Глава 10. Блэки, Снейпы, Поттеры и другие.

— Когда они снова придут, как вы думаете? — нерешительно спросил Гарри.

— Я не знаю. А что? — голос Снейпа был немного раздраженным.

— Я думаю… они позволили нам более 20 часов сидеть здесь в покое. Это так… необычно для них.

— Да, хотя я рад их временной забывчивости о нас. Я не чувствую… готовности к новым…

— Я тоже нет… — ответил Гарри и зевнул. — Немного воды? Хотите пить?

Снейп только кивнул. Гарри встал и подошел к дверям, чтобы принести кувшин, и Снейп смог только мельком увидеть Гарри… тело Гарри.

Все еще вытекающая из некоторых ран, запекающаяся кровь по всему телу, покрытому несколькими нелепыми остатками одежды, прилипшими к порезам…

— Ты ужасно выглядишь, — печально пробормотал он.

— Вы тоже, — ответил мальчик, затем добавил просто: — Мы умрем здесь.

— Да. Мы умрем здесь, — повторил Снейп слова Гарри. Когда мальчик поднял кувшин и дал ему напиться, он автоматически протянул руки схватить кувшин… потом опустил их так быстро, как мог, и спрятал под плащ. Он не хотел видеть их, а также не хотел, чтобы видел Гарри.

— Не нужно, — Гарри встряхнул его руку. — Я видел их вчера, Вы помните? Я не буду волноваться из-за них.

— Это я, — нерешительно ответил Снейп. — Я не хотел видеть их.

— Они болят? — обеспокоенно спросил Гарри.

— Немного. Сегодня лучше. Только… пульсируют, и я должен быть осторожен, пытаясь шевелить ими, — он улыбнулся ободряющей улыбкой, но это не принесло того успеха, какого он хотел. Гарри уставился на Снейпа еще беспокойнее. Внезапно его профессор показался таким… человечным. Или слабым?

— Вы в порядке, сэр?

— Нет, Гарри, — черные глаза были холодными и пустыми. Гарри вспомнил, что он уже видел некоторый сорт пустоты в этих глазах в течение четырех лет, но это было другое… ТА пустота излучала полное отсутствие интереса и эмоций, эта же была знаком смирения и принятия ситуации и боли. Душевной, эмоциональной боли.

Гарри не сказал ни слова. Только поставил кувшин на пол, когда тот напился, и осторожными прикосновениями смыл кровь с лица профессора.

— У Вас жар, — напомнил он декану.

— О, кажется, моя очередь… — сказал он довольно горько, и Гарри дернулся.

— Вы слишком истощены.

Ни один из них не говорил. Спустя некоторое время Гарри закончил мыть его лицо.

— Спасибо, — сказал он мягко, когда опустил обрывок ткани.

— За что? — озадаченно посмотрел Снейп.

— За то, что дали мне семью, — он сел возле бока профессора. — За заботу. Вы знаете, вчера был лучший день моей жизни. Когда Вы сказали, что я смогу жить с Вами.

— Ты не только СМОЖЕШЬ. Ты фактически живешь со мной.

— Нет, сэр. Я фактически умираю с Вами, — ухмыляясь, поправил он.

— Ах, действительно.

— Вы знаете, что Сириус также предлагал мне остаться с ним?

— Остаться? Он не остается, если я правильно помню. Он бежит, не так ли?

Гарри оценил попытку Снейпа быть остроумным и улыбнулся.

— Да, верно. Но было мгновение, когда мне казалось, что я смогу жить с ним.

— Когда? — вопрос был коротким, но Гарри смог расслышать неподдельное любопытство. Внезапно он почувствовал небольшое смущение.

— Ах… после событий в Визжащей Хижине, когда мы… оглушили Вас… — Он едва осмеливался увидеть лицо профессора, и был потрясен, когда уловил его улыбку.

— О, — сказал Снейп в раздумье. — Это было хорошо выполненное вами троими заклинание …

— Тогда Вы не казались счастливым… — рискнул Гарри на короткое замечание.

Улыбка Снейпа расширилась.

— Хорошо. Я НЕ БЫЛ слишком счастлив. Ты можешь понять это, Гарри… Я, один из наиболее подготовленных магов в нашем мире, был оглушен тремя детьми… не упоминая того, что это случилось перед человеком, который ждал такого момента всю свою жизнь…

— Вам не кажется, что это — преувеличение, профессор?

Лицо Снейпа внезапно потемнело.

— Я не уверен, что ты хочешь услышать обо всей этой дряни, Гарри, — ответил он задумчиво.

— О чем?

— О моей и Блэка истории и нашей взаимной ненависти.

Гарри неловко передвинулся.

— Э… сэр, если Вы не хотите говорить об этом, я не взбешусь… возможно, только немного… разочаруюсь. — Гарри закрыл глаза, затем добавил. — Вы знаете, больше всего в жизни я ненавижу то, что все знают больше подробностей обо мне и прошлом моих родителей, чем я. Это действительно… беспокоит.

— Тогда хорошо, Гарри, хотя эта история не имеет никакого отношения к твоей жизни или к твоим родителям, по крайней мере, не совсем… Я начну?

Снейп прислонился к стене и закрыл глаза. Гарри почувствовал слабую дрожь мужчины и осторожно коснулся его лба. Профессор вздохнул и улыбнулся Гарри.

