Песня Святого Духа

Легчайших крыл небесный вздох
Пусть взора не затмит
Тому, кто в рай через покров
Во все глаза глядит.

Всмотрись сквозь злато ободов,
И улиц блеск отсей.
Там, Бывший Прежде, Вечно Нов
В изяществе идей.

Да, Бывший Прежде, Вечно Нов
За древностию лет,
Спит бездна меж Его перстов,
Струится вечный свет.

Бог сострадания, благой,
В Тебе любовь и мощь.
Твой трон – исток воды живой
Для победивших – ночь.

Хранят пусть серафим – хвалу,
И трепет – херувим,
Как те, кто Бога сквозь
Узрел, подобно им.

Отбрось сияние аллей
И злато ободов,
Свой взор направь сквозь сонм вещей,
Там – Сущий, Вечно Нов.

Когда мантия приблизилась к стеклянному морю, нечто подобное электричеству, “выстреливало” и образовывало дуги внутри нее. Цвета внутри переливались, подобно тому, как цвета некоторых видов морских медуз. Оба херувима шагнули в стороны, чтобы освободить пространство для мантии. Она висела в воздухе напротив меня.

- Что мне нужно делать? – спросила я.

- Подожди, Анна, - сказал мой Отец.

В небесах была тишина. (29) Казалось, все задержало свое дыхание. Каждый, находящийся в тронном зале, молчал. Медленно, с мягким, приятным ветерком одеяние двигалось ко мне. Я держала свои руки приподнятыми, как будто кто-то собирался помочь мне одеть плащ. Мантия мерцала. Однако когда я проскользнула в нее, то поняла, что стала прозрачной, невидимой в некоторых местах. Видны были только кисти рук, стопы и голова. (30)

Прежде, чем я успела подумать об этом, Иисус проговорил:

- Анна, возьми это.

- Что это? – спросила я.

Обувь

- Обувь из шкурок морской свинки, (31) – сказал Он. Не знаю почему, но я почувствовала, что это была игра со словом “цель”. (32)*

Я посмотрела на туфли. Они были такими же прозрачными и тонкими, как и мантия. Они зашнуровывались спереди, как высокие ботинки, покрывающие лодыжку, но у них не было подошв. Я сказала:

- У них нет подошв.

Иисус улыбнулся:

- Нет, выражением души должна быть божественность**, - казалось, Он получал удовольствие от игры слов. – Эта обувь хранит твои стопы обнаженными, касающимися поверхности святой емли, но оставляет тебя неоправданной перед человечеством. (34 – 35) Ты будешь невидима для людей, но близка к Богу. Эта обувь покрывает лодыжки и пятки. Невидимость будет заставлять крест работать в твоей жизни до такого момента, когда в ней не будет незащищенной пяты и никакой силы, проявляемой в обычном человеке, (36 – 38)

Я села на поверхность стеклянного моря, чтобы обуть их.

- Это самая странная обувь, какую я когда-либо видела, - сказала я.

- Да, - ответил Иисус, - немногие хотят носить ее. Она немодная.

- Будут ли они держаться на ноге? – засмеялась я.

- Да, если только ты сама не снимешь их. Ты можешь выставить на показ свое хождение перед человечеством, но в нем не будет жизни. (39) Червь смерти будет вползать и выползать из этой показухи, Анна. (40)

Затем Он спросил:

- Можешь ли ты ходить в огне невидимости так,, чтобы люди не воздавали бы тебе славу? Немногие из живущих сегодня будут носить эту обувь, потому что хотят славы человеческой, а не Божьей. (41)

Я зашнуровала обувь и встала. Верх моих стоп был невидимым.

- Господь, - спросила я серьезно, - буду ли я способна сделать это?

- Нет, - улыбнулся Он, - но Я смогу, если ты позволишь Мне. (42)

Я отыскала взглядом Его лицо.

- Я верю, - сказала я. – Помоги моему неверию. (43)