Глава 7. Одиночество.

Это случилось снова.

Гарри опять пытали, а он был вынужден наблюдать за его страданиями.

И эта обязанность наблюдать становилась труднее и труднее по мере того, как проходили дни.

Снейп был уверен, что он не переживет ночь.

В первом цикле он выдержал довольно много круциатуса и изрядное количество физических мучений, сопровождаемых короткими замечаниями Волдеморта для ушей Гарри, но лицо мальчика оставалось бесстрастным, и только глаза следили за всем происходящим с его профессором. Поэтому через некоторое время Величайший Ублюдок решил продолжить с Гарри, а мастер зельеварения стал бессильным наблюдателем его мучений.

Хотя старые повреждения, порезы и ушибы, особенно разрезы бритвой Эйвери, на теле Гарри все еще не зажили, но он терпел молча.

Снейп вспомнил их почти невыносимую панику утром — или это было днем? Он не знал. В подземельях Поместья Кошмара было темно, и он потерял чувство времени, а длительные периоды бессознательного состояния не помогли вернуть его. Поэтому, когда Пожиратели Смерти снова пришли их забрать, оба они застыли в страхе. Он вспомнил по-детски округлое лицо Гарри, ставшее бледнее, чем когда-либо, его стиснутые кулаки, удушающий страх, который сотряс тонкое и, очевидно, слабое тело… Он почувствовал поднимающееся в его сердце отчаянное желание защитить его, но он не мог как-нибудь изменить их будущее…

Он подумал, что их отношения убьют их. Волдеморт знал это, когда решил запереть их вместе в одной камере… А пытки повторялись снова и снова…

Холод камеры пыток… Запах крови… Неясные крики… Садистский смех… Дрожащие ноги и трясущиеся руки, сжатые кулаки и стиснутые зубы, слабость и голод… Все казалось таким далеким и расплывчатым, кроме его чувств и стальной решимости остаться человеком в этом аду. Он не даст ублюдку еще одной возможности мучить их, достаточно физических мучений.

Когда Волдеморт ушел, Пожиратели Смерти решили взяться и за Снейпа.

Последовавшая пытка была не так трудна, как бессильное наблюдение. Во всяком случае, он почувствовал себя лучше, как будто его боль могла уменьшить боль Гарри.

Теперь болело все.

После долгой агонизирующей пытки снова пришла их кратковременная свобода. Пожиратели Смерти потащили их, полусознательных, назад в их камеру, в яму смерти, любви и заботы… Их ждали несколько свободных от Волдеморта часов, несколько часов возможности утешить и успокоить друг друга, дать и получить силу для дальнейших испытаний.

Они были так истощены, что больше не могли сидеть. Снейп из последних сил положил Гарри в углу и, захватив плащ, упал рядом с Гарри, накрылся грязной частью одежды, обнял мальчика и, подобно ему, потерял сознание от усталости.

Конец приближался, он чувствовал. Его последней мыслью было то, что он хотел умереть позже Гарри. Так, чтобы он мог защищать мальчика до его конца.

* * *

…

Снейп не осознавал, где он находился. Он чувствовал себя слабым и больным, слишком слабым, чтобы делать что-то. Он не ощущал своего тела и не мог открыть глаза. В то же время было другое странное чувство, похожее на полет или парение в воздухе, подобно облакам в небе или птицам… Он был легким, как лист на ветру, свободным от обязательств и бремени, свободным, как ребенок, беспечным и не имеющим ответственности, боли, страха, прошлого и будущего…

В короткие минуты сознания он понимал, что его состояние было прямым следствием голода, пыток и потери крови, но не беспокоился. Он отгонял эти тревожащие мысли. Он хотел лететь, освободиться — и умереть. Это было рядом. Так близко, что он почти мог коснуться. Свет… яркий свет появился перед ним, когда он прибыл, он был на небесах. Он улыбнулся. На небеса… из ада… У него была дорога на небеса? Ему позволили остаться здесь? Совсем напротив: он никогда не оказался бы там, он был уверен.

Небеса не предназначены для подобных ему убийц, кем бы он ни стал впоследствии. Небеса предназначены для людей, заслуживших это, как, например, Квайетус.

Квайетус… Если его брат был на небесах, он никогда не встретится с ним. Никогда. Ему не позволят там находиться.

Он почувствовал, как его сердце опускается. Как только печаль коснулась его, он стал тяжелее и тяжелее и не мог снова невесомо плыть: земля звала его, реальность требовала от него быть там, в аду вместо небес, которым он никогда не принадлежал.

Убийца, убийца! — кричал с земли, к которой он падал, большой хор голосов, голосов жертв, которых он убил, пытал или замучил, требуя от него быть там же, где были они: в бездне боли, страха и одиночества…Один в темноте подземелий больше дюжины лет, одинокий и не доверяющий никому, подозреваемый и презираемый… Но он заслужил это.

ПРОКЛЯТЬЕ, что он заслужил это!

Он знал, но это причиняло боль. Все, о чем он мечтал, просил, умолял, было стремлением к чему-то… кому-то… быть здесь для него. Кому-то, кто думал о нем, как о человеке, просто как о человеке… кто волновался о нем… кто достаточно заботился, чтобы находиться здесь…

Внезапно, он смог увидел обеспокоенное и взволнованное лицо Альбуса... затем он услышал слова директора школы: " Я посылал это МакРи..." Альбус не доверял ему.

Никто не доверял ему.

Единожды предатель — всегда предатель.

Предатель обоих сторон, как сказал ему Волдеморт.

Предатель всех, кого он любил.

Предатель Энн.

Предатель Квайетуса.

Убийца… предатель… Да, это был он. Он почувствовал темноту, появившуюся вокруг него, клеймящую его жизнь, и божественный свет начал исчезать, а он стал чрезвычайно тяжелым и провалился сквозь землю в глубочайшую бездну мира безнадежности и одиночества.

И он заслужил это. Все это!

Он был обречен всегда быть одиноким. Отовсюду шел холод, холоднее льда, холоднее космоса: это был холод смерти… Смерти потерянных душ, проклятия… Вечное одиночество…

Он хотел свернуться в позу плода, которую он принимал дома, в кровати, чтобы утешиться теплом собственного тела, но сейчас он не смог.

Он не смог. Кто-то лежал рядом с ним, не давая ему свернуться.

Кто-то, кто дрожал и стонал голосом едва громче шепота. Несмотря на это, Снейп мог слышать его.

— Оставь его в покое… пожалуйста, оставь его в покое… уходи, пожалуйста, пожалуйста, — время от времени бормотал человек рядом с ним, порой его голос превращался в тихий крик: — Ты уже убил всех вокруг меня… пожалуйста, пожалуйста, дай ему уйти…

Тонкий голос просил ЕГО, Северуса Тобиуса Снейпа? Он был одной из его жертв? Это был ребенок, тот ребенок Томаса Гальвани? Голос был очень похож…

— Не причиняй ему больше вреда, только оставь его, пожалуйста… Возьми меня вместо него… меня… снова… — голос превратился в невнятное бормотание.

Снейп старался открыть глаза, прояснить разум. Кто-то был с ним в аду, в который он попал. Кто-то отчаявшийся и печальный, но не из-за себя… И, скорее всего, не ребенок Гальвани… Тогда что мальчик там делал?

Было так чертовски трудно вернуться в сознание. Он нуждался в некоторых энергетических зельях… но ему пришло в голову, что зелья отобрали у него несколько дней назад… когда его поместили в камеру с Гарри. Гарри…

ГАРРИ?

Внезапно все стало ясно. Человек рядом с ним был Гарри, просящий… кого? Что? Все же, борясь со слабостью, он оперся на локоть и открыл глаза. Как он и ожидал, его зрение было расплывчатым и нечетким, но он снова услышал просьбу мальчика.

— Нет, не Седрик… убей меня вместо… — тишина и рыдания… и снова печальные слова: — Он не был лишним… Я один лишний… Лишний… — и снова невразумительное бормотание.

Снейп потряс головой. Что происходило? К кому обращался Гарри? О чем было все это? Седрик? Но он умер два или более месяцев назад… И что означало «лишний»? Кто был лишним? И почему?

Когда его зрение чуть-чуть прояснилось, он увидел что-то блестящее на лице мальчика. Блестящее, как серебро и золото, как маска, все лицо блестело… Снейп осторожно коснулся блестящей маски. Влага. Она была влажной. Жидкое золото? Она оставила следы на его пальцах. И, наконец, он понял.