— Знаешь, Гарри, ты так напоминаешь мне моего брата Квайетуса… Ну ладно, я начинаю… — Снейп глубоко вздохнул. — Наша война, я подразумеваю войну между мной и компанией твоего отца, началась в последнем месяце нашего второго курса на матче по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. Я не помню точно, какой факультет выиграл ту игру, но там произошел несчастный случай. Действительно, обычный несчастный случай. Я был отбивалой в моей команде, а этот проклятый... Блэк был охотником, так же как и твой отец. Джеймс Поттер тогда не играл, его выбрали в команду в следующем году. Но Блэк был чертовски хорошим летуном, и МакГонагалл разрешила ему играть.

— Я всегда думал, что мой отец был лучшим... — удивился Гарри. — Все говорили это. И говорят, что я прирожденный игрок в квиддич потому, что я унаследовал его способности.

— Он был действительно хорош, но ты лучше, чем он. Намного лучше. И я думаю, что твои летательные способности — не семейное наследие, а твои… позволь сказать это так: просто… особенности тебя одного. Ты способен к квиддичу из-за того, кем ты являешься, а не из-за твоих родителей или семьи…

— Я вижу, — улыбнулся Гарри. Было так хорошо слышать, что он не был печально известным Гарри Поттером только из-за родителей. Что у него были способности и собственные характерные черты, которые составляли его самого.

— В этом состязании я попал в твоего крестного бладжером, он упал с метлы и едва не погиб. Это был только проклятый несчастный случай, но, тем не менее, он с того времени абсолютно уверился, что я хотел убить его. Я не знаю, почему твой отец поверил ему, но он все-таки сделал это, так что на третьем курсе, в следующем году, я понял, что стал их неизменной мишенью. Я не мог понять, почему, но по-настоящему не беспокоился до… — его голос затих.

— До…

Снейп открыл глаза и посмотрел на Гарри.

— Пока они не решили сыграть со мной идиотскую шутку, которая едва не убила Квайетуса.

— К… как? — Гарри был ошеломлен. — Они не хотели навредить ему, не так ли?

— Нет, сейчас я думаю, нет, — Снейп покачал головой. — Но тогда я был абсолютно уверен, что они хотели причинить ему вред. Это была глупая выходка на основе некоторого зелья. Они сказали Квайетусу, что всем третьим курсам будет нужна мандрагора для их следующего зелья, и я, скорее всего, буду счастлив, если он принесет мне одну из третьей оранжереи … которая, естественно, была запретна для всех первых курсов, но Квайетус не знал. Он не знал и об этих проклятых мандрагорах… — Снейп внезапно показался действительно сердитым. — Эти идиоты забыли сказать, чтобы он не вынимал растение из горшка, а Квайетус не хотел красть горшок, так что он вытащил ее…

— Крик мандрагоры… — прошептал Гарри в ужасе. — Как Ваш брат смог уцелеть…

— Растения были молодыми. Они были не младенцами, а подростками… так что воздействие крика не убило его, хотя заставило Квайетуса оставаться в лазарете в течение почти недели, пока он полностью не поправился. Я рассвирепел. О Боже, я был так рассержен, что решил мстить Блэку и Поттеру до смерти… Но до выздоровления Квайетуса я остался с ним в лазарете, так что я был там, когда… — Снейп снова закрыл глаза. — Твой дедушка, который, как я рассказал тебе, уже не был преподавателем, и Дамблдор пришли навестить его и расспросить о случившемся. Сначала мой глупый брат вообще не хотел что-либо признавать и сказал, что ему просто было любопытно, и все это его вина. Я по-настоящему разозлился на него, но когда я захотел открыть рот, Дамблдор отослал меня. Тогда я… — Снейп неловко пошевелился. — Я подслушал… — Гарри недоверчиво моргнул. Он совершенно не мог представить Снейпа, подслушивающего под дверью лазарета. Его ухо у замочной скважины… Он улыбнулся, но Снейп был настолько занят рассказом, что не заметил этого. — Дамблдор не поверил ему, а старший Поттер сказал, что он знает правду, потому что сын рассказал ему. Дамблдор и старший Поттер согласились, что двое мальчишек должны быть исключены, потому что они знали о возможных последствиях своих действий. Квайетус, однако, не согласился и запротестовал. Между ними тремя был довольно сильный спор, но, в конце концов, победил Квайетус. Он убедил профессоров, что двое глупых мальчишек вовсе не собирались никому причинить вред. Это была только шутка — опасная, но только шутка. Он сказал, что, если это необходимо, он будет начисто отрицать случившееся перед любым, кто спросит. Дамблдор был так потрясен, что не мог говорить в течение многих минут. Ему было слишком трудно поверить, что «темнорожденный» ребенок защищал его любимых светлых гриффиндорцев. Я думаю, что это было поворотной точкой его отношения к нам, так называемым «темным детям». С тех пор даже я смог заметить изменения в его отношении к слизеринцам. Он стал гораздо более добрым и открытым. Естественно, я не признавал это в течение многих месяцев или лет, пока Энн не заставила меня сознаться в этом… Но это другая история. Так, в конце концов, Блэк и Поттер смогли остаться студентами Хогвартса. Я не хотел поверить этому. Я был так зол на Квайетуса, что не разговаривал с ним долгие недели. А потом он прокрался ко мне в спальню однажды ночью, разбудил меня и попросил простить его, — лицо Снейпа исказилось от боли. — ОН просил МЕНЯ простить… Я был таким проклятым идиотом по отношению к нему…

— Почему он должен был красться в Вашу спальню? Разве он не был также слизеринцем? — спросил Гарри.

