Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






ТАБАКИ День седьмой






Вскипятите его, остудите во льду

И немножко припудрите мелом.

Льюис Кэррол. Охота на Снарка

Зима — время великого переселения кошек. Не по одной, а все вместе они являются каждая к знакомому порогу и ждут разрешения войти. Выезжая поутру из спальни, мы с Лордом натыкаемся на крысиный труп. Над ним скромно восседает взяткодатель. Очень худая, очень облезлая, пепельно-полосатая тигрица в белых носках. Мать бесчисленных потомков, ходячий кошмар грызунов.

— Привет, Мона Лиза! — Лорд радостно тянется погладить ее. Мона запрыгивает ему на колени и, тихо урча, трется о свитер костлявым боком.

— Да, здоровенная, — отмечает Лэри из-за наших спин. — Крупняк.

Имеется в виду, конечно, покойная крыса. Запускаем Мону в спальню и едем завтракать. У дверей третьей — аналогичная картина. Два крысиных тела и выжидающие коты. Завтракаем вдевятером. В снегопад у Толстого наступает период зимней спячки, он не завтракает и не обедает, ест только приносимые мелочи, и то, если удается его растолкать. Это зима.

После уроков приходит Рыжая с моими носками и свитером Лорда, и мы с ней, Лордом и Горбачом спускаемся во двор. Пусто и снежно. Жители Дома не любят резвиться на виду у наружности, поэтому снежные бои, если и будут, то с наступлением темноты. Мы лепим крошливого снеговика и приносим его с собой. Он тает посреди классной комнаты, превращаясь в лужу с плавающим в ней снегом, о которой Горбач говорит, что такова жизнь.

Потом мы сушимся и пьем чай. Рыжая заплетает волосы Горбача в сто косичек, но только с одной стороны, на вторую не хватает терпения и мешает Нанетта с ее ревностью и переживаниями. Горбач сажает ее на голову, она сразу успокаивается и перестает клекотать. Я говорю, что и односторонние косички очень красивы, а Лорд говорит, что безумно жалеет о своих волосах, о том, что в теперешнем виде их нельзя ни во что заплести. Я играю «Снежную песню» — ту, что хуже дождевой и намного короче, зато больше подходит зимнему дню.

Перед обедом появляется опоздавший к кошачьему переселению Дилан. Черный, как уголь, любимчик Сфинкса, сын Моны, самый громкоголосый певун из всех известных нам котов. Только, чтобы услышать его пение, надо дождаться весны.

— А где твоя выкупная крыса? — спрашиваю я его.

Он отворачивается и уходит, покачивая блестящим задом. На редкость самовлюбленное животное.

На полу — блюдца с молоком и колбасными обрезками. На оконных стеклах — морозом нарисованные хрустальные узоры.

Вечер, и опять идет снег.

Кошки и ворона испытывают друг друга на бдительность. Горбач в односторонних косичках успокаивает их флейтой. Лэри пудрит прыщи, затягивается поясом до багровости и убегает искать приключений. Лорд уезжает сразу после него. Почему-то сегодня никто не поехал играть в снежки. Я сижу на подоконнике и жду, но внизу никого. Пусто и уныло. Рассматриваю морозные узоры на стеклах и нахожу в них себя, десятикратно повторенного — на Мустанге и без Мустанга, лохматого и причесанного, и даже в новой жилетке, и я выскребаю для этого хрустального себя маленькое, с ноготь, окошко, чтобы ему легче жилось и веселее дышалось. Сфинкс, морщась, смотрит на меня.

— Суеверие, — говорю я ему. — Видишь, там, в узорах — тоже я.

— Да, — соглашается он. — Там можно увидеть все что угодно. Но ты мне лучше вот что скажи… Рисуя на потолке дракона, ты случайно не изобразил на нем пронзенное стрелой сердечко? Чисто машинально?

— Нет, — отвечаю я. — Такие пошлости не в моем духе. Я только вставил ему глаз. Следуя сновидческим инструкциям.

 

Возвращается Лэри. Все еще очень пунцовый. Бродит по комнате, вздыхая, как неупокоенный призрак.

— Я приведу ее, — говорит он наконец. — Познакомиться. Она вам понравится. Классная девочка, вот увидите.

Мы молчим. Лэри ждет. Почему-то таращится на Горбача.

— Ну, приводи, — говорит Горбач. — Чего ты на меня-то так уставился? Я здесь что ли главный бука?

— У нас с ней любовь, — объясняет Лэри. — Понимаешь? Настоящая. Ты не мог бы поболтать с ней по-дружески, когда она придет? Ведь мы с тобой друзья.

Горбач смотрит на него с ужасом:

— О чем? О чем я должен с ней болтать?

— Ну о вязании, например, — оживляется Лэри. — Она такие свитера вяжет — закачаешься. Не хуже твоих, честное слово.