Слезы сверкали и блестели в свете факела, слезы, которые залили лицо Гарри. Он плакал во сне…

Сон… Подумал Снейп горько. Лучше сказать — кошмар. Убийство, и боль, и нужда… Это могло быть только кошмаром с Волдемортом в главной роли.

Он легко коснулся плеча мальчика и окликнул его по имени.

— Гарри… Гарри, ты слышишь меня? Проснись!

Долгие тягостные минуты не было ответа. Снейп стал встряхивать хрупкое тело так осторожно, как мог, но без видимого результата. Некоторое время спустя мужчина отчаялся.

— Ты слышишь меня, Гарри? Ты должен проснуться! — Он старался сказать это громче, но его голос был слабым и хриплым.

— Не его, пожалуйста… — Новый поток слез из плотно закрытых глаз Гарри. — Нет, нетнетнет, пожалуйста. — Руки Гарри, лежащие по бокам, сжались в кулаки. — Оставьте его в покое! Убейте меня взамен! Я заслуживаю… не его… — Плач сотряс все тело Гарри, прервав словесный поток.

Снейп, ужаснувшись, встряхнул его.

— Гарри! — закричал он так громко, как мог. — Проснись, слышишь, Гарри! — В то же самое время он тряс плечо мальчика, как мог сильнее.

Гарри внезапно очнулся от кошмара.

— Где… кто…? — его глаза подслеповато сощурились.

— Ты со мной. С Северусом, — мужчина перевел дух, насколько мог спокойно после этих моментов абсолютного ужаса.

— Северусом? — спросил слабый голос. — Каким таким Северусом?

Снейп мысленно стукнул себя. Конечно, мальчик никогда раньше не называл его Северусом.

— С профессором Снейпом, — объяснил он, еще больше успокаиваясь.

— Профессор? — внезапно вскрикнул Гарри и сделал попытку приподняться. — Вы ЖИВЫ?

— Конечно. Ты не слышишь меня? — ответил Снейп. Краткое время он был раздражен, но облегчение уняло раздражение.

Видимо, не только он один успокоился. Безмерное облегчение стерло напряжение и на лице ребенка.

— Вы здесь, — просто сказал Гарри, улыбнулся и закрыл глаза.

— Почему? — Снейпу было действительно любопытно, и он наклонился ближе.

Гарри слегка покраснел.

— Я… я… — он попытался начать, но неудачно. — Ничего, сэр. Действительно.

— Ты плакал во сне, — просто сказал профессор.

— Вы тоже, несколько дней назад, — Гарри пожал плечами в некотором смущении.

Снейп вздохнул и потер шею.

— У меня был кошмар. О… о смерти Квайетуса и… я пытался… — совершенно необходимо было сказать это, но не было времени для хныканья. Если он хотел, чтобы мальчик доверял ему, он должен был продолжить. — Я старался спасти его, но не смог. Это случилось в моей жизни 15 лет назад…

Последнюю фразу он слабо прошептал. Гарри открыл глаза, и их взгляды встретились.

— Извините, сэр. Я снова причинил Вам боль, — серьезно сказал он.

— Снова? — спросил Снейп в полном недоумении.

— Это моя вина, что Вы страдаете здесь. Я сделал это. Все это моя вина.

Снейп мог видеть по глазам мальчика, что тот действительно так думает. Внезапно он почувствовал себя очень старым и измученным. Старше 37. Старше 40. На самом деле… старше 80. Он чувствовал себя, как в классе зельеварения, когда прилагал невероятные усилия, чтобы объяснить самую простую вещь Лонгботтому или одному из хаффлпафцев. Как Гарри не мог понять тот простой факт, что это не было его виной? Вовсе не это, ничего из этого. Но он не мог заставить мальчика понять, тот был совершенно убежденным. И это его очень раздражало.

— Остановись, Поттер, — рявкнул он своим лучшим голосом сального ублюдка. — Это НЕ твоя вина. И. Если. Бы. Это. Была. Твоя. Вина. Это. Не. Имеет. Значения. После. Шести. Дней. Вместе. В. Этом. Аду. Ты понял?

Последняя фраза была отчаянной мольбой вместо сердитого крика, каковой она должна была быть. Гарри испуганно вздрогнул. Он не посмел что-нибудь ответить, только кивнул.

— Я не верю тебе, — Снейп раздраженно потряс головой. — Ты винишь себя в этой ситуации. Но ты НЕ прав. Это был мой выбор, и я не обвиняю тебя. Я предпочитаю быть здесь с тобой, чем находиться где-нибудь еще.

На этот раз его неожиданное признание поразило обоих. Когда он высказался, Гарри удивленно моргнул.

— Мне снилось, что Волдеморт убил Вас прямо передо мной. И я не смог спасти Вас. Вы умерли, как мои родители, Седрик… Как все вокруг меня…

Снейп сглотнул. Снова Седрик. Он начал подозревать.

— Ты не можешь простить себе его смерть, — он утверждал, а не спрашивал.

— Он умер из-за меня. Я был целью Волдеморта, а не он. Это была только… ошибка. Ошибка, которую сделал я. Но все же ошибка… И когда Волдеморт приказал Петтигрю убить его, он сказал: «Убей лишнего». Как будто он был ничем… не человек, человек… только ошибка… — Гарри задрожал. — Я совсем ничего не мог сделать. — Гарри отвернулся от Снейпа и закрыл лицо руками. — Сейчас я чувствовал то же самое во сне. Он убил Вас, а я ничем не смог помешать. Но это было болезненнее, чем Седрика… Это было так болезненно… — пробормотал он.

Внезапным и сильным побуждением Снейпа было обнять дрожащего мальчика. Он обхватил Гарри за плечи и прижал к себе.

— Спасибо, Гарри. — Он не знал, за что точно благодарил. За чувство, выраженное слезами? Или за храбрые и искренние слова? Так или иначе, это не имело значения. Он притянул Гарри ближе, обнял его и прижал к себе. — Я здесь, не волнуйся.

Гарри зарылся головой в одежды Снейпа — или их остатки — и вздохнул. Это был страх? Облегчение? Снейп не мог сказать.

— Я не хотел умирать, сэр, но… Я не хотел снова остаться один… снова быть одному…

Эти слова были настолько созвучны предыдущим кошмарным ощущениям Снейпа, что они поразили его глубоко в сердце.

Но ПОЧЕМУ? Почему Гарри чувствовал это?

Мальчик не заслужил одиночества. Что же тогда заставляло его чувствовать себя одиноким?

У мальчика не было грехов, которые выделяли бы его из других, подобно ему. Почему он остался один?

Два «почему». Первое адресовано судьбе, второе — обстоятельствам.

— Почему ты говоришь «снова один», Гарри? — спросил он осторожно. — Когда ты чувствовал себя одиноким?

— Я почти всегда чувствую одиночество, — прошептал мальчик. Его голова все еще была прижата к груди Снейпа, скрывая выражение лица. — Кроме последних дней, — добавил он несколько мгновений спустя.

Снова проклятое ощущение: мальчик чувствовал то же самое, что и он… Как?

— Но у тебя есть твои друзья… твоя семья, Гарри. Ты никогда не был одинок.

— Я говорил Вам, что мои друзья — дети. А моя семья никогда не была больше трех человек, которые презирали меня и отчаянно старались игнорировать мое существование. Но это игнорирование довольно недавнее: они поступали так, главным образом, в последнее время. Раньше они ненавидели меня. И все-таки это было лучше. По крайней мере, я чувствовал, что я существую. Но потом… Они полностью избегали меня, делали все возможное, чтобы не говорить со мной… не смотреть на меня… А Сириус не мог быть там по определенным причинам, Вы же знаете. Фактически, я на самом деле не знал Сириуса. Только несколько писем и три или четыре коротких встречи, ничего больше… Все было так… поверхностно.

Но Снейп пропустил вторую часть речи.

— Твои родственники презирали тебя? Игнорировали тебя? Почему ты не сказал директору?

— Сказал ему что? О моих чувствах? Или о чем? Что я жил в чулане 10 лет? Что у меня не было ничего, что я мог бы назвать своим, до тех пор, пока я не купил школьные мантии и вещи? Что я никогда не получал новой одежды и всегда носил старые тряпки кузена? Что меня всегда запугивала моя собственная семья? Что позднее я разделял диету Дадли и голодал? Что я — такой урод, что они заперли меня на все мои первые летние каникулы? Что я добился некоторой свободы от их угроз с помощью моего убийцы-крестного? Или что они никогда не говорили мне ничего о моих родителях, кроме лжи? Они говорили, что те погибли в автокатастрофе, что мой отец был безработным, бесполезным, ни на что не годным, а моя мать была проституткой… Я так стыдился. Но, с другой стороны, они действительно не били меня или не обращались со мной плохо физически. Я считал слишком нелепым жаловаться Дамблдору на все эти глупые вещи… — Его жизнь, полная боли, выплеснулась перед ним. Горечь, печаль и смирение.