— Нет. Он был из Рейвенкло.

— О… — Гарри был удивлен. — Вы никогда не упоминали об этом раньше.

— Разве? — Снейп был сбит с толку. Гарри в ответ кивнул головой.

— Нет. Но это... это означает, что он и моя мать были одноклассниками, не так ли?

— Да, действительно… Я никогда не думал об этом раньше… Но, как ты сказал, они были на одном курсе…

— Моя мертвая мать знала Вашего мертвого брата… так странно.

Они сидели неподвижно. Гарри мог видеть, что Снейп старается вспомнить прошедшие дни.

— Хмм… теперь, когда ты упомянул это, я, кажется, вспомнил, что они как будто были друзьями, кстати … — пробормотал Снейп неопределенно. — Они оба были старостами и проводили бесконечные часы в библиотеке… Типичное поведение Рейвенкло, ничего необычного… Мне кажется, что несколько раз, когда я хотел поговорить с Квайетусом и приходил в библиотеку, я находил их занимающимися вместе, как это ты и мистер Уизли делаете с девочкой-гриффиндоркой… В действительности, между мисс Грейнджер и твоей матерью есть много общего… Их страстное желание знать все и их раздражающее я-знаю-все-лучше-Вас поведение.

— Гермиона не раздражающая, — резко ответил Гарри, затем добавил: — Хорошо… иногда, возможно, немного, но… она — хороший друг, и она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знает почти все, или, по крайней мере, книгу, в которой можно найти ответы.

— Это очень важная способность, — согласился Снейп. — Но способ, которым она показывает всем, что знает ответы, все-таки раздражает.

Внезапно изменилось освещение камеры. Один из факелов сердито замигал, и его пламя стало исчезать. Через десять секунд оно погасло.

— Я постарел, — насмешливо заметил Снейп.

Гарри посмотрел на него в легком удивлении.

— Что?

— По-видимому, я постарел. Именно я готовил зелье, которое мы используем здесь для факелов, зелье освещения, и оно должно было действовать в течение года. Я готовил его только месяц назад. Но этот факел, по-видимому… отключился.

— Год? — Гарри был удивлен. — Что Вы кладете в зелье, чтобы оно могло действовать целый год?

— Мой мистер Поттер. Если я хорошо понимаю, ты спрашиваешь меня о своем любимом предмете… — Гарри покраснел и ничего не сказал.

— Очень хорошо, я рассказу тебе. Ингредиенты: перо феникса, зубы дракона, растертая сера, растертый древесный уголь, необработанное подсолнечное масло и хорошо произнесенное заклинание во время создания зелья.

— Сера и древесный уголь — компоненты, подобные маггловским… заклинание тоже. Они называют это порохом, но добавляют в смесь еще и селитру.

Внезапно Снейп оживился.

— И где они применяют это зелье? — спросил он.

Гарри захихикал. Зелье?

— Это не зелье, а вид порошка. Они используют его в войнах. Существует маггловское оружие для убийства, а порох — его важный элемент. Есть много типов оружия. Например, бомбы… Эта… смесь легко взрывается, требуется только небольшая искра, а затем… это ужасно. Она, когда взрывается, имеет большую силу. С горсткой ее можно разрушить целые здания.

— О… интересно… но, полагаю, я читал кое-что об этом прежде… Я читал, что это убило сотни людей. Я считал это утверждение несколько… преувеличенным.

— Преувеличенным?? — Гарри не хотел верить словам Снейпа. — Профессор, Вы когда-нибудь слышали о маггловских войнах?

Теперь была очередь Снейпа краснеть. Это была очень интересная картина, и Гарри был уверен, что в этом мире было только несколько человек, которые когда-либо видели профессора, фактически становящегося красным.

— Хорошо, я, конечно, слышал о некоторых из них, хотя...

— Только во второй мировой войне за 6 лет погибло более 40 миллионов человек! — завопил Гарри сердито.

— Что? — лицо Снейпа сказало Гарри, что профессор не собирается верить его утверждению.

— Вы слышали это, — Гарри пожал плечами. — А главное оружие обеих сторон было этим порохом, хотя не в той простой форме, которую я описал Вам, но сущность, несомненно, была этой… — Он снова пожал плечами, затем добавил: — Вы можете продолжить об этом зелье освещения?

— Где ты узнал об этом… маггловском оружии? — спросил Снейп.

— В начальной школе. Мы изучали химию. Это что-то вроде зелий, своеобразный маггловский метод… конечно, без волшебства и заклинаний.

— Я знаю…

Гарри встал и протянул руку, чтобы достать факел. Когда он, наконец, сумел ухватить его, то снял его со стены и сел рядом с профессором.

— Дай посмотреть… — пробормотал тот.

После короткого обследования лицо Снейпа просветлело.

