Изобразительная деятельность. Естественно, что еще больший интерес представляет «повышение коэффициента полезного действия» в сфере умственных

Естественно, что еще больший интерес представляет «повышение коэффициента полезного действия» в сфере умственных, творческих процессов. Нами детально исследовалась изобразительная

деятельность (исторически этот раздел был одним из первых). Основной методический прием нашего исследования теперь принимал следующую форму: испытуемому внушалось, что он талантливый человек, активная творческая личность, обычно при этом называлась одна из заведомо известных испытуемому личностей (например, «Репин», «Рафаэль»).

Исследовались изменения изобразительной деятельности (рисунок человека с натуры) испытуемых в гипнозе на протяжении нескольких сеансов (10—20). Испытуемыми были студенты различных вузов. Рисунки служили «протоколом» изменений их изобразительной деятельности. Проводилось также общее наблюдение за их деятельностью. Для контроля в аналогичных условиях рисовала группа малогипнабельных испытуемых.

Основной факт, который был нами констатирован и ранее уже описан, заключался в следующем: в основной группе высокогипна-бельных испытуемых наблюдалось улучшение изобразительной деятельности; достигнутый в результате самообучения уровень умений закреплялся и проявлялся затем во внегипнотическом состоянии. Такого улучшения изобразительной деятельности за 10—20 сеансов в контрольной группе практически не наблюдалось.

Несомненно, что способности к рисованию у всех испытуемых в гипнозе были различны, однако изменение качества рисунков даже у самых неодаренных участников опыта было ярко индивидуализировано и не оставляло сомнений в улучшении. Кроме совершенствования своих рисунков испытуемые после нескольких сеансов (8—10) начинали чувствовать сильное желание рисовать дома. И их рисунки в домашних условиях были приблизительно на уровне последних достижений в гипнозе. Они начинали так же более тонко воспринимать объем, форму и красоту предмета. Они вообще стали более подробно изучать живопись, часто бывать в музеях и видеть искусство, по их словам, «глазами художника».

В связи с тем что достигнутые успехи «гипнотического» рисования закреплялись и испытуемые могли рисовать уже и без гипноза, можно сказать, что они фактически обучались рисованию в гипнозе. Таким образом, результаты успешных опытов динамического исследования развития изобразительной деятельности в гипнозе неожиданно указали на принципиальную возможность обучения людей в состоянии гипноза. Отсюда важные практический и теоретический выводы о том, что постгипнотическая инерция творческих усилий в гипнозе может количественно накапливаться и давать качественное изменение улучшения способностей человека в процессе полностью «бессознательного» творческого опыта, который в дальнейшем становится сознательным достоянием испытуемого.

Именно процесс многократных сеансов творческого усилия в гипнозе может по-новому и более определенно утверждать реальность влияния гипноза на творческий акт.

Одна из важнейших особенностей этого обучения состояла в том, что перед испытуемым ставилась лишь общая задача (рисовать),

через образ создавалось высоко положительное отношение к изобразительной деятельности и уверенность в собственных силах. Что касается зрительно-моторных навыков (воспроизведение объекта на бумаге в виде рисунка обязательно требует таковых), то они не подвергались никакой «отработке», формировались исключительно стихийно, по типу «прилаживания» к особенностям объекта (натуры). Поэтому в строгом смысле в опытах под контролем гипнолога происходило не обучение, а воспитание «художников». Обучение в более узком смысле было объектом управления лишь вторично, через изменение позиции личности. Вместе с тем величина средней абсолютной ошибки при попытках воспроизвести заданный размер фигуры в гипнотическом состоянии уменьшается в два раза.

Важным является вопрос об эффектах однократного или многократного гипнотического сеанса. Оказалось, что даже в однократном гипнотическом сеансе качество изобразительной деятельности выше, чем ранее вне гипноза, однако многократные сеансы приводят как бы к «накоплению» частичных результатов и значительному улучшению изобразительной деятельности; естественно, что это связано с наличием у испытуемых способностей хотя бы в латентном состоянии.