Снейп слишком хорошо понимал чувства мальчика. Тот был прав. Ребенка нельзя было забрать из семьи, если его не били. На самом деле, немного плохого обращения не имело значения. И многие дети имели семьи, подобные Гарри — его собственная, например. Это походило на холодильник. Холод и бесчувственность.

Квайетус был единственным теплом в зиме его детства.

Снейпа бросило в дрожь, когда он попытался представить свое детство без Квайетуса. Это было бы ужасно. Но… его родители никогда не запирали его в чулане. И… у него было все, что нужно. Пища, одежда, игры… отсутствовала только любовь. Но… по крайней мере они гордились им! И Квайетусом тоже, хотя… Нет. Его детство было значительно лучше, чем у Гарри. Тем временем Гарри продолжал свои изречения.

— У меня не было друзей до того, как я встретил Рона в Хогвартс-экспрессе, а потом Гермиону. Никто не хотел быть моим другом. Никто не хотел быть другом урода, чтобы не быть избитым и запугиваемым Дадли. Я был СОВЕРШЕННО один до одиннадцати лет. У меня не было ни друзей, ни родных, ни одного живого человека, который хотел бы поговорить со мной, спросить меня, как я жил. По крайней мере, этот идиот Дадли иногда мучил меня, и я чувствовал, что еще существую.

Снейп оцепенел и онемел. И был крайне потрясен словами Гарри.

Он ЗНАЛ, каково чувствовать одиночество.

«У меня не было ни друзей, ни родных, ни одного живого человека, который хотел поговорить со мной, спросить меня, как я жил.»

Он узнал собственные чувства в этом высказывании. Озлобление, покорность, завершенность. Это было, когда он окончательно принял свою судьбу.

— Ты больше не один, Гарри. Я останусь с тобой. Я останусь с тобой так долго, как смогу. Я обещаю. — Снейп не знал, почему он сказал эти слова. Но он не сожалел о них. Они были правдивы, хотя тот язвительный голос в его голове не упустил напомнить ему о его собственном положении: «Северус, Северус… И это ТЫ не хочешь быть один? Ты напуган собственными кошмарами, не так ли?»

Нет. Гарри не заслужил одиночества. Он, Северус Снейп, был последней возможностью помочь ему, дать ему компанию, возможно… и семью? У них не было много времени. Дни… или, возможно, только часы… Да, Волдеморту были выгодны их отношения, но он не мог отказать в этом Гарри. Любовь всегда означала скорее больш`ие страдания в жизни, чем полное счастье.

Он попытался объяснить это Гарри.

— Я не заслужил Вашей заботы, сэр, — тихо ответил мальчик, выслушав его объяснение.

— Поттер, ты помнишь, как несколько дней назад один из нас сказал: «Это не то место, где нам нужно говорить о заслугах»? Ты сказал мне это, когда я осмелился сказать, что я не достоин любви. — Снейп погладил мальчика по спине. — Я могу только повторить твои слова. И…

— Но… — Гарри попытался прервать Снейпа, но эта попытка оказалась безуспешной.

— Заткнись, Поттер. Говорю Я, — его тон был решительным, и Гарри счел за лучшее сдержать свое замечание. — Так. Если мы обсуждаем заслуженность, то я говорю тебе: ты не заслужил ничего подобного. Ты не заслужил мучиться и остаться одному. Ты не сделал ничего, чтобы сожалеть, раскаиваться. Седрик умер, это правда. Но это не было твоей виной. Это была бы твоя вина, если бы ты знал, что произойдет. Но ты не знал. Ты также не хотел, чтобы твои родители умерли. Ты не намеревался никому причинить вреда. Ключевое слово здесь: намеревался. Ты можешь осуждать себя, только если ты собирался причинить вред другому. Ты понимаешь меня?

Гарри не решился прервать речь Снейпа, он только слегка кивнул.

— Одиночество — величайшее наказание, какое кто-либо может получить. А теперь слушай: я ЗАСЛУЖИЛ это. Я. НЕ ТЫ. Я совершил много преступлений. Я делал ужасные вещи, когда был молод, и я делал их не просто по случайности. Я НАМЕРЕВАЛСЯ вредить, пытать, причинять боль. И я раскаялся в этом, только когда Квайетуса убили. Это был весьма эгоистичный повод для раскаяния, ты не думаешь? Так что я заслужил одинокую смерть в этом аду, но ты здесь. Поэтому, если бы я решил закончить свое раскаяние, одиноко умерев, я бы только увеличил количество своих преступлений, потому что этим я причинил бы тебе боль, — Снейп подождал, пока Гарри не поднял голову и не посмотрел ему в глаза, затем продолжил: — А если бы ты решил наказать себя одиночеством, ты причинил бы боль мне, — добавил он спокойно.

— Я никогда раньше не думал об этом, сэр, — Голос Гарри был спокоен и ясен. Его глаза были широко открыты, и в них светилась искренность.

— Я уже дважды говорил тебе, что я счастлив быть здесь с тобой, не так ли?

— Да. Говорили, — кивнул Гарри.

— Тогда мы можем закрыть эту тему? — в голосе Снейпа прозвучал легкий намек на насмешку.

— Можем, — Гарри шумно перевел дыхание.

Тишина опустилась на них. Они лежали на спине в полном молчании, получая удовольствие от компании друг друга. Гарри прислонился головой к плечу Снейпа, в то время как рука профессора обняла его плечи. В это время он не думал о неловкости ситуации, он больше не чувствовал неловкости.

— Вы знаете что-нибудь о моей семье? — внезапно спросил Гарри. — Дурсли ничего не говорили мне о них.

— О твоих родителях?

— Нет, не только о них. У меня нет живых родственников кроме тети Петунии, маминой сестры, с которой я живу. Вы знаете, что случилось с другими моими родственниками?

Снейп закрыл глаза.

— Да, я знаю, что случилось с родителями твоих родителей. Я удивляюсь, почему Альбус не сказал тебе, — Гарри не произнес ни слова, и Снейп продолжил: — Родители твоего отца были магами, как ты, несомненно, знаешь. У твоей бабушки был маленький магазин на Диагон-аллее, она делала и продавала сундуки… Да, да… Мой школьный сундук также был изделием твоей бабушки. Она изобрела новый тип сундука, названный «Раковиной». Сундуки-раковины можно использовать разными способами, ты можешь положить в них больше вещей, чем в любые обычные сундуки. Сейчас можно купить дальнейшие усовершенствования ее моделей, возможно, ты помнишь сундук Моуди…

— Сундук с семью замками! — воскликнул Гарри.

— Да. Он содержит также маленькую комнату, помнишь? — Гарри кивнул. — Это модель Раковина-К. К — это комната.

— У Вас такой же сундук?

— Нет. У меня Раковина-Т9. Это означает, что мой сундук имеет девять замков, но ни один из них не открывает комнату. Это нормальный сундук-раковина.

— Если ты хочешь поехать на каникулы, тебе не приходится возить с собой бесчисленный багаж. Ты можешь положить все, что нужно, в один сундук. Если я выйду отсюда, я куплю себе сундук-раковину, — мечтательно улыбнулся Гарри.

— Я отдам тебе свой. Его сделала сама твоя бабушка.

Гарри покачал головой.

— Нет, сэр, спасибо. Это Ваш. Я не хочу забирать его у Вас, — Гарри поднял руку, когда Снейп открыл рот. — Нет, сэр. Я хочу сундук с комнатой в нем. Это интереснее, и у меня будет свое собственное место, где я смогу жить, если окончательно надоем Дурслям.

— Ты, несомненно, мог бы, Поттер. Если я буду жив, клянусь, ты никогда не будешь жить в сундуке, — досадливо сказал Снейп.

— Хорошо, сэр, — Гарри улыбнулся еще шире. — Продолжайте о моей семье.

Профессор склонил голову к мальчику и улыбнулся.

— Твой дедушка, Гарольд Поттер, был аврором и хорошим другом Дамблдора. Они вместе боролись против предыдущего Темного Лорда, Гриндевальда, и, если я правильно помню, Поттер даже спас жизнь директора в заключительном сражении. Это, возможно, и было главной причиной Дамблдора делать для твоего отца поблажки в школе… — лицо Снейпа было полно эмоций, главным образом, гнева. — Даже Дамблдор был предвзятым к некоторым студентам. Он идеализировал гриффиндорцев и детей авроров и презирал слизеринцев и так называемые «Темные семьи», какой была моя, и их детей. — Глаза профессора были расфокусированы.— Хорошо, в большинстве случаев он был прав. В моем случае, например, а также в случае Люциуса. Но… но сначала он также презирал Квайетуса только из-за наших родителей. А Квайетус никогда не был темным… — он резко стряхнул транс и продолжил более сильным голосом. — Я уверен, Квайетус был главной причиной Дамблдора избавиться от его нелепых предвзятостей.

