Две истины

Пот крупными каплями стекал со лба. Я глядел в лобовое стекло, боясь пошевелить даже пальцем – вдруг моё тело снова сведет судорога, и я задрожу, как осиновый лист. По-моему, я вырубился по дороге, потому что не помнил, как мы добрались до отделения. Димон же разбудил меня щелчками пальцев у лица, когда мы стояли на парковке.

- Давай, Макс, харэ дрыхнуть! – сказал он, как ни в чем не бывало.

Меня охватила жутчайшая слабость. Я не собирался никуда вылезать, не смотря на то, что уже была ночь. Димон же тем временем пошел к отделению и, ударив ладонью в дверь, заглянул в комнату отдыха. Изнутри бил едко желтый электрический свет. На секунду парковку заполнила типичная городская жизнь: коктейль из смеха, ругательств и запаха дешевых папирос.

Сквозь решетчатое окно я видел, как парни играют в карты. Андрей сидел широко расправив плечи. По правую руку от него лежала приличная стопка фишек. Сколько я не наблюдал за парнями, никак не мог понять, зачем они это делают, ведь их проигрыш был лишь вопросом времени.

Возможно, это был инстинкт стаи, когда молодые особи раз от раза пытаются вытеснить вожака с его места. Одни яростно накидывались, постоянно повышая ставку и идя ва-банк. Другие, обладающие большим запасом сдержанности и хитрости, ждали удобного случая для блефа. Третьи же прятались по норам и, часто пасуя, шептали и молились, чтобы Акелла промахнулся. Но пока Андрей не промахивался, и обыграть его никому не удавалось. И всё благодаря незаурядной способности сквозь карты изучать нрав соперника.

Когда скрипучая дверь захлопнулась за Димоном, игра на мгновение первалась и продолжилась после того, как он занял место у окна. Он о чем-то заговорил с Серегой. Разговор явно не задался. Я догадывался, что речь идет обо мне, а через минуту Серый пулей выскочил во двор.

Но, увидев, что я спокойно сижу на месте, не проявляя никаких эмоций, Серега ухмыльнулся и не спеша зажег сигарету. Он расхаживал взад-вперед, пафосно откидывая голову назад и пуская ртом в небо струйки дыма. Наконец, он нацепил ковбойскую шляпу и, стуча каблуками по асфальту, подошел к «Мерседесу».

- Здорово, Макс! Ну, рассказывай, что за фокус тебе Димон показал, – он сел за руль и небрежно бросил шляпу на заднее сидение.

- Это у вас так называется? – тихо произнес я.

- Называй, как хочешь. Суть не в этом…

- Скажи, это вообще нормально?! В порядке вещей, значит… – не сдержался я.

Серый был абсолютно равнодушен к моим воплям.

- Говори, что Димон сделал, а я тебе объясню, как к этому относиться.

Рассказывать-то было особо нечего. В любом цивилизованном обществе подобную выходку назвали бы произволом и беспределом. Но этот город жил по своим законам и не собирался вставать раком перед всем миром.

Я выполнял обещание, данное Димону, с особым рвением. Говорить только правду, говорить, что ты думаешь. Проще простого. Но сейчас моё сознание было воспалено как никогда.. Я не стеснялся грубых выражений и нес полную херню. Димон поначалу улыбавшийся начинал тихо меня ненавидеть. Я не собирался останавливаться, а он знал, на что шел.

- …Ни хера это вас не оправдывает!

- Макс, да чем ты опять недоволен?

- Тем, что вы себя как банда ведете.

- И это, по-твоему, нехорошо, – Димон засмеялся, не воспринимая всерьез моё обвинение.

- Ты подозреваемого… Подозреваемого! – я нарочно сделал акцент на этом слове, показывая, что вина человека еще не была полностью доказана. – Избил до смерти. В багажнике в лес вывез. Еще и орал, что мы его прямо в болоте похороним. Никто и следов не найдет.

Димон в ответ громко заржал, вспоминая те приятные минуты своей жизни.

- Это ж Стас его оприходовал. Я лишь маленечко. Зато он сразу во всем признался.

- Еще бы! – воскликнул я. – Он обоссался весь. А если это был не он?

- Макс, заканчивай пургу гнать! У него на роже написано, что в том подвале печатный станок стоит. Оттуда бабло еще не порезанное криминалисты листами выносили.

