Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Кто кормит Париж? 4 страница






Созидательное разрушение в долгосрочной перспективе — огромная позитивная сила. Скверно то, что в этой долгосрочной перспективе люди не платят по своим векселям. Работники компании, занимающейся операциями под залог недвижимости, могут быть ярыми приверженцами ежемесячной оплаты счетов. Когда в результате конкуренции закрываются заводы и исчезают целые отрасли, могут пройти годы и даже смениться поколение, прежде чем рабочие и поселения, пострадавшие от такого созидательного разрушения, оправятся от постигшей их беды. Всякий, кто когда-либо путешествовал по Новой Англии, видел заброшенные или полузаброшенные фабрики, ставшие памятниками тем временам, когда Америка еще производила товары типа текстиля и обуви. Или можно проехать через г. Гэри, штат Индиана, где растянувшиеся на многие мили ржавеющие сталелитейные заводы служат напоминанием о том, что этот город не всегда был знаменит только тем, что в нем совершается больше убийств на душу населения, чем в любом другом городе США.

Конкуренция означает, что есть и проигравшие. И этот факт в значительной мере объясняет, почему мы, охотно принимая конкуренцию теоретически, нередко ожесточенно сопротивляемся ей на практике. Сразу после окончания колледжа один мой сокурсник стал работать на конгрессмена от штата Мичиган. Моему приятелю не разрешали ездить на работу на его японской машине, тем более оставлять ее на одном из парковочных мест, зарезервированных за его шефом. Этот конгрессмен почти наверняка представится вам приверженцем капитализма. Да, он верит в рынок — но до тех пор, пока японские компании не произведут машины лучше и дешевле американских. В этом случае сотрудник его аппарата, купивший такую машину, будет вынужден добираться до работы поездом. В этом нет ничего нового. Конкуренция всегда чудо как хороша, если касается только других. Во время промышленной революции английские ткачи, жившие в сельской местности, обращались с петициями в парламент и даже сжигали текстильные фабрики, пытаясь предотвратить механизацию. Было бы нам сегодня лучше, если бы ткачи преуспели в своих попытках и мы по-прежнему ткали все ткани вручную?

Если вам удалось придумать более совершенную мышеловку и наладить ее производство, потребители проторят дорожку к дверям вашего предприятия, а если вы производите старые мышеловки, то пора начинать увольнять рабочих. Это позволяет объяснить двойственность нашего отношения к глобализации и международной торговле, к безжалостным розничным торговцам вроде Wal-Mart и даже к некоторым технологиям и автоматизации. Конкуренция порождает также некоторые интересные политические альтернативы. Правительство неизбежно сталкивается с требованиями оказать помощь компаниям и отраслям, испытывающим трудности из-за конкуренции, и защитить рабочих таких компаний и отраслей. (При всех наших разговорах о свободных рынках и выживании сильнейших, когда в 1980 г. компания Chrysler Motors оказалась на грани банкротства, правительство США взяло эту компанию на поруки, гарантировав ее займы.) Однако многие меры, сводящие к минимуму страдания, которые причиняет конкуренция, — предоставление финансовой помощи компаниям или создание препятствий к увольнению рабочих — тормозят или пресекают процесс созидательного разрушения. Процитирую моего тренера по футболу, который работал с командой младших курсов: «Не помучаешься — не добьешься».

Есть и другая сторона вопроса, связанного со стимулами и побудительными мотивами, которая очень сильно затрудняет государственную политику. Дело в том, что перераспределять деньги богатых в пользу бедных трудно. Конгресс может принимать законы, но богатые налогоплательщики не дремлют и не бездействуют. Они меняют свое поведение так, чтобы максимально избежать налогов: перемещают деньги, инвестируя их в проекты, защищающие доходы, или, в крайнем случае, переводя капиталы под другую юрисдикцию. Когда Бьёрн Борг был королем в мире тенниса, правительство Швеции обложило его доходы налогом по предельно высокой ставке. Борг не стал ни лоббировать шведское правительство, добиваясь от него снижения налогов, ни писать памфлетов о роли налогов в экономике. Он попросту переехал на жительство в Монако, где бремя налогов намного легче.