После долгого перерыва Гарри открыл рот.

— Но… Дамблдор победил Гриндевальда в 1945, а мой отец родился в конце пятидесятых…

— Да… Твоя бабушка была значительно младше твоего деда, — улыбнулся Снейп. — Он встретил ее в Хогвартсе, где был учителем ЗОТС и, насколько я знаю, твоя бабушка была одной из его студенток.

— Он был и Вашим учителем?

— Нет, — покачал головой Снейп. — Волдеморт появился в 1968, и твой дед оставил школу, чтобы бороться против него и тренировать авроров министерства. Я начал учиться в 1969, на следующий год. Я сильно подозреваю, что твой дед проклял должность, чтобы иметь возможность вернуться после войны, — злобно ухмыльнулся мастер зельеварения.

— С этой должностью были проблемы 25 лет? — глаза Гарри расширились в явном удивлении.

— Точно. У меня за семь лет было шесть разных учителей ЗОТС.

— Ох. У меня, возможно, будет семь, — усмехнулся Гарри. — А что насчет их семей? У моих бабушки с дедушкой не было другой семьи?

— Я больше ничего не знаю о твоей бабушке, но я слышал, что вся семья Гарольда Поттера была убита Гриндевальдом в отместку за его аврорскую деятельность.

— Снова смерти…

— Да… А твои бабушка с дедушкой были убиты самим Волдемортом в отместку за аврорскую деятельность Джеймса Поттера… За год до свадьбы твоих родителей.

Гарри сглотнул и не смог ничего сказать. Казалось чудом, что были люди, которые выжили.

— Это выглядит, как общее самоубийство магического мира… — сказал он тихо. — Мы убиваем темных волшебников, а они убивают нас…

— Как везде в мире… Даже магглы убивают друг друга…

— Это, кажется, характерно для людей… Почему? — отчаянно вопросил он.

— Никто не знает, Гарри, — ответил Снейп спокойно. — Если бы мы знали ответ, возможно, мы смогли бы что-нибудь сделать против этого.

После долгого молчания Гарри продолжил расспрашивать.

— А родители моей матери? Вы знаете что-нибудь о них?

Лицо профессора внезапно стало отчужденным, и на нем появилось замкнутое выражение.

— Я не знал их, — его голос был хриплым и холодным. — Но… Я был там, когда их убили…

* * *

— Я убью этого ублюдка, Ремус. Я клянусь тебе, — глаза Сириуса казались горящими от сильного раздражения. — Что бы Альбус ни говорил, я уверен, что он даже не отваживается вернуться, потому что, в конце концов, убил Гарри.

Лицо Ремуса было полно усталости и страданий предыдущих дней. У него больше не было волчьего противоядия, а Снейп не прислал ему обычного запаса, так что его трансформация была такой же болезненной, как и испытанные им раньше… В действительности, это и было для Сириуса главной причиной узнать об отсутствии Снейпа. Отсутствие снабжения.

Он был склонен прислушаться к вспышке друга против мастера зельеварения, а тот не мог помочь, но становился все более и более сердитым. Слишком просто было сделать вывод, что один Снейп отвечает за внезапное исчезновение Гарри и, возможно, за его смерть…

— Он, в конце концов, исполнил свое главное предназначение Пожирателя Смерти… — кипел Сириус от злости. — Как Дамблдор мог довериться ему даже на минуту? Доверять Пожирателю Смерти… Отвратительному, скользкому слизеринцу… Я говорил ему… но Дамблдор был так уверен…и посмотри теперь!

Ремус старался сохранять спокойствие. Он мог понять точку зрения друга, но… Он верил Дамблдору. Естественно, в своей жизни даже Дамблдор делал ошибки и доверял людям, не заслуживающим его доверия, но Снейп был… был другим. Он работал на Дамблдора более десяти лет. И хотя он всегда утверждал, что ненавидит Гарри, он рисковал жизнью, чтобы спасти его, если это было необходимо… Люпин вздохнул. Он действительно не знал, что думать о Снейпе, но не был так уверен в его вине.

— Отвратительный червяк… Пожиратель Смерти… Кто знает, возможно, он был одним из убийц Энн…

— Достаточно, Сириус! — внезапно крикнул Люпин. — Закрой свой большой рот, или я прокляну тебя! — он раздраженно поднял палочку.

— Ремус? — удивленно спросил Блэк. — В чем дело?..

— Что бы ни случилось с Гарри, уверен, это вина не Снейпа. Гарри сам ушел из дома, не Снейп прогнал его из безопасности семьи. Приспешники Волдеморта наверняка следили за домом и схватили его, когда он покинул безопасную зону. С этого момента судьба Гарри была предопределена, и Снейп ничем не мог помешать. Он один слишком слаб, даже если он на нашей стороне. Если же нет, почему он не возвратился? Он мог сказать Дамблдору, что Гарри взяли в плен, а он не смог помочь ему, и Волдеморт убил его, или что произошло… Но он не вернулся, и я думаю, что его убили вместе с Гарри. Возможно, он снова старался спасти жизнь мальчика…

— Что ты за глупец, Ремус! Я, с другой стороны, уверен, что Снейп, в конце концов, убил Гарри и не отважился вернуться и подвергнуться допросу под Веритасерумом, так как выплывут его маленькие секреты…

— Дамблдор сказал, что он допрашивал Снейпа несколько месяцев назад…

— По его собственной просьбе и под предоставленной самим Снейпом сывороткой… Это немного подозрительно, ты не думаешь? Моуди не верит Дамблдору в этом деле, а я верю Моуди. Он также допрашивал Снейпа перед его судом в министерстве, и сказал, что Снейп под Веритасерумом признался во всем: в убийствах, пытках… во всем, Ремус.

Люпин скрестил руки перед грудью.

— Ты говоришь, что я глупец. А как же ТЫ? — его глаза загорелись в гневе и расстройстве. — Я помню другую долгую беседу за несколько месяцев до этого… ТЫ рассказал мне обстоятельства твоего малоприятного времяпровождения в министерской тюрьме… Любовная забота авроров… Ты провел там два месяца… Избиения, пытки, принудительный Веритасерум до тех пор, пока ТЫ НЕ ПРИЗНАЛ ВСЕ, ЧТО ОНИ ХОТЕЛИ УСЛЫШАТЬ!!! ТЫ говорил мне! ТЫ! Помнишь еще? ТЫ признал, что предал Джеймса и Лили Поттеров только потому, что ты нуждался в том, чтобы тебе позволили спокойно умереть.

Блэк опустил голову с явной болью.

— Эх… Я помню… — Он хотел, чтобы Люпин перестал, но его друг безжалостно продолжил.

— И теперь ты веришь Моуди, который допрашивал Снейпа… Возможно, тем же способом, что допрашивали и тебя… Представь это.

— Я ничего не понимаю! — внезапно закричал Блэк. — Дамблдор спас Снейпа от Азкабана, тогда как он даже не пытался спасти меня!

— Возможно, потому, что Снейп НИКОГДА не признавался в вещах, которых он никогда не делал! Он не говорил чего-то, только чтобы остаться одному…

— Он лгал им!

— Могу я спросить тебя, ОТКУДА ты можешь знать это? Снейп может делать что угодно, но ты никогда не поверишь ему. Если он спасет Гарри из рук Волдеморта, я уверен, что ты найдешь подходящую причину, чтобы ненавидеть его и за это.

— Он убил мою сестру.

— Не он.

— По его вине Волдеморт убил мою семью.

— Это была твоя «вина», если ты хочешь использовать это неподходящее слово. Это была только месть, как ты очень хорошо знаешь. Месть ТЕБЕ! За твою работу! Твои поступки!

Двое мужчин яростно стояли друг против друга.

— Так ты больше поддерживаешь скользкого Пожирателя Смерти, чем меня! — пронзительно крикнул Блэк.

— Я никого не поддерживаю. Я только стараюсь быть объективным.

— Ты не объективен, а слеп. Он — убийца.

— Он никогда не пытался убить тебя. Ты, с другой стороны…

— Ты подразумеваешь, что?..

— Да, подразумеваю!

