Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






История четвертая. Петя в стране чудес.






 

 

«Однажды Пете приснилась бабочка.

А бабочке приснился Петя.

Они посмотрели друг на друга,

и обоих вырвало.

< …>

В этом нет никакой морали.

Просто ужасному в счастливом сне

всегда снится прекрасное, а

прекрасному в кошмарах – ужасное»

 

А.

Был жаркий полдень золотой, и Петя сидел на пруду с удочкой (рыба, как назло, не клевала), поклевывая носом, так как нежное кроличье мясо, припасенное друзьями для шашлыка, он уже поклевал ртом, и теперь, когда оно неожиданно кончилось, его клонило в сон.

Тень, брошенная в этой ситуации на подлого Петю, его не печалила – потому что это была тень от роскошного дуба, под которым Петя сидел (и под которым его клонило спать), а еще потому, что подобных ситуаций с едой и раньше случалось не перечесть, так что совесть Петю по привычке не мучила. Он вообще считал, что когда человек голоден, не есть грешно, и остальные заповеди перед этим отступают.

Так он сидел бы себе и клевал помаленьку чем-нибудь куда-нибудь, пока голодные и злые друзья не найдут его тайное убежище, и не вернут пинками к суровой реальности, но тут произошло нечто странное – из терновых кустов чуть подальше от берега выскочил толстый расцарапанный кролик, остановился, вытащил из кармана жилета(!) дорогой сотовый телефон(!!) и, взмахнув лапками, воскликнул(!!!): «Ах, бля! Я ужасно опаздываю! Ниоба убьет меня, если мы выживем!»

– А сколько время, не подскажете? – громко спросил Петя, разом пробудившись от оков Морфея.

Услышав чужой голос, кролик вздрогнул всем телом, немыслимо изогнулся, словно уворачиваясь от пули, и, кувыркнувшись через голову, в прыжке надев стильные черные очки, с разгону нырнул в дупло дуба у Пети над головой.

Охреневший Петя испуганно вскочил (кто знает, на что способны бешеные кролики), и попытался отпрыгнуть от дуба, чтобы не попасть под удар. Кролик, однако, был точен, и влетел в дупло мастерски.

– Оператор! Оператор! – истошно завопил он оттуда. – Забери меня отсюда! Агент рядом!

– Вранье – обиженно пробурчал Петя, который как-то раз был агентом Президента Путина, но с тех пор немного пересмотрел свои политические и культурные взгляды. – Не хочешь общаться, так и скажи. Я не напрашивался.

Кролик повозился в дупле, но оператор не отвечал, так что, подумав, он высунул ушастую голову в черных очках и подозрительно спросил:

– Ду ю спик Зайон?

– По заячьи не говорю, – вежливо развел руками Петя. – Могу по английски… если нервы у вас крепкие.

– А, неразбуженный! – с облегчением выдохнул кролик, наконец разглядев его повнимательнее. – Что привело тебя в опасную зону?

– Ну, – пожал плечами Петя, раздумывая, как бы помягче сказать, что прячется от друзей, потому что случайно сожрал всю кастрюлю шашлыка. – Я просто сделал свой выбор… погнался, как говорится, за двумя зайцами… проследовал за белым кроличьим…

– Что?!..

Глаза кролика внезапно расширились, став больше очков (в мультиках это выглядело куда милее!). Он подскочил к Пете совсем близко, так что каждая чешуйка стильного кожаного жилета стала хорошо видна. Воцарилось молчание. Сквозь черноту стекол кролик буравил Петю напряженными взглядами красных зрачков.

– Три… два… the one, – наконец тихо пробормотал он, и громко спросил. – Хочешь пилюльку?

– Конечно, хочу! – тут же кивнул Петя, в привычку которого входило есть все, что дают.

Кролик опять хитро извернулся, достал из уха и протянул Петечке две пилюльки – синенькую и красную.

– Сожрешь синюю, и забудешь, как звали маму, – зловеще сказал он. – А проглотишь красную – выучишь кунг фу.

Петя колебался недолго. Сграбастав обе пилюльки, он сунул их в рот, пока щедрый заяц не передумал, и, не разжевывая, проглотил.

– Чего теперь будет? – спросил он, икнув.

– Не знаю, – благоговейно ответил кролик, отступая. – С первого раза еще никто не проглатывал.

Тут зазвонил его сотовый телефон, кролик вскинулся, заверещал:

– О, нет, нет, мамочки мои, я опять опаздываю!! Усики, ушки мои, командор Лок убьет меня!!

– Эй, погоди, а что со мной? – воскликнул Петя, увидев, что новый друг собирается улепетывать. – Мы вообще-то, блин, в ответе за тех, кого прикормили!

– Я не сказал, что будет легко! – торопливо отрезал кролик. – Я лишь обещал показать, насколько глубока кроличья нора!

С этими словами он взлетел в воздух, замер там на секунду, кувыркнулся, со скоростью ракеты упал в нору меж дубовых корней и исчез в ней – только листья зашуршали.

– Ну вот, подманил и бросил, – надулся Петя. – Ладно, подождем эффекта от таблеточек.

И принялся ждать.

Секунд тридцать все было как обычно: светило солнышко, квакали лягушки в камышах, дул легкий свежий ветерок, поверхность озера разгладилась и стала похожей на зеркало… А, нет, херня с озером произошла как раз секунде на тридцать первой.

– Это неожиданное последствие парникового эффекта или я глючить начинаю? – задумчиво спросил Петя сам у себя, и шагнул к озеру, чтобы проверить обе гипотезы. Но оказывается, парниковый эффект затронул и Петины ноги, потому что они вспотели, и, поскользнувшись на траве, их хозяин вверх тормашками свалился в эту самую нору.

– АААА! – испуганно заорал Петя, потому что не был окончательно уверен, что бредит, а опыт подсказывал, что в любом противном случае падение вниз головой будет противно еще более.

Дно норы, впрочем, пока не приближалось, а так как стены тоннеля быстро расширились, Петя перевернулся, и стал падать лежа на животе. Вокруг было сумрачно, но через минутку глаза привыкли, и даже стали различать порнографические плакаты, щедро развешанные по стенам чьей-то рукой.

Впрочем, Петя и сам был порнографичных дел мастером, а потому чужие картинки его не особо впечатляли. Куда интереснее было то, что вокруг проносились полки, захламленные всяким хламом, и среди хлама нет-нет, да попадалось что-то нормальное. Так, за первые десять минут полета Петя собрал две гнутые аллюминиевые ложки, правую половинку левых китайских джинсов, один американский доллар, стержень от паркеровской ручки и портрет Мао Дзе Дуна.

– Что-то я все лечу и лечу, а дна все не видно и не видно, – через некоторое время заметил заскучавший Петя. – Хоть бы «Звездные войны» показали, а то жизнь кажется пустой и бессмысленной.

Тут Пете захотелось в туалет. Незнакомый с законами физики, он подумал-подумал, и решил, что пописать вверх будет наилучшим выходом. Фонтанчик получился изящный, капли, как в замедленной съемке, кружились в воздухе, складываясь в узоры и спирали, но так как Петя был значительно тяжелее (и, напоминаю, с законами физики не знаком), постепенно отстали, и он снова стал падать в одиночестве.

– Охо-хо, – сказал Петя еще часа через два. – Что-то я все падаю и падаю, блядь, а ничего не происходит. Посрать что ли.

К счастью для обитателей тоннеля и антиподов, живущих на другой стороне Земли, обдумать эту мысль он не успел, потому что брякнулся со всего размаха в кучу осенних листьев и увидел пушистый хвост очкастого кролика, улепетывающего со всех ног в какой-то боковой коридор.

Вскочив и отряхнувшись, Петя потер уставшие члены (попробуйте лететь вниз на протяжении двух с лишним часов, поймете), попрыгал для разминки, и только обретя обычную малоподвижность рук и ног, огляделся.

Из обшарпанной комнаты уходило три коридора, один темный и пронизанный багровыми молниями, другой опаленный огнем и забросанный чьими-то останками, третий чистый и с надписями: «Сюда», «Милости просим», «Добро пожаловать».

Казалось бы!.. Но Петя был очень подозрительным человеком. С тех пор, как он стал участником программы «Розыгрыш с Николаем Фоменко», когда весь мир на протяжении двух месяцев делал вид, что Петя гений, Петя бездарь регулярно чему-то не верил.

– Поищем четвертый выход, – назидательно сказал он сам себе. И повернувшись, увидел, что прямо за кучей листьев виднеется маленькая дверца с крохотным замочком и надписью: «Войди в меня».

Как специалист по порнографическим надписям на картинках, Петя сразу понял, что эта дверца – его.

– Так, так, – сказал он, вставая на четвереньки и пытаясь просунуть в дверцу голову, – и как же в вас войти?