По крайней мере, он все еще играет в теннис. Налоги создают мощный стимул к уклонению от них или сокращению деятельности, облагаемой налогами. В Америке, где значительную часть бюджетных поступлений дает подоходный налог, высокие налоги побуждают… свертывать деятельность, приносящую доход? Действительно ли люди прекращают работать или начинают работать в зависимости от ставок налогов? Вирджиния Пострел, ведущая экономической рубрики в «New York Times», заявляет, что ставки налогообложения — проблема феминизма. Вследствие «брачного налога» второй работающий член семьи с высоким доходом (а таким вторым работником в семье чаще всего бывает женщина) выплачивает в виде налогов в среднем 50 центов из каждого заработанного им доллара, что оказывает существенное воздействие на решение вопроса о том, стоит ли этим женщинам работать или оставаться дома. «Налоговая система, которая с особой силой выталкивает замужних женщин с рынка труда, искажает личные предпочтения женщин. И отбивая у женщин охоту к выполнению дающей высокие доходы работы, налоговая система снижает общий уровень жизни американцев», — пишет Вирджиния. Она приводит некоторые интересные доказательства. В результате налоговой реформы 1986 г. предельные ставки налогов для женщин, имеющих высокие доходы, были снижены больше, чем для женщин, имеющих более низкие доходы. Это означало, что у женщин, имеющих высокие доходы, произошло более резкое снижение налоговых изъятий. Отреагировали ли эти женщины на соответствующее изменение иначе, чем женщины, которые не получили такого же крупного снижения налогового бремени? Да, их доля в структуре рабочей силы за короткий срок выросла в три раза [31].

Сходный эффект высокие налоги могут оказывать и на компании. Высокие налоги снижают прибыль, которую компании получают на свои капиталовложения, тем самым ослабляя стимулы к инвестированию в предприятия, исследования и другие виды деятельности, ведущие к экономическому росту. И снова мы сталкиваемся с существенным противоречием: усиление налогового бремени ради того, чтобы предоставить щедрые блага неблагополучным американцам, может отбить охоту к производительным капиталовложениям, которые могли бы улучшить материальное положение тех же бедных. Что выбрать?

Если ставки налогов становятся слишком высокими, люди и компании могут ускользнуть в подпольную, или теневую, экономику. Это означает, что люди и компании сделали выбор в пользу нарушения закона и полностью ушли от налогов. В скандинавских странах, где щедрые правительственные программы финансируются за счет предельно высоких ставок налогов, наблюдается и существенный рост черного рынка. По оценкам экспертов, подпольная экономика в Норвегии, которая в 1960 г. давала 1, 5 % ВНП, в середине 1990-х годов давала уже 18 % ВНП. Налоговое мошенничество может превратиться в порочный круг. Чем больше людей и компаний «уходит в тень», тем сильнее должны повыситься ставки налогов для людей и компаний, не избравших этот путь, для того чтобы обеспечить прежний уровень бюджетных поступлений. Повышение налогов, в свою очередь, усиливает «бегство в подпольную экономику». И так далее [32].

Перераспределение денег в пользу бедных сопровождается не только трудностями в налогообложении. Государственная щедрость порождает порой извращенные или превратные стимулы. Высокие пособия по безработице снижают стимулы к поиску работы. Политика всеобщего благоденствия, которую государство проводило до реформы 1996 г., предусматривала денежные пособия лишь для неработающих матерей-одиночек, что косвенным образом наказывало нуждающихся женщин, которые были замужем и работали, а государство, в общем-то, не собиралось отбивать у людей побуждения к вступлению в брак и к работе.

Сказанное не предполагает, что государственные щедроты достаются только бедным. Вовсе нет. Крупнейшие социальные федеральные программы — это программы социального и медицинского страхования, блага которых достаются всем американцам, даже очень богатым. Предоставляя гарантированные блага престарелым, обе программы могут отбивать у людей стимулы к созданию личных накоплений. И действительно, этот вопрос является предметом длительной дискуссии. Некоторые экономисты утверждают, что блага, которые государство предоставляет престарелым, побуждают нас меньше сберегать (что снижает норму национальных сбережений), поскольку нам приходится меньше откладывать на старость. Другие утверждают, что программы социального и медицинского страхования не снижают наших личных сбережений, а просто позволяют нам передать нашим детям больше денег по наследству. Эмпирические исследования не дали ясного ответа на вопрос, так это или не так. Данная дискуссия не просто эзотерический спор академических ученых. Как будет показано далее, низкая норма сбережений может ограничить объем капитала для инвестиций, которые позволяют повысить уровень жизни.

