Динамика валового национального продукта

* Рассчитано автором.

Если сравнить темпы развития нэповской системы с динамикой роста капиталистической экономики, то окажется, что в случае победы стороннников либеральной народнохозяйственной политики экономическая отсталось СССР от западных стран не только сохранилась бы, но и возросла бы со временем. Получается, что плановая экономика была СССР во благо, а рыночная – во вред. Как это объяснить?

Преимущества рыночной экономики по сравнению с плановой можно подразделить на внутренние и внешние. К внутриэкономическим преимуществам относятся: а) конкуренция, создающая благоприятные условия для жизнеспособных предприятий и уничтожающая малоэффективные предприятия, б) ценовое саморегулирование, позволяющее увеличить производство пользующихся спросом товаров и сократить производство товаров, находящихся в избытке, в) жесткость финансовых ограничений, стабилизирующая денежное хозяйство и делающая эффективными инвестиции, г) наличие рынка труда, позволяющего автоматически перераспределить рабочую силу между регионами и отраслями и т.д.

Мог ли СССР воспользоваться ими во второй половине 20-х гг.? Конкуренция была невозможна из-за преобладающей роли в экономике государственного сектора, укрепление и расширение которого явилось одной из важнейших задач ВКП (б) в годы нэпа. Несмотря на то, что условия хозрасчета и самоокупаемости, в которых оказались государственные предприятия в начале 20-х гг., в принципе могли бы способствовать конкуренции между самими государственными предприятиями. Однако обьединение основной их массы в тресты и синдикаты уже в 1922 г. эту возможность перечеркивали. Хозрасчет осуществлялся на уровне трестов и синдикатов, являвшихся монополистами в своей отрасли. Да и государство не моглодопустить, чтобы деятельность одних, принадлежавших ему предприятий, вела бы к разорению других предприятий – это считалось «издержками капитализма».

Пожалуй, единственным заметным проявлением конкуренции в 20-е гг. было соперничество между государствнными и частными (т.н. «неплановыми») заготовителями на аграрном рынке. Например, в хлебную кампанию осени 1925 г. частные скупщики заготовили около 25% всех хлебных излишков крестьян⁶. Однако в эту конкуренцию немедленно вмешалось государство. Частные железнодорожные грузы были отнесены в последнюю категорию, что лишило частников возможности вывезти заготовленный хлеб. В последующем же к частным заготовителям и продававшим им хлеб крестьянам стали применяться и более строгие меры, включая административное и судебное преследование. Ясно, что в этих условиях конкуренция развернуться не могла.

Ценовое саморегулирование в 20-е гг. также было невозможно. Начавшаяся с 1923 г. кампания за снижение цен на промышленные изделия уже в 1924 г. лишила эти цены какой-либо регулирующей роли и привела к растущему товарному голоду. Относительно свободным было ценообразование лишь в частной торговле и мелком крестьянском производстве, хотя государство не оставляло попыток и здесь установить жесткий контроль, что увенчалось успехом в середине 20-х гг. после создания центральной, республиканских и местных межведомственных комиссий по надзору за розничными ценами⁷.

Характерная для капитализма жестокость финансовых ограничений в нашей стране в 20-е гг. также не существовала. Понятно, в условиях гиперинфляции ее и быть не могло. Не успела страна летом 1924 г. перейти к твердой валюте, как сотрудники Госплана заявили, что количества денег в обороте недостаточно для финансирования государственного сектора народного хозяйства и за период с 1 октября 1924 г. по 1 декабря 1925 г. денежная масса возросла в два раза, тогда как национальный доход увеличился лишь на 30%⁸.

Любое государственное предприятие не только могло получить льготный долговременный кредит в государственном или акционерных банках, но и рассчитывало на ежегодные безвозвратные субсидии из государственного бюджета. Если на Западе государственная помощь предприятиям была ничтожной, а основную массу денежных средств экономика получала с помощью банковского кредита, то в СССР бюджетные субсидии составляли за разные годы от 22% до 43% всего финансирования государственной промышленности. Понятно, что в этих условиях неэффективно работающим предприятиям не грозило финансовое банкротство (см.табл.4).

Таблица 4