Дверца не ответила, и к тому же оказалась заперта. Но даже если б она была открытой, пролезть туда могла разве что Петина рука, так как остальные части тела распухли от майонеза, а голова – от мозгов. Однако из-за двери доносились ароматы жареной курицы, отбивной по-французски, салата «Цехтон», и сонма другой вкуснейшей еды!

– Ну вот, – трагично сказал Петя, – рай в двух шагах от меня, а дверца немногим больше игольного ушка. Я обречен.

Но пнув с досады ворох листьев и разметав его по всей комнате, Петя вдруг с удивлением обнаружил под листьями пентаграмму, в которой древними знаками было написано «Войди в меня»

– Опять войди, – озадаченно крякнул Петя. Но делать было особо нечего.

Как только Петя встал посередине, пентаграмма замигала разноцветными новогодними огоньками, и радостно сообщила:

– Отгадаешь загадку, уменьшишься. Не отгадаешь – увеличишься.

Петя был не силен в загадках (как, впрочем, и во всем остальном), но мужественно кивнул.

– Итак, что такое «маленькое, зубастое, и летает?»

– Очевидно, маленький зубастый летающий член, – буркнул Петя, потому что других вариантов в голову не приходило.

– Ты знал! – возмущенно промигала пентаграмма. – Жулик!

Но уменьшила Петю до размеров обычного дяденьки его лет.

– Круто! – закричал уменьшенный Петя, подпрыгивая и крутясь на месте. – Нифигассе, как клево оказывается быть худым!! Я больше уменьшаться не буду, я пошел!

– СТОЯТЬ! – заорала пентаграмма сатанинским голосом. – Согласно контракту, загадок должно быть три!

– Ну ладно, – согласился Петя, убедившись, что невидимое силовое поле не пускает наружу, а значит, упираться бессмысленно. Про себя он подумал: «Ну и дура пентаграмма, я угадаю одну загадку, не угадаю другую, и останусь в этом размере навсегда!»

– Вторая загадка посложнее, – зловеще заявила мигательница. – Что это такое: белое, пушистое, бесценное, но коварное?

Ответ на этот вопрос Петя знал с детства, так что он выдал его, не успев даже подумать:

– Майонез!!

– Тьфу, ё-мое! – разозлилась пентаграмма. – Ты откуда пришел такой?! Ты профессор истореографии что ли? У тебя какая специализация?

– Квантовая физика терновых кустов! – уверенно соврал Петя, чтобы запутать испытательницу. И ощутил, что уменьшается до размеров подростка.

– Урра, – воскликнул он, прыгая на месте и хлопая в ладоши, – снова терять девственность с учителкой! Продавать дефицитные книжки по спекулятивной цене! Влюбляться с первого взгляда, быть на голову умнее ровесников и при этом даже дружить с некоторыми из них! Дотягиваться ртом до собственного…

– Не торопись, – скрипя огоньками, проронила пентаграмма, – у нас впереди еще третья загадка. Она сложнее предыдущих, и навряд ли окажется тебе по зубам. И главное: у нас смена правил! На этот раз, если ты не отгадаешь, ты снова уменьшишься. Увеличиться до размеров нормального человека ты сможешь только отгадав! Муа-а-ха-ха-ха-ха-ха!!!

– Тьфу, дура, – в сердцах воскликнул Петя. – Не хочу я снова прыщи выдавливать, бояться девчонок, дрочить дважды в день, и ходить в школу!!

– Муа-ха-ха-ха-ха-ха-ха! – не унималась пентаграмма. – Муа-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-муа-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-муха-ха-ха! Ха-ха-ха-муа! Муа-ха-ха-ха! Ха-ха-му…

Через пять минут Петя догадался нажать кнопочку reset.

– Итак, – строгим голосом спросила петаграмма, немного помигав, – что это такое: стоит в пентаграмме, разгадывает загадки, убогое по всем параметрам, кроме одного, и пытается влезть в маленькую дверцу?

– Так, – задумчиво отозвался Петя. – Если я скажу «это я», то явно не угадаю. Тут какой-то подвох. А если дам себе какую-нибудь характеристику, то попаду пальцем в небо, потому что характеристик миллион, и поди угадай, какая загадана. Думай, Петя, думай…

– Кстати, да, – беспечно отозвалась пентаграмма. – Вы можете убрать два лиших варианта, сделать звонок другу или попросить помощь зала!

– Чегоо? – изумился Петя. – Давайте друга быстрее тогда!!.. Але? Саник?..

– Петя? Петя Карелин?.. Ах ты, …дь,..ка драная! – обрывисто донеслось из трубки. – Сожрал все, тварь! Мы два часа голодные по лесу бегаем и тебя ищем, а ты в «Адскую Пентаграмму» играешь?! Да я тебя...

– Эээ, Саник? – робко сказал Петя. – Ты не мог бы мне подсказать…

– УБЬЮ, СВОЛОЧЬ!!!

– Ладно, спасибо… Мда, звонок другу не сработал. Давайте тогда уберем два лишних варианта.

– Пожалуйста! – радушно согласилась пентаграмма. – Мы убираем «толстый урод» и «милый молодой человек нестандартной комплектации».

– Ну конечно, вы выбрали самые дурацкие варианты, а их осталось еще тысяч сто! Все подстроенно!

– Не отрицаю.

– Ну дайте помощь зала!

– Нет проблем. Итак, уважаемые зрители, если вы считаете, что голосовать нужно за Петю, то пошлите пожалуйста пять долларов на счет Марка Цукерберга, и позвоните пожалуйста по номеру 756-432-811-9117-562-344-227. Еще раз повторяю: номер 281-532-417-2255-376-2Y0-500. Если вы считаете, что голосовать нужно против Пети, ничего не делайте… Итак, ничего не сделало шесть миллиардов…

– Хватит издеваться, заткнись, дура! Я отвечаю на твой дурацкий вопрос!

Заиграли фанфары, потом наступила тишина.

– Итак, победит Петя или проиграет? Увеличится или уменьшится? В любом случае, его ждет неприятный сюрприз. Если увеличится, не пролезет в дверь, и история закончится. Если уменьшится… гы-гы. Не станем уточнять.

– Плевать я хотел, – гордо ответил Петя, сглатывая и вспоминая собственную порнографическую историю про Гулливера в стране женщин-Великанш. – Я выше ваших подложных викторин. Я даже лотерейные билеты никогда не покупаю, потому что рука в окошечко не пролазит... Мой ответ: просто хороший человек, искренне мечтающий о мире во всем мире.

– Ой, – пентаграмма хлюпнула и прослезилась. – Мне прямо жаль вас разочаровывать, вы такой милашка… Правильный ответ: маленькая девочка.

– Чего? – удивился Петя. – Какая же я маленькая девочка, если я здоровый мужик?

– Хе-хе, – довольно сказала пентаграмма. – Ответ был дан неправильный, вот вы и уменьшились.

Петя протер глаза, посмотрел на свои маленькие худые ручки, на платьице с рюшечками и оборочками, и тонким голосом завизжал:

– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!

Окончание визга потонуло в грохоте, сотонинском хохоте и черном дыме. Пентаграмма исчезла, и Петя остался один в обшарпанной комнате, полной разбросанных по углам желтых листьев. Кролика давно не было видно, но зато теперь Петя был мал настолько, что вполне мог пролезть в эту треклятую дверь.

– Так, ладно, – вздохнул он, оправляя передничек. – Пойду хоть нажрусь с горя, и в пьяном виде отдамся кому-нибудь.

Но чу! Клочик-то от манящей дверцы находился на стелянном столике, и маленькая Петя до него теперь не доставала!

– Ё-маё, что за неудача, блин, – в сердцах выругался она. – Даже в дверь эту задрипанную пролезть не могу!

И именно в этот момент, хоть Петя и не был знаком с законами физики, они настигли его в виде потопа, обрушившегося с небес. Водопад полился сверху и быстро затопил помещение. Лужа была маловата, но для маленькой девочки вполне себе ничего, ну, не озеро, но как минимум пруд.

– Все страньше, тьфу!, и страньше! Тьфу, какая гадость. И кто это… ааааа. Ну вот, что называется, не рой себе могилу. А если роешь, то хотя бы туда не ссы! Уфф. Хорошо хоть умею плавать.

Плыть нужно было до ближнего берега, но даже он уже терялся в туманной дымке. Глубины прибывало – походу, далеко не один Петя оказался в полете столь умен. Кролик, небось, все время туда-обратно мотался!..

– Уфф, – сказала юный пловец самому себе через некоторое время. – Как хорошо, что по большой нужде я все-таки не успел…

Между тем, озеро наполнилась разной живностью, которая повылезала изо всех щелей, и с отвращением барахталась. Пете, впрочем, до этого питомника дела не было, лишь бы под локоть не толкали.

