Буддийское изречение

Настоящий учитель — лучший покровитель на духовном пути, самая надежная защита от всех опасностей самообмана, включая заблуждения в отношении собственной просветленности. Лжеучитель — самая страшная опасность; связаться с фальшивым учителем хуже, чем вообще его не иметь. Духовному искателю, чистосердечно мечтающему об осуществлении своего высшего потенциала уже в этой жизни, поневоле приходится столкнуться с двумя важными вопросами: во-первых, намерен ли он искать духовного наставника и, во-вторых, как найти настоящего учителя в огромной толпе самозванцев, шарлатанов и вполне благонамеренных, но заблуждающихся учителей.

Под словами «настоящий учитель» понимается тот, кто в состоянии действенно способствовать высочайшему преображению личности. Второй термин, «фальшивый учитель», указывает на того, кто не в силах это сделать и может даже существенно помешать дальнейшему развитию личности. Но этими категориями ряды учителей не исчерпываются. Среди них есть наставники, исходящие из самых благих побуждений, но просто не готовые к учительствованию; есть учителя одаренные, но морально испорченные, а также все мыслимые промежуточные вариации.

«Учитель придет, когда ученик готов» — гласит известная пословица. Однако это не означает, что в свой срок на пороге непременно покажется человек с фамилией на груди. Вообще говоря, усаживаться на крыльце вероятного ученика с яркой неоновой табличкой «Учитель» свойственно как раз лжеучителям, хищно рыскающим в поисках энергии и покорности. Больше того, если настоящий учитель все-таки появится, человеку нужно быстро его узнать, иначе тот столь же внезапно исчезнет из виду.

Тому, что я учу, есть две очень простые причины. Одна из них состоит в том, что я очень много страдали и учителя мне помогли. Вторая же в том, что я чувствую благодарность к тем, кто не пожалел времени на мое обучение, и из этой благодарности хочу передать то, что знаю, другим людям.

Джоан Галифакс

Дэниел Моран, помощник Арно Дежардена, гостил как-то у одного великого индийского учителя и наблюдал, как старшая ученица этого святого пишет в блокноте его имя; позже ему рассказали, что этим она занимается день и ночь напролет. Узнав об этом, Дэниел Моран воскликнул: «Да уж, когда попадет в рай, Господь сразу припомнит имя ее гуру!» Практика той женщины была безупречной; в данном случае, безгрешен был и ее наставник, тем не менее подобные обстоятельства могли бы причинить непоправимый вред, попади эта ученица к лжеучителю.

Комментируя эту мысль, Карл Юнг говорит:

Я не стану утверждать, будто настоящих пророков вообще не существует, но из осторожности сомневался бы в каждом конкретном случае — слишком уж серьезны последствия легкомысленного доверия к лжепророкам. Любой уважающий себя пророк мужественно борется с неосознанными притязаниями на роль пророка. Таким образом, если пророк появляется по первому же требованию, ему следует посоветовать хорошенько поразмыслить над вероятностью потери душевного равновесия. [19]

Лжеучителя неистовы. Сближаясь с учителем, следует вооружиться глубоким скептицизмом — особенно в свете того, что подавляющее большинство фальшивых учителей путешествует по одному и тому же современному маршруту гуру. Одновременно, впрочем, следует быть готовым к тому, что рядом с тобой — самый настоящий учитель, ведь перед ценностью такой находки бледнеет даже риск свернуть с пути под руководством лжеучителя и испытать позже глубочайшее разочарование.

Сложность вопроса

Как найти настоящего учителя и узнать его? Вопрос невероятно сложный, так как взаимоотношения человека с духовным учителем определяются не только возможностями его ума и тела, но и высшими силами — например, кармой. Арно Дежарден показывает запутанность этой проблемы, утверждая, что настоящего учителя может найти только настоящий ученик, а стать таким учеником очень трудно.

Для зрелого ученика, в сущности, не имеет значения, в полной ли мере

Георг Файерстайн

Дежарден добавляет, что, если человек не может найти настоящего учителя, он еще просто не готов к учебе.

Тем не менее нас призывают всеми силами развивать дар различения, который и в самом деле настоятельно необходим при поисках истинного учителя. Задача эта, однако, осложняется двумя принципиальными затруднениями.