— ВОН! — закричал Блэк и поднес кулак к лицу друга.

— Это МОЙ дом, Сириус. ТЫ можешь уйти, если хочешь. Но я прошу тебя остаться, — последнее высказывание Люпин добавил неожиданно более спокойно. Когда ему показалось, что Блэк не понял просьбу, он повторил: — Ты можешь остаться здесь, Сириус. Только не кричи на меня. Пожалуйста.

Очень медленно Блэк опустил руки. Он почувствовал вину.

— Из… извини, Ремус. Я потерял самообладание… — запинался он, успокаиваясь.

— Я вижу, — Люпин слегка улыбнулся и отвернулся.

Они сели на диван. Блэк оперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. По крайней мере, двадцать минут было тихо. Люпин рассеянно смотрел в окно, Блэк сидел неподвижно.

Именно он наконец нарушил молчание.

— Так тяжело признавать свои слабости… и знать, что кто-то, кого ты ненавидишь, был сильнее тебя…

Люпин ничего не сказал. Только сидел и напряженно слушал своего друга. Слова выходили медленно, Блэку, казалось, нужно было преодолевать себя, чтобы говорить, признавать свою вину… Но время находить козла отпущения, обвинять, закончилось.

— Это была моя вина. Я предал себя… Но я был так одинок там… Я не хотел ничего, только жить еще. Только… это было не дело. Ты понимаешь? — спросил он, страдание душило его. Люпин кивнул.

— Я думаю, да.

— Все казалось абсолютно бессмысленным. Моя семья была мертва. Джеймс был мертв. Я оттолкнул тебя своим подозрением против тебя. Питер предал нас. И… Джудит тоже оставила меня… она поверила, что я был предателем, и несколько месяцев спустя вышла замуж за этого козла Батлера из Рейвенкло… Когда я услышал это, я не смог больше держаться…

Его плечи затряслись в беззвучном плаче.

— Я хотел только умереть. Я думал, меня отдадут на поцелуй дементорам, если я признаюсь в преступлениях, в которых меня обвиняли.

— Ты знаешь, что Снейп был в такой же ситуации? Он потерял родителей, любимую и брата…

— А, Квайетус… — удивился Блэк. — Я думаю, только одного человека он любил. Он любил Квайетуса больше, чем Энн…

— А ты и Джеймс… — начал Люпин, но Блэк прервал его.

— Я знаю, пожалуйста, не продолжай. Это казалось такой хорошей шалостью…

— Ты ненавидел Северуса и хотел отомстить вместо него его брату… Это было несправедливо…

— Я знаю, знаю… но это была идея Джеймса.

— Он уже говорил мне. Вас обоих исключили бы, вы почти убили мальчика младше вас. Только по просьбе Квайетуса вам двоим позволили продолжить учебу в Хогвартсе.

— И Гарольда Поттера, не забывай это…

— Да… Ты предоставил Северусу хорошую причину ненавидеть тебя. Ты едва не убил его брата, а после этого по чистой случайности его — мной. У тебя нет права ненавидеть его или иметь против него предубеждения. Ты должен постараться отдать ему долг.

— Это так тяжело…

— Вы оба потеряли все. И даже если он не был в Азкабане…

— Он был, Ремус, — Блэк тяжело вздохнул. — По крайней мере, четыре месяца, я не помню точно.

— Откуда ты знаешь? — побледнел Люпин.

— Он был в камере напротив моей.

Люпин выглядел потрясенным. Долгое время от не мог даже открыть рот. В конце концов, он покачал головой.

— Ты никогда не говорил этого, — сдавленно выдохнул он.

— Ты никогда не спрашивал, — ровно ответил Блэк.

— Я не знаю, что мне теперь думать о тебе… — прошептал Люпин печально и посмотрел в окно на темно-красные тучи вокруг медленно опускающегося солнца. — Я не знаю…

Глава 8. В мечтах…

— Вы были там? — спросил Гарри с дрожью в голосе. В действительности он не хотел услышать ответ. Он не хотел сердиться на Снейпа, обвинять его, знать, что он был одним из людей, ответственных за его ужасное детство. Одним из убийц его дедушки и бабушки.

— Да, я был там, но я опоздал. Слишком поздно…

— Слишком поздно для чего? — для Гарри необходимость узнать все о своей семье была сильнее, чем страх обмануться в Снейпе.

— Здесь, в Поместье Кошмара, была встреча Пожирателей Смерти, и Волдеморт приказал мне сварить несколько зелий. — Снейп вздохнул и потер шею в очевидном затруднении. — Да, прежде чем ты спросишь меня, это были мучающие и убивающие зелья, я не помню точно. Я отправился в свою лабораторию. После того, как я начал варить их и у меня появилось немного свободного времени, я решил поговорить с Люциусом.

— Это отец Драко, не так ли?

— Да, это он, — Гарри увидел, что Снейп старается привести в порядок свои мысли. — В то время я уже работал на Дамблдора.

— Это было после смерти Квайетуса?

— Один или два месяца спустя, я только не знаю точной даты. Те месяцы были слишком заполненными, чтобы помнить в деталях, — Снейп углубился в свои мысли, так что через несколько минут тишины Гарри задал другой вопрос:

— Вы не боялись?

— Ты имеешь в виду, боялся ли я Волдеморта? — когда когда Гарри кивнул, Снейп решительно покачал головой. — Нет, я больше не боялся. Моя жизнь потеряла смысл. Энн оставила меня, когда увидела темную метку на моем предплечье. Квайетус погиб от рук моих родителей. Я хотел только отомстить за его смерть так, как смогу, и умереть. Ничего больше.

— Это, должно быть, ужасно… — Снейп смог почувствовать сострадание Гарри в его голосе.

— Это было… — начал он отвечать, но Гарри прервал его.

— Я чувствовал то же самое несколько дней назад… Все казалось бессмысленным. Прежде всего — выживание. И я чувствовал, что не боялся больше.

Снейп вспомнил отстраненность мальчика и равнодушное поведение и свою собственную панику, когда он увидел это. Он потому так паниковал, что гораздо раньше ощущал то же самое?

— Боязнь показывает, что в жизни есть вещи, с которыми считаешься, о которых беспокоишься. Если ты больше не боишься, это означает, что ты потерял веру в жизнь, в значение происходящего здесь…

— Да, я на время потерял это, — Гарри бессмысленно таращился в противоположный угол. — Но Вы как-то снова заставили меня чувствовать…

Снейп не знал, как реагировать на слова мальчика, поэтому он решил продолжить начатый им рассказ.

— Я попытался найти Люциуса и, для разнообразия, я подслушал собеседование между Волдемортом и тремя новыми Пожирателями Смерти. Они получили задачу, проверку их лояльности. Они должны были убить всю семью Эванс. Я испугался. У меня не было времени оповестить Дамблдора, они уже готовы были идти. Я побежал назад в лабораторию и убрал с огня мои зелья: было бы слишком подозрительно, если бы я оставил кипящие котлы. Ты знаешь, что я не мог вернуться без вызова. Прошло некоторое время, пока я не привел все в порядок и не ушел. Когда я прибыл к дому Эванс, троица уже убила твоих бабушку с дедушкой. Твоя мать сражалась с ними на втором этаже, но они были сильнее ее. Она ослабела от битвы и была серьезно ранена. Затем… — лицо Снейпа стало мрачным, мрачнее, чем Гарри когда-либо видел. — Я убил их. Всех троих.

Профессор вздрогнул и плотно закрыл глаза. Гарри мог видеть дрожащую на его виске жилку.

— Профессор, — спокойно сказал Гарри и поддерживающе коснулся Снейпа рукой. — Вы не можете винить себя за это…

Снейп вытащил руку из под руки Гарри.

— Я убил их. Трех детей… обманутых и одураченных детей…

— Вы не могли сделать ничего другого…

— Мог. Я должен был оглушить их.

— Но они были убийцами.

— Как и я.

— Вы пытались спасти серьезно раненую девушку. У Вас не было времени обдумать Ваши возможности. Возможно, Вы не очень хорошо оценили ситуацию и отреагировали слишком агрессивно, но Вашим намерением было защитить кого-то, а не убить. А Вы сказали, профессор, что ключевое слово — намерение.

— Вы слишком опасны, мистер Поттер, — сварливо вздохнул Снейп. — Ты всегда обращаешь мои слова против меня.

Гарри ухмыльнулся.

— Это показывает, что Ваши слова являются мудрыми и истинными. С другой стороны, Вы не верите себе. Я должен напоминать Вам о Вашей собственной мудрости снова и снова.

