октября 2004

Брат-Лидер революции

Муаммар КАДДАФИ

Выступление перед судьями и работниками юстиции

октября 2004

На встрече с членами Высшего совета по судебным органам и главами судебных органов Великой Джамахирии лидер революции выступил с речью, в которой призвал ливийский народ ликвидировать чрезвычайный народный суд со всеми его полномочиями, а также отменить пенитенциарные акты, принятые Советом руководства революции до провозглашения власти народа, и вернуться к применению обычного процессуального и уголовного законодательства.

Он потребовал провести окончательное расследование дела о тюрьме Аби Салим и прекратить применение таких мер, как арест без ордера прокуратуры или внесудебное наказание, если эти нарушения до сих пор имеют место.

Он сказал, что ни один задержанный или заключенный не может быть лишен свиданий с родными и общения со своим адвокатом. Он должен иметь право выбора адвоката, согласно своему желанию, вне рамок Народной адвокатуры. Заключенные как и ранее должны иметь возможность покидать места заключения для посещения родственников в дни общественных мероприятий и праздников.

Лидер революции потребовал, чтобы ливийский народ незамедлительно ратифицировал все конвенции, запрещающие пытки, и резко осудил правительства, которые до сих пор не ратифицировали их, а также те государства, где в отношении заключенных применяются методы насилия, а сотрудники полиции и тюрем, которые к ним прибегают, не подвергаются судебному преследованию.

Лидер выразил глубокое огорчение в связи с жестоким обращением с собственными и иностранными гражданами со стороны правительств ряда стран мира, о чем сообщается в докладах организации «Амнести Интернэшнл», которые он распространил среди присутствующих. Он призвал Народные комиссии по юстиции в Ливии сотрудничать с этой и другими правозащитными организациями.

Он похвально отозвался о работе этих организаций и призвал Ливию, как первое государство в мире, где власть принадлежит народным массам, сыграть ведущую роль в мире в деле защиты прав человека.

В своей речи лидер революции, в частности, сказал:

Во имя Аллаха!

Причиной этой встречи с элитой юридического сообщества и судебного корпуса Джамахирии стало желание прояснить ряд вопросов, в том числе и международного характера, которые требуют внимания и размышления. На ранних этапах революции был принят ряд процессуальных и пенитенциарных актов, которые, как представляется, были продиктованы моментом. Всем юристам и политикам известно, что любая революция неизбежно сопровождается принятием жестких мер, которые носят временный и чрезвычайный характер, подобно законам военного времени. Однако нельзя допустить, чтобы эти меры приобрели постоянный характер, ибо в этом случае они превращаются в своего рода произвол.

Другими словами, если какое-то явление изжило себя, необходимо пересмотреть его.

То, за что нас в свое время критиковали и что вменяли нам в вину, тогда, возможно, было продиктовано конкретными условиями, и было временной мерой. Но превращать это в постоянное явление было бы ошибочно, с одной стороны, и делало бы нас объектом критики, с другой стороны. Мы стремились совершить в Ливии революцию, чтобы она с ее всемирными идеями и вкладом в мировой освободительный процесс, с ее Зеленой книгой стала образцом свободы и народной демократии, государством, свободным от произвола и эксплуатации. Такой мы ее видели, когда приступали к революции.

Однако несмотря на это, Ливия стала еще одним традиционным, а кое в чем даже диктаторским и полицейским государством. Это вызывает глубочайшее сожаление. Ведь мы не такие и не хотим быть такими.

Мы относимся к региону, который принято обвинять во всех грехах. Это – третий мир, мир колониальный, на котором лежит клеймо отсталости. Люди не очень хорошо различают то, что происходит в той или иной стране этого мира.

Ну, произошел военный переворот, их много происходит в разных местах. Военный переворот в Судане, в Ираке, в Мали, в Индонезии или в Аргентине… Все перевороты и потрясения прошлого года носили верхушечный характер и сопровождались разного рода проявлениями несправедливости и произвола. Это естественно. Когда в одной из этих отсталых стран генералы совершают военный переворот, то неизменно прибегают к этим методам. Но было бы неверно ставить Ливию в один ряд с ними, поскольку мы не генералы, совершившие военный переворот. Мы совершили народную революцию, которая созрела еще до того, как мы поставили ей на службу вооруженные силы.

То есть, у нас в противовес тому, что происходило в большинстве стран третьего мира была идеология, была доктрина, теоретическая программа и программа практических действий. Мы считаем, что ливийская революция внесла поправки в методы, которые применялись в третьем мире. Да, произошел военный переворот, который сопровождался определенным насилием.

Но уже на раннем этапе революции установилась власть народа. Были созданы народные комитеты, которые представили на рассмотрение народным конгрессам политические идеи и законы. Мы, руководство революцией, стали свидетелями того, как народ стал создавать свои комитеты и другие органы, которые организуют жизнь народа и общества. Мы не можем принять закон, который противоречил бы воле народа. Но некоторые меры, которые должны были носить временный характер, продолжали действовать в нашем обществе. Например, народный суд возник еще в начале революции.

В странах третьего мира, когда происходит переворот или революция, всегда создается так называемый революционный суд, где судьями служат военные, генералы. Так было в Сирии, в Ираке, и даже в Египте в начале революции. Но мы не приняли даже название. Мы, как уже говорилось, стремились исправить ошибки прежних революций и переворотов, хотя не все они сопровождались фактами диктатуры и произвола.

Свой суд мы назвали «народным судом», поскольку революция изначально носила народный характер. Когда я возглавил революцию, я не был военным, не был офицером. Я был студентом. И когда мы создавали суд, то назвали его народным, поскольку в него входил представитель армии, представитель полиции, представитель духовенства и гражданский юрист. Вы знаете, из кого состоял народный суд. Чтобы он был действительно народным, в него должны были входить представители всех слоев. Мы могли составить его из молодых офицеров по примеру революционных судов в странах третьего мира, в которых офицеры выносили смертные приговоры. Но наш суд по своему составу был народным. Как бы то ни было, этот суд просуществовал у нас до 2000 года. Хотя этого не должно было быть. Нас упрекали в том, что в стране действует чрезвычайный суд, хотя она не находится в состоянии войны, в ней нет анархии и беспорядков, жизнь общества стабильна... И справедливо. Правозащитные организации, «Амнести Интернэшнл» и другие анализировали ситуацию и критиковали ее.

Переходя с одного этапа на другой мы тащили за собой народный суд, статут которого пересматривался четыре раза. Уже сам этот факт свидетельствует о том, что он не соответствовал каждому новому этапу, и мы принимались его исправлять. Народный суд был создал для того, чтобы судить монархические элементы, которые правили страной до революции.

После того, как народный суд выполнил свою миссию, как временный чрезвычайный суд, созданный специально для данной конкретной цели, он должен был перестать существовать. К сожалению, этого не произошло. Мы начали вносить поправки в его работу, наделять его дополнительными полномочиями. Я был поражен, когда узнал, что народному суду приходится заниматься делом человека, продавшего свою ферму. Почему?

Потому что эту ферму дало ему государство, и продав ее он нарушил закон. Потому, якобы, что народный суд стоит на страже общественной собственности. Человек въехал на машине в фонарный столб, и его дело передали в народный суд, потому что фонарный столб это общественное имущество. И как, мол, он мог попортить общественную собственность, нарушив правила движения и совершив дорожное происшествие. Комедия какая-то. Это же просто смешно, что народный суд занимается такими делами. В стране должны быть нормальные суды, которые занимаются правонарушениями такого рода. Статут народного суда изменялся четырежды для того, чтобы учесть новые моменты, которыми он по самой своей природе не должен был заниматься.