Первое из них описывают Энтони, Эккер и Уилбер в сборнике «Духовный выбор»:

Человек, погруженный в обычное сознание, решительно не способен точно определить уровень подготовки любого наставника в области трансформации и высшего, пока сам не поднимется до равного им уровня. Эту дилемму в стиле «Уловки-22» [11] невозможно решить никакими «объективными» критериями оценки. [20]

Как ни перефразируй эту мысль, проблема сводится к одному: просветленность выходит за рамки обыденного восприятия — как же тогда тому, кто остается в сфере привычного восприятия, оценить «просветленного», который по определению пребывает вне этого контекста?

Психолог-трансперсонал Фрэнсис Воэн признает, что новичку чрезвычайно трудно определить уровень учителя:

Неопытному человеку со стороны очень сложно отличить настоящего духовного учителя от мошенника. Конечно, это по силам любому, кто развил путем духовной практики достаточную степень различения, но неопытный искатель, не имеющий никакой практической подготовки, едва ли сможет дать верную оценку духовному мастерству — точно так же как человек, далекий от науки, не в силах понять, правильно ли поставлен научный эксперимент. [21]

Обычно люди не заботятся о том, чтобы отличить настоящего духовного учителя от шарлатана.

Георг Файероайн

Второй фактор, затрудняющий поиски настоящего учителя, заключается в том, что эго он вовсе не нужен — и точка. Для него настоящий учитель — самый страшный враг, прямая угроза, которая рано или поздно одержит победу. Эго, напротив, требуется колоритный лжеучитель. Как стало ясно после разговора о круговой поруке, фальшивый учитель, в отличие от настоящего, постоянно тешит эго ученика, и оно (нередко прикрываясь личинами «внутреннего голоса» и «велений души») с благодарностью коронует неопытного наставника венцом настоящего учителя — а позже, когда лишается иллюзий вследствие какого-нибудь скандала и прочих очевидных свидетельств несостоятельности учителя, горько оплакивает свою несчастную судьбу.

Когда человек тянется к учителю искренне, каждой клеточкой своей души, о помощи молит не эго, а глубинная, извечная тоска по Абсолютной Реальности. Рано или поздно такой человек обязательно найдет своего учителя. Когда же он мечется от одного наставника к другому, причиной является обычно внутренний раскол между подлинным желанием найти настоящего учителя и попытками эго избавиться от этой мечты.

Арно Дежарден: «Ученик ли я?» [22]

Редко встречаются не только истинные гуру, но и настоящие ученики. Раздумывая о гуру, следует одновременно поразмыслить и о том, какой ты ученик. Вопрос «Чего я вправе требовать от учителя?» неизбежно приводит к другому вопросу: «Чего учитель вправе требовать от меня?» Вопрос об учителе нельзя рассматривать в отрыве от вопроса об ученике.

Оценивая бриллиант, вы захотите посмотреть на него под разными углами.

Роберт Свобода

Чего же мы хотим от учителей? Оглядываясь назад, я прекрасно понимаю, что встретил Свамиджи [Свами Праджнянпад], только когда начал по-настоящему сознавать, чего жду от учителя; к тому времени я избавился от многих мечтаний и иллюзий. Возможно, в этом и заключается смысл известного изречения: «Учитель приходит, когда готов ученик». Почти на каждом выездном занятии мне говорят: «Ерунда это, ко мне учитель так и не пришел». Но я не настолько жесток, чтобы дать им правдивый ответ: «Скорее всего, вы просто еще не готовы».

На мой взгляд, гуру обязан уделять мне время: давать советы, хорошо меня узнать, проводить беседы наедине. Но имею ли я право этого требовать? Миллионы людей знают, что на свете есть гуру. Почему, спрашивается, незнакомый человек, который благодаря собственным усилиями и помощи своего наставника, вследствие личной кармы и целого ряда других обстоятельств разрешил свои фундаментальные проблемы и обрел свободу, — почему он вдруг должен отнестись ко мне по-особому? Кто я такой, чтобы требовать от судьбы невероятных привилегий? В жизни нет ничего, что давалось бы просто так, только потому, что ты того пожелал.