Успехи нашей экспериментальной группы рисования были значительны, и это позволило организовать выставку людей, обучившихся рисовать в гипнозе, в Центральном выставочном зале в Москве (Кузнецкий мост, 11) в ноябре 1972 г. Специалисты-художники, педагоги высоко оценивали достижения наших испытуемых как в эстетическом плане, так и в связи с процессом быстрой обучаемости. Профессор Ин-та им. Сурикова М. В. Моторин, например, считает, что столь быстро обучиться рисованию испытуемые в обычных условиях не могли бы.

Нами были исследованы в гипнозе также студенты — музыканты Московской консерватории. Оказалось, что при внушении им образов выдающихся исполнителей С. Рахманинова, Ф. Крейсле-ра испытуемые могли не только улучшать свои исполнительные качества непосредственно в гипнозе, но и закреплять в какой-то мере эти успехи и в бодрствующем состоянии. Находящиеся в нашем распоряжении магнитофонные записи исполнительской деятельности испытуемых в гипнозе и без гипноза, а также имеющиеся у нас высказывания самих испытуемых и музыкантов-специалистов дают возможность считать эту серию опытов также очень успешной.

Серия шахматных экспериментов завершилась своеобразным контрольным опытом. Мы пригласили в нашу лабораторию эксчемпиона мира гроссмейстера Михаила Таля, который сыграл с одним из наших испытуемых шесть партий. Три партии испытуемый играл в состоянии гипноза, когда ему был внушен образ выдающегося шахматиста прошлого Поля Морфи и три партии играл в обычном состоянии без гипноза. Михаил Таль выиграл. После сеанса он дал следующую оценку игры испытуемого Т.: «До гипноза я играл с человеком, едва передвигавшим фигуры. В состоянии гипноза

передо мной сидел совсем другой человек, экспансивный, энергичный, смелый, который играл на два разряда лучше» (рис. 21, 22).

Таким образом, при выполнении качественно разнородных дея-тельностей (удержание груза, рисование, игра на музыкальных инструментах, игра в шахматы) мы получаем один и тот же результат— повышение эффективности выполняемой деятельности. Спрашивается, за счет чего? Ведь «операциональный» состав-деятельности был каждый раз разным. Единственными и общими факторами было внушение образа другого человека, новой ситуации деятельности и состояния высокой работоспособности.

Можно следующим образом гипотетически представить себе механизм действия внушенного образа другой личности. У каждого человека в структуре его сознания можно выделить знания (значения) и оценки, связанные с внешним предметным миром, другими людьми. В обычном состоянии образ другого человека включает в себя представления о различных качествах этого человека, в том числе об отношении к деятельности, но этот образ четко отделен от образа собственной личности. В гипнотическом состоянии происходит существенное изменение самосознания человека и связанной с этим позиции личности за счет как бы «включения» в него некоторых элементов знания об окружающих людях и «выключения» знаний о самом себе. Позиция «я не умел, не умею и не смогу* заменяется позицией «ясно, что я это умею делать на очень высоком уровне».

В гипнотическом состоянии первичным фактором, перестраивающим деятельность, является появление нового смысла, нового отношения к выполняемой деятельности, а как результат — уверенность, смелость, ощущение свободы. Необходимо отметить, что гипнолог не регулирует деятельность испытуемых «поэлементно». Создавая новое отношение, состояние подъема, он лишь повышает возможности саморегуляции активной деятельности субъекта.

Необходимо учитывать, что испытуемый не всегда может давать эту «классическую» реакцию активного сомнамбулизма. Сравнительно часто некоторые процессы ассоциативного характера, подвижность и активность мышления и, наконец, само поведение испытуемого могут быть несколько снижены и «заторможены». По нашему мнению, это свидетельствует о несколько менее глубоком состоянии гипноза, когда гипнотическое самосознание внушаемого образа не может достаточно устойчиво сформироваться. В этом случае поведение испытуемого не дает яркой адекватной картины переживаний внушаемых состояний и образов. Тест на гипнотическую но-ворожденность выражен, как правило, очень слабо. Однако в некоторых случаях через несколько сеансов «гипнотическое самосознание образа» все-таки может сформироваться и быть достаточно устойчивым, хотя, как правило, «артистически» не слишком ярким. Необходимо от сеанса к сеансу проводить интенсивную экспрессивную вербальную стимуляцию испытуемого, стараясь при этом не

Рис. 21. Игра в шахматы до гипноза (исп. Т. слева)

Рис. 22. Игра в шахматы в гипнозе (исп. Т. слева)