Ничто из сказанного не следует толковать как исчерпывающее доказательство ненужности или вредности налогов и государственных программ. Напротив, экономисты тратят на размышления о том, какие налоги следует собирать и какой должна быть структура государственных пособий, гораздо больше времени, чем политики. Например, налог на бензин и подоходный налог дают поступления в бюджет. Однако эти два налога порождают совершенно различные стимулы. Подоходный налог побуждает некоторых людей не работать, что, конечно, плохо. А налог на бензин побуждает некоторых людей не ездить на машинах, что, возможно, очень хорошо. Действительно, «экологические налоги», т. е. налоги, ориентированные на охрану окружающей среды, дают бюджетные поступления, облагая виды деятельности, разрушающие окружающую среду, а «налоги на пороки» извлекают доходы бюджета из таких товаров и видов деятельности, как сигареты, алкоголь и азартные игры.

В целом экономисты склонны отдавать предпочтение налогам, которые по природе своей охватывают широкие слои населения, просты и справедливы. Простые налоги понятны, и их легко собирать. Справедливость налога подразумевает лишь то, что два схожих человека, скажем, два человека, имеющих одинаковые Доходы, должны платить одинаковые или сходные налоги. «Широта» налога означает, что поступления в бюджет создаются за счет обложения невысоким налогом очень большой группы населения, а не за счет обложения очень высоким налогом очень малочисленной группы. От «широкого» налога труднее уклониться, ибо от него освобождено меньше видов деятельности, и поскольку ставка налога невысока, то и соблазн уклониться от такого налога меньше. Например, не следует облагать высоким налогом покупателей красных спортивных автомашин. От такого налога можно уйти, причем легко и вполне законно, купив автомобиль другого цвета. В этом случае никому лучше не будет. Государство не соберет никаких налогов, а поклонники спортивных машин не смогут ездить на машинах того цвета, который им больше всего нравится. Это явление, когда налоги причиняют людям вред, никому не принося пользы, называют «чистыми потерями».

В данном случае было бы лучше обложить налогом все спортивные машины или даже все машины, поскольку это позволило бы собрать больше налогов при меньшей ставке налогообложения. И вновь повторим: налог на бензин, как и налог на новые автомобили, обеспечивает бюджетные поступления за счет водителей, да к тому же еще и дает стимул к экономии горючего. Люди, которые чаще ездят, платят больше. Итак, теперь мы собираем большую часть бюджетных доходов за счет совсем небольшого налога и при этом делаем кое-что и для охраны окружающей среды. Многие экономисты, пожалуй, готовы сделать еще один шаг в этом направлении: они призывают обложить налогом все виды топлива, содержащего углерод, т. е. уголь, нефть и бензин. Такой налог увеличил бы поступления, взимаемые на широкой основе, и создал бы стимул к сохранению невозобновляемых ресурсов и ограничению выбросов углекислого газа, вызывающих глобальное потепление.

Печально, но такое мышление не приводит к оптимальным налогам. Мы лишь заменяем одну проблему другой. Налог на красные спортивные машины должны были бы платить только богатые. Налог на углеродсодержащее горючее станут платить и богатые и бедные, но бедным придется, вероятно, затрачивать большую долю своих доходов на уплату этого налога. Налоги, которые ложатся более тяжелым бременем на бедных, а не на богатых, так называемые регрессивные налоги, зачастую оскорбляют наше чувство справедливости. (Прогрессивные же налоги, вроде подоходного, ложатся более тяжелым бременем на богатых, а не на бедных.) В данном случае, как и во всех прочих, экономика не дает нам «верного ответа». Она предлагает лишь аналитическую структуру для осмысления и понимания важных вопросов. Действительно, самый эффективный налог из всех, взимаемый с очень широкого круга граждан, простой и справедливый (в узком, сугубо налоговом смысле слова), — это налог на совокупную сумму доходов, которым в равной мере облагают всех, проживающих в пределах данной юрисдикции. Маргарет Тэтчер фактически попыталась ввести его в виде «подушного налога на избирателей». Что же произошло? Сама мысль о том, что богатые будут платить столько же, сколько и бедные, а работающий — столько же, сколько и безработный, спровоцировала британцев на уличные бунты. Очевидно, что здравая экономика не всегда тождественна хорошей политике.