Если вопрос о гуру и остается без ответа — а такое бывает часто, — то только потому, что человек мало обдумывал вопрос об ученике. Сначала думай об ученике, а потом уже о гуру. Если ты еще не ученик, то как можешь надеяться найти гуру? К тому же нужно учесть и то, какой ты ученик, на какого гуру вправе рассчитывать и чего затем должен ожидать.

В целом, когда дело касается поисков учителя, западным людям очень не хватает разборчивости. Им нужен гуру подешевле; они мечтают купить настоящий изумруд за пару сотен франков. Но так не бывает. Лучший союзник повсеместной сонливости западного мира — неумение определять цену самого дорогого.

Отвращение к гуру и духовным авторитетам

Для того чтобы окончательно прояснить вопрос поиска учителя среди шарлатанов, следует разобраться в причинах современных тенденций питать отвращение ко всем без исключения учителям — того, что наше общество настроено против любых духовных авторитетов, а мы лично их просто побаиваемся.

Интересно, например, задаться вопросом о том, почему люди, не проявляющие никакого любопытства к духовной жизни, с нескрываемым удовольствием глумятся над всеми гуру и готовы разорвать на части любого, кто достиг — либо утверждает, будто достиг — более глубокого понимания истины, действительности и человеческой природы.

Есть две противоречащие друг другу вещи: желание отогнать прочь свои мысли и чувства по поводу окружающего и желание полностью положиться на свой здравый смысл, свои глубинные ощущения.

Дэйнан Генри

Неужели сознание собственного невежества вселяет в нас такой страх и отвращение, что мы поневоле завидуем тем, кто претендует на знания, и нам неизменно становится лучше от попыток доказать, что они столь же неразумны, как и мы сами? Быть может, перспективы целостной, более правдивой жизни таят в себе угрозу потому, что нам просто не хочется расставаться с невежеством и мирным сном ради тягот духовной жизни? Возможно, духовные авторитеты выглядят такими пугающими потому, что в прошлых жизнях нас жестоко угнетали и мы поклялись никогда больше не допускать такой власти над собой? А может, единственные причины — иллюзия обособленности, страх смерти и тот факт, что духовный труд покушается на ложную иллюзию самостоятельности и независимости нашего эго? Что, если на самом деле мы пытаемся отрицать грядущую смерть эго и именно потому боремся с теми, кто старается избавить нас от заблуждений?

Большая часть людей, противящихся духовным авторитетам и отрицающих важность учителей, никогда не задумывались над такими вопросами. Некоторые же так пострадали от лжеучителей, что, оберегая себя от возможных разочарований, дали зарок не связываться больше ни с одним из наставников.

В статье под названием «О духовных авторитетах» психолог и писатель Джон Велвуд подводит итог этой дилемме:

Презирать всех без исключения духовных учителей по той причине, что на свете есть шарлатаны и неопытные преподаватели, столь же неразумно, как отказываться от денежного обращения из-за существования поддельных банкнот. Злоупотребление властью едва ли может быть причиной отвращения к любым авторитетам, в том числе полезным, законным и правомочным. Возможно, в нашу эпоху — эру культурных переворотов, упадка нравственности, неустойчивости института брака и всеобщего хаоса — великие духовные учителя являются самым драгоценным достоянием человечества. Стирание важных различий между настоящими и фальшивыми учителями лишь усилит царящую в наше время сумятицу, задержит рост и преобразования, необходимые человечеству для выживания и процветания. [23]

Искаженное общественное мнение вызвано и поддерживается поведением лжеучителей, но только настоящие учителя способны, в свою очередь, подготовить новых безупречных учителей и превратить своих учеников в яркие образчики целостности, затмевающей дурные примеры.

Выбор критериев

Конкретных и точных критериев оценки мастерства учителя довольно мало, но они очень полезны. Как уже упоминалось, очевидным ограничением, затрудняющим применение любых критериев, служит тот факт, что обычному сознанию трудно оценивать того, кто по определению пребывает за рамками такого сознания. Представим для примера, что бейсбольного судью, в глаза не видевшего футбол, приглашают проводить матчи чемпионата мира.