– А вот и кролик! – воскликнул он, завидев уплывающего ушастого, с которого свалились темные очки и который выглядел так, будто побывал в чьей-то тесной норе.

– Ах, боже мой, я опять опаздываю! – орал кролик, отплевываясь. – Тринити убьет меня, если Меровинген не успеет раньше! Мой сотовый заглох, проклятый самсунг, поверил рекламе как дурак!.. А, это ты, – сказал он вполне миролюбиво, заметив Петю и перекладываясь на спину, – смотрю, неплохо похудел, что за диета?

– Быть маленькой девочкой, – отрезал Петя, подгребая ближе и крепко хватаясь за кролика тонкими ручками. – Ты меня в это втянул – ты и вытягивай! Говори, что делать?

– Освободи свой разум! – убежденно заметил кролик. – Озера нет. Воды тоже нет.

– Воды? Ты думаешь, то, в чем мы плаваем, это вода?!

– Я всех учил в полете не ссать, – обреченно вздохнул кролик. – Я говорил, это самоубийство. Будем надеяться, я ошибался! Ну, давай, Избранный, освобождай свой мозг!

Петя хотела спросить, как это делается, но в этот момент он заметил, что мимо проплывает плохо запакованная пластиковая коробка из-под торта, на которой виднеется надпись: «Давно просроченно, ни в коем случае не ешьте меня!» «Кушайте, дорогие гости!»

Сграбастав торт, прежде чем крохотный детский мозг успел запротестовать, Петечка упал в крем маленьким лицом, и с чавканьем принялся пожирать его.

– Это подстава! – крикнул кролик. – Макдональдс…

Петя не расслышал окончания фразы – он почувствовал, как тело стремительно несется вверх, словно пнутый футболистом мяч – но несется не целиком, а потому, что растет во все стороны, и, главное, ноги неостановимо удлиннннннннннннннннннняются!! Он успел только схватить ключик, лежащий на стеклянном столе, и сунуть его в кружевной кармашек платья.

– Кинг-Конг пришел!.. – заорали плавающие звери. – Спасите!.. – но их крики затихли в отдалении. Петя без остановки несся вверх, аж ветер свистел в ушах.

– Ах, мои маленькие бедный ножки, – всхлипнул он печально, глядя в далекий низ. – Прощайте, спичечки… Неужели я больше никогда не увижу вас?

Идея нагнуться и потрогать носки Петю не посетила, потому что в реальном мире с его весом в 145 килограмм это было невозможно, и попросту не могло прийти ему в голову.

– Я буду писать вам, ножки. Слать телеграммы, и рассказывать, как у меня дела… Здрасьте ножки, как вам новые сапожки?.. Хм, что это со мной? – заметил он вдруг встревоженно. – У меня что, начинается одевочкивание? Мой разум постепенно уступает импульсам тела?.. Нет, я не дамся! Подумать о чем-нибудь пацанском! Шляпки… Платьица… Аааа, не то, дубина! О, дубина! Дубина здоровая! Я раскрою вам башку! Я мужик! Я люблю куклы… кружево… сердечки… Нет, не сердечки, печеночки! Селезеночки! Уси-пуси, лапочка-шмапочка… Ох, Петя, отвлекись уже от миленьких человеческих органов! Вспомни науку! Лондон… столица Парижа! Париж… столица Рамы. Раму необходимо мыть. Для мытья рамы возьмите чистую влажную тряпочку, засучите рукавчики ваших рюшечек… Аааа! Думать о мужском! Драка, победа, герой! Деньги, машина, квартира!.. Квартира… хозяйство, стирка, уборка, кухня, еда!.. ЕДА!!!

Образ еды вспыхнул в обуреваемом импульсами петином мозгу, и, зацепившись за него, Петя из последних сил сохранял остатки самосознания над пропастью детской невинности, в которую мог рухнуть его разум!

Тут голова его достигла потолка и бумкнулась о него со всей дури, отчего у маленькой девочки величиной с кинг-конга помутилось перед глазами, а когда она пришла в себя, то уже окончательно и бесповоротно была Петей.

– Победа! – закричал Петя. – Я изгнал из себя демона Эмили Роуз!.. Но что же делать с ногами?..

Ноги по-прежнему находились в недосягаемой дали. Гигантская фигура Пети возвышалась над облаками и упиралась в каменный свод, так что некоторое время он был единственной атлантом женского пола в мировой истории, и смог даже расправить худые плечики.

Пошарив руками вокруг, Петя нащупал маленькую дырочку тоннеля, по которому они с кроликом падали – и вдруг вспомнил о наворованных в полете вещах.

На правой половине левых китайских джинсов было коряво вышито: «Ваша надеть нашу!» и в скобочках мелким шрифтом: «Мы – кетайские друзья, нам отказывать – нельзя!»

– Как же я их надену, если я такой большой, а они такие маленькие? – удивился Петя. Но в смекалке ему было не отказать, потому что уже через две минуты он додумался натянуть штанину на мизинец, и в то же мгновение почувствовал, как ноги, оторвавшись от поверхности, словно два метеора, ринулись к нему наверх. Вместе с тем, тело, огромное и тяжелое (даже дети становятся тяжелыми, если увеличить их в пятьсот раз), рухнуло вниз и помчалось к земле, набирая скорость.

Где-то посередине полета они встретились.

– Ножки мои, урра! – радостно завопил Петя – Я вас вижу и чув… ай! Больно, бля!! Больше так не делайте!

Ноги, врезавшись в него и приняв нормальные пропорции, послушно молчали; Петины размеры уменьшились до обычных детских, но падение ничуть не замедлилось, и даже постепенно убыстрялось.

– Ого-го! – сказал сам себе Петя. – Еще минута, и от меня даже мокрого места не останется. Пора что-нибудь предпринимать.

Из награбленного оставался портрет Мао, один доллар, и две алюминиевых ложки. Недоумевая, как они могут ему помочь, Петя пронесся уже почти до самой земли, и в последний момент перед падением узрел Кролика, прыгающего на месте и орущего: «Очисти разум, быстрее! Используй Ваниш!»

Со всей дури стукнув себя ложкой о лбу, Петя блаженно улыбнулся и забыл о том, где находится. Удара он не почувствовал.

 

– У меня все болит, – пожаловалась Петя тонким детским голосом, придя в себя и увидев Кролика, склонившегося над ней. – Даже глаза.

– Неудивительно, – ответил Кролик. – Ты впервые ими ударился об асфальт.

– Где я?

Кролик открыл рот, чтобы ответить, но тут зазвонил сломанный сотовый.

– Ааа! Матрица нашла меня! – взвизгнул Кролик. – Усики мои, ушки, что от них останется, когда Агент Смит превратит меня в себя!

– Постой, гад! – воскликнул Петя, но было уже поздно: Кролик подпрыгнул, завис с воздухе, перекувыркнулся и, с криком «Киия!» проломив стену, исчез.

– Тьфу на тебя, ушанка красноглазая, – выругался Петечка в сердцах, хотя уже почти беззлобно. Страньшеватость происходящего понемногу привыкалась, и психоделический вдруги беспокоили не.

Сойдя с кровати, Петя оправил разодранное и помятое платьице, послюнявил кружево на воротничке, чтобы не сползало на бок, заплел волосы в хвостик, и, нашарив ключик от дверцы, решительно двинулся к ней.

Замочек щелкнул, дверца осветилась по контуру, и под героическую музыку Петя шагнул вперед.

Музыка, однако, тут же кончилась. За дверцей оказался длинный офисный коридор с белыми стенами и одинаковыми дверями по обеим сторонам. Ни следа от жареной курицы или «цехтона». Секунду Петя думал, какому чувству предаться – любопытству или скорби? Всхлипнув для порядка, он пнул закрывшуюся за ним дверцу, и двинулся по коридору вперед.

«Тир имени Шалтая-Балтая», гласили аккуратные вывески на дверях, «Министерство культуры», «Прачечная», «Дом Меровингена», «Королевский Крокет».

– Все чудесатее и чудесатее! – радостно воскликнул Петя, увидев вывеску «Интимное свидание с двумя горячими малолетками». Но, посмотрев на свое отражение в начищенной табличке, сник, плюнул и двинулся дальше.

За поворотом стояла крыса в черном костюме с иголочки, в стильных черных очках.

– Здравствуйте, мистер Карелин, – сказала Крыса вежливо. – Удивлены нашей встречей? А я вас ждала.

– Ничем я не удивлен, – возразил Петя. – Меня всегда все ждут, потому что я часто опаздываю. Тем более, тут каждую минуту происходит всякая фигня, и если бы я всему удивлялся, я бы еще летел!

– Хм, – слегка удивилась Крыса, – в таком случае, вы наверное знаете, где находится Чизон? У вас есть код доступа к нему?

