Часть четвертая

Умирать было не больно. Вернее, не так больно, как могло бы быть от тех ран, что он получил в своей последней схватке. Кастиэль покачал головой — из тех ассасинов, что сначала шли за его головой, а затем вступили в бой с тамплиерами на его стороне, не выжил никто. Своеобразная расплата.

Но легче от этого не было.

Он прошел по коридору к двери, задержавшись на пару минут у тел, что находились возле нее. Тамплиеры. Видимо те, кто сумел пройти мимо братьев, но навсегда остановленные Дином. Не стоило идти за ними — ни друзьям, ни врагам. Те, кто использовали яблоко, словно отмечали клеймом несчастий тех, кто находился рядом.

Не зря они решили спрятать этот артефакт подальше от людских глаз. Не в этом времени стоило людям его использовать.

Но… почему так тихо?

— Дин, — позвал Кастиэль, похолодев. Он гнал от себя мысль о том, что уже долгое время не слышал никого, кроме себя. — Дин…

Тишина отозвалась сухим вздохом сквозняка, и Кастиэль хорошо знал, что означает подобная тишь. Знал, но все же медленно подходил ближе к Дину, проступавшему темным силуэтом из мрака у основания какой–то статуи. Он опирался плечами о ее ноги, словно больше не мог стоять и просто решил отдохнуть, переводя дух перед очередной авантюрой.

Только Дин был мертв.

***

Когда Кастиэль пользовался яблоком, он всегда сравнивал первый отклик с бросанием камней в реку — негромкий всплеск холода. А затем распространение волн. Все нараставших в силе по мере их удаления от камня и в какой–то момент просто сшибавших тебя с ног. Если не уметь обращаться с яблоком, то эти волны разбивали твой разум, словно вазу из тонкого стекла.

Кастиэль стиснул зубы и взял яблоко. Если он рассчитал все правильно, то он сумеет сделать так, чтобы дверь за ними замкнулась навсегда.

Он закрыл глаза, когда сила привычно отозвалась на его зов. Всемогущество и, одновременно, пугающее бессилие — вот, что ощущал он, когда яблоко отвечало на заданные ему вопросы. Он столько всего узнал за время, что оно находилось в братстве. Так много спрашивал, что порой сам себе напоминал дорвавшегося до оазиса измученного жаждой путника.

Но сейчас у него осталось не так много времени. И ему было не важно, какой вопрос задать в последний раз. Важным было лишь – ответит ли ему яблоко?

И оно ответило.

***

Кастиэль окинул взглядом падавшие с потолка плиты — судя по всему, они хорошо постарались с Дином.

Теперь в библиотеку Масиафа вход заказан еще долгие столетия.

Боль вцепилась в его тело, словно голодный хищник, почуявший слабину. Кастиэль выпустил из рук артефакт, который глухо ударился о землю и откатился на несколько шагов в сторону. Ценность его была безмерна, но для Кастиэля сейчас не составляла ровным счетом ничего. Он потянул на себя тяжелое тело, и перетащил Дина на одну из плит, что рухнули со свода вниз.

Яблоко тлело в темноте. Напоминая о многих клятвах, что он давал Дину. О последней из которых он не мог забыть просто так.

Кастиэль опустился на колени рядом с Дином и ладонью закрыл тому глаза. Не стоило думать о том, что мертвым тот выглядел спокойным и как будто сбросившим десяток лет. Не стоило думать о том, что теперь, когда грохот обвала практически стих, ему совершенно точно не хотелось нарушать ту тишину, что мягкими шагами входила в их зал.

Сердце билось так часто, и Кастиэль опасался, что оно проломит грудную клетку. Он был вынужден опуститься рядом со своим Дином, уткнувшись в сложенные руки и глубоко вздохнув.

Слез не было.

Почему то сейчас на ум не приходили те ночи, которые они проводили друг в друге — насыщаясь и каждый раз испытывая лютый голод. Кастиэль не вспоминал клятвы и проклятия, которыми они обменивались на перекрученных под спиной простынях.

Нет. Он помнил нечто иное.

«— Наконец–таки я догнал тебя, Кастиэль, – зеленые глаза молодого человека напротив пытливо рассматривали его лицо. — Глава поручил мне дело, для которого нужен напарник. Ты сейчас свободен?»