Я хочу предложить народным собраниям проект закона, который ликвидировал бы народный суд. Его полномочия должны быть переданы обычным судам.

Мы не Америка, которая, как там считают, подверглась нападению террористов и приняла после этого чрезвычайные законы, создала чрезвычайные суды, вернула министерство внутренних дел и безопасности, открыла тюрьму в Гуантанамо, разрешила арест без соответствующих судебных процедур и исполнение внесудебных приговоров. Они там заявляют: «Идет мировая война. Это – мировая война против терроризма, и поэтому мы предпринимаем чрезвычайные меры». Мы, в отличие от Америки, не подвергались ничему подобному, мы не находимся в состоянии войны, чтобы принимать чрезвычайное законодательство и применять чрезвычайные меры в спокойной и стабильной стране. У нас нет борьбы за власть, поскольку вся она находится в руках наших граждан. Все они, мужчины и женщины, участвуют в ней, принимают законы, разрабатывают политику своей страны, распределяют ее бюджет.

У нас нет борьбы за власть, мы не ведем ни внешней, ни внутренней войны. Ливийское общество однородно с расовой, религиозной и этнической точки зрения. Благословение Богу, что наше общество живет в стабильности, покое и довольстве. Так зачем нам чрезвычайные меры. Потому что Сирия так сделала? Потому что Китай так сделал? Потому что Ирак или уж я не знаю кто так сделал? У них там свои проблемы. США и Великобритания поступили таким образом, потому что находятся в состоянии войны. Они испуганы террористическими актами.

Страх заставляет их реагировать несоразмерно обстоятельствам. Там, где раньше хватало полиции, они вызывают «Ф-16», которые прилетают и сносят все дома в округе. Но это – Америка, она очень напугана.

Мы живем по-другому. Даже если США все свое законодательство сделают чрезвычайным, мы этого повторять не станем. Мы – не Америка, и не имеем к ней отношения. Каждый живет по-своему. Мы цельное, стабильное, спокойной общество, у которого нет проблем. Так зачем же нам вводить чрезвычайные меры? Зачем копировать других? Когда-то было принято подшучивать над арабскими коммунистами, которые во всем следовали Москве.

О них говорили, что, когда в Москве идет снег, в Адене раскрывают зонтик. Они в Адене ни разу в жизни не видели снега, но слепо подражали всему, что делали в Москве.

Я хочу сказать, что у нас нет больше нужды в народном суде. Его следует ликвидировать. Мы ценим заслуги тех, кто его создал в качестве карательного органа, направленного против тех, кто эксплуатировал ливийский народ с отктября 1951 до 1969 года. Нужно ликвидировать этот суд и начать новый этап обычных судов с обычной процедурой. В 1969 году Совет революционного командования принял закон о защите революции.

В то время это было оправдано. Сегодня же, после установления народной власти пора перестать говорить о защите революции. Настало время говорить о защите народной власти, о защите джамахирийского режима, на котором зиждется наше государство.

В момент принятия закона это было необходимо, потому что тогда многое могло случиться. В Ливии было пять американских баз, несколько британских. Киренаика полностью находилась под английской оккупацией. Вся экономическая жизнь контролировалась 20 тыс. итальянских поселенцев.

Кроме того, в стране и за ее пределами оставались и продолжали действовать сторонники монархического режима. А значит, сохранялась опасность заговоров, и принятие закона о защите революции было необходимостью. Он предусматривал суровое наказание для ее врагов, которое должно было стать уроком для всех, кто задумал бы организовать контрреволюционный переворот.

Когда Ливия получила независимость и положила конец военному и экономическому присутствию колониализма, Совет революционного командования сложил свои полномочия, и на его место пришел режим народной власти. Тогда мы называли себя республикой, а затем наступило время Джамахирии. Больше нет оснований для применения этого закона. Это противоречит логике.

Сегодня есть другие законы, которых вполне достаточно, чтобы защитить наш режим прямого народовластия, не прибегая к особым или чрезвычайным мерам.

Создание народного суда привело к учреждению прокуратуры революционной безопасности. Сегодня у нас система обычных судов и обычные прокуратуры. Зачем нам сохранять еще и прокуратуру революционной безопасности?

Может быть и можно было бы во времена революции избежать принятия закона о защите революции и других чрезвычайных законов и наказаний.

Можно было предположить, что с наступлением революционной эпохи прежние законы утратили бы свою силу, и мы смогли бы управиться со страной без чрезвычайного законодательств. Тем не менее, как я уже сказал, мы были в начале пути и сочли необходимым принять закон, предусматривающий суровое наказание, закон, который бы защищал революцию и новый порядок. Но чрезвычайные меры рождают страх и подавленность.

Страны третьего мира, в которых действуют чрезвычайные суды, военные трибуналы и деспотические законы, не сумели добиться прогресса и даже стабильности. В них происходят перевороты, идет внутренняя борьба, и такого рода решения не упрочили их положения и не принесли им пользы.

Эти законы ничего не решают, а мы добиваемся коренного решения проблем жизни людей, всего общества. В других обществах люди, партии, племена, кланы, классы борются друг с другом за власть. Эта борьба не прекращается, и законы, провозглашающие власть того или иного класса, партии или человека не обеспечивают ни решения проблем, ни стабильности в обществе.

Чтобы решить проблему в корне, чтобы прекратить борьбу за власть, недостаточно запугать борющиеся стороны. Нужно установить власть всего народа. Если весь народ целиком находится у власти, как в Ливии, то прекращается и борьба за власть. Сегодня власть в стране осуществляют все совершеннолетние ливийцы независимо от пола и в ней больше нет борьбы за власть. Любой может высказать свое мнение в народном собрании, где он может свободно убеждать других людей в своей правоте. Нет сегодня нужды и в прокуратуре революционной безопасности.

Теперь еще об одном законе – законе, который квалифицирует принадлежность к партиям как преступление. Я не против этого закона по сути. Но я лично против тех строгих мер наказания, которые им предусмотрены. С другой стороны, следует учитывать исчезновение возможности совершения предусмотренных им деяний в условиях народовластия.

Когда принимается закон о правилах дорожного движения, то это делается исходя из предположения, что на дороге в какой-то момент может произойти авария, и закон необходим, чтобы бороться с умышленными или неумышленными наездами, превышением скорости, запрещенными поворотами, ездой без прав, управлением автомобилем слабовидящими или слабослышащими людьми, ездой с неисправными тормозами и т.п.

У нас же сегодня возникновение партии вещь невозможная. Предположим, что кто-то захочет создать партию. Что он будет с ней делать?

В нее никто не вступит. Что толку от партии в стране, где действуют народные собрания, создаются народные комитеты, где действует метод прямого демократического правления.

Партии и партийность давно вышли из моды. Их нужно сдать в музей. Их время прошло. Мы живем сегодня в эпоху народных масс, а в мире множество партий, которые никак не могут решить проблем своих обществ. Если я создам партию, то люди скажут, что я рвусь командовать ими или хочу присвоить себе их богатства. Они начнут спрашивать себя, зачем им голосовать за партию, которая будет править ими, монополизировав власть и богатство. Сегодня партии правят в интересах только своих создателей.

С самого момента основания партии простые ее члены начинают обвинять ее центральный комитет в том, что он узурпировал власть в партии, что он злоупотребляет этой властью, присваивает себе все партийные деньги и манипулирует ими, а сами они ничего не значат и ничего не имеют. В результате мы наблюдаем во всем мире выход людей из партий и раскол их рядов. Члены партии оставляют ее, и от нее остается один скелет. В свою очередь члены центрального комитета партии начинают обвинять его политбюро в том, что оно захватило всю власть, превратив ЦК в декоративный орган, лишенный полномочий. В конечном счете, мы видим, что вся партия – это пять членов политбюро. Но и политбюро имеет своего председателя, которого оно начинает обвинять в диктаторских методах управления, что, мол, он все берет на себя, полностью игнорируя политбюро. Вот так, в одиночестве остались Брежнев, Горбачев, Сухарто и др. Так что, где партии, и где народ!

