному? Если не последует согласия на то воли, то некая страсть (affectus) хотя и бывает в движении, но ей не уступается никакое действие (effectus). Это пред­писал тот же апостол, когда сказал: «да не царству­ет грех в мертвеннем вашем тем, во еже послушати его в похотех его; ниже представляйте уды ваша ору­жия неправды греху» (Рим.6, 12-13). Итак, грех действует в нас через греховные похоти, которых, если послуша­ем, то и будем действовать греховно. Если же, последуя апостолу, не послушаем их, то не мы уже будем это делать, но живущий в нас грех. Если бы мы не имели никаких таких непозволи­тельных движений, то ни мы, ни живущий в нас грех не делал бы ничего худого. Это движение непозволительной похоти, не слушаясь которой, мы не делаем ее, потому почитается нашим делом, что оно есть немощь не чужой, а собственной нашей природы; такой немощи совершенно изба­вимся мы только тогда, когда не душою только одною, но и телом станем бессмертны. Таким образом, мы и в путях Божиих ходим, не слуша­ясь похотей греховных, и не бываем без греха, потому что носим в себе похоти греховные. Еще вопрос: словами молитвы Господней: «остави нам долги наша» что мы просим отпустить, — дела ли, которые делаем, повинуясь похотям греховным, или самые эти похоти, которые не мы тво­рим, но живущий в нас грех? Я полагаю, что вина той немощи или болезни, из которой возни­кают греховные похоти, что апостол называет грехом (Рим.7, 7-15), вся прощена нам в таинстве крещения, со всем, что наделали мы до того, повинуясь ей словом, делом и помышлением; и после сего эта немощь нисколько не вредила бы нам, хоть и была бы в нас, если бы мы никогда ни в чем не слушались похотей ее, ни словом, ни делом, ни тайным согласием, пока, наконец, уврачевалась бы и она сама, и исполнилось в нас: «да приидет Царствие Твое». Но поелику «искушение есть житие человеку на земли» (Иов.7, 1), то хотя мы и далеки от явных прегрешений, но случается, что увлекаемся вслед движений греховных словом, делом или по­мышлением. Бодрствуем мы против больших грехов, но прорываются, по какому-либо невниманию и неосторожности нашей, маленькие грехи, которые, однако ж, если собрать все, то они не могут не тяготить нас. Вот по при­чине их-то и те, которые всегда ходят в путях Божиих, молятся искренно: «остави нам долги наша».