– Я думал, что есть, – грустно сказал Петя, показывай ключик, – и не только к чизону, но и к грибону, рыбону, мясону, цехтону… но походу он какой-то бракованный.

– Но почему вы не остановитесь? – фальцетом спросила изумленная Крыса, нервно подергивая хвостом. – Зачем передвигаете ноги, зачем продолжаете идти? Ради веры? Надежды? Может, ради любви? Иллюзии, мистер Петя! Хрупкие конструкции человеческого разума, тщащегося оправдать свое жалкое существование без сыра!

– Конечно, иллюзии, – согласился Петечка. – Реально прикалывает только жратва.

– Эээ… – опешила Крыса. – В таком случае… не стану вас беспокоить.

– Пока.

Коридор тянулся все дальше. Подумав, что давно уже ничего не происходит, Петюнчик зевнул и толкнул первую попавшуюся дверь.

На склоне зеленого холма стояли два хрупких темноволосых мальчика, и, судя по враждебным позам, готовились дать друг другу в глаз.

– Я тебе в глаз дам!

– Это я тебе в глаз дам!

– А я тебе – в рот дам! Ой…

– Привет, – сказал Петя заинтересованно. – Что, подростки, мучают необоримые фобии и комплексы?

– Ага, – понуро кивнули две темных головы.

– Меня зовут… э… ээ… Элис! – сказал Петя. – И я вам помогу разобраться в хитросплетениях собственного «я».

Надо сказать, Петя был одним из редких людей, которые могли утверждать подобное, потому что уже давно разобрался в хитросплетениях собственного я. В основном, конечно, потому что не было никаких хитросплетений, только простая рефлекторная цепочка: «семочки – майонез – хорошо», с вариациями типа «пятнадцатилетние девушки – две штуки – классно». Но разве важна причина, когда результат помогает жить в гармонии с миром и с самим собой, и жрать без зазрения совести шашлык, принадлежащий друзьям?! Да, по пальцам одной руки можно пересчитать людей, достигнувших таких духовных высот и владеющих такой степенью контроля над собственным сознанием!

Наверное, почувствовав в голосе маленькой девочки недетские мудрость и печаль, мальчики оживились, и, радостно протянув руки, стали представляться.

– Я Гарри-ля-ля, – сказал первый мальчик.

– А я Шинджи-ля-ля! – сказал второй.

– Где-то я вас видел, кажется, – озадаченно потер лоб Петя. – Но в этой чудесной стране все так перепуталось, так путоперилось… даже и не знаю.

– Какая разница, – хором сказали мальчишки. – Научи нас жить, маленькая девочка! Ты знаешь все!

– Ну, – зардевшись, Петя потеребил передничек, и, поковырявшись в земле носком розовой туфельки, невинно спросил, – а знаете ли вы, дети, какая у вас в жизни цель?

– Спасти мир, – сказал Гарри-ля-ля.

– Уничтожить мир, – сказал Шинджи-ля-ля.

Петя сдвинул набок рюшечки у правого плеча, и уверенно заявил:

– Я наблюдаю в этом проблески неискоренимой диалектической закономерности!

– Чего? – спросили проблески хором.

– Вот скажи мне ты, Гарри-ля-ля. Можешь ли ты отказаться от своей цели и не спасать мир?

– А как вы это себе представляете? – удивился Гарри-ля-ля. – Мне что, тупо дать Вольдеморту-ля-ля превратить меня в труп? Ну уж нет!

– Именно, – кивнул Петя, – неискоренимые макрообстоятельства лежат в основе твоих поступков, и предопределяют твое предназначение.

Дети явно ничего не поняли, но с восторгом кивнули.

– А вот ты, Шинджи-ля-ля, – с философским видом продолжал Петя. – Можешь ли ты повернуть назад на полпути, и не разрушить мир?

– Ну, я не знаю… – робко ответил мальчик. – Я так неуверен в себе… Спросите лучше Аску… Я хочу чтобы все любили друг друга и всем было хорошо!

– В аниме разве бывает happy end? – искренне удивился Гарри-ля-ля.

– Зато бывает harry end! – мрачно отрезал Шинджи, вставая в боевую позу и сжимая кулаки.

– Я покажу тебе конец Гарри! – воскликнул Гарри, с готовностью принимая угрожающий вид.

Пять минут прошли в молчании. Мальчики буравили друг друга взглядами из-под насупленных бровей.

– И чего? – спросил Петя, когда заплетать и расплетать хвостик надоело.

– Мы никак не можем подраться! – пожаловались оба хором. – А нам это так нужно!

– Хм, – сказал Петя, с беспечным видом раскладывая мятые кружавчики по местам. – Пожалуй, вымещение агрессии и глубокой внутренней неудовлетворенности в форме активной сублимации физических нагрузок поможет вам реабилитировать сдвинувшиеся гендерные рамки и собственное эго, регрессирующее под напором внешних воздействий. Решено! Гарри, на тебе эту палочку, а ты, Шинджи, получи этот пультик управления!

Вручив мальчикам алюминиевые ложки, Петя побыстрее отскочил назад.

– Юхууу! Получай, девчонка! Хрясь! – Шинджи заехал Гарри по лбу, тот взвигнул и закричал:

– Ааа, теперь у меня второй шрам! Будь ты проклят, маггл! Авада…

– Абсолютная защита!!! – заорал Шинджи, тыкая в ложку пальцем и окружаясь сферой бледно-желтого огня. Зеленый выстрел шмякнулся о сферу и распылил ее, но Шинджи уже залазил в облегающий красный костюмчик.

– Фига тебе, меченый! – крикнул он, высовываясь изо рта гигантской фиолетовой башки, которая начала подниматься вверх, к облакам. – Лови баллистическую ракету!

– Обломись, трансформер! Экспеллиракетус! Хрясьбумбамснадвакилометралевее!

Петя с интересом наблюдал за тем, как ля-ли дают друг другу люлей, и поеживался, когда Гарри бросал в Шинджи заклинания, а Шинджи стрелял в него ракетами и бомбами из различных частей тела гигантского робота. Заклинания между тем становились все ужаснее.

– Членус петрификус! – орал Гарри. – Ассио Аска и Рэй! Лесбос легалимент!

– Щит ультимативной энергии! Копье Лонгинуса! Могучий аверпаверный удар!

– Обломинго!

– Дурак!

– Сам дурак!

Ядерная бомба взорвалась неподалеку от Пети, и ему пришлось укрыться потретом Мао Дзе Дуна (столп коммунизма, не дрогнув, выдержал и ударную волну, и радиоактивный шлейф).

– Эй, эй, вы охренели что ли?! – возмутился Петя. – Хорош бабку лохматить! Спускайтесь!

– Неплохо помутузились, – сказал счастливый Гарри, облетая воронку и опускаясь.

– Супертренировочка! – кивнул радостный Шинджи. – Спасибо тебе, добрая Элис! Ты гуру! Будешь нашим тренером?

– Хе-хе, – усмехнулся Петя загадочно. – Вы мне оставьте кнопочку вызова, я как-нибудь вами непременно воспользуюсь.

Мальчишки синхронно кивнули («Окей!»/«Зе ёкай!») и протянули ложки обратно.

– Так, Гарри, – распорядился Петя. – Ты у нас колдун, телепортируй меня в следующую локацию этой безумной страны. Потому что ключик, боюсь, попросит съесть его или куда-нибудь войти, а я теперь скромная.

Гарри встал в позу и, вынув ложку, продекламировал:

– Идинахус стремительнус!

Петя почувствовал, как невидимая сила подхватывает его и швыряет в водоворот бурлящего пространства. Затем стало темно.

 

– Где это я… – простонал Петя, поднимаясь. – Опять болят глаза, я что, снова впервые ими ударился?

Вокруг было сумрачно, и, приглядевшись, Петя понял, что стоит в лесу из здоровенных грибов, шляпки которых уходят в темноту, которую сами и генерируют, укрывая солнечный свет.

– Ну и где тут таблички, надписи? – спросил он с интересом. – Или грибы сами разговаривают? Ау, шитакеээ? Начинайте рекламную компанию! Ду ю спик че-нить?

Грибы презрительно молчали, сочась слизью.