Народ на улицах выступает против войны в Ираке. Люди ищут поддержки в партиях, но не находят ее ни в Америке, ни в Великобритании, ни в России, ни в Китае, ни в Индии. Массы демонстрантов выходят на улицы, безработные устраивают марши, растет насилие, а партии ничего не делают. Поэтому, говоря о законе о партийной принадлежности, я имею в виду, что вероятность такого события ничтожна. Сегодня сложились новые условия, партии дискредитировали себя, и люди уже больше не вступают в партии.

В условиях, когда власть принадлежит народу, разве отдаст он ее партии? Попробуйте, соберите людей, и создайте из них партию. Да они вас засмеют. Вот, например, Ливан. Страна многоконфессиональная. В основе его политической системы лежат три конфессии: христиане, мусульмане-сунниты и мусульмане-шииты. Президент страны должен быть христианином, премьер-министр – суннитом, министр внутренних дел – друзом. В семидесятых или восьмидесятых один генерал, не помню точно его имени, совершил в Ливане переворот. Он поднял армию и выступил по радио с заявлением о том, что армия захватила власть в Ливане и что он, генерал, возглавил переворот. Он хотел изменить положение в стране, но ничего сделать не сумел. На следующий день утром он обнаружил тот же парламент с его конфессиональным составом, того же президента республики, представляющего свою конфессию, и увидел, что все идет как прежде. Он понял, что осрамился и отправился домой. Его даже судить не стали.

Его просто спросили, зачем он это затеял в стране, где власть устроена по конфессиональному принципу. Ты что, можешь сделать христианина мусульманином, или мусульманина христианином, можешь переучить суннита на шиита? Никто в Ливане и не помышляет о военном перевороте или революции, потому что все конфессии представлены в парламенте и в правительстве. Здесь у нас имеются народные собрания и народные комитеты. Зачем нам партии? Можно создать десяток партий, но куда их девать?

Другими словами, вопрос о партийности не заслуживает внимания. Можно бороться с ней, можно назначать еще более строгие наказания за нее, но зачем, если ее больше не существует. Партии исчезают во всем мире. Они устарели. Сегодня сложились новые реалии, которые не укладываются в старые стереотипы. Старые стереотипы сломаны. Единоличная власть, партийная власть, клановая власть – все это в прошлом. Сегодня нужно говорить не о партиях, а о том, как сохранить общественные институты. Нужно добиваться того, чтобы действия и поведение отдельных людей и корпораций не наносили вреда этим институтам. Это лежит в основе всех конституций в странах, которые называют себя демократическими. Взгляните на конституцию Франции. В ней говорится о правах человека и гражданина. Для того, чтобы соблюдались эти права, чтобы требования людей опирались на неоспоримые принципы, необходимо соблюдать конституцию. Другими словами, для того, чтобы были обеспечены права и требования французов, сами они во всех своих делах и поступках должны соблюдать конституцию. В случае же нарушения конституции, нанесения ущерба обществу и его институтам, человек может оказаться в тюрьме, или получить в суде какое-либо иное наказание. Никто не говорит человеку, что ему позволено попирать конституцию.

Напротив, его учат уважать ее. Вот и мы тоже говорим своим гражданам: оберегайте Джамахирию, уважайте джамахирийский строй, то есть власть народа. Никому не позволено наносить вред общественным институтам. Еще один принцип – это принцип суверенитета нации. Никакой государственный орган, ни один человек не могут осуществлять власти, если он не уполномочен на это нацией. Никто не может единолично присвоить себе этого суверенитета.

Во всех конституциях в мире говорится, что он принадлежит всей нации и осуществляется через ее представителей. Мы же говорим, что суверенитет принадлежит народу, который осуществляет его непосредственно и самостоятельно. Зачем делать это через депутатов, если есть народ? Зачем лишать его этого права?

А если кто-нибудь причиняет вред общественным институтам, то ничего не остается, как наказать его. Любой такой гражданин должен быть вызван в суд или доставлен туда под стражей и понести соответствующее наказание, согласно закону. Так делается во всем мире. Другими словами, запрещается делать то, что вредит обществу и противоречит его законам. Во всех прочих случаях человек волен вести себя, как ему хочется. Но если ты вредишь Джамахирии и власти народа, то значит, вступаешь в противоречие с общественными институтами. Это неоспоримый факт.

Передо мной конституция Германии, не Восточной Германии как раньше, а нынешней Германии, которая считается демократической. В ней говорится, что граждане страны имеют право собираться без предварительного уведомления властей, при условии, что у них не будет оружия и они будут себя спокойно вести. Что же касается массовых митингов, то их проведение может быть оговорено специальным законом. Другими словами, тихие собрания без оружия с благими целями можно проводить без уведомления.

Но если речь идет о массовых митингах, то для их проведения существует отдельный закон. То же самое имеет место и во Франции, где не разрешено организовывать группы, выступающие против республиканского строя.

По иному обстоит дело в мусульманских странах. Мы видим, что какие-то по-особому одетые люди, придерживающиеся каких-то своих особых ритуалов, пытаются собирать и организовывать вокруг себя других людей. Это противозаконно… Они изменяют правила молитвы… Вместо того, чтобы молиться дома или в мечети, они собирают людей и молятся на площади. Эта извращенная форма молитвы противоречит установлениям ислама и подрывает основы религиозной жизни общества.

Если кто-то хочет поститься 40 дней, это его право. Другой хочет поститься всю жизнь, никто ему этого не запрещает. Но если он говорит, что хочет создать партию, организацию или группу и распространять листовки с призывом поститься 40 дней, то это будет посягательством на основы религии. Это не допускается ни во Франции, ни в Швейцарии, ни в Ливии. Французский закон запрещает демонстрировать религиозные символы в государственных школах. Никаких крестов, звезд Давида или хиджаба. Их спрашивают, почему.

Они объясняют, что это подрывает общественные устои. Человек свободен исповедать любую религию. Если ты мусульманин, иудей или христианин, у тебя есть полное право отправлять свои религиозные обряды дома или у себя в мечети, в синагоге или в церкви. Но при этом в обществе запрещена дискриминация по религиозному признаку. Когда ты выходишь на публику, ты должен выглядеть французом, а не демонстрировать свою религиозную принадлежность. Франция – не церковь и не мечеть.

Франция – светское государство. Когда мы спрашиваем их, почему они запрещают носить хиджаб, они в качестве аргумента приводят этот довод. Они говорят: «Учитель не должен видеть в вас мусульман, христиан или иудеев. Подчеркивая свою религиозную принадлежность, ты можешь вступить в конфликт с представителями других конфессий даже во время занятий». В общественных местах вы должны вести себя как французы, а свою веру носить в сердце и отправлять религиозные обряды в своих молитвенных домах. Но государство – не храм и не должно дробиться по религиозному признаку.