— О, я понимаю. Смотри, здесь в древесине — отверстие. Жидкость, должно быть, вытекала сверху… — Гарри увидел, что профессор успокоился и бросил факел в другой угол.

— Я чувствую себя так странно… — внезапно сказал мастер зельеварения.

Гарри протянул руку и снова коснулся лба профессора.

— Ваш жар… усилился, я думаю. Вы в порядке, сэр? — спросил он встревожено.

Снейп почувствовал, как его сердце потеплело в ответ на слова мальчика. Он осторожно обнял Гарри, стараясь не задеть свои пульсирующие кисти.

— Гарри? — окликнул он мальчика и улыбнулся, когда тот поднял на него пристальный взгляд. — Ты можешь называть меня Северусом. И я думаю, что я почти в порядке.

Гарри изрядно смутился.

— Ах, сэр… но…

— Нет, Гарри. Я был серьезен, когда я сказал, что ты можешь жить со мной — если ты также этого хочешь. Но если мы собираемся жить в одном доме или аппартаментах — ты знаешь, что я провожу свое время главным образом в Хогвартсе, — тогда ты не можешь всегда называть меня «профессором» или «сэром». Это весьма неудобно для меня. Хорошо?

— Хорошо, сэр, — глубоко вздохнул Гарри. В этот момент он поймал пристальный взгляд Снейпа и резко исправился: — Хорошо, Северус, — пробормотал он и покраснел. Профессор широко улыбнулся.

— Я, Гарри, прежде всего человек…

Румянец Гарри стал кирпичным-красным от смущения.

— Я знаю, знаю, но мне нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к этому.

— К мысли, что я являюсь человеком? — в глазах Снейпа было незнакомое мерцание.

— Не дразните меня, пожалуйста, — смущение Гарри было теперь смешано с небольшим раздражением. — Я думал: привыкнуть звать Вас по имени.

— О, я вижу… — Снейп оперся головой о стену и снова закрыл глаза.

— Сэ… хм… Вы уверены, что Вы в порядке? — чрезвычайно встревожился Гарри.

— Да, Гарри…

— Но жар… Если он станет сильнее…

— У меня нет простуды, — прервал его Снейп. — У меня несколько сломанных костей, и они являются причиной воспаления. Воспаление вызывает жар. Это не то же самое, что у тебя несколько дней назад. Я почувствую себя лучше.

— Вы уверены?

— Нет. Но я надеюсь.

Они снова сидели в тишине. Через некоторое время Гарри понял, что профессор заснул. Он решил остаться бодрствовать. Он не был сонным и хотел поразмыслить и снова и снова обдумать беседу, чтобы почувствовать то невыразимое счастье, которое заполнило его при словах Снейпа. Его приняли. О нем заботились. Снейп разрешил ему употреблять свое имя. Это означало, что…

ЭТО, НЕСОМНЕННО, ОЗНАЧАЛО, ЧТО?..

Какая ирония! Он должен был быть пойман и доставлен сюда, чтобы найти дом, о котором мечтал всю свою жизнь…

Он вспомнил тихое бормотание Снейпа несколько дней назад: «Счастливые дни в аду». Гарри задался вопросом: он думал о том же самом? Это было чем-то, что он, возможно, никогда не узнает. Но не имело значения. Гарри таращился на темноту в течение долгих часов, полных эмоций и желания прыгать, танцевать, громко кричать, чтобы показать всем свое счастье. Эти чувства сжали его грудь, его сердце так, что он едва мог дышать.

* * *

— Как долго я спал? — был первый вопрос, который Снейп задал, когда он, наконец, проснулся.

— Несколько часов. Я не знаю точно. Для меня время здесь — это что-то… тягучее и бесконечное, — объяснил Гарри. — Хотя раздражает, что они не пришли пригласить нас на новый раунд…

Снейп осторожно потянулся.

— Я чувствую, что за несколько часов не случится ничего хорошего.

Воздух, казалось, застыл. Гарри сглотнул.

— Вы подразумеваете, что… — он не осмелился закончить вопрос. Он чувствовал, что его тело дрожит в панике.

— Шшш… — Снейп немедленно обнял его. — Успокойся, Гарри. — Но он не знал, почему мальчик должен успокоиться. Смотреть смерти в лицо всегда было нелегко.

— Я не боюсь смерти, — пробормотал Гарри. — Я боюсь пыток. Я не хочу, чтобы меня снова пытали. Я не хочу к Эйвери… И я не хочу больше видеть, как Вас мучают, — его голос сломался. Сердце Снейпа упало. Снова знакомое чувство бессилия сжало его грудь. — Только так трудно остаться твердым. Я не знаю, смогу ли я выдержать это, — он едва мог слышать голос мальчика.

Снейп сидел в молчании. Он отчаянно хотел произнести обнадеживающие слова, но их совсем не было. Их положение было крайне беспомощным. Он глубоко вздохнул.

— Я не закончил рассказ о Сириусе и обо мне, — наконец сказал он, изо всех сил стараясь отвлечь Гарри. Гарри выглядел благодарным, когда он начал говорить. — Так… Где я остановился?

— Квайетус просил Вас простить его за то, что он защищал моего отца и Сириуса от исключения.