– Подумаешь, цаци какие, – слегка обиделся Петя, и в отместку откусил от гриба кусок. – Ай! Какая гадость гадкая! Тьфуууу!.. Тьфу-тьфу-тьфу! … Тьфу. Вот посмотришь, вроде грибы. А как поближе их узнаешь – мерзкие, сырые грибы! Бррр. Моя подруга Тата не любит грибы. Наверное, не зря!.. И кошка моя, Дина, не любит грибы. Едят ли кошки грибы? Мошки-то все передохли, а есть что-то надо. Ой, что за околесицу я несу. А куда я ее несу? А может, это гриб так действует? А нафига ж я его ел… ела… О великий Гриб, скажи мне, то же я теперь – маленькая петя или большой толстый девочка?.. Что-то в глазах все плывет и путается… Может быть, пришел мой конец?.. Привет, я так по тебе соскучился!.. Нет, не конец, это гусеница… ползи дальше, ты проходной персонаж. Где я? Что я тут делаю? Брежу! От грибов гребут. От гороха грохают. Лапшой «Доширак» ширяются. Ох, я все еще брежу. Кто спасет ребенка от грибопомешательства? Только кирпич, который ударит его по голове. Но откуда в лесу кирпич? Падает с неба? Бам! Уфф… Вроде прихожу в себя… Нееее, больше грибов я не едок!

Петя спустился с холма и присел на поваленный ствол гигантского гриба, покрытый мягким зеленым мхом.

– Ну, – сказал он, вытирая лоб платочком (а иногда удобно быть девочкой, кстати), – теперь наверное можно передохнуть. А то сплошной экшен, я даже помечтать о прекрасном принце не успеваю.

– И не мечтай, – отозвалось откуда-то сверху вкрадчивым голосом. – Если мечтать слишком много, мечты начнут мечтать о тебе, а это пугает…

– Чево? – озадаченно спросил Петя, все еще потирая ноющий лоб. – Это что за галлюнативный бред? Вы психоделиков обчитались что ли?

Подняв взгляд, он увидел окровавленную кошачью голову, топорно отрубленную от туловища и болтающуюся в воздухе вместе с неловко свисающими ошметками. Голова, была размером с одноэтажный дом, и ее улыбчивый оскал внушал священный трепет.

– Так, «все страньше и страньше» я уже говорил, «все чудесатее и чудесатее тоже», – пробормотал Петя испуганно. – Теперь слова у меня в голове от страха путаются, значит… Все чудесратее и чудесратее!!

– Не бойся меня, маленькая девочка, думающая, что она большой мужик, – благожелательно оскалился Кот. – Ведь даже если ты ни о чем не думающий большой мужик, в глубине тебя в любом случае сидит маленькая девочка. А если так, какая разница, где семечко, а где кожура. Все люди братья, независимо от пола, и все они равны, хотя бы в том, что никому из них не достигнуть потолка

– Аа, мне понятно, – сказал Петя с почтением. – Вы гуру галлюнативной психоделики.

– Да, – ответила голова, дернув ухом и облизнувшись. – Я психоделический Кот.

– Не чеширский?

– Нет, психоделический.

– А где чеширский?

– Учесал в Шир.

– У него же ног не было.

– Для путешествий по волнам фантазии не нужны ноги.

– Вы что, хотите сказать, – искренне удивился Петя, – что каждый безногий может взять книжечку, прочитать про Шир, и побывать там на волнах фантазии?

– Да, мой юный друг. Вернее, моя юная подруга. Это так же нормально, как и то, что любой толстый урод, которому никто не дает, может взять картинку с голой девушкой и получить удовлетворение с помощью все тех же фантазийных волн.

– Жизнь удивительна! – сказал Петя с восхищением. – А вас не пугает, что примерно пятнадцать процентов зрителей, прочитав о безногом, испытали праведный гнев, обозвали автора мудаком, и готовы встать на защиту достоинства оскорбленных инвалидов?

– Нет, не пугает, – ответил кот. – Политкорректность это удел тех, у кого голова не свободна. Мы, головы, лишенные телесных тягот, слишком объективно смотрим на жизнь, чтобы прикрываться искусственными формулировками.

– Мне, как толстому уроду, слышать это в высшей степени приятно! – энергично кивнул Петя, который и вправду был за то, чтобы люди говорили друг другу правду, и называли негров неграми, безногих безногими, а женщин – женщинами.

– Что дальше? – спросил он. – Мне безусловно приятно с вами познакомиться, но не подскажете ли смысл происходящего? Хотя бы намеком? А то возникает какая-то неловкая пауза, провис повествования, и мне неясно, куда дальше идти.

– Смысл как обычно в том, что особого смысла-то и нет, – с явным удовольствием ответил Кот. – Поэтому наслаждайся жизнью во всем ее разнообразии, только не забудь, что ты юная леди английской национальности, и вести себя должна хорошо.

– Так в любом случае, куда же мне идти?!

– Это зависит от того, кем ты желаешь прийти.

– Самим собой желаю! Верните мой живот! Писать сидя неудобно, и платье мне надоело!

– В таком случае, иди по дороге метаморфоз, из пункта «Алиса 7 лет» в пункт «Петя 27 лет».

– А пальцем не покажете?.. Эээ, пардон. Может, языком?

– Бееееее, – весело сказал Кот, и исчез.

– Как смешно, – обиделся Петя, рассматривая язык, который мигал, то появляясь, то исчезая. – Ваша невидимость бракованная!

– Спасибо! – отозвался Кот из пустоты, прикокнул языком, и исчез полностью.

– Н-да, – пожал плечами Петя. – Натянутый провис от всей этой ахинеи по-моему не сгладился. Ладно, двигаем в следующую локацию.

 

На полянке посреди грибного леса, между гладкими слизистыми стволами, прикрытыми мягким зеленым мхом, стоял неимоверно длинный стол с белой скатертью, накрытый к чаю, заполненный посудой, чайниками, салфетками, пряниками и прочей сладостной едой. Он был такой длинный, что не имел конца, и терялся в туманной грибной дали.

– Я спасен! – обрадовался Петя, и устремился туда. Схватив первую попавшуюся салфетку… ой. Первой попалась не салфетка, а мохнатое заячье ухо, торчащее из-под стола.

– Что?! Где?! – взвизгнул разбуженный Заяц, выдергивая ухо и нелепо трясясь всем телом. – Американцы атакуют! Буду краток, мочить в сортире, Соня, прикрой меня!

– А вот и не прикрою, – отозвалась мускулистая Рыжая Соня с того конца стола хриплым мужским голосом, – я сплю.

– Ну дай хотя бы двуручник свой! Я чемоданчик куда-то задевал…

– Не надо двуручник, товарищ Президент! – воскликнул перепуганный Петя. – Я случайно, простите! Я больше не буду плохо себя вести!

– Свежо предание, – подозрительно отозвался Заяц, но все же опустился на свой стул. – Англичане друзья Америки. Садитесь, леди, но учтите: вам тут никто не доверяет. Буууш? Слышь? Мы ей не доверяем!

– Yes, Volodya. I’m crazy fuck’ng heard you, every day, in my head, – ответила куча черного тряпья, разворачиваясь и оказываясь низеньким человечком с печальным лицом, в большой звездно-полосатой шляпе.

– А что вы здесь делаете? – с любопытством спросил Петя у Зайца, взбираясь на стул и усаживаясь там поудобнее (эту дебильную юбку опять пришлось поправлять!).

– Мы… – как-то неопределенно ответил тот, покосившись на Буууша. – Да мы тут… чай пьем, вот, да! – и добавил шепотом, – Я этого, в шляпе, от активных действий удерживаю. Он же чокнутый, его к нормальным людям пускать нельзя. Начинает всем нести демократию, вон, две страны уже стерли с лица земли, только хотели за Албанию приниматься…

– Volodya, I HEAR you!

– Вот, видишь... Пей чаю, Бушик, ешь печеньку, дорогой!.. Только за счет стимуляторов и удерживаем!

– Даа, непростая тут у вас ситуация. А что за здоровенный гладиатор на том конце стола?

– Да это бывший губернатор Калифорнии, ты что, не узнаешь что ли. Он по пятницам рыжий парик и набедренную повязку надевает, и бегает по лесам с мечом. Они там в Америке все чокнутые, понимаешь?

– Конечно! – согласно кивнул Петя. – Я же читал «Американский психопат»… ну этот роман про типичного американца… Гомера Симпсона.

– Во-во, – закивал В.В. – так и живем. Фтыкаем недругам чтобы особо не высовывались. Чемоданчик ядерный, да морковка, чем богаты, тем и рады.

– Слушайте, а почему Шварценеггер такой молодой? И почему бывший губернатор-то? Он же вроде сначала с мечом бегал, а не наоборот!

– Ну, это страшная история, – вздохнул Заяц, складывая лапки на животе. – Мы как-то раз напились втроем сильно… Взятие Ганнибалом Карфагена отмечали. И чиста случайно обосрали Евгения Ваганыча Петросяна. Аря сказал, что таких юмористов пруд пруди у него в Калифорнии, а мы с Бушей сдуру согласились. А у Евгения Ваганыча везде свои люди! Услышав что мы его критикуем, он обратился к Регине Дубовицкой. Ну и все. У Регины greater god статус, домены Idiotic Laugh, Histerical behavior, Hypnotizing sight и хватка Жабы-гипнотизера. Но хуже всего хитрый такой доменчик Wasted Time. Она за пятнадцать лет выступлений скопила столько зряпотраченного времени миллионов зрителей, что полные кранты. Может все, не берется ничем. Щелчком пальца создала временную петлю, и нас туда забросила. Вот мы тут и сидим… уже невесть сколько. И невесть сколько еще тут сидеть.

