Бахмутов Максим михайлович

ОСКОЛОК БИОГРАФИИ ВОЕННОГО ДЕТСТВА

Их рассказы длиною в жизнь

О, детство!

Нет, я в детстве не был

Я сразу в мужество шагнул

Я молча ненавидел небо

За черный крест,

За черный гул.

«Война унижала нас голодом, холодом, нищетой и в то же время, война возвышала нас ощущением причастности к истории, ощущением самих себя, как части великого народа единого в своем стремлении к победе. Мы–дети Великой Отечественной войны- это зеленые, еще неокрепшие побеги на древе Знамени Победы, водруженного над Рейхстагом»

Е. Евтушенко

Те, из детей, кто остался жив хлебнули на пути в жизнь сколько горюшка, что казалось такая жизнь уже ничего хорошего не сможет им дать. Сегодня живут среди нас, теперь уже пожилые люди, но все те же дети военной поры. Им есть, что рассказать нам о том прошлом, о котором вспоминают со слезами, ибо это было время тяжкого лихолетия, в котором трудно представить детство.

Сегодня войди в любой двор и тебе обязательно откроется новая страница с биографией военного детства.

БАХМУТОВ МАКСИМ МИХАЙЛОВИЧ

В 16 километрах от нашего поселка Чернышковский расположен небольшой хутор Быстрый, где находится железнодорожный разъезд станция Цимла Ростовской области. Здесь в донских степях в 1931году родился Бахмутов Максим Михайлович, здесь вместе со старшей сестрой Надей, братом Николаем и младшей Валюшкой протекало босоногое детство белокурого мальчугана. 1941 год в их семье стал годом горя и лишений еще раньше, чем горя коснулась наша страна. В марте от ангины умирает младшая сестренка, а через месяц, неперенеся горя, умирает самый дорогой человек –мама Ксения Тимофеевна (1904г рождения).А в июне началась война. «Мы с детьми весть о начале войны услышали от дежурного по станции: Беда люди! Война. Отец Бахмутов Михаил Григорьевич в то время был начальником станции Цимла и практически все время был на работе, поэтому и было такое решение: младшего отдать под лучший пригляд.Старших детей Колю и Надю оставить в хуторе с дедом Гришей, а Максима отправили в г.Волгоград к бабушке Калинешне которая после раскулачивания в хуторе в поисках работы с семьей: мужем Тимофеем, 4 дочерями и братом Семеном Пучковы уехали в Сталинград. А Ксения старшая дочь выйдя замуж за Бахмутова Михаила осталась жить здесь в хуторе Быстром. Дед Тимофей Пучков -отец матери был хозяйственный мужик и семью свою содержал в достатке. На хуторе его дом был лучшим. Да и провиантом он шестерых детей обеспечивал. Ножом по сердцу было, когда пришли раскулачивать. На чердаке нашли ящик с салом и по куску вытаскивали т из него и тут же его раздавали под выкрик «Кому? Чумакову Андрею, Кому? Косте Постнову, Кому? Брызгалину. Дом разобрали по кирпичику.Вот поэтому и оказалась бабушка Калинишна в Сталинграде на Мечетке где и пришлось Максиму увидеть ужасы бомбежек Сталинграда.После долгой разлуки незабываема была встреча с отцом, здесь у бабушки. А было так. Вспоминает Максим Михайлович. Немец был уже совсем близко.Недавно была сводка, что взят Харьков. Отцу была дана команда: с Морозовска подходит сформированный последний эшелон до Сталинграда, собрать всех рабочих, стрелочников, дежурного для эвакуации. А в это время на разъезд прибежал сынишка стрелочника Шимонаева Дмитрия Василий с обедом и сообщил, что у хутора он увидел немецкий танк. Мальчишку направили обратно домой, предупредив, что если будут останавливать, то поднимай руки вверх. Поезд прошел.Вся группа мужчин: Бахмутов Михаил, стрелочники Витушенко Николай, Шимонаев Дмитрий до станции в Чернышки добирались бегом по лесополосе, которую сами сажали. Только беглым взором из-за деревьев мужчины могли видеть, как немцы с окриком останавили метров за 15 Васю с поднятыми руками, что-то спросили и отпустили. Едва успев, мужчины прыгнули в вагоны. Утром в Сталинграде всех на время отпустили, но поезд не расформировали. Вот она Мечетка. Открылась дверь и на пороге стоял отец. Я прыгнул на его плечи и думал не оторвусь. Просился, что бы взял с собой, но отец и сам не знал куда направят. Есть направление на Красный Яр. Через несколько дней после встречи с отцом на Мечетке высадился массовый немецкий десант. А вверх по Мечетке на аэродроме два Мессер Шмитта уничтожили все кукурузники. Готовясь к бомбежкам у своих бараков жители выкапывали укрытия их называли «пещерами». В одной из бомбежек слоем земли от взрыва бомбы заживо засыпало соседских мальчишек. Материнскому горю и слезам не было конца. Как больно было смотреть на тоску и душевную боль женщины.