— Гарри, послушай. Не так просто простить себя… — оборвал Снейп еще более раздраженно. Гарри закатил глаза.

— Я знаю. Я старался указать Вам то же самое, а Вы начали высказывание о намерении…

— Поттер, ты… — Снейп поднял брови, но сейчас его раздражение было только пародией.

— Нахальный идиот. Новая Хогвартская знаменитость. Чрезвычайно самоуверенный победитель Кубка квиддича. Или противный маленький мальчишка, который считает себя выше правил… — нахально продолжил Гарри высказывание.

— Это снова МОИ слова…

— О, я думал, что Вы не помните их…

— Я помню, Поттер! Но…

— Я знаю…

— ЗАМОЛЧИ! Я хотел сказать: я помню их, но они доказывают мою способность ошибаться.

— Способность ошибаться? Нет. Конечно, нет. Они — идеальные подтверждения Вашего кристально ясного мнения и мудрости.

Долгие минуты они пристально смотрели друг на друга в полном молчании. Затем они внезапно разразились смехом, и Снейп шутливо растрепал волосы Гарри.

— Гарри, — он в первый раз широко улыбнулся, настоящей, радостной улыбкой. — Я счастлив знать тебя.

Гарри зло усмехнулся.

— Добро пожаловать в реальный мир, сэр, — сказал он и внезапно вздрогнул. Как только он вздрогнул, сухой, полный боли кашель еще больше сотряс его тело. Снейп испугался.

— Гарри?..

— Ничего, сэ… — но он не смог закончить. Еще более сильный кашель прервал его фразу. Это произошло весьма внезапно, но продолжалось лишь несколько секунд. — Я думаю, у меня небольшая простуда.

— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил Снейп.

— Ах… Прекрасный вопрос, сэр. Конечно, я чувствую себя безупречно. Хотя, если бы у меня было что-нибудь поесть, что-нибудь горячее или, по крайней мере, несколько кусочков чего-нибудь холодного… Выпить чашку горячего шоколада и пойти в НАСТОЯЩУЮ кровать проспать несколько дней… В остальном я чувствую себя хорошо. Почти.

Глаза Снейпа раздраженно блеснули.

— Поттер, не думай, что это шутка…

— Я сказал почти, сэр, — Гарри не дал ему закончить фразу. — Мы можем продолжить наш небольшой разговор?

Позабавленный Снейп покачал головой, но сдался.

— О чем ты хочешь услышать?

— Вы сказали, что спасли мою маму.

— Да. — Он не хотел думать о тех событиях, но Гарри имел право знать. На сей раз всплывающее видение убитых Пожирателей См… глупых детей было таким сильным, что он должен был бороться против него в полную силу. Они были такими молодыми… 18, не больше… — Итак, я спас твою мать. Я забрал ее из дома и дал ей несколько лечебных зелий. Я не перенес ее в Хогвартс, потому что я знал, что это было бы чрезвычайно подозрительно, а у меня было предчувствие, что кто-то из персонала сует нос не в свои дела и шпионит для Волдеморта. Я не хотел бросать свою роль шпиона. — Тот вечер был так полон странными событиями… Слова Лили Эванс… Снейп коротко обдумал то, как он собирался рассказать Гарри историю. Наконец он решил сжать ее, насколько сможет. — Когда твоя мать пришла в сознание, она спутала меня с Квайетусом. Она назвала меня этим именем… она причинила мне такую боль, что я почти возненавидел ее. Немного времени спустя прибыла ее сестра со своим приятелем, возможно, из кино? Я не знаю… и я оставил твою мать с ними и аппарировал назад в Хогвартс.

— Ваш брат был похож на Вас? — спросил Гарри с любопытством.

Снейп кивнул.

— Порядочно. Когда мы были детьми, мы выглядели, как двойняшки, хотя я был старше его. Он был на два года младше. Но, пока мы росли, различия становились все более и более заметными. В конце концов, когда он приехал в Хогвартс, сходство не было таким поразительным. Он, в отличие от меня, всегда носил короткие волосы и был ужасно худым. И… — он улыбнулся, так как вспомнил его лицо, — он всегда был таким… спокойным. Уравновешенным. Молчаливым и добрым. Эти черты можно было увидеть на его лице.

— А Вы всегда были насмешливы и хмуры… — в глазах Гарри блестели огоньки.

— Э… хм… ты снова прав, конечно, — Снейп казался весьма смущенным. — Я думал, что это было… подобающее мужчине поведение… я ненавидел казаться несерьезным… или так…

— Так что не было неожиданным то, что мама перепутала Вас с ним. И, возможно, она не знала, что Вы сменили сторону…

— Она не знала, что я был Пожирателем Смерти. Никто не знал. Кроме Энн, но я уверен, что она не рассказала ей.

— Я думаю, Вы правы… Она также не рассказала своему брату. Сириус не знал об этом до того, как Вы показали Вашу метку Фаджу в больничном крыле после Трехмагового Турнира…

— Он… он не знал? — лицо Снейпа побледнело, а его глаза уставились в пустоту. — Она не рассказала ему… а я… я никогда не доверял ей… — он казался потерявшимся в своих мыслях, как и много раз за этот день, но внезапный кашель Гарри вытащил его из транса. Гарри дернулся и снова закашлялся.

— Тебе холодно? — спросил он тревожно.

— Совсем немного… — его слова противоречили его поведению, так как он, дрожа, плотно прижался к Снейпу. Профессор ощутил, что тело мальчика было горячее нормального.

— Ты… у тебя жар, Гарри.

— О, — улыбнулся Гарри. — Так вот причина, по которой я так скверно себя чувствую…

— Как именно ты себя чувствуешь? — Снейп бросил пристальный взгляд на глаза мальчика.

— Я чувствую небольшое головокружение и слабость. И моя кожа горит, но она горит с… со дня Эйвери, так что это, возможно, другое, — он снова закашлялся.

Снейп сглотнул. Это выглядело слишком плохо. Но он не мог ничего предпринять против этого.

— Я не знаю, что делать, — шепнул он, стараясь скрыть расстройство в голосе.

— Тогда продолжайте рассказ, — ответил Гарри. — Дамблдор доверял Вам с того дня, когда Вы вернулись на светлую сторону?

— Я не вернулся, Гарри. Я только повернулся. И, чтобы ответить на твой вопрос, … нет. Я думаю, он не доверял мне до… — мог ли он рассказать это ребенку? Снова было так трудно признаться… — До января или февраля… Я не помню точно. У меня был небольшой инцидент с Моуди, и он обвинил меня в том, что я все еще Пожиратель Смерти…

Гарри увидел на лице профессора явную злобу и ненависть.

— Вам не нравится Моуди, — просто констатировал он.

— Вот это понимание, мистер Поттер, — сердито нахмурился Снейп. — Я ненавижу его. Я ненавижу его почти так же, как я ненавижу Волдеморта.

— Но… почему? — Гарри старался говорить спокойно, но он чувствовал крайнюю нервозность. По-видимому, размышлять о надежности Снейпа не было хорошей идеей.

— Моуди допрашивал меня в министерстве. Вместе с Фрэнком Лонгботтомом, — Гарри не решился даже шевельнуться. — Их сессия допроса была похожа на ту, что у Волдеморта, или хуже. Я едва смог выдержать…

— Так вот почему он знал о Вашем прошлом как Пожирателя Смерти!

Снейп свирепо посмотрел на него.

— Как ты узнал это? — спросил он угрожающе.

— Я… Вы помните ночь, когда Вы услышали шум и поняли, что Ваш кабинет был кем-то обыскан? И Вы встретили Моуди на лестнице?

Снейп внезапно скрестил руки перед грудью.

— Так ты был там, как я и предполагал.

Гарри покраснел.

— Да… я был. — Он превратился в маленький испуганный комочек, но спустя некоторое время Снейп улыбнулся.

— Я знал. А после этой встречи я пошел к Дамблдору и попросил его допросить меня под Веритасерумом. Я… я хотел, чтобы он узнал правду о своем старом друге. Ты знаешь, когда я узнал, что Моуди может стать новым учителем Защиты, я умолял Дамблдора не приглашать его.

— Он не знал о Вашей пытке в министерстве.

— О, он знал. Но он не верил мне. Я рассказал ему все после того, как я вышел из Азкабана.

— ВЫ БЫЛИ В АЗКАБАНЕ? — крикнул Гарри в шоке.

