Карен: Эй. 11 страница

Я с ужасом взглянула на свою правую ладонь, затем устремила взгляд на Габриеля, который натянуто улыбался. Из всего слов я поняла совершенно немного: Бог, смотавшийся не понять куда, оставил пророчество, которое зачем-то разделил на две части и запрятал туда, куда посчитал нужным. Видимо, он опасался, что нежелательные «личности» узнают обо мне и о том, что мне предстоит сделать. Удивительно. Неужели ему в какой-то хоть и самой малой степени было не наплевать на этот мир?..

Я запрокинула голову, с легким непониманием обследуя идеальные черты лица Габриеля, который, похоже, ждал от меня комментария. Все это было так запутано. И странно. И с трудом походило на правду. Хотя я прекрасно знала, что парню незачем мне врать — и это, скорее, не радовало, а — пугало.

— Бог разделил пророчество? — я вскинула бровь, ухмыляясь тому, насколько нестандартно прозвучал этот вопрос.

— Да, — спокойно ответил Габриель, разминая длинные пальцы рук.

— И зачем? Что оно вообще из себя представляет? И… на кой черт нужно было прятать вторую часть в… Чистилище? — поинтересовалась я на одном выдохе, желая немедленно узнать ответы. Мой мозг, наверное, что и способен будет делать сейчас — так это воспринимать информацию, не подлежа ее обработке.

Габриель измученно вздохнул, понимая, что ему опять придется для меня раскладывать все по полочкам.

— Пророчество — летописное сказание Бога, которое должно сбыться.

— Я знаю, что это такое, — оповестила я, набирая в легкие больше воздуха. Из-за «чудесного» аромата, который исходил от меня, я ощущала себя неловко, и всей душой надеялась, чтобы Габриель не чувствовал, как от меня сильно разит помоями. Хотя, он меня прижимал к себе близко и наверняка учуял ядерный запашок, но благо, что не проронил ни слова на этот счет. Я была благодарна, что он молчал, и очень сейчас хотела принять холодный душ, вылив на тело добрую порцию какого-нибудь цветочного геля.

— Окей, — улыбнулся парень. — Итак, как ты уже поняла, пророчество — в письменной форме…

Он что, издевается?

Я стиснула зубы, успокаивая поток злости, взорвавшийся внутри меня.

— И?.. — сдержано протянула.

Габриель хлопнул в ладоши.

— Так вот, этот засранец разделил его на две части. Для чего — не знаю конкретно, но — догадываюсь. Наверняка он подозревал, что демоны узнают о пророчестве, поэтому решил усложнить нам задачу. Уродцы в курсе, когда ты должна исполнить предназначение, поэтому, наверняка готовят что-то масштабное на тот случай, если не смогут тебя убить…, — он с предосторожностью глянул на меня, — … в чем я уверен. Бог был проворным, поэтому вторую часть пророчества запульнул аж в само Чистилище — это мы узнали по его оставленным подсказкам.

Я была на грани срыва, от нахлынувшей на меня волны полного непонимания. Габриель говорил какую-то несуразицу, и должна была как-то вникать в нее, но не могла. Я была либо слишком глупа, чтобы переварить его слова, либо — недостаточно развита — хотя это, практически, одно и то же. Я знала, что есть пророчество — его разделили на две части по необъяснимым причинам, и, похоже, по одной из них ангелы узнали, что в определенное время на свет появлюсь я и смогу очистить этот мир от зла.

Гм…

А что написано тогда во второй части? И вообще, она у них или до сих пор где-то в Чистилище?

Я изогнула бровь, глядя с оцепенением на падшего. Вопросы били через край, и я подбирала самый подходящий, чтобы сейчас задать ему.

— Бог боялся, что о полном пророчестве узнают… демоны, поэтому, принял решение разделить его? — предположила я, и Габриель с веселой улыбкой на лице кивнул. — Хм… значит, от него у вас есть какая-то определенная часть?..