Между тем не все блага созданы равными. В последние годы одной из наиболее распространенных мер борьбы с нищетой стали льготы по подоходному налогу, предоставляемые получателям заработной платы (EITC — earned income tax credit), идею которых экономисты пропагандировали десятилетиями, потому что эта мера создает намного более эффективный комплекс стимулов, чем традиционные программы всеобщего благоденствия. Большинство социальных программ предлагает выгоды тем, кто не работает. А льготы по подоходному налогу, предоставляемые получателям заработной платы, делают прямо противоположное: они используют налоговую систему для субсидирования низкооплачиваемых работников, с тем чтобы поднять их совокупные Доходы над уровнем бедности. Рабочий, получающий 11 тыс. дол. в год и содержащий семью из четырех человек, может получить благодаря этим льготам и соответствующим государственным программам еще 8 тыс. дол. Идея заключалась в том, чтобы «работа Давала достойный заработок». И верно, система создает у людей мощный стимул к работе. Можно надеяться на то, что люди, влившись в армию работающих, смогут приобрести квалификацию и найти более высокооплачиваемую работу. Конечно, эта программа сама создает серьезную проблему. В отличие от программ всеобщего благоденствия льготы по подоходному налогу, предоставляемые получателям заработной платы, совершенно не помогают людям, которые не могут найти работу. В реальности именно эти люди, вероятнее всего, находятся в самом отчаянном положении.

Когда много лет назад я поступал в аспирантуру, то написал работу и выразил в ней удивление по поводу того, что в стране, которая смогла отправить человека на Луну, все еще столько бездомных, спящих на улице. В какой-то степени эта проблема определяется политическим выбором: если бы мы сделали решение проблемы бездомных одним из национальных приоритетов, мы смогли бы буквально завтра убрать с улиц множество бездомных. Но я также начал осознавать, что НАСА легче решать стоящие перед ней задачи. Ракеты подчиняются неизменным физическим законам. Известно, где в определенный момент будет находиться Луна; совершенно точно известно, какую скорость должен иметь космический корабль для того, чтобы войти в орбиту Земли или покинуть ее. Если уравнения составлены правильно, ракета приземлится там, где и предполагается, причем всегда. Люди сложнее физики. Выздоравливающий наркоман ведет себя не так предсказуемо, как ракета на орбите. У нас нет формулы, позволяющей убедить шестнадцатилетнего подростка не бросать школу. Но у нас есть мощное средство: мы знаем, что люди стремятся повысить свое благосостояние, как бы они его ни определяли. Главная наша надежда на улучшение положения людей в том, чтобы понять, почему мы делаем то, что делаем, и затем строить планы в соответствии с этим пониманием. Программы, организации и системы работают лучше, когда получают правильные стимулы. В этом случае работа подобна гребле по течению.

 

Глава 3. Государство и экономика:

правительство — ваш друг (и шквал аплодисментов в честь всех этих юристов)

 

Почему в 1998 г. я продал свою машину «Honda Civic»? По двум причинам: (1) в ней не было гнезда для чашки и (2) моя жена была беременна, и я стал бояться, как бы всю мою семью не сплющил какой-нибудь «Chevy Suburban». С отсутствием гнезда для чашки я бы как-нибудь смирился. Но ставить детское сиденье в машину, вес которой не превышал и четверти веса среднего американского автомобиля, — это был не лучший вариант. Итак, мы купили «Ford Explorer» и сами стали частью проблемы для всех тех, кто продолжал водить машины «Honda Civic» [33]).