— Более шести месяцев, — спокойно ответил Снейп. — Но я рассказывал о Дамблдоре и Моуди. Как я говорил тебе, директор не верил мне. Я, наконец, заставил его дать мне это проклятое зелье и тщательно допросить меня. Обо всем: моей лояльности, моих преступлениях, а также о пытке Моуди. Он, в конце конов, сделал это. Но он все еще не доверял мне. Он отправил остаток зелья другому мастеру зельеварения, чтобы проверить его. Только после этой проверки он поверил моей истории о Моуди. О, способом… ТОЙ ночью был не Моуди, который знал о моем прошлом, а Крауч. Хотя я думаю, он узнал это от Моуди. Мы никогда раньше не встречались на вызовах. Я не знал, что он был Пожирателем Смерти. Как и Петтигрю. На службе у Волдеморта всегда было довольно много людей, чьи личности он не давал нам узнать.

— Я так не думаю, — утомленно пожал плечами Гарри.

— Что?.. — Снейп был ошеломлен. Замечание не укладывалось в линию их разговора.

— Я не думаю, что Дамблдор не верил в Вас до этого года.

— Но это правда.

— Нет, в этом Вы ошибаетесь, — заявил Гарри твердо. — Возможно, он не хотел верить Вашему рассказу о своем друге. Да, для него было чрезвычайно трудно поверить, что его друг был ублюдком. И, — вдруг продолжил он, не давая Снейпу времени перебить его, — Вы были деканом Слизерина много лет. Он дал Вам работу с детьми. Он поверил Вам. Он доверял Вам. Он только не хотел разочароваться в своем друге.

Снейп вздохнул и заключил Гарри в объятия.

— Вы такой…

Резкий кашель мальчика прервал его высказывание.

— … такой сонный, — после окончания кашля Гарри спокойно зевнул. — Я думаю, я вздремну… — он свернулся у бока профессора, который получше натянул на него плащ.

— Можешь сделать это, Гарри.

Он не осознал, когда тоже заснул.

* * *

Снейпа разбудил громкий кашель. Сначала он подумал, что несколько Пожирателей Смерти пришли забрать их в камеру пыток, затем он понял, что это Гарри кашлял рядом с ним в беспокойном сне. Сухой, сильный кашель сильно сотрясал тело мальчика. Снейп коснулся рукой лба Гарри и испугался. Гарри был обжигающе горячим, как печка, и, по-видимому, он был серьезно болен.

Несмотря на собственную слабость, он сел, его сердце внезапно забилось, когда он отчаянно осмотрел мальчика. Он не был готов к такой ситуации, хотя это не было по-настоящему неожиданным. У них больше недели не было еды, их пытали, почти лишили крови и заперли в мокрой и холодной камере без соответствующей одежды. Было чудом, что мальчик не заболел раньше. Но что сейчас он мог сделать? Без своих зелий, без палочки… он был совершенно беспомощен.

Затем ему в голову пришла идея. Он взял несколько полос от футболки Гарри, намочил их и обмотал вокруг его запястий и лодыжек, а еще одну положил на лоб. Определенно, мальчик был без сознания: он даже не шевельнулся. Снейп был вынужден бороться с отчаянным желанием схватить Гарри в объятия… Нет. Ребенку не нужно добавочное тепло, ему достаточно собственного. Время от времени он менял горячие тряпки на холодные, но жар не спадал.

После нескольких часов безуспешных усилий он снял свою футболку, намочил ее и обернул вокруг дрожащего тела. Последовали внезапная реакция: Гарри вскрикнул и сел, все еще полуосознанно.

Снейп повторял эту процедуру снова и снова, до тех пор, пока это, кажется, не понизило температуру. Жар спал не полностью, но мастер зельеварения думал, что теперь он был терпимым. Сон Гарри стал спокойнее и явно освободился от кошмара. Но то, что Гарри не начал потеть, серьезно его беспокоило. Он был уверен, что жар снова поднимется.

Он оказался прав.

Через час ему снова пришлось повторить заново всю процедуру. И опять, и опять. В короткие перерывы он внимательно изучал лицо мальчика. Это было так странно.

Нет, не лицо. Оно было лишь средством, благодаря которому он заметил это. Верно, на этом лице было несколько важных изменений, вызванных обработкой прошлых дней, но он не сосредотачивался на них. Он одновременно видел такое ненавистное лицо, лицо Джеймса Поттера, лицо Золотого Мальчика, но теперь… это было просто лицо Гарри. Не известного Гарри Поттера, сына его заклятого врага, вовсе нет! Это был только Гарри, мальчик, который заботился, мальчик, который терпел, мальчик, который значил теперь для него больше, чем что угодно и кто угодно. Да, КТО угодно, включая Квайетуса. И ЭТО было чрезвычайно странно. Даже причудливо!

Время от времени печаль из-за последних четырех лет мучила его. Если бы он знал… Если бы он попытался… Если бы он дал Гарри шанс… один маленький шанс… ничего более. Несколько человеческих слов… человеческих чувств… Альбус несколько раз предупреждал его об этом. Он говорил, что он может пожалеть о своем поведении по отношению к Гарри. Директор, возможно, не думал о столь серьезной ситуации, как эта… Но тогда снова…

Лицо без детских очков и со следами боли выглядело одновременно и молодым, и старым. Иногда зеленые глаза резко открывались, рассеянно глядя в потолок, затем закрывались снова, скрывая окрестности от зрения, от разума…

Снейп снова сменил влажную одежду на груди Гарри. Его жар еще раз быстро поднялся. Это произошло уже в шестой раз. Перерывы между периодами жара становились все короче и короче, последний продолжался не более пятнадцати минут. Это было таким пугающим.

Он сможет вернуть Гарри, он почти отогнал смерть. По крайней мере, его недавнее желание должно было исполниться: он сможет умереть позднее и сможет быть здесь для Гарри до его смерти, как хотел мальчик.

Он не прекращал менять мокрые одежды на все еще горящем теле. Он повторял движения почти автоматически, стараясь совсем не думать о близком конце.

Почему все произошло так быстро?

Несколько часов назад Гарри казался только немного замерзшим. За десять часов (или более, он не мог точно оценить) тот оказался близок к смерти, а он был так бессилен…

Поскольку Гарри становился все более и более тихим, он в отчаянном состоянии решил говорить с ним. Как будто это могло удержать его от этих далеких путей. Он положил голову Гарри к себе на колени и начал рассказывать.

Он рассказывал обо всем… Своем детстве, своих отношениях с Квайетусом, их играх и забавах… своем первом годе в Хогвартсе, игре в квиддич, которую он проиграл из-за Джеймса Поттера, взаимных выходках с Мародерами… Затем о более серьезных вещах: своих первых опытах темной магии, своих учителях Защиты и уроках дуэлей, уроках зельеварения с гриффиндорцами, своей первой встрече с Энн Блэк, реакции ее брата… О дне, когда он узнал о смерти Энн. Однако он не хотел говорить о смерти, когда она была так близка, поэтому сменил тему.

Он рассказал о своих мечтах о будущем. Он хотел, чтобы у него было будущее вместе с Гарри, когда они выберутся отсюда… Это не было ничем иным, как яркими дневными грезами, полными его надежд, его желаний… чего-то, что казалось таким же далеким, как небо вверху… это лежало в недостижимом будущем, по ту сторону всех нынешних ожиданий и переживаний…

— … Я живу в моем семейном доме. Ты не можешь представить его: он действительно необъятный, с двумя этажами и двадцатью комнатами… На самом деле, я не хочу жить в нем, он слишком велик для одного человека… Да, он мой собственный: вся моя семья мертва. Моих родителей заподозрили как Пожирателей Смерти, и министерство собиралось арестовать их после поражения Волдеморта 14 лет назад, но они решили не сдаваться своим противникам и вместе совершили самоубийство. Я был так поражен, когда узнал об этом: этот проклятый Фрэнк Лонгботтом рассказал мне три месяца спустя, когда я был в Азкабане, только чтобы помучить меня еще больше, чтобы усилить мою боль… Я не любил их, но то, что я не мог устроить им приличные похороны… Я уверен, ты понимаешь это. Многие другие члены моей семьи были убиты аврорами, даже те невиновные, которые не участвовали в той проклятой войне. Их обвинили в поддержке Волдеморта… У меня остался в живых только двоюродный брат Эндрюс в Австралии и дядя, который покинул семью Снейпов. Эндрюс живет, как и я, совершенно один. Жена бросила его, забрала их детей и сменила им имена. Так что в магическом мире осталось только два живых Снейпа: Эндрюс и я.