Рис. 23. До гипноза

вывести его из гипноза. Тогда в этом состоянии возможна творческая продукция загипнотизированных, хотя и не столь выраженная, как у «классических» «активных сомнамбул», дающая заметное улучшение творческих процессов в постгипнотическом состоянии. В некоторых случаях при неправильно проводимых сеансах активный вариант сомнамбулизма может перейти в пассивный

Испытуемый в наших опытах не становится мгновенно талантливым человеком, а действует лишь в меру своих собственных способностей, однако их уровень в гипнозе всегда является для него в данный момент пределом его творческих и эстетических возможностей. Кроме того, эти возможности совершенствуются от сеанса к сеансу (рис. 24, 25, 26, 27, 28)

При всей «яркости» и даже известной практической значимости факт быстрого совершенствования деятельности в гипнотическом состоянии выступает не только как результат исследований, но и как объект исследований, он должен быть психологически проанализирован Именно с этой целью нами и были предприняты некоторые дополнительные эксперименты

Рис. 24

Известно, что состояние активного внимания определяет часто эффективность деятельности, ибо составляет важный компонент ее психической регуляции. Уже наблюдения за изобразительной деятельностью показывают высокую концентрированность внимания, сосредоточенность на выполняемой деятельности: можно почти под ухом испытуемого бить в гонг, играть на скрипке, говорить о самых разнообразных вещах, в его лице, позе, работе не обнаружится ни малейших реакций и изменений, если это не затрагивает внушенного ему образа.

Для исследования состояния внимания испытуемых нами были специально проведены эксперименты с тестом Бурдона. Испытуемым до гипноза предлагалось вычеркнуть из 300 букв, особым образом набранных, какую-то одну букву. Время выполнения теста фиксировалось по секундомеру, количество ошибок фиксировалось при обработке теста. Затем испытуемых вводили в состояние глубокого гипноза и им внушался образ человека с необычайно сильно развитым вниманием, а также внушалась общая психическая активность и желание выполнить задание (испытуемые работали

Рис. 25 Рис. 26

с открытыми глазами) как можно более совершенно и быстро. Во время гипнотического теста давался другой набор 300 букв, чтобы исключить возможность привыкания к процессу проведения теста, и каждый раз менялась буква, которую надо было вычеркнуть. Полученные результаты показывают, что в гипнотическом состоянии показатели внимания улучшаются в полтора-два раза. У испытуемых контрольной группы по сравнению с догипнотическим опытом изменений практически не отмечалось.

Данные, полученные в опыте, когда интенсификация внимания испытуемых была прямой целью гипнотических внушений, позволяют предполагать, что и в опытах с изобразительной деятельностью, например значительное усиление концентрации внимания, бывшее побочным продуктом гипнотических внушений, является одним из механизмов повышения эффективности изучаемой деятельности.

Следующая линия наших поисков, направленных на расшифровку механизмов повышения «коэффициента полезного действия» в опытах с рисованием, была связана с исследованием памяти.

При исследовании процессов памяти в качестве предмета запоминания использовались незнакомые испытуемым иностранные слова с соответствующим русским переводом. Испытуемым предлагалось в состоянии бодрствования дважды прочесть 100 неизвестных

Рис. 27 Рис. 28

иностранных слов и попытаться запомнить максимальное их количество. После чего осуществлялась проверка количества запомненного материала. Затем испытуемых вводили в состояние гипноза и им внушался образ человека, владеющего соответствующим иностранным языком, обладающего очень хорошей памятью, способного справиться с запоминанием быстро и успешно. Вслед за этим предлагалось дважды прочесть сто новых неизвестных иностранных слов. Условия опыта, освещенность, степень трудности слов были приблизительно теми же, что и в эксперименте до гипноза. Согласно полученным данным, эффективность запоминания в состоянии активного гипноза возросла в 4, 6 раза

Нам также удалось наблюдать, что улучшение памяти оставалось в какой-то степени в постгипнотическом состоянии, спустя месяц после сеансов. Во время проведения этих экспериментов выяснилось, что при внушении испытуемым образа иностранца можно в некоторых случаях добиться того, что они полностью «забывали» родной язык и могли разговаривать только на языке внушенной личности — англичанина (конечно, только в пределах имеющихся у них соответствующих знаний этого языка) Известно, что процесс мышления на иностранном языке имеет большое значение при его изучении Таким образом, в принципе обучение иностранному языку указанным методом возможно, и эксперименты в этой области требуют своего дальнейшего продолжения

Рис. 29.