Горбач скисает. Всем известно, как он стесняется этого своего умения. В том числе Лэри. Но настоящая любовь, должно быть, мешает запоминанию всяких мелочей.

— Чего не сделаешь во имя дружбы, — утешаю я Горбача, когда Лэри опять убегает.

Курильщик спрашивает, кто девушка Лэри. Дружно пожимаем плечами. Никто не знает. Мы знаем только, что второй Габи в Доме нет. Зато здесь водится много других страшных существ, а от Логов хорошего ждать не приходится, поэтому мы немного нервничаем, а бедняга Горбач больше всех.

Чуть погодя Лэри ее приводит. Белобрысую тонконожку на подламывающихся каблучках. Она прячется за спину Лэри и таращится на нас оттуда, а он краснеет от удовольствия, растекаясь, как томатная паста.

— Знакомьтесь. Это Спица. Она вяжет шикарные свитера. Очень шикарные. Я сам видел два последних. Они просто нарасхват. Здорово, да, Горбач?

Горбач бросает на меня отчаянный взгляд. Откашливается. Еле слышно спрашивает, какой номер спиц она — Спица — предпочитает.

Спица, не расслышав толком, жалобно улыбается. Горбача надо спасать. Дурака Лэри тоже. И я включаюсь.

— С узорчиками или без? — меня трудно не расслышать. — Какие узоры предпочитаете? Оплетки? Воробьиные лапки? Ах, цветочки! Как это мило!

За полчаса я выясняю, что девушка предпочитает бежевый цвет, что она родилась в ноябре под знаком Скорпиона, что любит чай, а не кофе — на этом месте Лэри насильно вливает в нее пару чашек чая, — что легко обгорает на солнце, что готовить умеет только рисовую кашу, что она скорее жаворонок, чем сова, и немного подкрашивает ресницы, но другой косметики не признает. Наконец Лэри ее уводит, вполне довольный, а я могу передохнуть.

— Спасибо, Табаки, — говорит Горбач. — Вовек не забуду. С меня — что только пожелаешь. Что смогу достать.

— Пустяки! — отмахиваюсь. — Хотя разговорить ее, прямо скажем, было нелегким делом.

Потом возвращается Лорд. Красный и дикоглазый, не хуже Лэри. Белые ящерки по зеленому свитеру, мокрые волосы зачесаны назад, скрывая проплешинки. Я грызу орехи. Сфинкс качается на тумбочке, позвякивая всем, что там внутри, а Лорд, странный с виду — что уже привычно, но все же еще страннее, чем привычно, — заваривает кофе и мешает его с кока-колой, сыплет туда дробленый миндаль и корицу, а потом вытряхивает в чашку содержимое амулета со скорлупой василиска и выпивает, не поморщившись.

Спрашиваю, что с ним такое стряслось.

Лорд перемалывает скорлупу зубами и молчит.

Морщась, наблюдаем за тем, как он разделывается со своим жутким кофе и со всем, что в него накидал.

— Я слишком низко нагнулся к огню, — говорит он наконец. Усмехаясь, как маньяк.

Мы некоторое время ждем, не помрет ли он, потом Курильщик спрашивает, где он нашел открытый огонь, чтобы к нему нагибаться.

Лорд таинственно улыбается. Словно весь Дом полыхает кострами, вокруг каждого сидят люди, на спор нагибаясь к огню — кто ниже? — и только Курильщик почему-то ничего об этом не знает.

Я бы на месте Лорда не разводил столько романтики вокруг банальных явлений и не доводил Курильщика, но что взять с влюбленного? Все они немного не в себе. Если он думает, что сожрав уникальную скорлупу василиска, завоюет сердце Рыжей, пусть себе жрет. Мне только жаль Курильщика, который и так нервный.

— А Лэри приводил свою подружку, — сообщаю я. — Вязальную Спицу.

— Да? — говорит Лорд. — Как интересно.

Врет. Ему неинтересно.

Сфинкс вздыхает.

— В другой раз не нагибайся так близко к огню, Лорд, — просит он. — Огонь — неуправляемая стихия.

— Боже, — стонет Курильщик. — Как я от вас устал!

Ночью мне снится странный сон: мертвое озеро — светлосерое, неподвижное, как зеркало. Из воды торчат белые сухие стебли. Я сижу на берегу и жду появления кого-то страшного, обитающего на дне. Рядом со мной на песке валяется ржавый меч. Туман затягивает все вокруг, я вдруг оказываюсь в воде… и просыпаюсь.

Ночь светлая, хотя луны не видно. Лорд не спит. Сидит и смотрит на меня, задумчиво покусывая ворот пижамы. И гладит Мону, полосатым ковриком разлегшуюся у него на коленях.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.