- А зачем ты ему револьвером угрожал? Он же всё сказал! Нет, тебе мало. Ты ж у нас маньячина…

- Ох, Макс, я тронут. Спасибо за комплимент, – Димон продолжал смеяться надо мной.

- Я не шучу, бля! – не выдержал я. – Он уже к смерти приготовился. А ты ему: «Молись, сука!»

- Но револьвер же не заряжен был, – будто оправдываясь ответил Димон.

- У него, наверно, вся жизнь перед глазами пролетела, когда ты курок спустил.

- Видно и у тебя тоже, – Димон остановился и обернулся ко мне. – Макс, что ты от меня хочешь? Чтобы я извинился перед ним? Прощения просил. Да вот хуй! С этими скотами только так и надо.

- Мерзость…

- Да с твоим характером только в раю облака веником подметать. Они другой язык не понимают. Ты вот придешь на арабский рынок: с торговцем на фарси или на своём говорить будешь?

- Это совсем другое…

- Да то же самое, Макс. А ствол мой он на всю жизнь запомнит. Теперь сто раз подумает, прежде чем фальшивые баксы печатать.

- Ты дал ему больше, чем он заслуживал.

- Макс, а на хрена ты вообще сюда приехал?

- Захотел и приехал, – коротко ответил я, решив не вдаваться в подробности.

- Наш город слабаков и святош не чествует.

- В любом городе должна быть хоть капля добра.

- Только не здесь, Макс.

- Ты просто не хочешь в это поверить, – я пытался найти в Димоне светлую сторону, но, видимо, мои старания были напрасны.

- Всё! Ты задрал меня. Называй число от одного до десяти.

- Зачем?

- Называй!

Димон разгорячился. Ему надоел затянувшийся спор, и он хотел побыстрее закончить с ним, но каким-то своим оригинальным способом.

- Три, – нерешительно ответил я.

- Теперь от одного до шестидесяти.

- Сорок пять.

Второе число я назвал увереннее. Я не знал, чем все это обернется, и что за игру затеял Димон, но интерес не давал мне покоя. Димон же достал револьвер и, прокрутив барабан, убедился, что тот заряжен полностью.

- Лады! Дом 3, квартира 45. За мной! Ща я тебе покажу. Ща ты сам всё поймешь.

Ничем не привлекательное здание выходило фасадом на улицу, по которой мы только что шли. Это был сталинский пятиэтажный дом, построенный однако без излишеств. Подобные жилища славились высокими потолками и бесчисленными коммунальными квартирами.

Димон, семеня ногами по ступеням, поднялся на четвертый этаж по лестнице, опоясывающей недостроенную лифтовую шахту. Я всё еще не мог понять, что собирается делать Димон. Больше всего меня занимал вопрос, какое отношение к нашему спору имеет случайный адрес. Но улыбка на лице Димона не могла не насторожить. Он прижался к стене рядом с входной дверью и жестом указал, чтобы я встал за ним.

- Как зайдем внутрь – держись за мной и делай, что я скажу, – Димон выставил вперед револьвер.

Не зная, что произойдет дальше, я подумал, что будет излишним доставать оружие, и оставил свой пистолет в кобуре. Он сделал звонок и прокричал.

- Квартплата! Квитанции. Откройте, пожалуйста.

Дождавшись щелчка последнего запора, Димон с силой рванул дверь на себя и, широко шагая, вошел в прихожую. У двери заохав повалилась на пол открывшая нам пожилая женщина. Впереди между комнатами суетясь забегали остальные жители коммуналки.

- Полиция!!! Обыск! – заорал Димон, целясь в них из револьвера.

Подождав, пока все разбегутся по своим норам, Димон двинулся вперед по коридору. Он выбил ногой дверь одной из комнат. К счастью за ней никого не оказалось. Другая комната была заперта, но Димона это не остановило. Резкий удар, и вниз полетели щепки от вырванного с мясом замка.

- Полиция! Лежать! Вниз башку опустил.

В комнате было трое. Для цыганской семьи маловато. Остальные, наверно, побирались где-нибудь на автовокзале. Смуглого парня Димон положил на живот. Девчонка, равно как и её отец, сидели не шелохнувшись.

- Встала! – повелевающее произнес Димон. – Кому сказал, сука, встала!!

Он схватил её за руку и дернул к себе.