Рисунок после занятий изобразительной деятельностью в гипнозе и вне его

Значительное повышение эффективности запоминания в условиях прямых внушений вновь позволяет предположить, что в опытах с изобразительной деятельностью оно выступает как побочный продукт гипнотических внушений, обеспечивая высокую обучаемость испытуемых (своего рода «импринтинг»).

В процессе экспериментальной работы психологического характера неоднократно вставал вопрос об известной осторожности при работе в гипнозе со здоровыми испытуемыми. Использование гипноза в педагогических и психологических целях в отношении к здоровым испытуемым осуществлялось еще более ста лет назад, когда Дюран де Кросс (1857) писал, что гипнотизм дает основание для интеллектуальной и нравственной ортопедии, которая, конечно, будет со временем введена в школах. Такой же позиции придерживался А. Токарский в статье «Гипнотизм в педагогии» (1890). Исследованию безвредности применения гипноза для здорового человека были посвящены работы А. Н. Мацкевич [66], М. Н. Ксе-нократова [48]. Некоторые современные исследования показывают, что применение гипноза для здорового человека может быть даже полезно (Н. 3. Богозов, В. А. Вотинов, В. В. Милашевич, М. М. Эт-лис — 1965, С. Криппнер — 1968, Дитборн — 1963). Современными исследователями накоплен большой материал экспериментально-теоретического характера именно на здоровых испытуемых (М. П. Невский — 1958, Труэ — 1949, Сэрбин — 1950, Барбер — 1962, В. Л. Райков — 1967, и многие другие).

Существуют также данные опять же экспериментально-теоретического плана, связанные с исследованием гипноза, проведенные

на больных различными неврозами М. М. Сусловой, Ф. П. Майоровым и др. В доступной нам литературе не описано ни одного случая каких-либо вредных последствий при профессионально правильном проведении гипнотических сеансов врачом психотерапевтом.

Тем не менее часто можно слышать открыто высказываемые опасения о возможном подавлении воли или появлении других отрицательных явлений у испытуемых. Эти вопросы тем более имели под собой основание, что некоторые ученые прошлого (Шарко) открыто утверждали, что гипноз есть форма или вариант психопатологии истерического характера. К сожалению, этот вредный взгляд бытует и в настоящее время в кругу малосведущих специалистов, не всегда и не обязательно профессионально занимающихся гипнозом. Позиция ученых, стоящих на этом пути объяснения гипноза, глубоко ошибочна. Опровержение состоит в том, что в гипнозе внушать испытуемому можно очень много, можно моделировать в той или иной степени почти любую ситуацию и любое состояние. Моделируя истерические реакции у больных истерией, наблюдая эти истерические явления, Шарко неверно принял видимое и внешнее за истинное и существенное.

Гипноз может моделировать также и высшие проявления человеческой нормы, духовный, творческий подъем, интеллектуальную активность. Однако гипноз может моделировать при определенном внушении врача и некоторые формы патологии, и истерические реакции в частности, и чем испытуемый более склонен к проявлению этой патологии без гипноза, тем, очевидно, ярче ее можно иллюстрировать в состоянии гипнотическом. Все зависит от того, какую цель ставит перед собой гипнолог, какое состояние он хочет исследовать и какую ситуацию моделировать.

Однако было бы ошибочно идентифицировать «модель» состояния, внушаемую в гипнозе, с гипнозом как таковым. Ведь если мы внушим школьнику, что он космонавт, летит на космическом корабле и находится в невесомости, и если мы получим более или менее адекватное воспроизведение загипнотизированным этого состояния, мы же не станем утверждать, что гипноз — это одна из форм космического полета. И даже если такое же состояние внушить, допустим, настоящему космонавту, побывавшему в космосе, и он убедительно и адекватно будет переживать и по-настоящему моделировать его, даже и а этом случае гипноз не будет формой космического полета. Он всегда будет состоянием, моделирующим и воспроизводящим его ощущения, иллюстрирующим его, но, разумеется, не самим полетом. Таким образом, гипноз может быть моделью творческого процесса. И модель эта будет тем ближе при определенных внушениях приближаться к творческому процессу, чем глубже испытуемый впадает в гипнотическое состояние и чем больше с ним проведено сеансов. Очевидно, что гипноз связан с функциональным изменением реакций нервной системы, с состоянием изменения сознания и иногда самосознания. От глубины этих изменений зависит степень реализации внушаемых состояний.