— Меня начинает удивлять твое рациональное мышление, Скайлер Грейс, — признался Габриель, заводя две руки за голову; его бицепсы вздулись, и теперь мое внимание было исключительно запечатлено на них. — Да, у нас только одна часть — начальная, - другая до сих пор находится в Чистилище.

Я резко отвела глаза в сторону, когда он поймал меня на разглядывание его тела. Парень довольно заулыбался, как бы ни специально начав закатывать и до того короткие рукава футболки, оголяя больше матовой кожи, поблескивающей при мягком солнечном свете. Я густо покраснела, ругая себя за то, что пялилась на него, как извращенка. Лихорадочно приковав взгляд к столику, я молила, чтобы Габриель не заметил моих пылающих щек. Но, похоже, он все-таки увидел мой румянец, и хмыкнул, вместо того, чтобы заразительно засмеяться или кинуть что-нибудь, что заставит меня стать еще краснее. Прогресс с его стороны.

— Так вы…эм… почему уверены, что имея одну часть, вы точно знаете, что я исполню пророчество? Вдруг в другой сказано, что что-то пойдет не так или…

Его грудной смех остановил меня. Сощурив голубые глаза, он успокоился и покачал головой.

— Да, пусть мы не знает, что написано в другой части, но точно уверены, что там вполне такая же суть, как и в первой. И зачем Создателю делать так, чтобы у нас возникли трудности, если он соизволил типа помочь нам?

А он… прав. Но все же, если Господь, который, черт подери, ушел в самое неподходящее время, разделил пророчество на части, значит, он опасался чего-то весьма очевидного, например того, что этой целой и полной информацией завладеют демоны (или просто решил поиздеваться над нами). В принципе, так и вышло, только они, как и все мы, в курсе лишь о событиях первой части пророчества. Неизвестно, что написано во второй. Но уж если Бог закинул другую часть в Чистилище, которое, как я знаю по ознакомлению с мифами и кое-какими знаниями, взятыми из библии, представляет собой место для душ, чьи дороги в Ад или Рай пока не определились, выходит, в ней по любому было что-то значимое. Ну, по крайней мере, я так думаю.

С одной стороны, зачем нужно было создавать сложности?

Я теребила нитку, выглядывающую из дырки на джинсах. Мои глаза продолжали сверлить столик, и сейчас, к счастью, я перестала краснеть, заняв себя глубокими раздумьями. Чем больше я шевелила мозгами, тем сильнее они у меня болели, с трудом воспринимая узнанную информацию.

А ведь пару дней назад я была совершенно обычной девчонкой, жалующейся на отстойную работу, и не знающей мрачную «тайну» о себе, о своем предназначении и о том, сколько сверхъестественного существует на самом деле. Я раньше могла видеть демонов-Искусителей и, смотря на их притворные людские оболочки, не представлять даже, что они не те, за кого себя выдают. Я могла в любой момент быть убитой от мерзких лап какого-нибудь адского создания, и при последних секундах жизни не знать, почему напали именно на меня, и почему я удостоилась такой страшной участи. Самое страшное — умереть в неведении.

Габриель, который охраняет меня уже какой год, не допускал, чтобы со мной произошло нечто подобное. И сейчас он продолжает выполнять свою главную, но рискованную обязанность — из-за меня его жизнь под угрозой. Также, учитывая то, что мне сегодня довелось увидеть, жизнь каждого человека находится в огромной опасности. Если меня убьют, то демоны покончат с человечеством без проблем. А так, на данный момент, на их пути есть преграда. И эта преграда — я.

— Итак, вы свято верите пророчеству, хоть и неполному?

Габриель согласно кивнул.

— Все было бы намного проще, если бы демоны не узнали о нем. Так бы ты точно исполнила свое великое предназначение, — мне показалось, или он сказал предпоследнее слово с ноткой сарказма?