Откликаясь на многочисленные скандалы и усилившееся в последние годы общественное предубеждение, немало уважаемых учреждений и отдельных людей попытались составить список критериев оценки духовных учителей. Им удалось отметить множество ценных особенностей, но, если в определении уровня духовного мастерства жестко следовать определенному набору критериев, каким бы проработанным он ни был, мы рискуем не оценить по заслугам некоторых великих учителей нашего времени, если те вдруг не впишутся в очерченную выбранными параметрами область.

Духовное мастерство выходит за пределы изощренности эго, а критерии, чаще всего применяемые для оценки духовных учителей, по самой своей природе чрезвычайно консервативны. Они разработаны для духовных искателей, которые надеются полностью избежать любой угрозы безнравственности со стороны учителя, предохранить себя от каких-либо социально недопустимых приемов, с чьей помощью учитель может попытаться противодействовать их эго. Однако подлинный духовный труд не бывает совершенно безопасным. Он, напротив, очень опасен, и потому никогда не сможет соответствовать стандартам обычного, линейного мышления.

«Нельзя написать кодекс, определяющий настоящего учителя, — утверждает Клаудио Наранхо. — Можно лишь указать на неподдающиеся измерениям внутренние реалии. Так или иначе, субъективные оценки неизбежны. И вопросы нужно задавать вот какие: " Связан ли этот человек с божественным уровнем? ", " Связан он с божественным или духовным уровнем? ", " В чем его изъяны? ", " Что есть у него, кроме духовного дара? ". Но все это можно увидеть только субъективно. Компьютер тут не поможет».

Чарльз Тарт полагает, что даже если кому-то удастся сформулировать критерии просветленности, те совсем не обязательно окажутся пригодными для оценки уровня духовного учительствования:

Я вполне допускаю, что просветленный не всегда может стать хорошим учителем. В институтах все мы сталкивались с преподавателями, которых считали одаренными, однако студенты их не понимали. Возможно, в своей области они действительно были талантливы, но их трудно назвать хорошими преподавателями.

В чем же критерии?

Существующие критерии спорны, но могут, тем не менее, принести немалую пользу. Духовная жизнь полна парадоксов и неожиданностей. Те самые учителя, что подвергают сомнениям действенность любых критериев, из сострадания и глубокого понимания горького положения человека всеми силами стараются помочь духовным искателям, подсказать им, куда смотреть, на что обращать внимание и, главное, как смотреть, когда раздумываешь, сближаться ли с тем или иным учителем.

Большинство людей, ищущих учителя, надеются «увидеть» доказательства его просветленности. Но это очень зыбкая почва, что объясняется тремя причинами: во-первых, мы не знаем, что такое просветление вообще, и потому едва ли представляем, как оно должно выглядеть со стороны (чаще всего, оно, напротив, не соответствует нашим представлениям); во-вторых, многие уважаемые учителя не считают просветленность необходимым условием действенного преподавания, и позже мы поговорим об этом мнении подробнее; в-третьих, как отмечает Тарт, просветленная личность не всегда становится самым лучшим учителем.

Роберт Холл указывает ученикам другой путь поисков: жизнь учителя как свидетельство его просветленности. Он говорит, что жестких критериев оценки духовных учителей, разумеется, не существует, но потенциальным ученикам стоит достаточно долго наблюдать за учителем, чтобы убедиться, что он действительно живет, как говорит, и говорит, как живет.

Подлинные учителя выражают себя просветленными поступками, а не только просветленными речами. Впрочем, такие поступки далеко не всегда соответствуют нашим взглядам на просветленность. Приведем пример «сострадания» как одного из показательных качеств просветленности. Обычные люди полагают, будто сострадание должно выражаться излучаемой учителем любовью и блаженством, его жалостью к беднякам и повышенным вниманием к личным проблемам последователей. На деле, однако, сострадание может проявиться в том, что учитель сурово выговаривает ученику, поручает ему тяжелую физическую работу или на долгий срок лишает своего общества. Таким образом, сложность попыток разглядеть в поступках учителя знаки просветленности сводится к необходимости хорошо понимать, что именно видят твои глаза.

Когда Ли Лозовика спросили на лекции, как ученику отыскать настоящего учителя, он ответил:

Прежде всего, его вообще не стоит искать, если нет всепоглощающего желания вступить на духовный путь.

Не торопитесь сближаться с потенциальным кандидатом.

Посмотрите на других его учеников. Какие они, как он с ними обращается?