Гипноз не имеет ничего общего с патологическими процессами в организме человека. Наоборот, психически больного или больного неврозом гораздо труднее загипнотизировать. Общеизвестная повышенная внушаемость при истерии имеет совсем иной смысл и обусловлена патологией личности, плохо поддающейся психотерапии, и гипнозу в частности.

В конце прошлого века Крафт-Эбинга, проводившего свои знаменитые опыты с внушением регрессии возраста (на одной испытуемой), коллеги-психиатры обвинили в том, что он стал жертвой мистификации истерички. В ответном слове ученый, в частности, ответил, что его испытуемая в нервно-психическом отношении совершенно здорова и что он мог бы пожелать всем такого душевного здоровья, которым обладала его подопечная. Такими же словами оценивал состояние психики своих испытуемых и профессор К. И. Платонов [79]. Этого же можем пожелать всем и мы.

Мы провели серию специальных исследований воли в гипнотическом состоянии. В опытах было показано, что воля в состоянии активного гипноза в какой-то мере даже укрепляется. Способность к преодолению препятствий (в частности творческих) в состоянии активного сомнамбулизма в определенной степени возрастает. Это, очевидно, связано с проявлением энергичной активной деятельности в гипнотическом состоянии, которая как бы создает ту постгипнотическую инерцию, определяющую возможность, а иногда и необходимость творческой активной деятельности уже без гипноза. Это будет иметь место даже в том случае, если активация будет касаться только первичных творческих процессов (Э. Фромм), ибо возможность интеллектуального контроля в бодрствующем состоянии повысится.

Было бы неверно утверждать, что гипнотический метод абсолютно безопасен. В состоянии гипноза мы внедряемся очень глубоко в управление глубинными психическими процессами. Мы можем поднять и вскрыть пласты, погребенные в нашей памяти в первые недели рождения, мы можем изменять уровень психической активности, внедряться в тончайшие механизмы сна, бодрствования, творчества. Мы можем изучать модели нормы и патологии. Именно поэтому квалификация психотерапевта и качество проводимых сеансов (в частности, при развитии творческих особенностей) имеют большое значение. Здесь важна любая «мелочь»: интонация голоса, точность выражения. Врачу необходимо достаточно точно чувствовать индивидуальную особенность каждого испытуемого, меняя тактику внушения в зависимости от состояния загипнотизированного.

В наших экспериментах мы могли проследить состояние наших испытуемых в отдельных случаях катамнестически до 8 лет. Ни одного раза гипнотические эксперименты не принесли нашим испытуемым вреда. А полученная польза описана в главе более или менее подробно.

Психологическая стимуляция нервно-психической деятельности в разных вариантах применялась еще в глубокой древности (систе-

ма йогов, система аутогенной тренировки и др.). Имеются возможности повышать потенциальные возможности человека за счет тре-" нированности сознательного регулирования и контроля некоторых неуправляемых в обычных условиях психических функций (температура тела, ритм сердечных сокращений, эмоциональные состояния и др.). Однако самым эффективным и сильным воздействием на психофизиологические функции человеческого организма все-таки, видимо, является гипноз.

Интересный аспект исследования творческой деятельности связан с развитием психофармакологии (использование мескалина, препарата ЛСД). Американский ученый С. Криппнер, занимавшийся исследованиями творческого процесса под влиянием ЛСД, ввел понятие об особом «психоделическом» состоянии изменения сознания испытуемых, находящихся под влиянием препарата, и соответственно, о наличии особой разновидности творческого процесса, особого «психоделического искусства». Однако оказалось, что ЛСД и препараты этой группы на данном этапе являются токсичными и их применение было запрещено. Вместе с тем, поиски безвредных стимуляторов продолжаются. Таким образом, нам остается еще раз повторить, что в настоящее время гипноз является наиболее эффективным средством активизации психической деятельности.