Я отмахнулась от этих мыслей, переводя взгляд на Габриеля. Он вальяжно раскинулся на диване, закинув ноги на него, и потягиваясь. Краешек его футболки вздернулся, оголяя пупок, и открывая вид на несколько симметричных кубиков. У меня вновь появился повод покраснеть и начать смотреть на все, что угодно, лишь бы не на него.

— Значит, в пророчестве… в какой-то его части сказано, что я исполню свое предназначение точно, верно? — заикаясь, проговорила я. Это был риторический вопрос, но Габриель все же кивнул; краем глаза заметила, как он, понюхав свою футболку, сморщился, затем подцепил пальцем краешек и, присев, потянул вверх. Температура в комнате, вскочившая до высокой метки, могла соперничать только с неистовым жаром, вырвавшимся из глубин моего живота. Неужели, он собирается снять верх тут? Понимаю, он тоже не благоухает, но нельзя уйти в отдельную комнату и сделать это дело там?

Когда я опустила голову, то увидела, как возле столика приземлилась его футболка. Ой. Тепло пробралось по всему моему телу, легкие обожгло, и я ощутила, что мои щеки зардели сильнее — черт, да когда же это прекратится?! Все мои слова, которые хотели слететь с губ в ближайшую секунду, испарились — я забыла, что хотела сказать далее. Ну как можно вести себя спокойно и не нервничать в закрытом помещении, где есть полуголый парень, не совсем настроенный на разговоры?

Я почувствовала движение напротив и напряглась, как пружина, запрещая себе поднимать голову. Мне плевать, что там происходит. Пусть хоть штаны снимет, я не обращу на это никакого внимания.

Хотя…

Черт. Да кого я обманываю?

Я изо всех сил держалась, чтобы резко не возвести взгляд на Габриеля, который, похоже по шуму, всеми действиями старался привлечь мое внимание.

Его низкий голос, приобретший сладкую сексуальную интонацию, разрезал тишину:

— Ты что-то хотела еще сказать?..

Я приковала взгляд к пальцам, которые тут же скатала в кулаки.

Не смотри.

Не смотри.

Не смотри.

Предательская шея так и манила поднять голову, чтобы я встретилась лицом к лицу со стыдом и показала, что немножечко удивлена. И впечатлена.

— Да… эм, — я долго тянула, залезая в глубины мозга в поисках тех мыслей, крутившихся в голове до того, как Габриель решил показать стриптиз. — Оу…эм… в общем, раз… в какой-то части пророчества сказано, что я смогу загнать демонов туда, откуда те пришли, то разве оно может не сбыться лишь по тому, что эти же твари мне помешают? Ну… или постараются помешать…

Я была готова хлопать себе стоя, радуясь, что смогла связать целое складное предложение, но резкий смех Габриеля заставил меня забыть об этой идеи, так как меня сковало чувство позора. Он заметил, что я нервничала, говоря…

Просто отлично.

Успокоив грудной смех, между прочим, довольно приятный, парень зашевелился. Вновь. Я напряглась, когда голова чуть ли не забыла, что должна быть опущена. Мой взгляд словно магнитом тянуло к нему, и сопротивляться этому было крайне сложно. Тем более, я горела желанием узнать, что же Габриель там делает…

Со следующим звуком, раскрасившим густое молчание, в моей голове невольно возникла картинка, где Габриель лежит на диване совершенно без одежды и обмазывает себя взбитыми сливками. Я нервно сглотнула и захотела хорошенько врезать себе, лишь вырубить этот вульгарный образ, чтобы он больше не истязал мой бедный, пока что здравый рассудок.

Спустя какое-то время он соизволил ответить, решив не мучить меня.