- В угол пошла. Не рыпайся! Макс, глаз не спускай с этой шлюхи.

Получив грубый толчок в лопатку, девушка зажалась как котенок между окном и сервантом.

- Оставайтесь на месте, – я выставил руку, жестом успокаивая её.

Димон же обернулся, и я услышал громкий шлепок.

- Жизнь надоела, сопляк! Руки убрал.

За спиной не весть откуда появился худой полураздетый пятилетний мальчик и растерянно уставился в дуло пистолета.

- Видишь, Макс, – крикнул мне Димон. – Эти молокососы так и норовят ствол из кобуры вытащить. С детства воровать учатся, ублюдки цаганские.

В комнату вбежала испуганная мать, одетая в грязное порванное платье и, залепетав на своем, схватила малыша и унесла на кухню.

- Кто тут из вас говорит по-русски, а? Может ты? – Димон наставил пистолет на бородатого мужика, оставшегося сидеть в кресле, но тот не ответил. – Макс, давай-ка посмотри, что за вещички у них имеются.

Я подошел к шкафу и распахнул створки. Из темноты с грохотом посыпалось что-то огромное. Сноровка не подвела – я отпрыгнул до того, как мои ноги оказались придавлены. На полу, блестя сталью, лежали два ружья и один карабин.

- Вот так попадос. Тут 222-я светит. За хранение огнестрела восемь лет.

Цыгане притихли. Парень лежал на полу, девушка и мужчина в кресле глядели на своего палача.

- Документы есть? – не дожидаясь ответа, Димон подошел к столу и вытряхнул из ящика всё содержимое. – Сейчас посмотрим.

Он спрятал пистолет в кобуру и освободившейся рукой пролистал найденные паспорта.

- Ни прописки, не регистрации. Хе! – издевательски хихикнул Димон. – В обезьянник забрать вас что ли… Стволы чьи?

Никто не ответил.

- Стволы, бля, чьи! – заорал Димон и вновь наставил револьвер на человека в кресле. – Твои, козел? А ну говори или башку снесу.

- Не трогай его! – с шепелявым акцентом произнесла девушка.

- Смотрите, кто заговорил, – Димон, довольный подошел к ней. – Может это твоё?

Он указал на ружья. Девушка зло посмотрела на него.

- Говори, тварь, – он запустил пальцы в её густые черные локоны и с силой рванул в сторону. – Здесь тебя и порешал бы. Жалко. Ты вроде ничего, дорогуша…

Димон приставил револьвер к шее девушки и не спеша повел вниз к выемке между грудей.

- Сзади! – крикнул я.

Мы совсем перестали следить за парнем, лежащим на полу, а тот тем временем медленно тянул руку под кресло, и теперь крепко сжимал обрез.

- Макс, назад!

Раздался жуткий грохот. Сервант разлетелся вдребезги. Пронзительный крик девушки перебился выстрелами револьвера. Я вылетел в коридор. Обернувшись, я увидел, как по паркету в комнате растекается лужа красной жидкости. Следом выбежал и Димон. Не задерживаясь ни на секунду, он схватил меня за рукав, и мы бросились к входным дверям.

Мы выглядели как пара отъявленных хулиганов, разбивших окно из рогатки и теперь удиравших от погони. Димон постоянно смеялся и бежал как школьник, перепрыгивая через последние ступеньки опираясь на перила. Сверху до нас доносились ругательства на цыганском языке и ружейные выстрелы. Дальше всё было как в тумане. Я очнулся в машине. Пот крупными каплями стекал со лба.

- Макс, харэ дрыхнуть!

Когда я замолчал, Серый задумался. Видимо, пытался построить свои мысли в правильный порядок. Я ожидал услышать извинение или хотя бы оправдания той жестокости, но Серега заговорил иначе, равнодушно с оттенком цинизма.

- И ты считаешь, что это плохо…

- А ты по-другому думаешь? Мы ворвались к мирным жителям без предупреждения!

- И там оказались цыгане…

- Там была семья!

- Без регистрации и прописки, то есть незаконно занимающая жилую площадь.

- Да какая разница! Димон вел себя так, будто перед ним преступники.

- Но ружья в шкафу ты все-таки нашел…

- Я не понимаю… – у меня заканчивались аргументы. – Ты меня хочешь в чем-то убедить?