С другой стороны, мы в Ливии – мусульмане-сунниты. У нас не так как в Ираке, где у суннитов своя мечеть, у шиитов – своя. Любые нововведения в религии – это ересь, а ересь – это заблуждение, а тех, кто впал в заблуждение, ждет геенна огненная. Зачем нам новые обряды, новые лозунги, новые отличительные знаки? Это неприемлемо, поскольку подрывает всю общественную структуру. Любой может встать на улице или на перекрестке и призывать людей творить молитву пять раз в день, поститься в рамадан, платить закят, слушаться родителей, уважать старших, быть ласковым с детьми и т.д. Никто ему за это ничего не сделает. Если бы только все стояли на углах и призывали к добродетели! Однако для чего нужно создавать подпольные группы, отправляющие свои особые ритуалы? Ведь это подрывает общественные устои и потому запрещается и в Америке, и в Голландии, и во Франции, и в Ливии. Существуют законы, которые защищают основы жизни общества. В Германии, например, граждане имеют право создавать свои ассоциации, но в то же время закон запрещает им создавать организации, цели, деятельность и методы которых, противоречат нормам уголовного права, направлены против государственного устройства и идей согласия между народами, населяющими Германию.

Такова конституция Западной Германии. Никто не вправе сказать, что Германия – это страна, где правит произвол или господствует диктатура. В Германии существует консенсус относительно системы власти и ее институтов. Никому не позволено подрывать ее. Если вы захотите создать в Германии революционные комитеты с тем, чтобы передать затем власть народу, вам скажут, что вы подрываете устои германского общества. Этого делать нельзя. У нас существует свой режим власти, и подрывать его, значит вступить с противоречие с законом. Существует еще одна статья, очень понятная.

Она гласит, что всякий, кто покушается в Германии на свободу слова, в особенности свободу печати, свободу собраний и ассоциаций, на тайну переписки и телефонных разговоров, на собственность или право политического убежища, выступает тем самым против свободного демократического строя в стране.

В наказание за это он сам лишается основных прав. Даже если в телефонном разговоре ты скажешь что-либо, что затрагивает существующий строй, который они считают свободным и демократическим, ты будешь привлечен к ответственности и лишен этих самых прав. Я имею в виду, что даже в странах, которые считают себя современными и демократическими, существуют законы, которые защищают институты общества.

Общество подобно зданию, построенному на опорах. Никто не имеет права разрушить ни одну из этих опор, в противном случае рухнет все здание. Никакие мотивы: ни религиозные, ни политические, ни экономические, ни идеологические не могут служить предлогом для того, чтобы разрушать опоры общественной структуры. В Германии человеку гарантированы свобода слова, печати, образования, тайна переписки, телефонных разговоров и прочие права. Но если вы пользуетесь ими для нанесения ущерба свободному демократическому строю страны, то вас лишат этих основных прав.

А это значит, что телефонные разговоры прослушиваются, иначе как они узнают, что твои разговоры вредят строю? Вы можете ругаться по телефону, запугивать людей, даже воровать, но если вы покушаетесь на основы общества, вас лишают тайны частной жизни. Даже ваши домашние животные оказываются под подозрением. Если кто-то получит ваше письмо, его просмотрят, потому что его получатель воспользовался данной ему свободой в ущерб свободному демократическому режиму в Федеративной Германии.

Даже право собственности обусловлено уважением к государственному строю. Если вы используете свой дом или ферму во вред существующему строю, вы утрачиваете это право, государство накладывает лапу на ваш дом, ферму, лавку и даже автомобиль. В Западных странах подозреваемым вживляют в тело электронные датчики. Куда бы он ни пошел, это тут же отражается на экране. Почему? Потому что этот человек занимался деятельностью, наносящей вред обществу. Речь, конечно, идет о странах с партийным политическим устройством.

И в этих странах, если та или иная партия или ее сторонники ставят своей целью подрыв или изменение существующего демократического режима, если они ставят под угрозу существование, скажем, ФРГ, она объявляется судом неконституционной.

То есть, никто в Германии, несмотря на свободу деятельности партий, не может создать партию, противостоящую режиму. Призывы изменить партийную систему там рассматриваются как пропаганда диктатуры. При этом они говорят, что у них демократический конституционный строй. Но это две стороны одной медали. Строй же, который отвечает интересам всего общества, является неприкосновенным и священным. Законы в таком государстве создаются для того, чтобы защищать этот строй. Строй, установленный в Ливии, это народовластие, Джамахирия. Религия, которую мы исповедуем, – ислам, а наша политическая доктрина – народный социализм. Это – опоры, на которых зиждется общество. Они неприкасаемы. В Германии ты не можешь создать партию по собственному желанию. Как, например, в Австрии некто по имени Хайдер захотел создать партию. Партия как партия, ничем не отличалась от других. Но ему сказали: твоя партия правая фашистская, нельзя допустить, чтобы она пришла к власти. То же самое произошло во Франции.

Говоря о свободе партийной деятельности, они в то же время заявляют о запрете партий, которые подрывают существующий строй. Система свободная и демократическая, но попытки изменить ее и построить что-либо иное вместо нее не допускаются.

Передо мной конституция Германии. В ней есть еще одна статья, где речь идет о свободе вероисповедания. Ею гарантируется свобода отправления культовых обрядов, но в пределах, не нарушающих общественного порядка и морали.

В Швейцарии также не разрешается отправление обрядов, нарушающих общественный порядок и мораль. В Швейцарии, в стране, куда люди обращаются за убежищем, существует необходимость принимать меры, чтобы не нарушался общественный мир и порядок, чтобы церковь не ущемляла права граждан. В Швейцарии церковь не может нарушить права граждан или выступать против государственного строя. Кто-то может потребовать, чтобы единственным официальным языком Швейцарии был немецкий. Но конституция говорит: нет, такими языками будут, французский, итальянский и немецкий. На территории Швейцарии нельзя создавать епископатов без санкции федеральных властей. Федеральные власти устанавливают нормы и правила, регулирующие работу радио и телевидения, равно как и прочих средств массой информации. Задача СМИ состоит в том, чтобы воспитывать и развлекать аудиторию, учитывая при этом характерные особенности страны и специфические интересы швейцарских кантонов. Никакое радио, никакая газета не могут работать без учета специфики Швейцарии.

В Швейцарии бок о бок в рамках одного государства проживают четыре народа: немцы, французы, итальянцы и ретороманцы. Никто не разрешит в ней работать радиостанции, призывающей к отделению французской или немецкой части от Швейцарии. СМИ в Швейцарии обязаны соблюдать общественный порядок и учитывать специфику ее общественного устройства. Свобода и независимость средств массовой информации гарантируются в пределах, которые установлены упомянутой мною статьей конституции. Так что, даже в Швейцарии существуют пределы для свободы печати. В Швейцарии гражданам разрешается создавать партии и ассоциации при условии, что они не ставят перед собой незаконных целей, не используют нелегальных методов и не угрожают государственному строю.

Существуют необходимые законы и процедуры, которые позволяют пресекать злоупотребления. Швейцарская конституция гласит о необходимости предотвращать любые посягательства на государственное устройство. Швейцарский гражданин не может ничего получить от иностранного государства: ни подарка, ни награды, ни гранта. Как гражданин этого государства ты не можешь посещать некоторые другие государства. Некто по имени Абдеррахман аль-Амуди, американец арабского происхождения сейчас находится под судом. Вы все слышали о его деле. Ему грозит сто лет заключения. За что? За то, что он несколько раз посещал Ливию.

Гражданин Швейцарии может быть лишен политических прав лишь в том случае, если он посягнул на основы общества. Дурачки из стран третьего мира обращаются в Швейцарию за предоставлением убежища и требуют у нее того, чего в ней изначально никогда не было. Естественно, его тут же депортируют. Они думают, что им позволят подрывать основы государственного строя Швейцарии.