Смысл этой истории таков. Мое решение приобрести спортивный полноприводный мини-автофургон-внедоржник и ездить на нем оказало влияние на всех прочих участников дорожного движения, хотя никто из этих людей не принимал участия в принятии моего решения. Мне не надо выплачивать компенсаций всем владельцам машин «Honda Civic» за то, что я создаю чуть больший риск для их жизни. Не нужно мне выплачивать и компенсаций детям-астматикам, которые страдают от выхлопов двигателя моей новой машины, образующихся, когда я разъезжаю по городу, сжигая галлон бензина на каждые 9 миль пути. И мне никогда не придется отправлять чек жителям Нового Орлеана, жилища которых в один прекрасный день уйдут под воду, потому что выбросы углекислого газа из двигателя моей машины способствуют таянию полярных льдов. А ведь все это — реальные следствия эксплуатации машины с менее экономичным двигателем.

Мое решение купить «Ford Explorer» порождает то, что экономисты называют эффектом внешних издержек. Этот термин означает, что частные издержки моего поведения отличаются от социальных издержек моего поведения. Когда мы с женой поехали в автосалон Берта Вейнмана, где продавали автомобили «Ford», и продавец по имени Энджел спросил: «Что мне надо сделать для того, чтобы усадить вас в этот автомобиль?», мы прикинули, во что нам обойдется эксплуатация «Explorer» по сравнению с эксплуатацией «Civic»: больший расход бензина, более дорогая страховка, более высокие платежи за машину. В наши расчеты совершенно не входили дети, страдающие астмой, таяние полярных льдов и беременные женщины, водящие машины «Hyundai». Сопряжены ли эти издержки с вождением «Explorer»? Да. Должны ли мы оплачивать эти издержки? Нет. Поэтому-то мы и не учитывали их при принятии нашего решения (разве что в форме смутного чувства вины, возникавшего при мысли о том, что мы скажем нашим родственникам, которые живут в Боулдере, штат Колорадо, и настолько озабочены защитой окружающей среды, что ради экономии воды лишь раз в день промывают унитаз).

Когда внешние издержки — разрыв между частными издержками и социальными издержками некоторых типов поведения — велики, у людей возникает побуждение добиваться преимуществ для себя за счет других.

Нерегулируемый рынок никак не устраняет эту проблему. Собственно говоря, рынок дает «сбой» в том смысле, что побуждает людей и компании «срезать углы» на пути к цели таким образом, что в результате убытки несет общество. Если бы это понятие действительно было столь скучным, каким оно выглядит в большинстве учебников экономики, то прокат таких кинофильмов, как «Civil Action» («Гражданский иск») и «Erin Brockovich» («Эрин Брокович»), не приносил бы миллионы долларов. По сути, обе эти истории — о внешних издержках: крупная многонациональная компания делает нечто, создающее угрозу местному водоснабжению и, возможно, отравляющее живущие в данной местности семьи. В этом случае рыночного решения проблемы нет. Проблемой является сам рынок. Компания, загрязняющая окружающую среду, может производить свою продукцию дешевле, чем ее конкуренты, выбрасывая отходы производства на пустующий участок земли поблизости, вместо того чтобы платить за их должную утилизацию. Потребители, которые в большинстве своем живут далеко от этого предприятия и не знают о загрязнении окружающей среды (или безразличны к нему), по сути дела, поощряют компанию, увеличивая закупки ее товаров, более дешевых, чем у ее конкурентов, поскольку последние платят за более ответственное хранение или утилизацию отходов. Единственный путь, которым жертвам компании в этих недавно выпущенных фильмах (сценарии обоих фильмов основаны на подлинных историях) удается добиться хоть какого-то возмещения, — это использование нерыночного механизма — судов, пользующихся поддержкой государства. И разумеется, Джон Траволта и Джулия Роберте хорошо смотрятся в роли носителей правосудия.

Рассмотрим историю более банальную, но вызывающую ярость у большинства городских жителей. Владельцы собак не убирают за своими любимцами. В совершенном мире мы все ходили бы со шприцами для уборки собачьих экскрементов, потому что были бы заинтересованы в таком ответственном поведении. Но мы живем в несовершенном мире. С точки зрения некоторых любителей погулять с собаками, проще (или, как говорят экономисты, «дешевле») не обращать внимания на кучки, оставленные их питомцами, и беспечно гулять прямо по ним. (Для тех, кто думает, что это тривиальный пример, сообщаю, что, по данным «New York Times», в Париже ежегодно в среднем 650 человек ломают кости или попадают в больницу из-за того, что поскользнулись на собачьем дерьме [34]). Решение владельцев собак брать с собой на прогулки специальные шприцы для уборки за животными, можно смоделировать так, как моделируются и все прочие экономические решения; владельцы собак взвешивают издержки и выгоды ответственного поведения, а потом либо убирают за собаками, либо нет. Но кто выступит в защиту женщины, которая утром бежит, чтобы успеть на автобус, делает один неверный шаг и внезапно получает очень скверный день? Никто, и именно по этой причине в большинстве городов есть законы, предписывающие владельцам домашних животных убирать за ними.

