Нежность

Довелось ли вам когда-нибудь наблюдать нежность? В чистом виде? Без всяких примесей? Только нежность одна?

Если б вы знали, как это... ранит. И как, раня, продлевает жизнь.

Ехала я как-то в московском метро, сидела в переполненном вагоне, дремала... Вдруг, поднимаю глаза и вижу: предо мною облако нежности. Я забыла, где я...

Юноша и девушка стояли глаза в глаза, не дыша смотрели друг на друга. Единственное прикосновение: юноша, словно боясь ожечься, коснулся мизинцем края брови девушки. Всё. Никаких попыток нарушить целостность «облака». Где они были в это время? В раю? Кажется, так далеко редко кто ходит сегодня: опасное место – можно и не вернуться.

Начало... неоформившееся, божественное... апрель любви... свет любви... ореол любви... дыхание любви... язык любви – сидела, искала тому, что вижу, словесную оправу. Всё об этом, но всё «где-то рядом». Не цепляется, не выражает. Не придумало человечество ничего, что могло бы выразить нежность иначе, как «нежность», да и надо ли...

Нельзя ограничить словами, буквами, знаками, звуками то, что нельзя ограничить. То, что не поддаётся огранке. Хрупкость... эфемерность... призрачность... прозрачность...

Почти катастрофа. Теперь я не знаю, что же сильнее: любовь, или нежность... а раньше, до этого, я многое знала... Отчего эти два прекраснейших слова никак не поделят одно одеяло?

Сдаюсь. Сознаюсь, что бессильна. Ни метафор, ни аллегорий, ни рифм... Я пустая.

Пред тем, что я увидала, становлюсь на колени. Я сражена.

Есть тайны, которые надо укутывать. Есть покрова, которые стыдно срывать.

Есть книги, которые, не открывая, можно от корки до корки читать.

ГОЛОД

Я, кажется, знаю. Знаю, что там, наверху, про меня задумали. Тсс. Слушайте тихо, так же тихо, как я говорю. Едва коснувшись самой этой мысли, отталкивала, всегда её отталкивала. Срываясь, бежала, всегда бежала, очертя голову в никуда, в незачем от этой мысли вразлёт... Всегда так было. Всегда. Сейчас не выходит, не получается – мысль застряла, застряла мысль. Прочная, ясная, точная – птицею бьётся в висок: «я знаю, знаю, я всё поняла, наконец-то, господи».

Они накрыли стол. Хрустящей, прохладной скатертью они накрыли его. Свет обливает хрустальный чертог и яства съедают зрение. Вечер. С неба тихо падает снег.

Конечно, конечно, вечер. Или нет... сумерки. Да-да, это точно сумерки, любимое пряное время, другого не может быть – они угадали. В зале, где всё вожделеет, скоро начнётся Бал. Ах-х-х... вместе со снегом я тихо падаю с неба.

Они не допустят. Не допустят меня в этой знойной пустыне к манящему снегу. Что им за дело до птицы в моей голове... что им за дело... Ветер надежды сбивает с ног, и я падаю, падаю с белого неба, потому что я – снег, снег, крадущий песок обречённой пустыни.

Мне не хочется есть. Мне уже не хочется. Ни к чему мне то, что мною забыто. Я забита тем, что зовётся снегом. Моё тело с рожденья в него зарыто.

Обездвиженность – не значит «бездействие». И в сугробном склепе бушует пожар. Бал начинается. Бал начинается. Бал начинается. Бал.