Мелодично пробили часы.

– AAAAA! – взвился Буууш, путаясь в черных тряпках. – I’m have a very bad feeling ’bout this! Crazy bad, mad about!

– Двигай попой! – грубо заметила Рыжая Соня, вставая, хрустя мускулами и делая веерную защиту двуручником, аж воздух свистел. – Передвигайся на одно место против часовой!

– Да, давай, давай, девочка, двигайся, – залопотал Заяц, суетливо подхватывая маленький черный чемоданчик и пронырливо юркая под стулом на следующий стул.

– Слушайте, – переменив место, удивленно спросил Петя. – А когда чистая посуда закончится, и чай со сладостями тоже, вы чего делать будете?

– Настанет апокалипсис, – беззаботно сказал Заяц, стуча ножичком о ложечку, ложечкой о кружечку, кружечкой о блюдечко, чайничком о кружечку, стоп, хватит.

– И вы ничего не делаете, чтобы его избежать?

– Не поднимай эту сомнительную тему! – быстро сказал Заяц. – У нас тут все прекрасно, мировое сообщество в безопасности, никаких забот. Каждые четыре года пересадка с места на место, и так без конца до самого конца. А то, что конец бессмысленный, никого не волнует. Если бы мы по каждому поводу волновались, у нас был бы инфаркт. Вон посмотри на Соню, у нее слабое и ранимое сердце. Ее надо беречь.

Петя с подозрением глянул на рыжего великана, храпящего с такой силой, что кружечки вздрагивали и звякали, и скептически покачал головой.

– По-моему, – сказал он, – вы здесь просто бездарно время тратите.

– Ну да, – согласился Заяц. – В этом вся суть нашей ссылки.

– Ой, – удивленно поперхнулся Петя. – А почему на вас вместо мундира военного разведчика ГДР теперь уже белый дзюдоистский костюм? Ой! Да ведь вы против часовой стрелки пересаживаетесь! Вы же движетесь в прошлое!

Глаза Зайца забегали.

– Ну и что! – сказал он. – Кому какая разница. Мы всегда развивались по принципу «шаг вперед, и два назад»! Так между прочим удобнее. Вон глянь на Шварценеггера. У него большое прошлое! Что б ты знал, он Хищника замочит скоро! А потом Сару Коннор. Прикинь, даже титул «Мистер Вселенная» к молодости выиграет! Из простого губернатора в Мистер Вселенная, вот это карьера!

– Прогнило что-то в вашем королевстве, уважаемый товарищ, – холодно заметил Петя, поправляя рюшечку. – Мы вас не для того из грязи в князи выбрали, чтобы вы нам загадили весь стол. Он, между прочим, принадлежит всем людям на планете.

– Ой, – сказал Заяц, глаза которого нехорошо сузились. – Ну вот, ты знаешь правду, малышка. И что ты собираешься с ней делать? А? У-тю-тю, что это у нас, носик? – и потянулся схватит девочку лапками за нос с целью ее пощекотать.

– Я вам, блядь, покажу малышку! – завизжал не на шутку разъяренный Петя, не считавший момент уместным для сюсюканья. – Вы, засранцы, щас слезете с народного хребта, как вши после шампуня спрыгивают! А ну….

– Спокойно, – отскочил Заяц, прикрываясь пушистыми лапами. – Я пошутил, на самом деле я даже очень переживаю, и за стол этот, и за народную судьбу, и за мир во всем мире.

– Да, – подтвердил проснувшийся рыжий мужик. – Он правда переживает.

– Ну, – пожал плечиками Петя, сразу успокаиваясь, – чего так опасно шутите тогда. Думать надо. Не в курсе что ли, что обиженный ребенок может истерично вижжать? Давно на военных учениях не были? Вот ща как упру руки в боки, как раскрою рот!..

– Миссис Алиса! – испуганно закричал безумный шляпник Буууш на ломаном русском языке. – Не надо вижжат! Ви и так нарушаете хрупкую гармонию нашего сосайети!

– Аааааа, так вот оно что, – кивнул Петя, наконец понимая, – так у вас тут сосайети… Ну надо же было сразу сказать! Да сосайтесь тут сколько угодно, мне то что, хи-хи.

– Я говорил, что не надо ей доверять, – заметил заяц стоически. – Теперь будет всем доказывать, что мы извращенцы. Но нам не привыкать, давайте игнорировать паршивку. Бууш, дорогой, передай пожалуйста ложку для сахара. А где ложка?

– Ложки нет! – ехидно улыбнулся Петя и, потряся двумя аллюминиевыми трофеями, гордо развернулся и потопал вперед по тропинке, прочь от странной компании, живущей явно не в ту сторону.

Вслед ему донеслись облегченные вздохи.

– Это была аватара Дубовицкой, точно тебе говорю… Проверять приходила.

 

Тропинка меж тем изгибалась и уводила из грибного леса к благоухающему саду, состоящему из разноцветных розовых кустов. Боже, какая здесь царила красота! Цветы, средоточия томительной прелести, носители грации иных, небесных миров, огромные и маленькие, несравненно нежные и горделиво-величавые… а вообще, Петя всегда был равнодушен к цветам, предпочитая жареную курицу, так что чего я тут изгаляюсь.

Перешагнув через очередную грядку, Петя заметил, что невдалеке промелькнул его старый знакомый – черный кролик! Он успел принарядиться, сменить костюмчик, подобрать новенькие очки и, конечно, блестящий сотовый. Выглядел, в общем, на все пятьсот.

– Кролик, стой! – воскликнул Петя. – Я нашел свой путь, если тебе интересно!

– Ах, я ужасно опаздываю, уже полдня как ужасно опаздываю, не понимаю, чего я тут делаю до сих пор, – озабоченно бормотал Кролик, как заевший проигрыватель. Но при виде Пети приостановился и подождал, пока тот догонит.

– Ты уже очистил свой разум? – спросил он, пристально разглядывая худую измазанную фигуру. – Времени остается все меньше, о спасении мира я уже не думаю, лишь бы ноги унести. Усики мои, ушки, как я опаздываю!

– Надоело ходить, – пожаловался Петя. – Давай что ли автобус подождем.

– За автобус платить надо, а у тебя все карманы дырявые!

– Удостоверение! – вспомнил Петя, доставая портрет Мао Дзе Дуна. – Идем, с этим нас везде пропустят.

Одолев розы, они с Кроликом втиснулись в очередь на остановке и с боем продрались к автобусу, поминутно суя картинку под нос представителям озлобленной толпе. Но даже с портретом Мао героям пришлось нелегко.

– Да уж, это вам не по шоссе гонятся, – мрачно заметил Кролик, поправляя треснувшие очки. – Еще скажи спасибо, что Контролера нету. Каждый неразбуженный – потенциальный Контролер.

– Хватит меня пугать, – предупредил Петя. – Не забывай, я в испуганном состоянии завизжать могу, у меня инстинкты девочки-машины-для-визжания!

– Так вот, идут Три Поросенка по Диснейленду!.. – тут же забормотал Кролик.

Поездка прошла незаметно.

– Ну вот, приехали, – деловито сообщил ушастый. – Ее Величество уже ждет, поторапливайся.

Здесь, у огромной сцены, залитой огнями, толпилось особенно много разных чудиков. Звери и чудовища, львы и единороги, роботы и гигантские жуки – казалось, представители всей вселенной сошлись на уникальное рандеву, только чтобы посмотреть на Королеву и отдать ей честь.

– Скоро Она появится, – сказал Кролик, промокая вспотевший лоб. – Смотри, веди себя скромно, только тогда тебя заметят. А я… я пойду! – и тут же скрылся в свистящей, улюлюкающей, ходящей шумными волнами толпе.

Петя даже сетовать не стал, слишком привык к неожиданным исчезновениям. Устремив взгляд на сцену, он увидел, как под звуки фанфар туда выходит Она. Ну да, это была и в самом деле Она – Она, которая, единственная и неповторимая Она, которую только знал свет, Она.

– Здравствуйте, дорогие мои, любимые, мои! – сказала Она, и улыбнулась, как могла лишь Она. – Вас собралось сегодня так много, что даже на этой безразмерной площади… наступил… полный?..

– Аншлаг!.. Аншлаг!.. Аншлаг!.. – кричали завороженные зрители, раскачиваясь в трансе счастья.

– Вы правы – полный Аншлаг!

– УРАААААААААААААААААА!!