Раздражение. Восхищение. Досада. А потом стремительный бег по крышам до их бюро. Кастиэль запрокинул голову назад, удерживая смех, что явно был бы неуместен сейчас. Но из всех моментов, что они провели вместе, самым ярким оказался даже не тот, когда он увидел Дина в первый раз. А тот, когда он посмотрел на него…

Внезапный приступ кашля заставил упасть на пол, скорчившись от болезненного спазма. Боль плескалась где–то под ребрами, накатывала жаром и слабостью, так некстати охватившей тело. Но у него еще оставалась дело, которое стоило завершить здесь и сейчас.

Кастиэль с трудом распрямился и дотянулся кончиками пальцев до яблока, чувствуя, как идет носом у него кровь. На какое–то мгновение им завладела мысль закрыть глаза и так и остаться лежать, уткнувшись в пыль, пахнувшую их кровью. Но яблоко, словно издеваясь над ним, засветилось теплым золотистым светом и зашептало что–то на ухо...

***

Сесть ровно так и не удалось. Единственное, на что оказался способен Кастиэль, это сгорбится, зажав рану одной рукой, а второй — удерживать яблоко, прикасаясь им к сложенным рукам Дина. Он не знал, почему было важно сесть именно так. Но шепот мягко подталкивал, и проще было подчиниться, чем задуматься о том, что именно он делает…

Яблоко снова разошлось лучами. Кастиэль всматривается и видит нечто, что просто не укладывалось в его разуме. Он жмурился, пытаясь сморгнуть наваждение, но пораженно распахнул глаза, когда такой знакомый голос произносит фразу на незнакомом языке.

Лучи перекрещивались, и фраза словно отражалась эхом в библиотеке. Женский голос переводил Кастиэлю разговор двоих, так похожих на них с Дином, людей:

«— Кас, это Дин. Кабинет тридцать один си подземный этаж, медицинский центр Сент — Джеймс…»

Женский голос не передавал все интонации знакомого тембра, но Кастиэлю это и не нужно. Он мог сам представить их.

«— Я на месте.
— Да, я вижу…»

Тот, что второй, пугающе сильно похож на него. Те же скулы. Те же глаза. Только выражение лица застывшее, словно он разучился улыбаться. Что же такое могло произойти с его… кем? Потомком?

Не похоже.

«— Даю отбой, Дин.
— Давай».

Они оба — он сейчас, и тот, кого показывало ему яблоко — смотрят только на Дина. Кастиэль улыбнулся и закрыл глаза. Когда бы это не произошло, некоторые вещи никогда не изменятся.

Эпилог

В безмерности небес, укрытый синевой,
Тебе назначенный, ждёт часа кубок твой.
Настанет твой черёд, прими без сожалений
И радостно испей свой кубок роковой.
Омар Хайам.

— Кас, могу ли я поинтересоваться, куда ты на этот раз нас закинул?

Выражение лица ангела можно трактовать двояко: смущение или раздражение. Дин мысленно поздравил себя с очередным достижением – план «Научи Каса реагировать» успешно исполнялся. Он уже мог выказывать злость, недоумение, панику и — начиная с сегодняшнего дня — раздражение.

— Сдается мне, что нужная для борьбы с Люцифером вещь находится здесь, Дин, — Кастиэль указал на какие–то развалины. — И я знаю, что без тебя не выйдет ее отыскать.

— Это потому, что я Избранный? — Недовольно поинтересовался Дин, шагая за Кастиэлем. — Ты знаешь, что я терпеть не могу…

— Помолчи, Дин, — невежливо оборвал его ангел и к чему–то прислушался.

Дин затаил дыхание вместе с ним.

— Ну что там, Кас, — почему–то шепотом, поинтересовался он, — нашел что–нибудь?

Кастиэль кивнул. Вид у него стал до невозможности напряженным, отчего Дин непроизвольно потянулся к любимому пистолету. Ангельское кунг–фу, конечно, вещь отличная. Но девять миллиметров меж глаз не раз спасали ему жизнь.

Резкий крик птицы заставил его вздрогнуть, а ангела вывел из своеобразного оцепенения.

— Не стоит нам тревожить эту могилу, Дин, — Кастиэль огляделся и сделал какой–то жест, отчего внизу что–то явно дрогнуло. На какое то мгновение Дин увидел золотой свет, пробивавшийся из–под земли, но сморгнув, констатировал, что это просто необычный эффект от солнечных лучей.

— Нам пора, — Дин закатил глаза, но процедура переноса его ангельским телепортом, была неизбежным злом в последнее время.

— И все–таки, чья она, Кас? — Поинтересовался он, усаживаясь за руль любимой Детки. И чуть не вылетел на встречную полосу, услышав абсолютно спокойный ответ:

— Твоего предка, Дин, – ангел склонил голову к плечу.

Конец.