— Изначально все думали, Скайлер Грейс, что о пророчестве не будут знать демоны, и по истечению времени ты — Избранный нефилим исполнишь его без всяких помех. Но, как видишь, о нем узнали. И теперь, когда ценная информация, известна одним уродцам, возникает вопрос: а сможешь ли ты свершить то, что должна, если демоны всевозможными способами будут пытаться стать твоей преградой? — Он замолк. Я чувствовала его хищный взгляд на себе. — Пророчество — это частичка будущего, пускай и не полная. А как известно, зная будущее — его всегда можно изменить.

Я вздохнула.

— Получается, вторая часть пророчества, о… которой не знает никто, сейчас в Чистилище?

В душе я ликовала, что, наконец, врубилась во все это, а также дико боялась того, что ждет меня впереди.

— Да.

— И… почему же вы просто не достанете ее, не соедините две части, и не посмотрите на пророчество в целом, чтобы уже делать какие-либо предположения по поводу: велики ли у меня шансы исполнить предназначение или же — нет?

Габриель ухмыльнулся.

— Да, отличная идея..., — весело проговорил он, затем продолжил более мрачным тоном, —… для идиотов. Это тебе не в магазин сходить и взять, что нужно. Чистилище — место, куда нам запрещено соваться.

Я вскинула брови, ведя в голове монолог с собой. Уж если в Чистилище по каким-то причинам нельзя лезть таким, как Габриелю, то кто, извольте спросить тогда, достанет вторую часть пророчества? И вообще, почему никто до сих пор не попытался этого сделать? Чего все ждут?

— Ладно. Но… что, вы и дальше считаете заманчивой перспективу сидеть без второго куска пророчества? — поинтересовалась я; мои глаза упали на футболку Габриеля, и тут я снова сглотнула, представив его лежащим на диване с обнаженным торсом. Я ни за что не собиралась поднимать голову. Конечно, у меня возникала мысль тоже скинуть с себя вонючие вещи, но я не позволяла себе воплотить ее в реальность, по крайней мере, здесь, где находился почти раздетый парень.

Габриель издал смешок.

— Нет, конечно.

— И что вы собираетесь делать?

Мою шею обдуло легким ветерком — падший приблизился ко мне — не сложно было догадаться. Я старательно сосредоточилась на своих пальцах, покрытых легкой пленкой пота, чтобы не смотреть на него. Если мои глаза уставятся на мускулистое тело Габриеля, я не смогу их отвести, даже когда за его спиной взорвется что-нибудь или дом внезапно начнет рушиться.

— «Вы»? — его голос раздался чертовски-близко и вызвал волну мурашек по моей коже. — С чего ты взяла, что мы будем что-то предпринимать насчет этого?

Я открыла рот, одновременно удивляясь и возмущаясь его пофигизму. Неужели ему и другим плевать на другую часть пророчества?

— Ну а кто еще?

Габриель откашлялся.

— Ты. Ангелам и демонам не горит в Чистилище зеленый свет.

Как бы я ни говорила, что ни за что не посмотрю на него, моя голова резко поднялась, когда сердце бешено заколотилось в груди, маня вырваться из нее. Мне либо послышалось, либо он сказал, что кое-какую проблемку должна устранить я одна.

Я увидела перед собой подтянутый пресс с шестью кубиками; джинсы низко сидели на бедрах, и было такое ощущение, что они вот-вот и свалятся (хорошо, что хотя бы он оставался в них). Набрав в легкие раскаленного воздуха и поняв, что не дышала несколько секунд, пока мой взгляд скользил вверх по груди Габриеля и останавливался на его ухмыляющемся лице, я густо покраснела. Этот парень прекрасно знал, как с легкостью превратить меня в подобие помидора. Он не мог, например, не подходить так близко? Ах да, нужно же было обязательно сделать подобное, чтобы увидеть, как очередной раз мой мозг отключается, и тупое выражение охватывает физиономию. Мало того, что я резко опустила голову, показывая, насколько мне неловко, так еще и опозорилась тем, что следующие слова начала произносить, запинаясь и почти не думая, лишь бы поубавить в этой мгновенно показавшейся тесной гостиной чуточку неистового жара.