– И я тоже рада видеть вас, милые вы мои. Похлопайте в ладоши, дорогие вы мои, и ПРОЧТИТЕ МОЛИТВЫ ВАШЕЙ ГОСПОЖЕ!

– Аншлагу шланг… Аншлагу шланг… – подвывали в толпе, подергиваясь и истерически смеясь.

– Вы рано смеетесь! Ведь на сцене еще нет пророков моих, ни Евгения Петросяна, ни Ефима Шифрина, ни даже кого-нибудь еще!

– РЕ-ГИ-НА БО-ГИ-НЯ! – кричали толпы, уже ни на что не обращая внимания.

Она улыбалась. Но вдруг взгляд ее упал на девочку семи лет, одиноко ковыряющую носком в асфальте площади. Девочка… молчала.

– ЧТООООО?? ТЫ НЕ ВОЗДАЕШЬ МНЕ ХВАЛЫ?!! – воскликнула Она, и голос Ее, усиленный динамиками и могучей магией, разнесся по всей планете, затронув души и сердца каждого живого существа. Гнев Ее был столь велик, что все живое затрепетало, ибо каждая мошка чувствовала, что если разозлить Королеву еще немного, миру настанет полнейший дихлофос.

– Ээ, – поколебавшись, ответил Петя тихим усталым голосом. – Простите, а во сколько ваше шоу заканчивается? А можно я переключу на футбол?

– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! – закричала разом вся толпа, со стонами падая на землю, содрогаясь в конвульсиях мук, брызжа пеной изо ртов, стеная, и умоляя Ее о прощении.

– Тихо, – сказала Она. Толпа смолкла (отдельные особи блевали от ужаса, но старались делать это очень тихо).

– Подойди ко мне, маленькая девочка, не бойся, подойди поближе ко мне.

– Здравствуйте, тетенька, – сказал Петя, послушно подходя. – Вы не подвяжете мне бантик? А можно Ян Алрвазоров больше не будет у вас выступать? А Задорнов пойдет в спикеры госдумы?

Десятки зрителей в толпе покончили жизнь самоубийством. Треть сошла с ума. Остальные баласировали на грани отчаяния.

– Ты не понимаешь, девочка, – тихо и ласково произнесла Она. – Все мироздание готово рухнуть из-за твоих слов. Баланс нарушен. Тьма нависла над миром. И в эту минуту я спрашиваю… Что сейчас будетс этой девочкой за ее слова? Верные мои, любимые мои, ласковые мои, преданные мои – что? сейчас? будет?

Миллионная, бескрайняя толпа в едином порыве поднялась с земли на колени, и выдохнула. Ветер силой в 8 баллов содрал парик с Ее головы, но никто не обратил внимания, ибо слезящиеся преданные глаза поклонников и рабов видели лишь сияющий немеркнущий ореол могущества и прекрасности вокруг Нее.

– Суд. – выдохнула толпа.

Петя моргнул, Королева щелкнула пальцем, и во мгновение ока все они оказались в зале суда. Стояла тишина.

Петя замер в клетке для подсудимых, место адвоката пустовало, на прокурорском стуле восседал Чувак в черных доспехах, с лакированным черным ведром на голове, с плеч которого свисал черный плащ. Судьей, конечно, была Она. Восемь мест для присяжных занимали батарейки «Noname» в человеческий рост, вставленные в спины пушистых серых зайцев. Петя понял, что эти восемеро в любом случае проголосуют против него, и похолодел. Но четыре места занимали живые, настоящие присяжные: там сидели Гендальф, Фисбен, профессор Дамблдор и магистр Йода.

– Я спасен, – счастливо улыбаясь, во всеуслышанье заявил Петя, сел, отвернулся от суда, и стал напевать себе под нос девчачью песню группы Blind Guardian.

– Тогда, очевидно, – холодно заметила Королева, – тебя не смутит отсутствие адвоката.

– Пардон, но я уже давно здесь, ваша честь, – раздалось из воздуха, и там появилась отрубленная кошачья голова.

– Царапка? – выкрикнули из зала, и обернувшийся Петя увидел, как Крыса в черных очках машет лапой Психоделическому Коту.

– Щекотка, мой маленький убийца! – просиял Петин адвокат. – После заседания встретимся за чашкой кофе?

– Разумеется! Но я приду не один…

– Хватит разглагольствований, – строго заметила Королева. – Начинайте!

– Чести имею представить суду первого свидетеля! – весело крикнул выбежавший на помост Петросян. – Им является…

– Он слишком весел, отрубите ему голову, – сказала Королева.

Лицо Евгения Ваганыча, такое близкое и родное населению всей страны, еще не успело исказиться ужасом предсмертной агонии, как Чувак с ведром на голове засопел, словно бракованная вытяжка, и красной молнией, мелькнувшей в воздухе, снес ему голову с плеч.

– О, горе, ненастье объяло страну! – начал свою речь следующий оратор, пугливо озираясь и поминутно ожидая удара. – Мрачна Королева, идем мы ко дну!

– Рифмы дурацкие, убейте его, – велела Королева, фыркнув. Печального оратора постигла такая же участь.

– Тасс уполномочен заявить, – нейтральным тоном пробубнил третий оратор, глядя в стену, как автомат, – что свидетель обвинения…

– Тьфу, просто уберите его, – сказала Королева брезгливо, и еще одним оратором стало меньше.

– Тяжелая работа, – вздохнула Она. – Знаете, как трудно отбирать таланты для телешоу?..

– Госпожа, – трясясь от страха, сказал Кролик, который, оказывается, выполнял здесь роль писца. – Все ведущие закончились, что делать?

– В следующий раз отрубайте всем руки, – недовольно сказала королева. – Так хоть подольше протянем. – Чувак с ведром на голове кивнул.

– Ну давайте там, свидетелей обвинения.

– Я, я свидетель! – крикнул с задних рядов какой-то непонятный зверь, выбегая к помосту. – Я видел, как эта девочка игнорировала розы в Вашем саду!

– Запишите это, – благосклонно кивнула Королева. – Вы можете быть свободны. Кто следующий?

После этого обвинения посыпались градом. Оказывается, Петя успел здорово насолить обитателям волшебной страны. Он украл настоящую шаурму из лотков, оставив там только собачью, повысил налоги, разрешил рекламу прокладок и некорректно высказывался о безногих. Нэд Фландерс, возникнув из толпы весь в слезах, патетически воскликнул: «Он убил Элвиса!!», и после этого в зале воцарился сущий хаос.

– Молчать, – сказала Королева, и хаос смолк. – Переходите к обвинению. У нас семнадцатая страница уже, пора.

– Обвиняемый, хыыы-хууу, хыыы-хууу, – сказал Чувак с ведром. – Как вас зовут?

– Не могу ответить однозначно, – развел руками Петя. – Если обощать, то Алиса-Петя Карелин-Доджсон, младшая.

– Кем вы (хыыы-хууу, хыыы-хууу) мечтали стать в детстве?

– Чучконавтом, – мечтательно ответил Петя. – И сейчас мечтаю.

– Что вы думаете о крокете?

– Никогда в него не играл.

– Перейдешь на темную сторону силы?

– Никогда.

– У обвинения все.

– Отлично, что скажет защита? – спросила Королева, прищуриваясь.

– Мурррр. Мняу мняу мням, Ваша милость. Конечно, фшшшшш. Но обратите внимание на кис-кис-кис, ути, пути. Я считаю, мяу мурр, мява мяу. Как говорили древние греки, мияу миу мням. У защиты все.

– Ну что ж, – тяжело сказала Королева, на лице у которой после этой речи играли желваки. – Что скажут присяжные? – и нажала на кнопочки на пульте управления.

Батарейки в спинах зайцев замигали, и те, как заведенные, начали повторять:

– Виновна… виновна… винанам… фигавам…

– Итак, вердикт большинства присяжных, подсудимая виновна, – с затаенной улыбкой кивнула Королева. – Но что скажут остальные присяжные? Ведь приговор должен выноситься единогласно…

Наступила тишина, и стало слышно, что профессор Дамблдор негромко говорит:

– …и согласно этим расчетам, если добавить к отвару паленой уфимской водки, мы сможем получить кислотный шторм второй степени, пробивающий антикоррозийные покрытия, и продолжающий разъедать все, на что попадает, в течение двух минут. У меня все, господа, предлагайте ваши варианты.

– Добавив сей раствор в тело рептилии паукообразной, – заметил Гендальф, – мы получим мобильного монстра, способного оплести хвостовым отростком гуманоидное существо и душить его, а все попытки снять монстра с жертвы будут обращаться против тех, кто пытается. Что скажете, уважаемый Фисбен?

