Срединный путь» вне крайностей

В христианской трактовке умеренность определяется высшей целью самоотверженного служения Богу. Содержание умеренности включает правильное отношение к миру и мирским благам. Умеренность предполагает уже не разумность «срединного пути», а исключительность отношения к земному миру. Обладающий умеренностью смиренен и удовлетворен, не подвержен гневу, тщеславию и отвергает «мирские похоти». В отношении к телесным потребностям умеренность выражает такое господство духа над человеческой природой, при котором тело является послушным орудием духа. Христианство интериоризировало человеческую жизнь, добродетели и пороки которой воплотились не столько и не только в деяниях, но и в помыслах, фантазиях, желаниях. Микрокосмос стал намного опаснее реальной обыденности, потому и Умеренность из вполне социальной античной добродетели превратилась в мерило индивидуальной нравственности.

На карте «Умеренность», как правило, изображена аллегория добродетели, льющей воду (или некую другую жидкость) из одного кувшина в другой. Иконография карты почти не изменилась со времен ранних колод. Сейчас уже расписана значительная и богатая интерпретация этой карты. Как правило, она связана со сдержанностью «несмотря ни на что» («Ну да, будем заниматься скромным, хотя и бессмысленным занятием»); с различными алхимическими аллюзиями («Слушайте, а вдруг получится что-то еще?»), иногда встречается связь со временем (очевидно, через ассоциацию с поговоркой «переливать из пустого в порожнее»). Однако почему Умеренность занимается всем этим? Ответ в символике иконографии XIV–X V веков. Тогда думали по-другому. Не то чтобы намного проще, но вкус и привкус того символического подхода (отличного от теперешнего) ни с чем не спутаешь. Женская фигура на карте разбавляет вино водой. Кстати, впоследствии «Умеренностью» назвали одно трезвенническое движение в Америке.

Аллегория Умеренности того времени еще изображалась с удилами во рту или в руке (символ жесткого сдерживания), с часами (тема размеренности жизни) – в том числе на голове, а также с перевязанным мечом (на фреске Джотто она лукаво и стеснительно держит завязки), а также на олене, рядом со слоном и горностаем (все эти животные также ассоциируются с умеренностью, например, слон – потому что большой, а ест немного; горностай – потому что белый и пушистый). Кроме того, достаточно широко использовалась аллегория Умеренности эпохи Возрождения – с факелом и кувшином, что означало «вода тушит огонь вожделения».

Появление крыльев у фигуры Умеренности в Марсельском Таро – одна из загадок истории Таро. В христианской иконографии не существует никакого ангела, переливающего воду из одного сосуда в другой. И аллегория Умеренности никогда не изображалась сидящей на троне, что могли бы счесть на стертых колодах крыльями и неправильно перерисовать. Некоторые исследователи (Том Тэдфор Литтл) полагают, что это связано с представлением об ангельских силах, которые доставляют душу человека прямо от смертного одра туда, куда положено, а в Марсельской колоде и многих других эта карта занимает позицию между Смертью и Дьяволом. Кроме того, они считают, что это может быть связано с тем, что эта добродетель – именно в соседстве с угрожающими фигурами – призвана заботиться о душе человека в наибольшей степени, оттого у нее и крылья.

Новое время и век Просвещения принесли новую идею, «культуру себя», принцип согласованности душевного и телесного здоровья, которое обеспечивается согласованностью желаний души и тела. Умеренность обеспечивала человека независимостью от всего того, над чем он властен. Это была своего рода самозащита от опасности безумств и расточительства, как телесного, так и душевного или духовного. Экстатика была уже не в чести, сдержанное благополучие протестантизма задавало и тон Умеренности.

В колоде Уэйта мы видим фигуру ангельскую, а значит, не мужскую и не женскую, переливающую из одного кубка в другой «субстанцию жизни». Карты Таро одномоментны, потому судить о происходящем можно лишь по запечатленному мгновению. Здесь также присутствует дорога, ведущая между горами, ввысь к сверкающей короне, – это очевидный символ «срединного пути», ведущего к просветлению духовности. Ирисы соответствуют богине радуги Ириде, в то время как само слово «радуга» на древнееврейском было также обозначением зодиакального знака Стрельца, знака этой карты. Толкование этой карты в данной традиции говорит о «пассивной сдержанности», «приоритете золотой середины», скорее особой динамике процесса в сочетании со смирением перед обстоятельствами.

Потомок колоды Уэйта, «Романтическая Викториана», созданная Карен Махони и Алексом Уколовым по картинам художников Викторианской эпохи, символистов и сентименталистов, предлагает интересный вариант видения этой карты. Здесь ангельская фигура с нимбом и крыльями балансирует на самом краю лодки, успокаивающим жестом, будто примиряя лодку с морем. Значение карты в этой колоде связано также со «срединным путем», сдержанностью и балансировкой, но подчеркивается гармония именно гибкости, подвижности (а не лишь стойкости), сочетание порядка и естественности течения событий, некий дзенский способ восприятия мира. Таково развитие идеи Умеренности в уэйтовской традиции современных колод.

Прекрасным метафорическим образом к этой карте для меня оказались многие песни и стихи украинской группы «Флер» (Fleur) Вот, например, песня «Шелкопряд» (из альбома 2006 года «Все вышло из-под контроля»):

Я незаметно на дереве в листьях

Наполняю жизнь свою смыслом,

Пряду свою тонкую нить.

Нас очень много на дереве рядом,

И каждый рожден шелкопрядом,

И прядет свою тонкую нить.

А моря до краев наполнялись по каплям,

И срослись по песчинкам камни,

Вечность – это, наверное, так долго.

Мне бы только мой крошечный вклад внести,

За короткую жизнь сплести

Хотя бы ниточку шелка. < …>

Я не умею чего-то еще,

Я – маленький червячок,

Мир безумный проносится мимо.

А мы создаем своими руками

Невесомые тонкие ткани,

Красота вполне ощутима. < …>