По счастью, существует нечто, затрагивающее самые широкие массы населения: одна из главных функций государства в рыночной экономике — урегулирование внешних издержек, т. е. тех случаев, когда поведение людей или компаний имеет широкие социальные последствия. В главе 1 я отметил, что все рыночные сделки являются добровольными обменами, которые приносят выгоды стогнам, участвующим в этих сделках. Это утверждение сохраняет свою силу, кроме слова «участвующие», что оставило мне некоторое пространство для маневра. Проблема в том, что не все лица, на которых оказывает воздействие рыночная сделка, сидели за столом при ее заключении. Наш сосед Стюарт, с которым у нас общая стена, страсть как любит поиграть на барабане бонго. Уверен, что и он, и владелец магазина музыкальных инструментов были довольны, когда Стюарт недавно купил новый комплект этих барабанов. (Судя по шуму, который производит это приобретение, Стюарт, вероятно, даже прикупил что-то вроде высокотехнологичного усилителя.) Но я-то совсем не в восторге от этой сделки.

Внешние издержки составляют корень всевозможных политических проблем — от самых приземленных до тех, что в буквальном смысле угрожают существованию планеты:

 

• «The Economist» однажды несколько ворчливо предложил обязать семьи, путешествующие с малыми детьми на самолетах, занимать места в задней части салона, чтобы другие пассажиры могли наслаждаться комфортом «зоны, свободной от детей». В редакционной статье журнал отметил: «Дети, точно так же, как сигареты и мобильные телефоны, с очевидностью являются для находящихся рядом людей негативными внешними издержками. Каждый человек, претерпевший 12 часов полета рядом с плачущим младенцем или изнывающим от скуки подростком, который злобно пинает спинку впереди стоящего кресла, поймет это с той же быстротой, с какой он был бы рад свернуть шею этому подростку. Вот явный случай, когда рынок дает сбой: родители не несут всей полноты издержек (в действительности младенцев перевозят бесплатно), поэтому они готовы тащить свое шумное потомство в путешествия. Где оказывается „невидимая рука“ как раз тогда, когда она должна дать хорошую оплеуху?» [35].

• Пользование мобильными телефонами подвержено более строгому контролю как в общественных местах вроде ресторанов и пригородных поездов, где люди ведут себя поразительно раздражающим образом, так и в транспортных средствах, где разговоры по мобильным телефонам провоцируют многочисленные аварии.

• Мэр Чикаго Ричард Дейли пытался установить налог в размере 1 цента на каждые два доллара стоимости еды, взятой на вынос, утверждая, что такой «мусорный налог» возместит городу расходы на уборку мусора, значительную часть которого составляют выброшенные контейнеры из-под фаст-фуда. Экономические соображения мэра были здравыми (мусор — классический вид внешних издержек), однако судья постановил, что распоряжение мэра неконституционно, так как оно «расплывчато и лишено единообразия», поскольку касается разных видов контейнеров для фаст-фуда.

• Глобальное потепление в ближайшем будущем станет одной из самых тяжелых проблем, с которыми столкнется мировое сообщество, в значительной мере потому, что компании, выбрасывающие в атмосферу большие объемы создающих парниковый эффект газов, оплачивают лишь малую долю издержек, сопряженных с этими выбросами. Действительно, даже страны, в которых расположены эти предприятия, не компенсируют в полной мере потери от загрязнения окружающей среды. Сталелитейный завод в штате Пенсильвания выбрасывает в атмосферу углекислый газ, который однажды может вызвать наводнение в Бангладеш. (А пока кислотные дожди, вызванные выбросами американских предприятий, губят леса в Канаде.) То же самое справедливо в отношении всех предприятий во всем мире. Таким образом, любое решение проблемы глобального потепления должно привести к повышению выплат, связанных с выбросом вызывающих парниковый эффект газов, причем в обязательном для всех предприятий, загрязняющих планету, порядке, а это задача не из самых легких.