— Так что, когда мы переедем в мой дом, ты сможешь иметь не только комнату, но и целый этаж, если ты этого захочешь. Но, если ты хочешь, мы можем устроить там маленькие аппартаменты с комнатой, ванной и лабораторией. Нет, я думаю не о лаборатории зельеварения, не беспокойся… только общая рабочая комната, чтобы писать твои эссе по зельям… или даже по трансфигурации, но только со специальными возможностими, конечно. Рабочая комната с книжными полками и книгами… Хорошо, у тебя также будет несколько этих идиотских книг о квиддиче, если ты настаиваешь… У тебя будет избыток одежды и мантий и так много других идиотских игр, как ты захочешь, и я даже буду играть с тобой в квиддич, хотя я совершенно уверен, что ты победишь меня без особых усилий… О, но я возьму реванш с обучением зельям… — он ухмыльнулся, когда представил раздосадованное лицо Гарри во время этих домашних уроков. — Ты должен будешь проводить столько же времени в лаборатории, варя со мной самые трудные зелья, которые я смогу найти в «Большинстве запатентованных зелий», сколько на квиддичном поле, я уверяю тебя…

Внезапно он услышал слабый звук со своих колен. Он опустил ранее рассеянный взгляд и был совершенно потрясен улыбкой, привлекшей его на лице мальчика.

— Гарри! Ты очнулся! — вскрикнул он в удивлении.

Гарри только моргнул в ответ.

— Не совсем… — шепнул он, облизнул пересохшие губы и закрыл глаза. — Могу я попросить Вас продолжать?.. — его голос затих.

Снейп кивнул, хотя мальчик не мог видеть это.

— Конечно, — на сердце у него стало легко, и он почувствовал возвращение надежды. — Я буду учить тебя, пока ты не станешь лучшим в зельях… и, возможно, в Защите тоже… хотя я не знаю, кто будет следующей жертвой Альбуса для этой должности… Возможно, мы так или иначе расколдуем эту чертову должность и позовем этого проклятого мерзавца-оборотня снова учить вас… — Мальчик снова улыбнулся. Снейп положил ладонь на лоб Гарри, но тот был еще горячим. Он глубоко вздохнул, но заставил свой голос оставаться веселым. — Ты знаешь, что Альбус хотел, чтобы твой отец вел этот идиотский предмет? Я настаивал, естественно, как член персонала, и должен сказать тебе, что я был совершенно несправедлив. Мне дали должность только по просьбе Квайетуса… Действительно… Он убеждал Альбуса, что я был бы лучшим для этой глупой должности зельевара, и директор, наконец, согласился с ним. Представь это! Он знал, без сомнения, что я был Пожирателем Смерти, и Дамблдор тоже был осведомлен об этом, я уверен… Я просто не могу понять ни Альбуса… ни Квайетуса… Почему они сделали это? — задавался он вопросом некоторое время. — Я настаивал, что твой отец был недостаточно квалифицированным, чтобы стать учителем Защиты. Но… если бы он признал, что был бы способен удержать ее… Я уверен, что проклятье твоего деда позволило бы его сыну преподавать… Но теперь, когда Джеймс мертв, я думаю, что ты единственный, кто может занять эту проклятую заколдованную должность Защиты без дальнейших отрицательных последствий.

Он увидел, что Гарри снова потерял сознание. Он вздохнул и протянул руку снова намочить одежду, когда услышал, что дверь открывается.

Нет! Это не могло быть правдой!

Почему Волдеморт не оставил их умирать в покое?

О, ГЛУПЫЙ вопрос.

Снейп почувствовал пару рук, крепко сжавших его плечи, так что он застонал он боли. Несколько минут спустя он стоял рядом с дверью, прислонившись к раме, с трясущимися ногами. Дерьмо. Он был слишком слаб, чтобы сделать что-то даже при том, что его оставили там одного. Он мог видеть троих Пожирателей Смерти, совещающихся друг с другом над телом Гарри о том, что делать. Наконец один из них поднял безвольное тело мальчика, два других схватили Снейпа, и процессия снова направилась к камерам пыток.

Пытка… Пожиратель Смерти, несущий Гарри, скрылся в другом направлении, оставляя Снейпа с двумя своими товарищами. Но на сей раз пытка была только простым избиением с несколькими пинками… Два Пожирателя Смерти даже не потрудились заставить его потерять сознание. Он полностью ожил, когда они вернули его в камеру.

Одного.

Гарри там не было. Гарри не вернулся через час.

Два часа.

Три…

Снейп считал секунды, минуты, часы.

Нет. Это не могло быть правдой.

Гарри должен жить!

Или он… да. Возможно, для него лучше было умереть.

Но… Если бы Гарри был мертв, Волдеморт должен был бы сказать ему… Только чтобы помучить его… чтобы усилить боль, и это означало, что Гарри все еще должен был быть жив…

О, нет… Это могло быть следующим раундом пытки. Разделение.

Дерьмо.

Проклятый Величайший Ублюдок.

Снейп внезапно почувствовал себя старым, усталым, раздраженным и отвратительно безнадежным.

Нет, нет, надежда вернется. Они отняли Гарри. Это означает, что он должен ждать следующей пытки, потому что, возможно, он увидит там Гарри… Что за грязная игра… Игра с их чувствами… Более нестерпимая, чем простое физическое насилие. Сколько это будет продолжаться? Когда они, наконец, умрут?

Его мысли возвращались к Гарри. Чувствовал ли он себя немного лучше? Дали ли они ему какие-нибудь лечебные зелья? У него в запасе были многие из них, подписанные и разложенные по порядку. Лучшее было на второй полке от окна… но теперь это не имело значения. Как Гарри принял тот факт, что их разделили?

* * *

Гарри чувствовал себя значительно лучше. Избавившись от боли и жара, он даже не кашлял. Он только был смертельно голоден. В действительности, это желудок разбудил его.

Он открыл глаза.

Он был в камере, но эта камера определенно отличалась от той, которую он делил со Снейпом. Она была меньше, и в ней был только один факел.

Внезапно он понял.

Их отделили друг от друга.

Он снова закрыл глаза. Нет. Он не хотел принимать этот новый поворот событий. Это место до сих пор было адом … почему всегда может быть хуже? Действительно ли они заслужили это? Были ли на этой земле какие-нибудь преступления, которые заслуживали такого наказания?

Он почувствовал слезы, бегущие по лицу. Он хотел вернуть Снейпа, его успокаивающее присутствие, его короткие и иногда резкие замечания, его такую знакомую, родственную фигуру…

Родственную… или, лучше сказать, отеческую. Да. Даже если бы Гарри не знал, как отец должен вести себя с сыном, или что сын, предположительно, чувствовал к отцу, он был бы уверен, что он чувствовал что-то подобное. А Снейп, совершенно определенно, вел себя, как отец…

Это было бы так здорово… У Снейпа не было семьи. У него тоже не было нормальной семьи, Дурсли не были ей, они даже не пытались. Так почему нет? Было бы так здорово, если бы Снейп был его отцом…

«Вы предаетесь мечтам, Поттер?» Он почти слышал глубокий голос мастера зельеварения. Да. Он всегда мечтал, всю свою жизнь. Если он хотел выжить, остаться в своем уме, он должен делать это. И многие из этих грез были о семье и родителях… или о предложении Сириуса. Сириус в этих мечтах был не только его крестным. Он был, скорее, отеческой фигурой, и он бесчисленными способами воображал, как Сириус приглашал бы его, если бы его усыновил … И как мужчина прибыл бы за ним на Прайвет-драйв, чтобы забрать его от Дурслей.

Теперь главным персонажем грез был Снейп, и только Гарри начал представлять их дальнейшую жизнь вместе, как он внезапно осознал, что Снейп делал часы назад, когда рассказывал ему о будущем, их будущем. Он тоже мечтал. И он отвел Гарри место в своих мечтах.

Внезапно Гарри почувствовал, как вся его боль и печаль оставили его. Снейп мечтал о его присутствии в своей жизни! Это означало, что он?.. Гарри едва мог поверить в это.

Нет. Снейп определенно не хотел разделить с ним свою жизнь. Никоим образом. Да, он был очень добрым по отношению к нему, возможно, даже милым, но это только потому, что они вместе были в аду, умирая. Если бы была возможность убежать, Снейп определенно не забрал бы его в свой дом… Декан Слизерина забирает к себе домой гриффиндорского золотого мальчика — даже мысль была нелепой. Они были бы в хороших отношениях, это было более чем ясно, но Снейп никогда не хотел бы, чтобы Гарри был главной частью его жизни.

Но он сказал, что не оставит Гарри жить в сундуке. Действительно, он сказал, что даст ему в своем доме комнату или целый этаж, если они ухитрятся бежать из плена…

Это означало, что?..

Он должен спросить об этом Снейпа. Он должен знать. Это не имело бы значения, если бы они, как предпола