— Я…я.. п-почему я? И… я что, типа должна достать ту часть из Чистилища? Сама? — мне захотелось дать себе хорошего пинка от такого жалкого голоса.

Неужели, я действительно пропищала таким тоном?

Я не видела лица Габриеля, но была уверена, что он ликовал, загнав меня в замешательство и — смущение. Я же ничуть не видела ни в этом ничего веселого, ни в том, о чем был наш разговор.

— Да. Считай, то, кем ты являешься — у тебя «пропуск» в тот мир, — спокойно ответил Габриель.

Я задохнулась от одной мысли, что мне придется наведаться в Чистилище за каким-то предметом, который ни разу не видела и почти не знаю, что он из себя представляет.

— Какой еще «пропуск», черт подери? — процедила я.

— Обычный. Просто в Чистилище не могут попадать демоны, так как это отчасти святое место, а мы не можем, по тому, что наша ангельская энергетика привлекает достаточно ненужного внимания, из-за чего потом могут возникнуть большие неприятности. Нам строго запрещено ступать туда, и даже если мы это сделаем, архи узнают об этом и навешают люлей. — Он протяженно вздохнул, наверняка вновь стараясь привлечь мое внимание. — Ну а ты — смесь человеческой крови и — ангельской — сумеешь попасть туда почти без трудностей. В Чистилище ты будешь производить фурор на душ в меньшей степени, чем мы, поэтому, есть вероятность, что неприятности обойдут тебя стороной.

Я представила себе картину, как попала в Мир Мертвых, и на меня разом посмотрели все блуждающие души с белыми, как лист бумаги, лицами, которые были изуродованы, затем рванули в мою сторону, издавая загробные звуки. Кровь заледенела в жилах, и я закрыла глаза, стараясь успокоиться и не думать, что минувшее будет ни таким страшным. На меня слова Габриеля, что я должна пойти в Чистилище и забрать оттуда кое-что важное, свалились словно снег на голову вместе со сковывающим все конечности баснословным ужасом. Мне предстоит столкнуться вновь с чем-то из ряда сверхъестественного и испытать целую палитру разнообразных эмоций. Возможно, этого не произойдет, и я просто умру от внезапного порока сердца, увидев близко чье-нибудь призрачное лицо — что кажется лучшим развитием событий.

— А почему это сделаю только я? Разве нет других нефилимов, которым можно поручить эту «работенку»? — с надеждой спросила я. У меня, конечно, не было в планах взваливать все на плечи других, и подвергать тех риску, но казалось, что на меня и так скинули достаточно всего, чтобы давать еще какое-нибудь задание.

— Ну, во-первых, Скайлер Грейс, у нас уйдет время на то, чтобы найти нефа и тем более уговорить его. И отчасти, ты должна достать ту часть сама. Ведь про кого говорится в пророчестве? — его слова сжали мою грудь в тиски. Я с неимоверным страхом подорвалась с места и зашагала к окну, обогнув Габриеля, на которого особо старалась не смотреть, чтобы ни лишить себя оставшейся части мозга.

— Тебе не кажется, что на меня взвалили слишком много? — заметила я, остановившись возле просторного окна, откуда виднелся Нью-Хейвен, купавшийся в теплых красках солнечных лучей. Я не знала, сколько сейчас времени, но очевидно, было далеко уже не утро. Моя лень не имела границ, поэтому я не доставала телефон из кармана, чтобы посмотреть время.

По моей спине прошелся холодок — Габриель остановился сзади, вздохнув. Я чувствовала, как глаза падшего скользят по мне, задерживаясь наверняка на самом выпуклом и «интересным» для него месте. Я натянула футболку на пятую точку и терпеливо стала ждать ответа Габриеля, который, похоже, не торопился его давать.

Не сомневаюсь, что он — перфекционист. Озабоченный перфекционист.