Третий критерий Лозовика, возможность посмотреть на учеников наставника, — бесценный совет, который многие искатели оставляют без внимания. Конечно, в этом тоже нужно соблюдать меру, так как на любой тропке духовного пути встречаются слепые фанатики и просто незрелые личности. О просветленности самого учителя судить невероятно трудно, но это не мешает увидеть итоги его работы, познакомившись и поговорив с его давними учениками. Учеников, разумеется, не проверяют на «просветленность», так что в их отношении полезно задаться такими, например, вопросами: есть ли у них те черты, которые меня привлекают? достаточно ли они зрелы? довольны ли они своим учителем? Какие они — открытые и уравновешенные либо их привлекает только бессмысленный восторг и бездумное повторение банальных штампов?

Смирение — вот еще один критерий, который можно применять к учителям, но эта оценка тоже не должна быть поверхностной. Настоящий духовный учитель, устойчиво пребывающий в контексте просветления, скромен до такой степени, что уже не тревожится о своем положении и власти. И дело не в том, что сам он заявляет: «Мне все равно, учитель я или нет», а в том, действительно ли ему все равно.

В беседах с другими учителями можно встретить и прочие критерии оценки духовных учителей:

Филип Капло-роси: В трактате «Важное в буддийской подготовке», который был написан еще в 1235 году, учитель дзэн Догэн утверждает, что гуру — это совершенно просветленная личность, живущая в соответствии с познанной истиной и получившая благословение от своего учителя. Если следовать этим критериям, то лишь немногих роси можно считать настоящими учителями. [24]

Арно Дежарден: О критериях Дежардена рассказывает его помощник Жиль Фарсе: Арно говорит, что для того, чтобы учить, нужно, вообще говоря, освободиться от четырех основных страстей: деньги, секс, власть и слава. Свобода от секса или денег не означает полного воздержания или нищеты; просто этим человека уже не отвлечь, то есть нет никакого риска, что эти страсти повлияют на его способность служить или помешают обучать.

Мел Вайтзмэн: Точного списка требований не существует, но я составил приблизительный и, разумеется, субъективный перечень критериев, необходимых для передачи дхармы. В него входят хорошее понимание, педагогическая одаренность, сознание того, что следует служить сангхе, не возвышать самого себя, не пытаться достичь корыстных целей и не делать ничего, что нужно только тебе самому, — и, конечно, честность.

Чогьям Трунгпа Ринпоче: Искать хорошего учителя — не коня выбирать. Все сводится к взаимоотношениям. Если тебе подходит стиль речи учителя, если он тебе по душе, если его слова вызывают особое состояние ума, а он понимает твой склад мышления, это вполне подходящий учитель. От учителя должно исходить ощущение ясности, какой-то тонкой связи с тобой. Типы мышления и общий стиль должны быть сходными. [25]

Эндрю Коэн: Человек должен убедить тебя, что олицетворяет твои мечты. Тщательно все взвесив, ты можешь прийти к заключению, что в нем уже нет внутренней борьбы над нечистыми помыслами, то есть для него естественно руководствоваться только чистыми побуждениями.

Георг Файерстайн: Учитывая, что наша оценка учителя всегда субъективна, так как мы еще не достигли его уровня духовных свершений, существует по крайней мере один важный критерий поиска гуру: искренне ли он стремится к личностному и духовному росту учеников либо явно и неявно задерживает их зрелость? [26]

Фрэнсис Воэн: Для того чтобы осознанно выбрать учителя или учебную группу, следует задать себе несколько вопросов: «Что привлекает меня в этом человеке? Власть? Колоритность? Сообразительность? Достижения? Очарование? Его взгляды? Что я испытываю, страх или любовь? Какова моя первая реакция — физическое возбуждение, эмоциональное, интеллектуальное или просто интуитивный отклик? Что может заставить меня верить ему больше, чем самому себе? Возможно, мне просто нужен опекун, который избавил бы от ответственности? Может, мне нужны товарищи, в чьем обществе я почувствую себя своим, смогу ощутить заботу взамен за исполнение указаний? Что я потеряю, если присоединюсь к этому человеку? Я тянусь к тому, чего мне действительно хочется, или просто убегаю от текущих обстоятельств своей жизни? [27]