Отношения между Ливией и Америкой улучшились и граждане Америки могут посещать Ливию, не считаясь преступниками. И они могли бы пересмотреть дело Абдеррахмана аль-Амуди, которому грозит столетний тюремный срок. И всего лишь за то, что он посетил Ливию. Он не получал в Ливии оружие, не создавал радиостанций, не брал взяток, не работал на разведку. Просто несколько раз съездил в Ливию, в страну, которая в то время враждовала с Америкой. Как, мол, ты, гражданин США мог несколько раз посещать Ливию? Значит ты – враг своей страны, раз сотрудничаешь с врагом. Хотя им прекрасно известно, что это были мирные поездки. Другой американский гражданин, Вильсон, вы о нем тоже слышали, был приговорен к 90 годам тюрьмы по обвинению в том, что он поехал в Ливию и прожил там несколько месяцев. А потом его захватили, отдали под суд и приговорили к 90 годам тюрьмы. Они спрашивали его, как он мог поехать в чужую страну, такую как Ливия и обосноваться там.

Я встречался с четырьмя представителями «Амнести Интернэшнл». Они приезжали сюда, встречались с людьми, а потом написали мне письмо. Они писали мне, что у нас здесь в Ливии, сложилось ошибочное представление об их организации. Вы читаете наши отчеты, говорили они, о положении в Ливии и думаете, что мы пытаемся оказать давление на вашу страну. Но вы не читаете отчетов, которые мы пишем о США, о Швейцарии, о Франции, о Великобритании, о Китае, о России, где положение в тысячи раз хуже, чем у вас. В письме председателя этой организации подчеркивалось, что «Амнести Интернэшнл» не концентрирует свое внимание на положении в области прав человека в Ливии, а добивается того, чтобы Ливия внесла свой вклад в укрепление международных и региональных правозащитных организаций. Это значит, что они хотели бы, чтобы Ливия выступила в поддержку прав человека на международной арене. Так почему же Ливию после всего обвиняют в нарушении прав человека? Это нелепость. Ведь «Амнести Интернэшнл» хочет, чтобы Ливия сама принимала участие в защите прав человека. Они говорят, что для того, чтобы сыграть эту роль, Ливия должна снять с себя ряд обвинений. Они спрашивают, почему мы не ратифицировали Конвенцию о запрещении пыток. Мы против пыток. Мы считаем, что в случае обнаружения подобных фактов, их необходимо пресекать, а лиц, применяющих пытки к другим людям, следует наказывать. Тогда почему мы не ратифицировали эту Конвенцию? Можно ли себе представить, чтобы такая страна, как Ливия отказалась подписывать Конвенцию против пыток? Да мы бы первые подписали ее. Но пытки должны быть прекращены во всем мире. Наша революция – это всемирная революция, несущая освобождение, равенство между людьми и прекращение произвола и эксплуатации. Мы готовы первыми ратифицировать все договоры и конвенции, содействующие укреплению прав человека. Но мы говорим, что основа прав человека – это право на самоопределение и свобода от чужого господства, свобода самим управлять своей страной без всякого вмешательства и посредничества, без всякого правительства и президента. Мы хотим пользоваться плодами собственного труда. Пусть рабочий будет партнером в труде, партнером а не наемным работником. Вот это – фундаментальные права, а не право поговорить по телефону, послать письмо или выйти на демонстрацию.

У тебя отбирают права, выгоняют с работы, и ты организуешь уличную демонстрацию. Тебе говорят, что ты пользуешься своими правами. Тебя могут заковать в наручники и избить плетьми, а когда ты заплачешь, тебе скажут, что это – свобода мнений. Свобода выражать свою боль от мучений. Это издевательство над свободой мнений. Людей выгоняют с работы, и они на улице выражают свое негодование. Их гонят на войну, и позволяют им выйти на улицу, чтобы выразить свой протест. «Вы свободны, – говорят им. – Это свобода мнений». Но разве человек свободен, когда ты насильно гонишь его на войну, насильно выгоняешь с работы? Основное право человека – это право самому пользоваться плодами своих святых трудов, заработанными в поте лица своего, а не отдавать их другому. Отсюда и лозунг «Партнеры, а не наемные работники», означающий, что плоды трудов человека возвращаются к нему и что он сам решает свою судьбу.

С политической точки зрения это означает, что свою судьбу решаешь ты сам, а не партия, не другой человек, не депутат парламента. Ливия идет в авангарде борьбы за освобождение, против произвола и эксплуатации. Так как же после этого можно обвинять ее в том, что у нее не те законы или что она отказывается ратифицировать Конвенцию о запрещении пыток? Мы первыми подписали ее. Нам не нравятся пытки, которые применяются в Палестине, в Ираке, в Гуантанамо, поэтому мы поддерживаем Конвенцию. Мы считаем, что применение смертной казни в Ливии следует ограничить лишь наиболее тяжкими преступлениями.

Что сказано в Зеленой книге? В ней сказано, что смертной казни заслуживает тот, чья жизнь представляет собой угрозу для общества. Казнить следует того, кто, будучи даже в тюрьме, продолжает угрожать обществу. Если отменять смертную казнь, то во всем мире, и тогда ни один человек не будет приговаривать другого к смертной казни. Исключение будет составлять лишь смерть в бою. К тюремному заключению приговаривается тот, чья свобода представляет опасность для других. Например, если человек говорит: «Если я встречу такого-то, то убью его». Его надо лишить свободы. Если после десяти или даже двадцати лет заключения он продолжает угрожать людям убийством, то его нужно держать в тюрьме пожизненно. Или как можно оставлять на свободе человека, который заявляет: «Завтра я возьму автомат, выйду на улицу и расстреляю всех неверных и всех еретиков. Все общество – тираны...» Его свобода представляет собой угрозу для других.

Мы слышим немало разговоров о числе заключенных. Много говорят о тюрьме Аби Салим. Я хочу, чтобы она была открыта для проверки любым, кто захочет в мире, чтобы он мог убедиться, что в Ливии нет узников совести. Всякий, кто хочет выразить свое мнение, может это сделать в народных собраниях, может убеждать в нем других. Власть принадлежит народным массам. Никого не сажают в тюрьму за то, что он высказал свое мнение в народном собрании и убедил его в своей позиции. Если тебе удалось отстоять свое мнение на одном собрании, оно представит его остальным четыремстам, и твое мнение станет законом. Так что, в Ливии нет и не может быть узников совести. В первые месяц или два после революции некоторые элементы пытались устроить заговор против нее. Чтобы противостоять им был принят закон о защите революции, создан революционный суд. Сегодня эти чрезвычайные обстоятельства исчезли, и больше нет необходимости в чрезвычайных законах.

К смертной казни и пожизненному заключению в настоящее время приговорено 35 человек или что-то около того. Это либо коммунисты, либо военные заговорщики, либо братья-мусульмане, либо баасисты. Они вступили в заговор, несмотря на то, что мы включили их в тогдашнее правительство, назначили их министрами.