— Знаю, какого тебе, но пойми, все это не делается просто так, чтобы довести тебя до изнурения или дать «билет» прямиком в психушку.

Я хмыкнула, рассматривая высокие дома в несколько этажей.

— Да ну?

Парень зашевелился и, похоже, стал на шаг ближе ко мне, заставив мой пульс пуститься вскачь. Я не знала, почему он так действовал на меня и на мое сознание, и, пожалуй, не хотела знать вообще.

— Скай, ты должна понимать, какая лежит на тебе ответственность, — раздался его голос вновь.

Я с ужасом опустила глаза к своей правой руке, не представляя, как смогу сделать все, что должна. Только сейчас на меня обрушилось коварное осознание того, что до моего дня рождения, до дня, когда мне исполнится восемнадцать и во мне (если верить) пробудится какая-то сила, осталось меньше, чем две недели. Страх загреб меня в свои тесные объятия, не уступая место другим эмоциям. За эти — быстренько сделала расчет в голове — двенадцать дней я должна буду извлечь вторую часть пророчества из… Чистилища, потом, собственно, исполнить свое… великое предназначение. И да, за такой короткий срок меня наверняка будут пытаться убить вновь, и, учитывая это, я должна быть крайне осторожной и просто обязана как-то дожить до восемнадцати лет.

Круто. Не считая того, что меньше, чем за две недельки я могу склеить ласты или сойти с ума окончательно, моя жизнь, наконец, приобрела какой-то смысл. Я здесь лишь по тому, чтобы загнать уродских тварей обратно в Ад и тем самым спасти человечество от них. И я буду стараться всеми способами сделать то, что от меня требуется, ведь почахнуть этому миру во тьме — ни за что не позволю.

— Я понимаю, — прошептала я, сжимая руки в кулаки и размышляя над тем, каковы мои шансы выжить за такое короткое время. Если меня не станет, то будет плохо. Очень плохо.

— Почему ты дрожишь? — произнес он немного удивленным тоном.

Что меня трясло, я заметила лишь сейчас — и как давно это началось? Мысли о грядущем навеяли на меня панику, и если бы не было здесь Габриеля, я могла бы убежать куда-нибудь и расплакаться, прекрасно осознавая, что из-за любой моей оплошности может что-то пойти не так.

— Скай? — Я почувствовала теплые ладони Габриеля на своих плечах; глаза предательски защипало — всегда, когда меня пытались успокаивать или утешать, я, вопреки своим желаниям показать себя с сильной стороны, раскисала на глазах у всех. Мне незачем была эта показуха перед падшим, и когда он попытал удачу развернуть меня, я отмахнулась от него, делая шаг к окну, но тут же потерпела крах — ему удалось резким движением поменять мое направление. Оказавшись к нему лицом, я закрыла глаза, где собрались блестящие капельки слез. Я не буду ныть перед ним. Ни за что. Он не должен думать обо мне как о слабом звене. — Эй, посмотри на меня.

— Нет, — горьким голосом ответила я, чувствуя, как неприятный ком танцует в горле.

Необыкновенно теплые ладони Габриеля нежно скользнули к моим щекам и обрамили их, отчего я забыла, как дышать. По всему моему телу прошелся электрический ток, и, клянусь, я издала еле слышимый стон… облегчения? В какой-то степени мне нравилось, что меня хотели успокоить. Мне нравилось, что это хотел сделать Габриель, от которого подобное я уж точно не ожидала. Сейчас он не казался мне придурком, каким был постоянно, а казался… совершенно иным. Чувственным. Мягким. И настоящим….