— Ах, действительно… — он задумался ненадолго, затем продолжил: — После несчастного случая с Квайетусом твой отец извинился перед ним. Меня там не было, но брат заверил меня в этом. Я не знаю, сделал ли он это по указанию отца или по доброй воле, но он, однако, извинился. Но я никогда не слышал об извинении Блэка. Никогда.

— Возможно, он просто забыл... — Гарри попробовал найти объяснение поведению Сириуса, но он мог видеть по лицу Снейпа, что это не было вполне удовлетворительно, даже сам он не был убежден.

— Забыл… хорошее дело. Он едва не убил кого-то, и только… только забыл об этом. Так же как он забыл извиниться передо мной после несчастного случая со мной. Тогда он был не забывчивым, а полностью потерявшим память, — сказал Снейп сердито. — Он притворился, что ничего не случилось. А главная причина, по которой я ненавижу его — он всегда терпеть не мог Квайетуса и называл его словами, которые я заслуживал бы без сомнений, но он нет, нисколько! Я не могу забыть этого. Я не забуду. И я также не понимаю этого. Почему?

— Возможно, он не хотел признать собственную ошибку. Он не хотел думать, что был так жесток, — Гарри, сдаваясь, покачал головой. — Я не знаю. Но, поверьте, он не настолько злой. Он только... слишком порывистый, он сначала действует, а думает только впоследствии, так что он делает много вещей, о которых сожалеет. Я думаю, если однажды Вы решите дать ему шанс рассказать о прошлом и дадите ему время, ДОСТАТОЧНО времени, чтобы избавиться от его внезапных и глупых эмоций, он извинится.

— Ты любишь его, — это не было вопросом.

— Да, — кивнул Гарри. — Вы знаете, он такой же быстрый в любви, как и в ненависти. И он любит меня без всяких оговорок, и предложил мне семью, не зная меня. Да, возможно, потому, что он тесно привязан и предвзят ко мне из-за моих родителей… Но он никогда не отказывался от своего предложения заботиться.

— Я вижу твои достоинства.

— Как я вижу Ваши, — заверил его Гарри. — Я только хотел объяснить Вам свои чувства. Я не могу понять Сириуса, но я принимаю его таким, какой он есть. Иногда он напоминает мне Рона. Они так… похожи.

Снейп слегка улыбнулся.

— Я думаю, что ты прав с этим последним замечанием. Возможно, по этой причине я и не могу терпеть мистера Уизли…

— Есть ли какой-нибудь студент, которого Вы можете терпеть? — спросил Гарри довольно дерзко.

— Да, конечно, — кивнул, усмехаясь, Снейп. — Это, например, ты.

— И?.. — Гарри стало чрезвычайно любопытно. — Драко?

— Он — сын Люциуса. А также мой крестник… — тихо ответил Снейп.

— Но, — Гарри разинул рот, — Люциус был тем, кто… кто сделал ЭТО с Вашей рукой…

Как исключение, Гарри мог видеть явную печаль и отчаяние на лице Снейпа.

— Я знаю. Раньше я никогда не поверил бы, что он причинит мне боль… — Гарри хотел сказать что-нибудь, но не мог найти никакого подходящих слов, чтобы сменить тему. Он успокоился, когда профессор, наконец, продолжил: — Но я не думаю, что изменю свое поведение с его сыном, если я все-таки как-то смогу вернуться в Хогвартс…

— Почему?

— Это не он причинил мне боль.

— Но Невилл не причинял Вам боли, — слова Гарри были слишком резкими, он ощутил это, но они уже вылетели. Снейп вздрогнул и повернул голову к Гарри.

— Возможно, ты прав. Но я думаю, что мое поведение никогда не приведет молодого мистера Лонгботтома к тому, чтобы стать лояльным Пожирателем Смерти. В случае Драко и других детей Пожирателей Смерти ситуация гораздо более сложная. Я стараюсь удержать их от совершения тех же ошибок и грехов, которые я совершил, когда был в их возрасте. Я пытаюсь показать им другие способы достигнуть величия, кроме темной магии и насилия. Я пробую удержать их на светлой стороне, но, кажется, Дамблдор в этой игре иногда играет против меня…

— Что?..

— На твоем первом курсе, когда ваш факультет выиграл факультетский кубок, способ, которым он унизил мой факультет, был неприятен. После этого представления мы не разговаривали целое лето. Никуда не годилось так оскорбить этих детей. Не факт, а способ, который он использовал…

— Вы правы, — кивнул Гарри. — Хотя тогда я этого не видел.

— Думать должен был не ты. Альбус, а не ты, был директором. Он должен был подумать об этом раньше. Впоследствии потребовалось много времени, чтобы успокоить этих детей, и я думаю, что многие из них никогда не смогут снова доверять директору. Но инстинкты… Они — только дети. Не темные и злые маги, а только глупые дети.

Гарри не смог ответить, так что он только сидел в полной неподвижности, когда Снейп внезапно продолжил свою историю.

— Твой дедушка и Квайетус были позднее в хороших отношениях. — Гарри моргнул с удивлением.

— Как?

— Я думаю, старик был глубоко тронут самоотверженностью Квайетуса или другими его чертами, я точно не знаю. Я говорил тебе, что Квайетус был действительно хорошим парнем. Почти все любили его.

— Кроме Сириуса, — пробормотал Гарри неловко. Снейп не отреагировал.