Ведь они за свои партии шли в тюрьму. Мы пригласили их внести с помощью своих идеологий вклад в общее дело. Взгляните на состав правительства до установления власти народа. В нем участвовали представители всех партий. Мы надеялись, что они проявят сознательность и политическую зрелость, ведь они сидели в тюрьмах за свои партийные идеи. Но все ограничилось пустыми разговорами. Все их коммунистические, националистические и прочие идеологии ничего не принесли. Их партии были лишь инструментом для эксплуатации народа. Кто же сегодня сидит в тюрьмах, если у нас нет узников совести? Это обычные заключенные: воры, торговцы гашишем, убийцы. В тюрьме сидят члены единственной группы, эксплуатировавшей религиозные убеждении людей, которая называет себя братьями-мусульманами. Кто назначил их хранителями общественных институтов? Мы не знаем, кто такие братья-мусульмане. Все мы братья и все – мусульмане. Мы не позволим никому сомневаться в нашей приверженности своему вероучению. Мы молимся больше их, постимся больше их, страшимся Аллаха больше их. Никто не имеет право ставить себя выше нас. Если ты хочешь создать партию и править людьми, торговать своей родиной, то ты платный агент иностранной державы, как бы ты себя ни называл. А названий разных мы видим сегодня много: армия Мухаммеда, армия Али…

Все эти названия придумывают лишь для того, чтобы завлечь молодежь и манипулировать ею с целью добиться власти. Это – фальшивка. Так происходит подрыв религии ислама, разрушение духовной ткани ливийского общества. Этого нельзя допускать. Что же касается смертной казни, то, как сказано в Зеленой книге, она предназначается тем, чья жизнь представляет угрозу обществу. Смертная казнь существует даже в США, не говоря уже о многих других странах мира. Мы бы хотели, чтобы она была отменена повсюду во всем мире. Нам говорят, что в тюрьме Аби Селим они встретили людей, которые говорят, что они братья-мусульмане, которых бросили в тюрьму за то, что они являются подпольной партией, а они не совершали никакого насилия. Но ведь вот вопрос: зачем нужно было создавать подпольную партию? К чему ведет подпольная деятельность?

В Зеленой книге подпольная деятельность запрещается. Каждый высказывает свое мнение открыто на народных собраниях. Если в Европе вы начнете тайно проповедовать ислам, вас сочтут нарушителем закона, подрывающим строй. В Европе разрешают свободно высказывать мнение. Зачем же тогда они стали вести тайную работу? Они говорят, что их партии запрещены. Хорошо, приди на народное собрание и скажи людям: «Господа, наши партии запрещены. Давайте сделаем их легальными. Нужно создать партию под названием " Братья мусульмане". Что вы думаете на этот счет?» Никто вас за это не накажет. Однако вы отказались посовещаться с обществом, прийти на народное собрание и открыто высказать там свое мнение. Значит с самого начала у тебя были недобрые намерения, раз ты ушел в подполье. А куда ты придешь в своем подполье? Зачем ты закладываешь мину под общество? Значит ты хочешь свергнуть общественные институты. Да кто тебе позволит делать это?!

Это уже не свобода мнений, а заговор. Разве появился новый пророк, который сказал: «Будьте братьями-мусульманами, иначе вас ожидает геенна огненная. Будьте еретиками, иначе вас ожидает геенна огненная»? Мухаммед – печать пророков, но он никогда никому не угрожал адом за то, что тот отказывался принадлежать к той или иной группе людей. Это ваше собственное измышление. Кто основал движение братьев-мусульман?

Джамаладдин Афгани, который не был арабом. Он приехал из-за рубежа, чтобы защищать интересы мусульман-неарабов. Быть афганцем среди арабов, значит быть в меньшинстве. Но если вместо «араб» говорить «мусульманин», то он перестанет быть меньшинством. Значит он приехал, чтобы защищать себя и подобных себе, а не религию Аллаха. Он призывал отменить понятие «араб» и заменить его обращением «братья-мусульмане».

То есть он защищал свое меньшинство, а значит выступал с расистским лозунгом. Это не был призыв к Богу. Бог никогда не говорил: «Станьте братьями-мусульманами, иначе окажетесь в числе тех, кто не уверовал».

Неверие – это когда ты создаешь организацию братьев-мусульман и разбиваешь ислам на секты, партии и группы. Коран запрещает это делать. Идеи братьев-мусульман направлены на расчленение мусульманской общины, что неприемлемо. Это – безрассудство, сторонники которого эксплуатируют религию. Можно эксплуатировать свое хозяйство, лавку, но не религию. Все наши действия направлены на то, чтобы защитить общественный строй, который управляется всем народом, а не на защиту кого-то одного. Люди приходят и уходят, на смену им приходят другие, но остается общество с его институтами, учреждениями, предприятиями. Тот, кто покушается на общество и его институты, должен быть наказан. Таковы общие правила, будь то в Швейцарии или в Ливии.

Утверждают, что в тюрьме Аби Салим произошла бойня. Что же произошло на самом деле? Там сидели еретики, с которыми нельзя было поступать в соответствии с законом, потому что они сами отказывались действовать по закону. Задаешь ему вопрос – он отказывается отвечать. Говоришь с ним – он затыкает пальцами уши, но при этом ведет себя высокомерно и упрямо. С ними невозможно договориться. Их следует объявить вне закона, как заключенных в Гуантанамо. Что они делали? Эти вероотступники никого не хотели признавать. Они сами всех считали еретиками.

Им в камеры приносил еду охранник, у которого на поясе висела связка ключей от камер, и они про себя решили убить охранника, открыть ключами двери и бежать. И действительно, в очередной раз, когда охранник принес еду, они его убили, взяли ключи, открыли все камеры, где сидели их сообщники, захватили оружие и попытались бежать. Охранники вызвали подкрепление, но когда оно прибыло в тюрьму, охрана за исключением небольшой группы, которая продолжала обороняться, была перебита.

Преступники захватили тюрьму, а тела убитых затащили вовнутрь и изуродовали, заявив, что они принадлежали вероотступникам. Прибывшие подразделения, естественно, применили силу. Часть заключенных погибла, часть бежала. Позже некоторые из них связались с семьями из Афганистана. Вот как было дело. Зачем нам что-то скрывать? Люди должны знать.

Приехали люди из «Амнести Интернэшнл» выслушали эту историю и осудили нас. Зачем нужно было навешивать это обвинение на Ливию? Люди своими действиями поставили себя вне закона, хотя мы поступили с ними по закону. В тюрьме у них была еда, медицинское обслуживание и все необходимое, а они убили охранника, взяли его ключи, освободились из камер, захватили оружие и застрелили невинных людей, а после бежали из страны. Подоспевшее подкрепление применило силу. Вот и все.

Они утверждают, что их семьи ничего не знали о произошедшем. Но семьи должны были знать. Если у них кто-то сидит в тюрьме, они приходят его навещать. Если его нет на месте, значит он бежал или убит. Почему мне потом говорят, что семья боится спрашивать о судьбе своего родственника, опасаясь преследований. Какое отношение семья имеет к его преступлению?

Не надо перекладывать вину с больной головы на здоровую. Каждый получает по заслугам. Что, этот еретик спрашивал разрешения у своего отца, матери, брата? Первое, что они делают, это объявляют еретиками членов своих семей. Один из них убил своего дядю, который воспитал его вместо отца. Ему сказали, что его дядя вероотступник и что для доказательства своей верности группе, он должен убить его. Он взял охотничье ружье и убил того, кто его воспитал. После этого они сказали, что теперь они доверяют ему. Так как же можно говорить о том, что семья отвечает за этого еретика-преступника?

Ересь как болезнь. Может ли семья отвечать за то, что кто-то из ее членов заболел оспой, у другого воспалился аппендикс, третий заразился туберкулезом, а у четвертого СПИД?. Семья не отвечает за болезни своих членов. Но если у кого-то из них возникли проблемы, семья должна знать правду. В своих письмах к нам организация «Амнести Интернэшнл» всегда обращается к событиям и фактам прошлого.

То есть, она задает вопросы о том, что имело место в Ливии в прошлом, а сегодня исчезло, как бы говоря, что не хочет, чтобы это опять повторилось, и подтверждая, что в ее сегодняшней жизни этого явления больше не существует.

Представители этой организации поднимали также вопрос о народном суде. Они спрашивали, почему адвокаты подсудимым назначались судом, а не выбирались ими по собственному желанию. А почему мы должны заставлять человека платить деньги своему защитнику? Человек обвиняется, возможно он преступник, и ему необходима защита.