— Я не прошу невозможного, верно? — сиплый голос щекотал мое ухо, дыхание ласково ложилось на кожу, мгновенно покрывшуюся мурашками. — Просто открой глаза. Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня. Пожалуйста…

Из-за его последнего слова внутри меня будто что-то переключилось, и я распахнула веки. Совершенно рядом находилось красивое лицо Габриеля: высокие скулы, пухлые, чуть приоткрытые губы, матовая кожа, отливающая золотом, и самые загадочные глаза, смотря в которые забываешь о существовании всего вокруг. Парень, наверное, сам не понимая того, что делает, поглаживал большим пальцем мой округленный подбородок. Он был совершенно другим сейчас. На нем не было той идиотской улыбки, навевавшей на меня приступ ярости, не было в его действиях ни намека на шутку, а также, на нем не было… футболки. И эта ситуация казалась мне чертовски интимной. Сексуальной. Взрывающей все внутри и порождающей в животе хоровод бабочек. Я не могла отныне думать ни о чем другом, кроме него. Мне хотелось врезать себе или того похуже, хотелось напомнить, какой Габриель на самом деле врунишка и козел, но я не могла сделать ничего из перечисленного, глядя в его прекрасное и по виду искреннее лицо, выглядевшее напряженно.

— Так лучше, — заметил он, и одна моя сумасшедшая часть была согласна с ним. — Ты не должна пугаться того, что будет. Несмотря ни на что, знай, я всегда рядом и помогу тебе во всем. Во всем. Слышишь? — Когда я, словно завороженная кивнула, прокручивая несколько сотен раз эти слова, он продолжил, и его приятный голос ворвался в мой затуманенный разум: — Даже в исполнение пророчества, если понадобится. Если хочешь, я наплюю на все и пойду вместе с тобой в Чистилище за второй частью.

Я не могла понять, почему Габриель говорил такое, если ему было в какой-то степени пофиг на меня. Возможно, а точнее — сто процентов, он волновался за то, что со мной может что-то случиться, и пророчество уже нельзя будет исполнить никогда. Он дорожил мной не так, как хотелось бы. Задачей Габриеля было и остается — охранять меня, и он не может ее провалить, ведь наверняка за это его по головке не погладят.

— В этом нет надобности, — призналась я; мой голос предательски дрогнул. Я безумно желала отбросить руки падшего со своего лица, но не могла, так как знала — сделаю такое, лишусь приятного тепла, растекающегося по коже, лишусь ощущения его приятной кожи на щеках. — Если требуется, я пойду туда и достану, что нужно. Сама.

Я совершенно не осознавала, на что сейчас подписалась по собственному согласию, поэтому пока оставалась спокойной, глядя на Габриеля и чувствуя, что вот-вот заплачу перед ним. Наступающие слезы покрывали пленкой глаза, и я не понимала, чем именно они вызваны: расстройством насчет напускных слов и эмоций парня или жалостью к самой себе — а похоже и тем и тем одновременно.

Габриель заметно напрягся, убирая ладони с моего лица. Я чуть ли не захныкала, когда ощутила, что его тепло, оставленное на моих щеках, мгновенно испарилось.

— Мне очень жаль, — прошептал он, делая шаг назад. Еще чуть-чуть и я бы рефлекторно его остановила или кинулась в его сторону.

— Что? — не поняла я и надломила бровь. Быстро заморгав, не дала слезам возможности скатиться по лицу.

Габриель окинул меня печальным взглядом, заставляя меня еще больше удивиться, что он все-таки не запрограммирован на одни лишь улыбки и глупые ухмылки. Твердые мышцы натянулись на груди, когда он начал кусать губу.

— Мне жаль, что эта Избранная — ты. Ты не заслуживаешь того, что может с тобой вдруг произойти по моей вине.

Я не верила его словам. Не верила, что они были искренними. Габриель Эйнсфорд не тот тип парней, которые способны сочувствовать или проявлять признаки жалости. Тем более, он — падший ангел, о чем вообще речь? Он испорченный ангел, любящий вкушать людские удовольствия, судя по тому, каким я его видела в «Мо» и сколько слышала о его персоне «хорошего» от Карен. Разве тот, чей амплуа — шататься по бабам и бросать их после одной бурной ночки (я уже не говорю о другом), может проявлять хоть толику сочувствия к девушке, о которой практически ничего не знает и которую наверняка ради чертова удовольствия поцеловал сегодня?