Был очевидцем, как от тракторного завода в это время на сухой Мечетке формировались отряды добровольцев. «Что ж мы сдадим свой город?» слышалось от новобранцев. Таких было много, но не было оружия. Голыми руками не повоюешь. Приходилось небольшим группам делать вылазки на места боевых действий, с тем, чтобы собрать оружие у убитых. С балок Мечетки немец десантом отвлек основную армию и пошел углом к заводам Баррикады, Лазурь, Красный Октябрь. Сколько разрухи. Это сколько же надо было приложить усилий, чтобы вот так уничтожить город.? Появление сибиряков в городе на подмогу было в моих детских глазах впечатляющим событием. Крепкие, рослые, одетые в тулупы, валенки, хорошо вооруженные солдаты, конечно поддержали Сталинград. Жизнь в городе не остановилась. Приходилось помогать взрослым. На Метизном заводе, в то время он был филиалом Тракторного, работал как взрослый. На сверлильном станке выполнял норму три килограмма заклепок для сцепления тракторов и машин. Работали под лозунгом «Все для фронта, для Победы!», «Что ты сделал для фронта?» Отчисляли полный заработок на нужды фронта. Это уже потом, в мирное время по облигациям мне выпало ружье. Незабываем был случай на заводе. Рядом со сверлильным станком, за которым я работал, стоял токарный и однажды, по неосторожности рабочего, захватило его фуфайку кругляком и закрутило руки. Мгновенно сработала реакция и не помня себя я отключил станок. На собрании коллектива болтонарезного цеха мне была объявлена благодарность. 2февраля 1943 года Сталинград был освобожден. Невозможно передать то состояние, когда буквально кругом развалины, а истрепанные от усталости людские души ликуют до «слезных спазм» и не сглатываемого кома в горле. Это же какое счастье, что мы отстояли Сталинград! Пусть лишения, пусть голод, но только свобода от концлагерей и бараков с собаками. Мы, дети тоже радовались концу ужасающих бомбежек, бесконечных смертей. радовались и считали себя тоже победителями, хотя бы потому, что смогли выжить в этом аду.

Врага погнали с нашей земли, но немцы уходили не со сложенными руками. Побитая немецкая армия сопротивлялась. Помнятся бои под хутором Быстрый в карагичевой балке. Наша разведка в балке сделала привал, а двое солдат отправились на бричке к нам в хутор к людям за продуктами. Моя сестра Надя и тетя Шура спекли пышек и только и успели сунуть в руки, как прибежал солдат и в запыхах сообщил, что нас гонят в отступление. Тут же на подкрепление пошли размаскированные два 76 миллиметровых оружия, ранее спрятанные во дворе у Дубины. Немца отбили, а мы с мальчишками с интересом рассматривали оружие.

В один из декабрьских дней, играя на морозце, мы с мальчишками услышали рев самолета. Это был самолет –разведчик Фокке-Вульф «Рама» FW 1897 Он летал над хутором и делал фотосъемку. Это и понятно. Наша передовая тоже не была голая. Завывая, рама пыталась, изворачиваясь подняться вверх с наклоном то влево, то вправо. Замер от рева весь хутор. Два круга над хутором успел сделать FW-189 и тут услышали очередь крупнокалиберной установки из кустов близ платины у старого колодца Раздирающий рев мотора оглушил людей. Подбитая машина снесла шесть столбов связи и запутанная в проводах, упала на снег. Я и Шулик Коля побежали посмотреть на сбитый самолет. Трое немцев сидели на снегу с понурыми головами в добротных немецких мундирах, хотя тогда еще у меня мелькнула мысль, что это обмундирование не по нашим зимам. До прибытия комендатуры немцы так и просидели на снегу, не пытаясь бежать, не отстреливаться. Они понимали, осознавали свою неизбежную обреченность. К месту падения сбежались пожилые люди, женщины. Три парашюта, в последствии, женщины использовали на тонкие кофточки, а плащ-палатки пошли на юбки. Нас всех разогнали, как только пришли люди из комендатуры. До нас донеслись пять выстрелов. Все было предельно ясно. Знаю только одно, среди жителей шел ропот недовольства, может потому, что несмотря на озлобленность к немцам наши люди несмотря не на что, не разучились жить по заповедям Наспех вырытая яма в мерзлой земле, не стала местом упокоения немецких солдат. Собаки разнесли обглоданные кости по хутору. А мы мальчишки продолжали бегать к самолету. Каждый находил что себе взять. Отпиливали куски алюминия на расчески и гребешки. Играя у самолета, я увидел в метрах десяти от него под снегом антапку. Ковырнул ее, а это была кабура с именным пистолетом. Я похвалился в гаражах мужикам. «Где ты такого красавца нашел?» – спросил помощник бригадира Акулиничев Ларион. Он выстрелил из него под верстак и забрал его себе. Мне. конечно, было обидно Через месяц самолет вывезли из хутора.