Мы проявляем высочайшую гуманность. Если гражданин не может пригласить собственного адвоката, государство назначает ему защитника. Первый суд в мире, где обязательно присутствует адвокат, это ливийский суд. Поезжайте в любую страну от США до Китая, и вы увидите, что там в суде обвиняемому противостоит обвинение в лице прокурора, судья, который выносит ему приговор и полиция, которая после отведет его в тюрьму. Ливийский суд – единственный в мире, где есть адвокат, защищающий обвиняемого.

И все же нам говорят, что нужно дать человеку возможность пригласить за деньги своего собственного адвоката. Как правило, сами адвокаты, и не только в Ливии, как раз и говорят об этом, чтобы заработать. Но это лишь внешнее сочувствие. Изнанка же дела неприглядна. Если бы мы были наивными глупцами, то поддались бы этим выдумкам. Но мы все понимаем, и нас не обмануть. Нам ясна психологическая подоплека их заявлений. Адвокат хочет продать свой товар и не стесняясь говорит об этом. К сожалению, так же подходят к этому и врачи. Когда врач открывает свою клинику, он заинтересован в том, чтобы было побольше больных и жертв несчастных случаев. Чем больше пациентов обратится к нему, тем больше своего товара он продаст. Его товар – это его медицинские услуги, которыми он и торгует.

Если не будет болезней и несчастных случаев, что он будет продавать, что он будет есть? То же самое думает и адвокат. Он хочет, чтобы было больше преступлений, больше проблем. Он заявляет, что запрет нанимать собственного адвоката противоречит свободе. Но на самом деле он печется не о свободе, не о правах человека, а о своей эгоистической выгоде. Ему нужно рекламировать свой товар. Он хочет, чтобы люди каждый день несли ему деньги, чтобы каждый день случались преступления. Врачи откровенно говорили мне, что если бы не было болезней, они не смогли бы продавать свои услуги. Зачем бы тогда было открывать клинику, если бы она не приносила дохода? Вот где правда.

Пусть люди видят истину в ее реальном облике, потому что ложь и подделка не несут пользы людям. Не они творят будущее, а истина. Кое-кто говорит о тот, что следовало бы принять новый закон, запрещающий любой бродячей собаке вступать в сговор с иностранными державами и СМИ против режима народной Джамахирии. Но как можно принимать новый закон, игнорируя существующие акты? Еще до революции существовал подобный закон. Такие законы есть в любом государстве мира. Я упоминал уже ранее Абдеррахмана аль-Амуди. Он может получить сто лет заключения за то, что, якобы, сотрудничал с иностранным государством, посещал его. Он не выступал по радио, не ругал Америку, не просил спасения у Ливии. Или Вильсон, которого осудили на 90 лет тюрьмы и который не участвовал в заговоре против Америки, а просто поехал в Ливию. И несмотря ни на что ему вынесли этот гнусный приговор по обвинению в участии в кознях иностранных государств против США. Такой закон существует с 1952 года и был принят еще англичанами. Это не закон революционного времени. Всякий, кто в сговоре с иностранным государством действует против своей страны, получает заслуженное наказание. В наш адрес постоянно раздаются упреки в связи с процедурой ареста. Арест всегда должен осуществляться в соответствии с процедурой, установленной законом. В чем бы ни обвинялся человек, к нему нужно прийти официально в присутствии его семьи и обращаться с ним по закону. Впоследствии суд может приговорить его к смертной казни, а может оправдать. Но если речь идет о побеге. Если люди бежали из тюрьмы, к ним, безусловно, нужно применить силу. Это делается во всем мире. Если еретик, опоясавшись динамитом взрывает себя на улице, в мечети или в школе, то как можно разговаривать с ним в рамках закона? Если он устраивает засаду против идущей колонны, как это было в Алжире, или открывает огонь по автобусу полному людей, ты вынужден открыть ответный огонь и убить его. Это происходит вне суда, но в подобных условиях это необходимо. Это известно всему миру, и организация «Амнести Интернэшнл» никогда не выступает против этого, поскольку понимает, что подобные вещи неизбежны. В других же случаях арест обвиняемого должен происходить при свете дня согласно обычной процедуре, как уже говорилось выше.

В конституциях некоторых западных государств говорится, что при сопротивлении аресту следует подавить сопротивление.

Кое-кто говорит, что обвиняемых нужно арестовывать рано утром или среди ночи, когда они спят. Значит они заранее предполагают, что человек будет пытаться бежать. Но зачем ему бежать? Если его в чем-то обвиняют, если он что-то совершил, он должен защищать себя в рамках закона. Но если ты пришел арестовать его в соответствии с законом, а он выпрыгнул в окно и попытался бежать, в него будут стрелять. Что в Швейцарии, что во Франции, что в Ливии. Мы видим, что делается в других странах. Человек мне говорит, что хочет, чтобы Ливия была в авангарде борьбы за права человека во всем мире. Достаточно посмотреть, что делается в других странах, и сравнить это с положением в Ливии, чтобы понять, где творится настоящее беззаконие.

Возьмем любую страну, например, Японию. Отношение к ней Запада или «Амнести Интернэшнл» хорошо известно. В одном только 2002 году в Японии было казнено более ста человек и еще больше осужденных ожидает приведения в исполнение смертного приговора. Японские власти продолжали осуществлять казни тайно, лишая осужденных права даже увидеться с родственниками в последний момент их жизни. Казни в Японии приводятся в исполнение во время парламентских каникул, когда парламент не имеет возможности рассматривать подобные вопросы.

Представьте себе, японское правительство подгадывает время казни таким образом, чтобы это совпало с парламентскими каникулами, лишает осужденных возможности проконсультироваться с адвокатом до казни. В Японии сохраняются пытки и жестокое обращение с заключенными со стороны сотрудников тюрем. Каждый шаг заключенного подчинен сложной системе жестких и унизительных правил. Вот как обстоят дела в Японии. А нам после этого говорят о проекте закона о правах человека. Правительство Японии приняло решение о создании ассоциации по защите прав человека. Но это будет не независимая ассоциация, а действующая при министерстве юстиции. Это будет еще один правительственный орган.

Другой пример – США. В них сохраняется смертная казнь. Более 600 иностранных граждан содержатся в Гуантанамо без обвинения и суда. Они лишены возможности связаться с адвокатом или с собственными семьями. При этом Соединенные Штаты отказываются признать их военнопленными или позволить суду определить их статус в соответствии с Женевскими конвенциями. Высказываются также опасения в связи с положением других задержанных, содержащихся вне территории США в местах, местоположение которых хранится в тайне. После событий 9 сентября в США были задержаны тысячи людей, которые были переданы в распоряжение различных правоохранительных органов. Организация «Амнести Интернэшнл» критиковала власти США за то, что они лишают людей международно признанных прав. Это вызывает у нее сильное беспокойство.

В течение двадцатидвухчасового перелета в Гуантанамо узники были закованы в металлические наручники и кандалы. Их заставили надеть перчатки, сковывавшие движения пальцев, хирургические маски, беруши, а на глаза надели горнолыжные очки со стеклами, заклеенными пластиковой лентой. Им сбрили бороды и обрили головы. Можете представить, сколько мучений им пришлось пережить, пока они летели в Гуантанамо.

Америка больше не говорит о правах человека и беззаконии в других странах. Не считает ли «Амнести Интернэшнл», что специальные трибуналы, созданные в США и имеющие полномочия выносить смертные приговоры, являются нарушением основополагающих норм правосудия? Подразделения спецназа США убили не менее 16 жителей одной из йеменских деревень. Трупы некоторых из них были обнаружены позже с руками, скованными за спиной наручниками. Говорят, что во время операции американские военные захватили 27 жителей этой деревни, надели им на головы колпаки, завязали глаза, связали руки веревками и перевезли самолетом на американскую базу в Кандагаре в Афганистане. На свои запросы по поводу этих нарушений «Амнести Интернэшнл» не получила от американских властей никакого ответа.