 

Заметим, что возможны и позитивные внешние издержки; поведение отдельного человека может иметь положительное воздействие на общество, которое полностью не компенсирует оказанную ему этим человеком услугу. Окно моего кабинета выходит на стоящие на противоположном берегу Чикаго-ривер Ригли-Билдинг и Трибьюн-Тауэр — два самых прекрасных здания в городе, славящемся своей архитектурой. В солнечный день вид горизонта и этих двух зданий в особенности явно вызывает вдохновение. Однако я никогда не платил за пользу, которую извлекаю из этой прекрасной архитектуры. Я не посылаю чек в компанию Tribune всякий раз, когда выглядываю из окна. Или приведу пример из сферы экономического развития: некая компания может вложить средства в забытый Богом район таким образом, что это привлечет в него другие инвестиции. Однако эта компания не получает компенсации за то, что, возможно, стало экономическим возрождением, а это является причиной, по которой органы местной власти часто предоставляют субсидии за такие инвестиции.

У некоторых видов деятельности есть и позитивные, и негативные внешние издержки. Сигареты убивают курящих. В этом нет ничего нового. Ответственные взрослые люди сами делают выбор: курить или не курить. Но сигаретный дым может причинять вред и людям, находящимся поблизости от курящих. По этой-то причине в большинстве офисных зданий курение считают занятием чуть менее приемлемым, чем бегание по коридорам нагишом. Между тем все 50 штатов предъявили иски табачной промышленности (и впоследствии получили крупные возмещения) на основании того, что медицинское обслуживание курильщиков требует дополнительных расходов, которые ложатся на власти штатов. Другими словами, налоги, которые плачу я, уходят на оплату удаления легкого какого-то курильщика. (Частные страховые компании избавлены от этой проблемы; они взимают с курящих страхователей дополнительные деньги в виде более высоких страховых премий.)

В то же время курящие приносят остальным выгоду. Они умирают молодыми. По данным Американской пульмонологической ассоциации, среднестатистический курильщик умирает на 7 лет раньше, чем среднестатистический некурящий. А это означает, что курящие платят в фонд социального страхования и в частные пенсионные фонды в течение всей своей трудовой жизни, но не задерживаются на этом свете достаточно долго для того, чтобы получить накопленные на их счетах средства. Таким образом, некурящие получают долю дополнительных средств, которые появляются в результате досрочного ухода курильщиков в мир иной. Добрые люди из компании Philip Morris даже подсчитали эту нашу выгоду. В 2001 г. Philip Morris издала доклад о курильщиках Чешской республики (как раз тогда, когда чешский парламент обсуждал вопрос о повышении налогов на сигареты), в котором было показано, что ранняя смерть от курения сберегает чешскому правительству примерно 28 млн дол. в год пенсионных расходов и дотаций на жилье для престарелых. Чистая выгода, которую приносит курение государству и которая определяется суммой налогов на табак за вычетом из нее расходов на здравоохранение, составила, по этим подсчетам, 148 млн дол. [36].

Как рыночная экономика справляется с внешними издержками? Иногда государство регулирует деятельность, сопряженную с внешними издержками. Федеральное правительство ежегодно издает тысячи страниц правил, регулирующих все — от загрязнения подземных вод до проверки куриного поголовья. У штатов есть свои регулирующие органы. Например, в Калифорнии существует свод жестких стандартов на выхлопы автомобильных двигателей. У местных властей есть законы о зонировании, которые запрещают частным собственникам посягать на права соседей посредством строительства зданий, которые могут быть небезопасны, не подходить данному району по стилю или быть просто Уродливыми. На острове Нантакет разрешено использовать для внешней окраски построек лишь несколько определенных цветов, чтобы безответственные собственники не использовали неоновые краски, которые разрушат оригинальный облик острова. Я живу в историческом квартале, где на любое изменение внешнего вида наших домов, от цвета новых окон до размеров цветочного горшка, надо получать разрешение комитета по архитектуре.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.