— Поттер предложил Квайетусу обучить его Защите, и он принял это предложение, потому что, как я говорил, у нас никогда не было нормального преподавателя Защиты в течение наших школьных лет. Несмотря на различие в возрасте, они, за некоторым исключением, стали… друзьями, как сказал мне Квайетус. Я был по-настоящему зол на него, но я никак не мог помешать. Я не хотел говорить об этом родителям, потому что они, конечно же, забрали бы его из Хогвартса, и я остался бы в школе один… Лучшее, что я мог сделать, — сохранить эти отношения в тайне от наших родителей, и я несколько раз просил Квайетуса быть более осторожным, но только он об этом не заботился. На трех моих последних курсах он проводил зимние каникулы у Поттеров, тогда как наши родители считали, что он с другом из Рейвенкло. Я подозреваю, что имя этого мальчика будет тебе знакомо.

— Почему?

— Одна из двух его дочерей-близняшек — твоя одноклассница.

— Патил? — глаза Гарри расширились в полном удивлении.

— Именно. Аркус Патил и Квайетус были в то время неразлучны. Но Квайетус всегда, казалось, был старше своих товарищей, так что я думаю, что он был в лучших отношениях со старшим Поттером, чем с любым в своем классе. Твой отец крайне не любил эти отношения, и я думаю, что именно его расстройство, объединенное с ненавистью Блэка, превратило наши ссоры в войну.

— В войну? Что Вы имеете в виду?

— Устно. Они провозгласили себя светлыми волшебниками и назвали весь слизеринский факультет «темным факультетом», так что наша личная антипатия стала священной войной света против тьмы. Мы были так расстроены этим, что решили стать настоящими темными магами, чтобы нанести им поражение, особенно Блэку. Ко мне присоединился Люциус, а через некоторое время — третий мальчик, которого звали Розье. Все началось, как обычное противостояние факультетов… затем я встретил Энн. — Выражение лица Снейпа внезапно стало отчужденным. — Впоследствии я не хотел продолжать эту бессмысленную войну, я боялся потерять ее только из-за идиотской конкуренции. Я часто всюду следовал за Блэком и его товарищами и сильно надеялся, что у меня будет подходящая возможность поговорить с ним о его сестре и обо мне. Как только я, наконец, смог, он потерял самообладание, и мы… начали драку. Я сломал ему руку, а он мне — нос, — Снейп коснулся упомянутого органа. — А после этого не было никакой возможности для мира. Мы непрерывно дрались, пока он едва не убил меня Люпином. Тогда Энн пригрозила убить его, если он посмеет сделать мне что-нибудь… так что после этого у нас было два спокойных года. Но к тому времени я был полностью посвящен темной магии и не хотел возвращаться. Я присоединился к Волдеморту, а Энн оставила меня. Несколько лет спустя Волдеморт уничтожил семью Блэков, включая Энн, и я так возненавидел себя… Я мог бы спасти ее, если бы не обратился к темной стороне. Я мог бы жениться на ней, и она была бы со мной в безопасности… Но я обратился к тьме, а Энн мертва. Блэк ненавидит меня, и я ненавижу его, а Квайетус мертв подобно Гарольду Поттеру, Джеймсу Поттеру, Лили Поттер и Розье… Иногда я чувствую, что я — единственный, кто пережил бойню, один с моими заклятыми врагами: Блэком, Люпином и Волдемортом…

Никто из них не сказал ни слова. Затем Гарри прочистил горло.

— Проф… Северус, — начал он, — я не думаю, что Люпин ненавидит Вас…

— Нет? — Снейп поднял бровь. — После всего, что я сделал ему год назад? Возможно, когда мы были вместе в школе, он хотел прийти со мной к соглашению, но после бегства Блэка я был так разозлен, что не думал о последствиях своих слов, и полностью подставил его.

— Так что, кажется, Блэк — не единственный, кто вовремя не заботится о последствиях.

— Ты смеешь сравнивать меня с?.. — угрожающе спросил Снейп.

— Да, смею. У вас много общего. Вы оба порывистые, упрямые и иногда предвзятые, к тому же у вас доброе сердце под этими чертами. Только это трудно увидеть. И вы оба провели мрачное и тяжелое время в Азкабане…

Лицо Снейпа потемнело еще больше.

— Никогда не упоминай его больше, Поттер.

— Сириус провел там двенадцать лет, — спокойно констатировал Гарри. — Можете Вы это представить?

— Я НЕ ХОЧУ представлять это. Нет, — он продолжил высказывание, качая головой. — Это была худшая часть моей жизни. И я должен сказать тебе, Гарри, я не думаю, что КТО-НИБУДЬ заслуживает находиться там. Лучше смерть. Лучше пытка. Лучше что угодно, поверь мне. Что угодно.

— … и Сириус был там двенадцать лет, — спокойно повторил Гарри.

— Я ЗНАЮ, мистер Поттер! — голос Снейпа внезапно стал резким.

— И он был невиновен.

Снейп горько засмеялся.

— Невиновен…

— Вы только сказали, что никто не заслуживает быть здесь.

