Лицом к лицу

Весь этот день Алёша мучился желанием дочитать дневник. Остановившись на описании того, как Трубачёв и его товарищи скитаются в лесу, Кудрявцев вынужден был отнести дневник и положить на место, чтобы ребята не заметили его исчезновения.

Помогая в перевозке мебели, складывая на дворе парты, он вдруг задумывался о прочитанном, отвечал на вопросы невпопад и с нетерпением ожидал вечера, когда ребята начнут расходиться по домам. Постепенно сутолока в доме и во дворе утихла. Алёша незаметно пробрался в пионерскую комнату. Как раз в этот день в пионерской комнате было проведено электричество, и на радостях там всё время горел свет. Алёша осторожно прикрыл за собой дверь, задёрнул занавески и, найдя страницу, на которой он остановился, углубился в чтение.

Шаг за шагом вместе с голодными и измученными ребятами добрался он до Макаровки; в его ушах шумел лес, во рту пересыхало от жажды; ему казалось, что вокруг носится запах хвои и мяты…

Алёша забыл, что он находится в пионерской комнате, куда каждую минуту может кто-нибудь войти.

Он вместе с ребятами подходил к Макаровке, волнуясь и радуясь предстоящему свиданию с девочками. Смерть Вали Степановой потрясла его. Чёрные строчки, старательно выписанные разборчивым почерком Одинцова, запрыгали перед глазами, горячий комок сдавил горло. В комнату кто-то вошёл.

Алёша закрыл дневник, испуганно оглянулся и встретился с удивлённым взглядом Трубачёва. Секунду они стояли друг против друга, лицом к лицу. Васёк видел широко открытые глаза Кудрявцева. Только что пережитое волнение оставило в них тёплый, влажный блеск.

– Алёша… – тихо окликнул Трубачёв.

Кудрявцев шагнул вперёд и без слов протянул товарищу руку.

Васёк крепко сжал его пальцы.

За дверью вдруг раздались лёгкие шаги, и в комнату заглянула Елена Александровна.

Два мальчика, держа друг друга за руки, стояли около круглого столика.

– Мы уже уходим, – сказал Трубачёв и, потянув за собой Алёшу, вышел в коридор.

Они молча миновали классы, закрыли за собой парадную дверь и пошли по двору. Белеющий в сумерках забор живо напомнил обоим их недавнее соперничество и вражду. Алёша ещё крепче сжал руку Трубачёва. Васёк, улыбаясь, взглянул в лицо товарищу и просто сказал:

– Я всегда хотел с тобой дружить.

– Я тоже… – волнуясь, прошептал Алёша. – Но я сделал много плохого…

– Об этом не вспоминают, когда мирятся, – быстро перебил его Васёк. – И после ссоры дружба бывает ещё крепче.

Мальчики пошли вместе домой. По дороге они говорили много и торопливо, забрасывая друг друга вопросами, как люди, встретившиеся после долгой разлуки. Васёк с дружеской откровенностью рассказал о своей тревоге за отца, рассказал, как он и его товарищи всю зиму занимались с Костей, с Анатолием Александровичем, с Екатериной Алексеевной, как теперь к ним на помощь пришла Елена Александровна, какая она замечательная учительница!

– И всё-таки нам очень страшно: ведь нам предстоит экзамен! Можно не ответить на какой-нибудь вопрос – и тогда конец, сесть на второй год! Мы об этом даже думать не можем! – говорил Васёк.

– Как бы Елена Александровна вас не подвела! Ведь она всё-таки печник, – заволновался Алёша.

Васёк остановился, серьёзно поглядел ему в глаза:

– Елена Александровна – очень хорошая учительница, и она настоящий друг ребятам! Алёша молчал.

– Я хочу, чтобы ты знал это. Алёша! – настойчиво повторил Васёк и снова горячо начал рассказывать, как в самый трудный момент их жизни пришла к ним на помощь Елена Александровна, как она изо всех сил старается подогнать их по арифметике, какая она строгая и справедливая, – Не её вина будет, если мы всё-таки останемся на второй год, – грустно закончил Васёк.

– Вы не должны остаться, Трубачёв! Мы будем из класса в класс переходить вместе. У меня никогда не было настоящего друга… Я прочёл ваш дневник и многое понял… Послушай, Трубачёв! Может быть, вас переведут без экзамена? Ведь директор знает, что вы пропустили год, что вам трудно… – заволновался Алёша.

Васёк засмеялся:

– Чудак ты, Алёша! Ведь это учёба – тут уж поблажки ждать нечего!

Мальчики проговорили до позднего вечера. Сначала Алёша провожал Трубачёва, потом Трубачёв – Алёшу. Во дворе своего дома Кудрявцев увидел отца. Накинув на плечи китель, генерал вместе с шофёром возился около машины.

– Подожди! Я только скажу отцу и опять провожу тебя, – быстро шепнул Ваську Алёша. Генерал вышел к воротам сам.

– Я сердечно рад! – сказал он, крепко пожимая руку Ваську.