– Хех, на чем бишь я остановился-то… а, да. Сей монстр будет могуче служить еще и переносчиком неизлечимой инфекции. Откладывая яйца в тела смертных людей, эльфов, гномов, кендеров, позволит он вылупляться драконидам в свой черед, и размножаться им по всей вселенной, мда. Вот все, что сказать имею… ваш покорный слуга, хммм… как бишь меня зовут-то?.. Ну, ладно. Коллега, ваш черед.

– А если мы линию биогенетики продолжим, – кивнул сощурившийся от удовольствия Йода, – и Мать создадим, что рождает детей непрестанно, то вид этот впоследствии править галактикой будет. А когда время придет, уничтожит согласно Пророчеству их Рипли… но станет сама кровь от крови и плотью от плоти его. Так наш мишшен и будет комплит. И вправду, ультимативное добра оружие в будущем далеком создали мы, человечество спася! Рипли с Чужих геномом способна на все будет, а мир спасен. На том и порешим, магистры!

– Браво, коллеги, браво… Какой элегантный, неожиданный, выдающийся ход… Вы можете гордиться, уважаемые… Воистину, свет и добро победят непременно! – хором завершили старики, улыбаясь и пожимая друг другу руки.

– Эй! – недовольно вскричала Королева, наконец улучив момент прервать их разговор. – Вы обалдели, что ли, деды? У нас суд идет, между прочим! Вас для чего вызвали?! Каков приговор?

Четыре убеленных сединами старца переглянулись между собой. Взгляды их выражали вежливые воззрения непререкаемого добра. Ни единого проблеска злобы и невежества не мелькнуло в достойных взорах каждого. Общее мнение выразил Дамблдор.

– Простите, девушка, – сказал он вежливо. – Мы обмениваемся Ультимативными Технологиями Всеобщей Победы Добра. Если вы не хотите, чтобы юниверсум был уничтожен (Аншлаг, поверьте мне, при этом погибнет тоже), вы должны понимать всю ответственность. Это единственная встреча, которая выпала четверым инкарнациям Великого Старца за всю историю Вселенной, а потому, представьте, нам сейчас недосук.

С этими словами четверо старцев повели бровями, и испарились, будто их и не было.

Надо ли говорить, что девяносто девять процентов зрителей от этих слов впали в кому, а батарейки лопнули, забрызгав Чувака с ведром клейким смолянистым студнем.

– Ыыыы, – промычала Королева, красная от злости. – Вы, гады, у меня еще попляшете…. – оставшиеся в живых зрители упали замертво.

– Ладно, – произнесла Она через минуту более-менее успокоившись. – Перед оглашением Приговора ты, подсудимая, можешь сказать последнее слово.

– Уважаемые судьи и все остальные, – сказал Петя торжественно и взволнованно, чувствуя, что настал его звездный час. – Я стою перед вами, готовый к приговору, и все мое естество… все мое… естество… Впрочем, вместо естества у меня теперь вообще непонятно что, – сказал Петя мрачно, и сел. – Так что делайте что хотите. Мне все равно.

– Тогда, – не скрывая торжества, произнесла Королева, – я объявляю эту девочку…

– Борись, Петя, – прошептал с потолка Психоделический Кот. – Разве зря мы с Морфеусом тебя всю дорогу направляли? Ты уже совершил половину миссии, украл портрет Мао Дзе Дуна у китайцев, чем ослабил всю их нацию! Теперь доверши начатое! Освободи свой мозг от Аншлака! Борись! То, что не вышло у Президентов, получится у тебя! Ведь ты – Извранный!

Что-то щелкнуло у Пети в мозгу.

«А ведь действительно, – подумал он. – Какого черта я позволяю этому Аншлагу вторгаться в мою жизнь и калечить ее своей вездесущей и развращающей пошлостью? Какого черта я вообще смотрю телевизор?.. Да сам я дурак потому что. Ведь всякий раз, когда я это делаю, я могу просто встать… и выключить его. Выключить. Выключить!»

– Остановись, Королева, – сказал Петя тоненьким, но очень пафосным голосом. – Пришел твой конец!

– Чего? – спросила Королева, опешив от такой наглости. – Это вобще-то мое шоу. Я тут хозяйка.

– Нет, это мой обеденный сон, – ответил Петя печально. – Теперь я вижу этот мир насквозь, и вижу, что все состоит из зелененьких буковок, а значит, я просто переел на ночь и у меня опять галлюцинации. И вот что я тебе скажу, кур…

– Кстати, Петя, – между прочим сообщил Кот. – Если эту твою историю сочтут личным оскорблением Ее Величества, и грязными помоями, порочащими честь и достоинство неоднократно упомянутой здесь дамы, тебя могут и того, оштрафовать. Ты уверен, что оно тебе надо?

– …дорогая моя, нежнолюбимая моя, занесенная в красную книгу моя… занзибарская кротиха. Ведь это ты всю дорогу скрывалась под личиной милой, обаятельной Регины Дубовицкой, телепередачи которой приносят всей стране столько радости и хорошего настроения! Так вот, послушай, пытавшаяся выдать себя за Регину Дубовицкую, и с позором раскрытая мной, потому что совершенно не похожа на эту замечательную, добрую, в высшей степени порядочную женщину… – неопределенно закончил Петя, набрав в легкие побольше воздуху. – Мне надоел этот зоопарк, эта тюрьма, эта реальность, называйте как хотите. И я собираюсь покончить с этим раз и навсегда.

С этими словами он вынул из-за пояса две верных аллюминиевых ложки, и стукнул одной о другую.

Яркие молнии пронзили зал суда. Обе ударили в Королеву, и она лопнула. А затем в сверкании двух золотых сфер проявились две худые мальчишеские фигуры.

– Я готов к уничтожению мира. Я, Икари Шинджи. Пилот Евы, – сказал Шинджи-ля-ля.

– Я готов к сдаче экзамена по Особо Опасному Волшебству, – сказал Гарри-ля-ля.

– Начинайте, ребята, – кивнул Петя, глядя на них с гордостью и восхищением.

Шинджи вскинул голову, и нажал красную кнопочку на пульте управления. Мир треснул, разошелся по швам, и Петя успел лишь заметить, как Крыса в черных очках схватила голову Кота и умыкнула ее в одну из открывшихся прорех, а Кролик с букетом алых роз эффектным прыжком влетел в другую.

– Пока! – крикнули они оба и исчезли.

– До свидания, гуру! – воскликнули мальчики, отдавая Пете салют.

– Удачи, ребята! – прослезилась Алиса, понимая, что больше никогда не увидит своих новых, необыкновенных друзей. – Прощайте!

Гарри встал посреди водоворота распадающейся материи, выхватил из-за пояса аллюминиевую ложку и, приняв эффектную позу, задорно отчеканил:

– Юниверсум коллапсум!

И стало темно.

 

– Тааак, Петенька, – сказал тяжелый голос у Пети над ухом, и путешественик по иным вселенным понял, что дружеское возмездие пришло.

– А чё случилось-то? – с неискренним удивлением спросил он, открывая глаза и видя приближающихся друзей, глаза которых нехорошо сверкали. – А где вы были? А где шашлык?.. Ай! Ой! Аяяй! Оёёй! Мама! Бабушка! Регинаааа!!..

 

Спустя неделю друзья с удивлением заметили, что Петя стал какой-то другой.

– Что случилось? – спрашивали они его. – Что, мы тебя слишком тогда отмутузили?

– Да нет, – честно отвечал Петя, почесывая зудящие места. – Просто… просто… обещаете, что не будете смеяться?

– Зуб даю! – сказал Саник.

– Даю локон, – пообещала Тата.

– Старую видеокарту сломанную даю, – кивнул Васян.

– Ничего не дам, – развел руками Морозов, – даже две штуки могу.

– Ну, отдам чего-нибудь когда-нибудь, – торжественно поклялся Пассассин.

– А я отравился, извини, друг, не смогу прийти, хоть и клятвенно обещал! – сокрушенно заметил Димочка.

– А я вообще в Анголе, – спокойно заметил Тошик Злов.

– И я, и я, – заявила Маленькая Светочка.

– Ну короче, – ответил всем сразу Петя. – Я решил… я задумал… Эх, чего скрывать, пойдемте, покажу.

Он привел их в свое одинокое обиталище, и показал наброски.

– Знакомьтесь, это Алиса.

– Так мою куклу зовут, – подозрительно заметила Тата.

– Нет, это в честь другой Алисы. В честь нескольких других Алис… В общем… надоело мне рисовать порнографические картинки, я решил нарисовать чистый и невинный детский роман в картинках, потому что однажды мне приснилась хорошая, чистая девочка, и я хотел бы рассказать всему миру ее удивительную историю, посвятить это Доджсону, Булычеву, и всем прочим, миры и герои которых безумно яркие и потрясающие, прикасаясь к творчеству которых я забываю про майонез, и про семочки не вспоминаю, и…






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.