- И стрелять первыми начали они, – продолжал говорить Серега.

- Ты его оправдываешь? – я не верил своим ушам.

- Я такого не говорил, – заметил Серый и добавил. – Макс, ты слишком близко принимаешь всё к сердцу.

- Ты че болтаешь?! – вспылил я. – Какое на хрен «к сердцу»! Димон человека грохнул, а ты…

- Так, завязывай! – оборвал меня Серый. – Хватит ныть. Сам сказал – видел красную жидкость. С чего ты взял, что это кровь?

- А что? Разве не ясно?

- А ты не думал, почему Димон одного на пол, другого – к стенке? Третьего даже не тронул… Ладно, проехали.

Я не понял, что хотел сказать Серега. Видно, был сильно разгорячен после случившегося или просто не хотел понимать. А он тем временем повернул ключ зажигания. «Мерседес» приятно заурчал.

- Тебе надо развеяться, Макс. Отдохнуть. Что любишь? Стриптиз?

- Нет.

- Может кальян? Или выпивку…

Я замолчал.

- Вот! Наш человек, – понял Серега и одобрительно хлопнул меня по плечу.

«Мерседес» тронулся. Мы быстро добрались до Ленинского проспекта – центрального в городе. Широкая магистраль с посаженными посередине деревьями терялась на горизонте, где маячили старые кварталы и портовые краны. Вдоль проспекта возвышались серые здания из кирпича и бетона, сплошь окутанные неоновыми вывесками. Часть из них осталась с советских времен – над головой искрилась надпись «Ресторан». Две буквы уже сгорели, а еще одна мигая готовилась отойти в иной мир.

- В самый раз, – сказал Серега и остановился.

Вглубь между домами уходили узкие проходы, заканчивающиеся тьмой и мусорными баками. Здесь стены покрывала уже не штукатурка, а бесчисленные граффити. Здесь же, не отходя далеко в тень, поджидали клиентов жрицы любви, то и дело выглядывая из-за угла.

- Пойдем, Макс. Здесь и сервис, и ассортимент лучший.

Официант быстро обслужил нас. Я заказал виски. Серега же ограничился кружкой разливного пива. Алкоголь подействовал быстро, вернув долгожданное спокойствие и сняв стресс. Серый предложил заказать что-нибудь еще, но я наотрез отказался. Однако, после того как он пообещал, что за всё заплатит, моё решение сразу переменилось.

- Макс, слушай, – мягко заговорил Серега. – Ты не вини Димона. Здесь поработаешь – и не таким станешь…

- Ты также поступаешь? – спросил я.

- Меня лучше с ним не сравнивать, – Серега посмотрел в сторону. – Я-то приехал сюда. А вот Димона угораздило здесь родиться.

- Вон оно что, – услышанное многое объясняло. – И как же ты попал сюда?

- Перевод. Но здесь лучше, чем дома. Воздух чище. У меня заводов столько, что дети дохнут, так что я не жалею.

- Но как ты привык к этому?

- Привык… А что делать? Человек – существо такое. Ко всему приспосабливается, дай только время.

Он отхлебнул из кружки и продолжил:

- У нас далеко не райский уголок. И Димон это прекрасно понимает. Думаешь, зачем он просил только правду говорить и спрашивать, что хочешь? Только так в здравом уме и можно остаться. А иначе сломаешься. Или сожрут с потрохами.

- А зачем он в квартиру полез?

- Это всё фокусы его, – улыбнулся Серега. – Любит подшучивать над теми, кто его заебал. Да ты не дрейфь, Макс, Димон быстро отходит.

- Но как он это подстроил?

- Там цыгане в каждой второй квартире живут. А оружие у них также легко найти, как у тебя дома кусок мыла. Ну а стрельба – так это так. По стенам. Как говорится, Димон показал тебе то, что ты должен был увидеть. Остальное – ловкость рук.

- Так он никого не убил?

- Этого не могу сказать… – ответил Серега.

После ресторана разговор продолжился. Кажется, это было неподалеку от пирсов. Серый заехал в паркинг и поднялся на последний этаж, где и оставил машину. Отсюда открывался замечательный вид на море и набережную, но было слишком темно, чтобы оценить всё великолепие панорамы.

- Димон – еще тот псих, – заключил я.