— О, снова эта глупая игра, чтобы бросить мои слова мне в лицо! Кто, ты думаешь, ты есть, чтобы оценивать мое поведение, мои чувства? Кто дал тебе это право? Ты только глупый, дерзкий ребенок, который думает, что знает на все верный ответ, который думает, что он мудрее всех вокруг него, который… Снейп уставился на Гарри, который не осмеливался ответить. Пристальный взгляд напугал его, и он смог почувствовать сильный страх, сжимающий его сердце. Он потерял дружеские отношения со Снейпом из-за совершенно бессмысленной ссоры, в которой он никогда не мог победить. Он опустил голову, и его сердце упало.

— Извините, — перебил он Снейпа. — Я не собирался задеть Ваши чувства…

Снова было слишком трудно сказать эти слова Снейпу. Он не смел шевельнуться, ожидая продолжения. Это было слишком знакомо: Снейп пристально смотрел, насмехался и кричал, а он ждал в молчании оставления после уроков, потерянных очков или других неприятных последствий своего идиотского поступка. Да, идиотского. Он всегда был идиотом, когда осмеливался спорить с раздраженным мастером зельеварения. А теперь тот был исключительно рассержен.

Между ними было очень долгое и совершенно неудобное молчание. Снейп не сказал ни слова, и через десять минут Гарри решил отважиться на другую тему.

— Сэр, я… — высказался он на пробу, но его прервал скрип двери.

В проеме стоял Волдеморт.

— Нет, — тихо простонал Гарри и смог увидеть бледнеющее лицо Снейпа.

— Я думаю, что это подходящее время, чтобы определиться с возможной датой вашего конца, — улыбнулось чудовище. — Я думаю, завтра будет идеальным сроком, не так ли?

* * *

— … и они сказали, что за рекой — большое поместье, — закончил Люпин. — Они могли видеть вокруг замаскированные фигуры в течение двух последних месяцев или около того.

Сириус шевельнулся в нетерпении.

— Тогда пойдем! — сказал он и встал.

— Сириус, я не думаю, что это хорошая идея…

— Что? — раздраженно рявкнул Блэк.

— Идти туда в одиночку. Стараться спасти их…

— ИХ??? КОНЕЧНО, Я оставлю этого скользкого…

— Закрой рот, Сириус, или я оставлю тебя здесь. Мы спасем или их обоих, или никого. Но сначала мы предупредим Дамблдора.

— НЕТ! — крикнул Блэк. — Нет, — добавил он немного спокойнее. — Мы первыми должны посмотреть, это ли поместье нужное. Мы должны немного порыскать вокруг перед докладом Дамблдору.

Люпин вздохнул.

— Тогда ладно, ты прав. Пойдем.

С тихим хлопком Блэк трансформировался в свою обычную анимагическую форму. Люпин, естественно, остался человеком. Полнолуние было три недели назад, и он не мог свободно превратиться, как бы сильно он этого ни хотел. Трансформация без волчьего противоядия не была простой, безболезненной вещью. И если бы Снейп не вернулся, его ждали бы бесчисленные болезненные превращения.

Путь к поместью был долгим и неровным, почти скучным. Блэк пошел вперед, оставляя Люпина позади, только когда они пересекли реку. Люпин не возражал: со своим чутьем оборотня он мог принимать беззвучные сообщения окрестностей, а Блэк, как собака, не мог вызвать сильного подозрения в обитателях поместья.

Был уже поздний вечер, но солнце все еще было на горизонте, а у них не было реальной возможности найти способ узнать об обитателях поместья при дневном свете. Они должны были ждать темноты, чтобы идти. По крайней мере, он смог тщательно исследовать поместье и его окрестности перед каким-нибудь действием.

Поместье было расположено в большом лесу, состоящем в основном из горных сосен, означавших, что в нем не было подлеска, чтобы спрятаться. Так что, если им придется исчезнуть, они, чтобы найти убежище, смогут использовать только заклинания. Не слишком удивительно! Само поместье было громадным зданием с двумя этажами, построенным из нескольких видов вулканического камня, и было полностью черным. Этот факт дал Люпину маленькую надежду, хотя у него было чувство, что ЭТО поместье не было тем, которое они искали.

Но как им проверить, было ли это искомым местом или нет?

Ответ был так прост, что поразил Люпина. Они должны были как-нибудь попасть внутрь и проверить пленников. Проклятый ад! И если он, Люпин, пришел к этому решению, тогда Блэк, Люпин был уверен в этом, уже должен быть внутри.

Люпин вздрогнул. Никогда. Он никогда снова не отправится по поручению вместе с Сириусом. Теперь, возможно, он должен спасать трех человек вместо двух…

— Ремус! — услышал он голос друга. Люпин в облегчении вздохнул.

— Я был уверен, что ты уже внутри… — шепнул он в ответ.

— Да, я был, — широко улыбнулся Блэк.

Люпин побледнел.

— Ты совершенно ненормальный, глупый пес, — свирепо посмотрел он на друга. — Хорошо, что ты идешь впереди, но это ненужное путешествие к Пожирателям Смерти…

— Эй, Ремус, все было в порядке! — настаивал Блэк. — Почему ты так сердишься на меня?

— Ты определенно убьешь меня своим ребяческим и идиотским поведением, Сириус! — прошипел он в ярости.

— Закрой рот, Ремус. Я потому пробрался внутрь, что смог разнюхать, что в поместье только два человека…

— Ты думаешь, что?.. — перебил его Люпин.