Вот освобожден и наш хутор. Люди стали поговаривать о полевых работах на весну. Казалось, большая беда позади, но не мало еще матерей оплакивали своих сыновей. Война своими отголосками напоминала о себе разрывами мин. Ребята постарше нас Басакин Петро, Жуков Иван, Акимцев Иван заготавливали дрова, подрывая огромные ивы у пруда. Мы были в кузне у дяди Мише Красикова, когда услышали примерно в километре от нас взрыв мины. А вскоре мы увидели бежащего с окровавленной рукой Акимцева Ивана. Он увидел, что пацаны разряжая снаряд, начали стучать по запалу успел отбежать на пятьдесят метров, но взрывной волной или осколком оторвало большой палец руки. Все ребята погибли. Останки Петра собирали по кусочкам. Сколько мать перенесла нам продуктов, поминая сына.

Вся страна праздновала Победу. Семьи ждали своих мужей, отцов, братьев, но нашей семье, нам троим детям встречи с отцом пришлось ждать еще четыре года. В последней встрече с отцом на Мечетке, он сказал, что получил вместе с Витушенко Николаем направление на станцию Красный Яр. Недалеко от Сталинграда стоял санитарный поезд. По мере необходимости он направлялся ближе к передовой. По связи ночью диспетчер Хрюкин передал, что направляет военно-санитарный поезд. Пути все были заняты и отец предупредил диспетчера, на что получил ответ «На гражданке будем разбираться». С малой скоростью эшелон с ранеными двинулся на железнодорожный путь, где стоял тоже санитарный эшелон, но пустой. В полной ночной темноте произошло столкновение. Четыре пустых вагона сошли с рельс. Отца осудили на десять лет. Освободили досрочно-амнистировали. Отсидел девять лет.

Четыре года после войны, пока не пришел отец Михаил Григорьевич, дети жили на хуторе Быстрый вместе с учительницей Степанниковой Анной Константиновной и двумя ее дочками. Выживали, как могли. Вместе со старшим братом Николаем прадед Максим делали силки на куропаток, охотились на зайцев. И надо сказать, почти всегда они были с трофеем. За все свое детство прадед Максим закончил пять классов. Учиться приходилось в Морозовской, Вознесеновской, Волгоградской и Быстрянской школах. Детской мечтой был аккордион. В четыре года он сам, глядя на отца научился играть на гармошке. Может быть, за усердие его дед Гриша подарил ему личную гармошку. " Помню, заиграю, а мама посмотрит на меня, отвернется и заплачет. А в 1946 году я был на хуторе Гурин и увидел, и услышал у Стрельцовых аккордион, который привез после армии их сын. Загорелась душа. Так мне захотелось научиться играть на нем." И мечта сбылась. Еще до армии, в Морозовской отец купил ему небольшой аккордион. А дальше была служба в армии в Новочеркасске и в Краснодаре в кавалерии. За всю службу четыре раза довелось моему прадеду встретиться с М.С. Буденным. В Новочеркасске в 1954 году на Дону были организованы учения вместе с лошадьми. Прадед был в группе разведки при полку. После учений Буденный самолично благодарил за службу рукопожатием. Это была самая дорогая фотография прадеда.

А дальше была самостоятельная взрослая жизнь. Но это другая история.

" Война забрала у меня, у брата, у сестры самое прекрасное время в жизни - это беззаботное, счастливое обеспеченное детство. Мне не довелось поиграть в игрушки, получить достойное образование. Наша семья не смогла пожить счастливым семейным миром. Мои родители не смогли порадоваться успехами своих детей. Пережив войну, я не хочу, чтобы моим детям, внукам и правнукам пришлось соприкоснуться с таким лихолетьем."