- Да уж! С этим не поспоришь, – улыбнулся Серый. – Но Димон полез к цыганам не только забавы ради. Макс, нет в жизни идеала. Всё одинаково серое. Вот ты увидел семью, а Димон – банду. Ты считаешь нас жестокими, а между прочем мы – полицейские, давшие присягу.

Он сделал паузу и продолжил.

- Разные истории бывают, и хоть убей – не ответишь, кто прав, кто виноват. Взять хоть вот эту. Моя любимая…

Серый надел ковбойскую шляпу и включил музыку для фона. Я приготовился не верить ему. Серега был любителем рассказывать всякие неправдоподобные байки. И хоть суть он донесет верно, но к деталям лучше не прислушиваться. Он любил приукрашивать, в особенности свою значимость.

- Это произошло одной ночью. Заняться было совершенно нечем. Я лениво колесил по кварталу, как вдруг слышу знакомые голоса по рации. Андрей и Стас наперебой говорят: «Всем свободным машинам! Нарушитель – красный «Додж Вайпер». План перехват! Стрелять на поражение» Ну, думаю, сейчас развлекусь и вперед по газам. Выехал Лермонтовский бульвар, а там сирены воют – хоть уши затыкай. Машин десять несется, а я в самом хвосте. Только впереди красная точка мелькает – то на встречку вылетит, то подрежет кого.

Пятерых обогнал, еду где-то посередине. Тут слышу удар. Полицейская тачка в воздух взмыла и на бок. Одного нашего, значит, вывел из игры, ублюдок! Подбираюсь еще ближе. Гляжу, двое в коробочку его взять пытаются. Да как бы не так. «Додж» по тормозам и в поворот. А одного нашего закрутило. На тротуар вылетел ­­­­– хорошо хоть людей не было. Всё, думаю, уйдет подонок. А он дрифтует только так. Уже и Стас ушел. В стоящую фуру впечатался. Как только выжил?

Остались я, Аднрей и машин шесть позади. Им на сраных «пятнашках» нас не догнать. Андрей держится, да тоже отстает. В итоге я один, и как бог дал, накануне стритрейсеров трясли, «Скайлайн» тюнингованый конфисковали. Я его у ребят выпросил покататься на неделю. А они молодцы: полосы, сирены сделали, мигалки на крышу взгромоздили. Да что там их делать в принципе. Полчаса, и готово. Вот на нем я и гнался.

Машина ревет. Я в руль вцепился – как бы зверя этого на дороге удержать. Но ничего, справился. А «Додж» так и петляет. Водила совсем ошалел. С гашетки ногу не снимает. Я за ним в хвосте несусь, не отстаю. Он налево, и я туда же. Он направо, и я на право. Тормошит так, будто на веревке из стороны в сторону качает. А наши даже заслон побоялись ставить. ГАИцы машины свои портить не хотят. Хоть бы шипы на дорогу выволокли, болваны. Да и этому придурку в «Додже» все по барабану. Баррикаду прорвет и не заметит.

Добрался, наконец, до него. Передний бампер с задним колесом сравнялся. Осталось только руль повернуть, и «Додж» в минус уйдет. А он по тормозам. Я его в борт, чтобы далеко не ушел. Сработало. И тут вижу, как у водилы развеваются на ветру длинные белоснежные волосы. У меня аж сердце ёкнуло. Я не верил глазам.

Она на мгновенье обернулась. Озирается по сторонам. Боже! Как она была прекрасна. Светлая кожа, глаза голубые, полные невинности. Рот немножко приоткрыла. Видно, что дышит тяжело. Испугалась. Еще бы! Натравили на неё свору гончих – не у каждого нервы выдержат.

Я всё поражался. Для меня всё разом стало каким-то неестественным, фантастическим. Она – такая крошка, но руль держит уверенно. Только запугана до смерти, а приказ прозвучал: «Стрелять на поражение» И это отъявленный негодяй, о котором кричала рация? Что она могла сделать в её-то возрасте? Ей же не больше семнадцати.

Нет! Она очаровала меня. Я с трудом следил за дорогой. Улицы слились в бесконечный туннель из огней. Я крутил руль на автомате, лишь бы не потерять её, этого маленького ангелочка. Как же я тогда ненавидел красно-синий свет, то и дело отражавшийся от капота, и вой сирен вместе с ним.