Нет.

Я ну удосужилась ответом и просто отвернулась от Габриеля, плавая в своих мыслях.

— Когда мне нужно будет это сделать?

Габриель помешкал, затем измученно вздохнул.

— За день или два до твоего дня рождения.

Я открыла рот и повернулась к нему. Почему, например, не сейчас, когда я почти… приготовилась с неизбежному? Почему ни завтра? Шквал вопросов атаковал мою голову. Я кинула на Габриеля возмущенный взгляд.

— Серьезно? А нельзя это сделать пораньше? Например, сейчас?

— Можно, конечно, но потом придется долго возиться с другой частью пророчества, пряча от демонов, если те узнают, что ты вызволила ее из Чистилища. В целях безопасности лучше сделать это незадолго до твоего восемнадцатилетия.

Ах, вот как.

Понимая, что он прав, я сдалась, откинув коварное желание попросить его сделать все сегодня, чтобы ожидание не истязало меня. Было страшно представить, что будет через несколько дней и что меня ждет вообще. Меня могут покалечить или того хуже — убить, когда я буду не готова умереть. Хотя, что я несу? Разве когда-нибудь я буду готова склеить ласты?..

Посмотрев на ладонь, где расстилался черный знак, я вспомнила кое о каком вопросе, который всегда забывала задать Габриелю, и тут же его озвучила:

— Если бы тогда я не явилась бы в «Мо», ты бы так и не заговорил со мной?

Когда я посмотрела на него, он сложил руки на груди и сделал задумчивый вид. Сейчас я стала пялиться не на его идеальный, словно высеченный из мрамора пресс, а на мускулистые руки, покрытые россыпью еле видимых волос. Учитывая то, сколько раз я насиловала взглядом его тело, могу сказать…

Черт, да я извращенка!

Я отвернулась, покраснев, и он протянул:

— Ну… Я искал более подходящего момента.

— Более?.. — невесело ухмыльнулась я. — Целых два года?

— Знаешь ли, познакомиться с девушкой — не так-то и просто, — легко отрезал он.

— Ты вообще хоть когда-нибудь собирался мне рассказать, кто я такая и что от меня требуется? — поинтересовалась, возвращая взгляд на него и стараясь сосредоточить его на лице парня — удивительно, но у меня получилось!

— Да. Твоя мама, Скай, говорила мне, чтобы я рассказал тебе все как можно позже, чтобы ты могла еще жить нормальной жизнью, не зная всего этого кошмара. — Его руки упали вдоль тела, грудь поднялась и резко опустилась, издавая тяжелый вздох; нереально-голубые глаза смотрели на меня через черные пышные ресницы, которым даже я могла позавидовать. — Поверь, я бы хотел вообще ничего тебе не говорить…

И продолжал бы держать меня в неведении, несмотря на то, что я должна сделать?

— Но ты бы мог сказать мне чуть раньше обо всем, а не по тому, что пришлось.

Габриель рассмеялся, отгоняя с лица признаки какой-либо печали, чем удивил меня тем, как быстро может менять свое настроение.

— Да-а, и как ты себе это представляешь? Что я, подкараулив бы тебя где-нибудь на улице, выпрыгнул из неоткуда и выкрикнул бы, что ты тот Избранный нефилим, который может спасти мир от адских выводков? — Габриель покачал головой, как бы считая это абсурдным, после направился к барной стойке. Я всегда удивлялась его грациозной походке, какой наверняка не было ни у одного танцора. Эта была походка Габриеля, которую я могла узнать из тысячи других, а особенно характерной ее делали армейский черные ботинки с небрежно завязанными шнурками.

— А что, ты вполне бы мог так поступить, — пожала плечами я, решив последовать за ним.