— Нет, нет… Я почувствовал запах двух наших старых друзей: Крэбб и Гойл лично в нашем распоряжении!

— Я полагаю, что они одни?

— Нет. Я смог почувствовать также кое-что еще, — лицо Блэка потемнело, когда он сказал это.

— Смерть? — голос Люпина сломался.

— Да. Смерть и кровь.

— О, Боже мой… — прошептал Люпин. — Ты думаешь, что?..

— Я не знаю. Я не смог определить людей… Запахи тел были весьма старые, двух— или трехдневной давности, и я смог почувствовать только кровь. Ничего больше, — он опустил глаза. — Ремус, мы должны пойти туда. Я думаю, что они здесь. Теперь у нас есть отличная возможность спасти их. Здесь только два идиота…

— Нет, Сириус, — запротестовал Люпин. — Мы должны позвать Дамблдора.

— Хорошо, Ремус, ты можешь позвать Дамблдора, если хочешь, но я пойду сейчас. Пока…

Люпин схватил друга за руку.

— Эй, что ты делаешь? Мы НЕ ДОЛЖНЫ делать это в одиночку! Это слишком опасно…

— Крэбб и Гойл НЕ опасны. Две глупых свиньи. Я справлюсь с ними, поверь.

Люпин покачал головой.

— Ты абсолютно ненормальный.

— Так мы пойдем или собираемся вернуться к Дамблдору?

Мгновение оборотень размышлял.

— Я иду, он, в конце концов, пробормотал отчаянным голосом: — Но если мы благополучно вернемся домой, клянусь, я разорву тебя на миллион кусочков!

* * *

Поместье было слишком громадным и пугающим, чтобы чувствовать внутри безопасность, хотя даже Люпин смог ощутить, что в здании было только два других живых человека. Тем не менее, было трудно найти их, а после этого всем уйти быстро и без проблем.

Люпин оглушил и наложил Обливиэйт на двух монстров, а Блэк взял у них магические ключи.

Они направились к темницам.

— Сириус, я не уверен, что готов сделать это… — прошептал Люпин необычно тихим голосом: воображаемая картина мертвого Гарри была поистине ужасной.

Он чувствовал жалость и к Снейпу. Да, он не был его поклонником, вовсе нет. Мужчина был полным мерзавцем: злобным, едким, саркастичным, часто подлым и в целом нестерпимым.

Но, с другой стороны, он каждый месяц варил волчье противоядие и отправлял ему (хотя, возможно, это было только знаком его вины за потерю Люпином работы), спас жизнь Гарри на первом курсе и пытался сделать это на третьем — от него. И теперь, возможно, он умирал с сыном своего заклятого врага, Джеймса Поттера, который однажды едва не убил его брата глупой выходкой…

Нет, жизнь Северуса была не без сложностей.

Волдеморт убил его брата.

Альбус сказал, что тот после этого сменил сторону. Или из-за этого? Второе казалось правильным ответом. Сальноволосый насмешливый мерзавец действительно любил своего брата. Он видел их, сидящих вместе в школьном парке, спорящих или просто беседующих друг с другом, по-видимому, ценя свою компанию. Он редко видел Северуса улыбающимся, как это случалось в такие минуты.

Тихий голос выдернул его из короткого транса. Блэк открыл магическую дверь тюрьмы.

— Останься здесь, — Блэк повернул голову к Люпину. — Прикрой меня. Я осмотрюсь вокруг.

Люпин только кивнул и осторожно поднял палочку, когда его друг исчез. Он осмотрел комнату, где на полу лежали два монстра. Ему было ясно ее предназначение: он стоял в камере пыток.

Нет, на стенах не было пыточных инструментов, а с потолка не свисало цепей. Для обычного посетителя эта комната была ничем иным, как камерой с несколькими стульями и большим столом.

Но на полу… на стенах… на столе… на стульях… везде были признаки насилия. Кровь, и пот, и боль, и страх — он часто ненавидел себя за то, что он — оборотень, но теперь он так отчаянно хотел быть кем угодно, но не оборотнем, что почти потерял рассудок. Проклятое чутье! Он снова и снова вздрагивал и через некоторое время почувствовал настойчивый позыв к рвоте…

— Ремус, подойди, пожалуйста!

Борясь с рвотными позывами, он остановился после зова Блэка. Он обнаружил себя в длинном и крайне темном коридоре.

— Где ты, Си?..

— Здесь, — внезапно шепнул голос за его спиной.

В следующий момент в шею Блэка уперлась палочка.

— Ох, Сириус, какой же ты идиот. Я едва не убил тебя, — Люпин покачал головой и опустил палочку. Он видел, что лицо друга становится очень бледным.

— Эй, Ремус, ты действительно быстрый, — сглотнул Блэк.

— Ты думал, что Дамблдор взял меня учителем защиты только потому, что я оборотень?

— Э… нет, — Блэк слегка покраснел. — Но… здесь кое-что, что ты должен увидеть… Я не осмелился…

Он показал Люпину на соседнюю дверь.

Когда тот увидел то, что внутри, то подумал, что его сердце перестанет биться.

На полу лежали двое людей, по-видимому, мертвых.

— Мы слишком поздно, Ремус, — каркнул голос Блэка в темноте.