Газета «Вашингтон пост» писала, что в ходе следствия сотрудники ЦРУ применяют к заключенным методы давления и принуждения. В газете сообщалось, что один из таких методов состоял в том, что заключенных в течение многих часов заставляли стоять на ногах или на коленях, им надевали на головы колпаки и завязывали глаза, их лишали сна и сутками не выключали свет. Таковы примеры жестокого обращения и чрезмерного применения насилия со стороны американских служителей закона. По некоторым сведениям в результате применения сотрудниками американской полиции и тюремной охраны методов жестокого обращения и насилия имели место случаи гибели лиц, находящихся под стражей. Эти сотрудники используют в отношении задержанных и заключенных электрошоковые пистолеты «М-26», которые стреляют иглами с электрическим зарядом высокого напряжения. У нас в третьем мире пока еще такой технологии нет. Ею монопольно владеет Америка. Электрошоковые пистолеты «М-26» все шире используются среди сотрудников американской полиции, и есть опасения, что их применение может привести к смертельному исходу.

Человек, чье имя приводится в репортаже, признался в том, что полицейские во Флориде применяли против него электрошоковый пистолет 12 раз. Другой гражданин США погиб и при вскрытии было обнаружено, что причиной смерти послужил паралич внутренних органов в результате острого отравления. Психически больной безоружный человек погиб в результате остановки дыхания после того, как был обездвижен полицией штата Мэриленд. В течение 2002 года в стране было казнено 69 мужчин и 2 женщины, в результате чего общее число казненных выросло до 280 человек.

Соединенные Штаты продолжают нарушать нормы международного права, касающиеся смертных приговоров. В частности, они казнят лиц, не достигших на момент совершения ими преступления восемнадцатилетнего возраста или не имевших достаточного правового представительства в суде.

Так, в Техасе был казнен осужденный, которому на момент совершения им преступления было 17 лет. Но США опровергли сообщение на этот счет.

Теперь посмотрим, что делается в Швеции. Никто не станет утверждать, что Швеция – страна третьего мира. По сообщениям «Амнести Интернэшнл» Комиссия ООН по правам человека высказала обеспокоенность в связи с количеством тяжелых травм и смертельных случаев, имевших место в результате применения сотрудниками шведской полиции чрезмерного насилия в отношении заключенных. Комитет ООН против пыток также выразил свою обеспокоенность в связи со смертью заключенных в результате применения методов насилия шведской полицией и тюремной охраной.

В Швеции прошел ряд антиглобалистских демонстраций. В результате расследования деятельности демонстрантов 58 человекам были предъявлены обвинения в причинении беспорядков. Некоторые из них были приговорены к длительным срокам заключения. До суда, в ходе длительного предварительного заключения их содержали в одиночных камерах, не позволили сразу прибегнуть к помощи адвоката. Суд признал действия полиции правомерными. Сегодня власти подали апелляцию на пересмотр оправдательного приговора суда.

Сообщения о жестоком обращении сотрудников полиции с задержанными и применении ими чрезмерного насилия поступают и из Швейцарии. Так, женевская полиция задержала женщину с пятинедельным грудным ребенком из-за ссоры по поводу билета в автобусе, подвергла ее физическому воздействию и принудительному обыску со стороны полицейских-мужчин, не пригласив для этого инспектора-женщину.

Это – очень жестокие действия. В Италии имеют случаи необоснованного применения насилия, включая использование огнестрельного оружия, а также жестокого обращения с людьми со стороны сотрудников правоохранительных органов. По сообщениям, в Германии в результате применения офицером полиции жестоких методов обращения и чрезмерного насилия скончался задержанный. На момент сообщения было неизвестно, какие меры были приняты в связи со смертью этого человека, находившегося в полицейском участке. Австралийское правительство отказалось присоединиться к Факультативному протоколу к Конвенции о запрещении пыток и подписать саму Конвенцию, поскольку хочет продолжать применение пыток.

В Испании применяются пытки и жестокое обращение в сочетании с заключением без права общения с внешним миром. Таковы примеры того, что творится в других странах мира. «Амнести Интернэшнл» просит, чтобы Ливия приняла участие в защите прав этих людей. В этой связи возникает необходимость изменить законодательство, которое наносит ущерб репутации Ливии.

Мне говорят, что организация «Амнести Интернэшнл» заинтересована в участии Ливии в укреплении региональных и международных организаций по правам человека, но при этом хотела бы, чтобы в ней рано или поздно была отменена смертная казнь. Некоторые из наших законов дублируют друг друга или содержат противоречивые положения, и их следовало бы пересмотреть. Это касается, например, законов о народных судах и о чистке административного аппарата. В отличие от трибуналов, народные суды не носят политического характера. Существует также коллизия в применении категорий социализма и положений закона № 7 1985 года.

Например, собственность, приобретенная незаконным путем, передается народу, и закон гласит, что это решение окончательное и не подлежит пересмотру. Но вот незаконная собственность передана народу, а после этого ее бывший владелец подает иск в суд и тот присуждает вернуть ее ему обратно. Есть закон, запрещающий возвращать вору наворованное имущество. Тогда почему суд выносит подобные решения? Этот вопрос требует изучения.

Я знаю одного человека, который владел домом и сдавал его в аренду. А потом был принят закон, гласящий: «Жилище – тому, кто в нем проживает». Но это не значит, что ты автоматически имеешь право захватить дом, в котором живешь. Ты должен договориться с хозяином дома. Может быть хозяин захочет вернуться в свой дом. Ведь владелец дома порой переселяется в хижину или в более дешевую съемную квартиру, чтобы жить на деньги от сдачи в аренду собственного дома. Теперь же, после выхода нового закона он может захотеть вернуться в собственный дом. Арендатор и хозяин жилища должны достичь договоренности. Хозяин может продать ему дом с учетом выплаченной аренды как части стоимости или вернуться в дом, который принадлежит ему. Я не говорю здесь о собственности приобретенной незаконным путем, которая должна принадлежать народу. Если ты чиновник и злоупотребил своим служебным положением, то на этот случай существует специальный закон… Я же говорю о законной собственности. Например, если у тебя есть дом, и ты сдал в его аренду, то это твой дом. Если государство скажет, чтобы ты отдал свой дом другому человеку, который нуждается в жилье, оно должно заплатить тебе за него. То есть, ты не должен потерять собственность, не должен понести ущерба вследствие утраты законно приобретенной собственности. Иное дело, если речь идет, например, о министре или еще какой-нибудь другом важном чиновнике, который благодаря своему положению получил кредит и построил два или три многоквартирных дома, а потом заявляет: «Это моя собственность». Он не прав. Если эти дома передадут нуждающимся, и он обратится в суд с требованием вернуть их, заявив, что выстроил их за счет полученной ссуды, то суд, приняв решение в его пользу, проявит чистейший формализм. Нельзя допустить, чтобы применение семи социалистических категорий вступило в противоречие с существующим законом. Я отнял у вас много времени, но мне хотелось подробно обсудить эти вопросы, которые, я думаю, стоят того.

От ваших знаний, работы и нравственных качеств зависит работа народных собраний и жизнь всего общества в целом. Вы – уважаемые люди, облеченные ответственностью. К вашему мнению прислушивается общественность, суды, прокуратура и другие институты... Вы должны способствовать повышению компетентности народных собраний, чтобы они принимали правильные законы и избавлялись от влияния эмоций. Они не должны пытаться копировать революционное законодательство. Этап революции с его законами закончился. Сегодня у нас новый строй. Это – Дж