Мы пронеслись через очередной перекресток. Глупышка! Надо было свернуть. С таким количеством ментов на хвосте тебе самая дорога в Мексиканский квартал. Там же легче всего оторваться. Дорога и сразу лес. Но она вышла на Ленинский и понеслась к Магистрали.

Аргументов хватило по горло. Она – не преступник. Но зачем это всё? Зачем нужна погоня, может она просто хочет уйти. Сбежать из нашего города, начать лучшую жизнь. Наверно, она на грани, иначе не стала бы так рисковать и устраивать гонки с полицией.

Я сменил восторг на сожаление. «Крошка» – думал я. – «Зачем же Магистраль. У тебя там не будет шансов, глупенькая. Разве ты не знаешь, что за чертой города за тобой пустят вертолет, а уж пилоты церемониться не будут. Расстреляют к чертовой матери, и твой полет оборвется. Твой бунт окончится ничем. Ты это понимаешь? Ты слышишь меня?»

А она продолжала упорствовать и неслась вперед, никого не слушая. Подросток, что с неё взять. В крови – максимализм. Город давным-давно остался позади. Черные дома перестали нависать мрачными тенями. Она, наверно, ликовала, а я понимал, что назад дороги нет. Да и светлое будущее вряд ли когда-нибудь наступит. Я ехал за ней, но уже не как преследователь, а как сопровождающий, и с трудом представлял, что её ждет дальше.

К счастью от тяжелых мыслей меня избавил автомобиль, который я чиркнул задней дверцей. «Скайлайн» повело. Я со всего маху впилился в деревянный забор и вылетел с автострады. Не знаю, сколько раз машина перевернулась, но, когда я выбрался, за мной стелилась целая груда металлолома. Хорошо, что «Скайлайн» был конфискованный – не так жалко было…

Серега замолчал, как замолчала и магнитола, отыграв музыкальный трек. Я задал всего один короткий вопрос:

- Кем она была?

- Говорят, дочерью олигарха. Поссорилась, видно, с ним и обокрала. Фамильное колье стащила ну и так по мелочи. Сбежать хотела, да только папаша всю полицию города на уши поднял. Задержать любой ценой! Стрелять на поражение! А бриллианты-то дороже родной крови…

Серега стих, затем вышел из машины и закурил. Я подошел к нему, облокотился на «Мерседес» и положил голову на крышу, глядя на звезды.

- И где эта чертовка сейчас, бог его знает… – протянул Серега.

- Стой! – всполошился я. – Так она жива или нет?

- Когда меня подобрали, я видел только, как в небе вертолет пролетел… Я верю, что мой ангелочек выжил.

- Влюбился, значит! – я видел, как его глаза заблестели.

Серый не ответил, а лишь надвинул шляпу на лоб, чтобы я больше не смел рассматривать его лицо. Я же после виски немного осмелел и приободрился.

- Послушай, Серега. Раз ты говоришь, что всё серое, что идеалов нет, мы-то для чего? Зачем нужна полиция, борьба с преступностью?

- Макс, дело не в законе и порядке. Ты не ребенок и должен понимать. Здесь всё куплено. Здесь нет ни одного чиновника, который бы не брал взятки. Эти люди прогнили душой до костей. Они не верят ни во что. Они забыли всё, чему их учили книжки. И когда они встречают таких, как нас, беспринципных, готовых отстаивать свою честь и совесть до последней капли крови, защищающих простых людей, потому что «так надо», они нас не понимают. Они не понимают нашу психологию, нашу ментальность. До них не доходит, почему человек не продается. Зато мы видим их насквозь. Они считают нас психами. Мы же прекрасно всё осознаем. Псих в здравом уме, Макс – самый опасный зверь на планете. Сильнее полиции нет никого. Отсюда и уважение, и власть…

Сложно сказать, что было не так в речи Серого, но мне она не особо помогла. Это было довольно странное признание, в котором скрытым подтекстом шла мысль: не жди света в конце туннеля. Надежды на спасение нет, а ждать помощи свыше означало прослыть идиотом.

Все эти метущиеся души, навечно запечатанные в городе, были вынуждены влачить жалкое существование и время от времени отдаваться судьбе, пытаясь вырваться, как та девчонка в «Додже» на автостраде. Но пока слова дали мне немного сил забыть свои мысли и какое-то время не замечать творящейся вокруг жестокости.