Условность как закон театрального представления

Желание донести до зрительного зала сложную многоплановую художественную информацию через бытовую характеристику места действия, сверхзадачу спектакля, его стиль, жанр, атмосферу, учет габаритов сцены приводит к неизбежной концентрации этой информации, к определенному образному шифру. Каждая грань замысла вносит свои поправки, диктует свои условия, именно все слагаемые режиссерского решения в целом формируют в конечном счете зрительный, пространственный образ спектакля.

Условное решение пространства — не прихоть моды, не временное увлечение, а объективный закон театрального искусства.

«Страсти вокруг художественной условности, бывшие в зените еще лет десять назад, ныне как будто поулеглись. Условность в реалистической литературе, в искусстве признана. Те, кто утверждал несовместимость условности с реализмом, едва ли захотели бы вспоминать о своей очевидной теперь неправоте»[56]. С этой констатацией одной из бесспорных реальностей в современной театральной практике нельзя не согласиться.

Вне условного решения сценического пространства не могут быть удовлетворительно разрешены задачи, о которых шла речь в настоящем разделе и которые ставит перед режиссером и художником то или иное драматическое произведение. Зрительный образ спектакля лишь тогда будет создан, если он вместит в себя все предлагаемые драматургом и режиссером условия. И эти-то условия и приведут к той условности (перцептуальности) сценического

пространства, которая всегда была, есть и будет, подобно безусловности (концептуальности) сценического времени, прерогативой театрального искусства.

Разными путями, тропинками пробираются к образному решению сценического пространства режиссеры и художники. От «романа жизни» предлагает идти Г. А. Товстоногов, от «пустой площадки»— Н. П. Акимов. Какие разные, казалось бы, " рекомендации! Но пути сходятся, когда приводят к театральному образу.

Если требования пьесы и режиссерского замысла (все те же его грани — быт, сверхзадача, стиль и т. д.) обусловят скрупулезную натуральную «застройку» сценического пространства, значит, в данном случае именно она является единственно необходимым художественным решением, приводящим к созданию образа спектакля. Впрочем, и тут оформление спектакля вряд ли можно назвать безусловным, ибо «четвертая стена» будет существовать лишь в воображении актеров и зрителей. Ведь, если ее выстроить «в натуре», придется отказаться от показа спектакля.

Вот и выходит, что подлинно натуральное оформление можно выстроить разве что в кино, где нет зрителей, а есть вездесущая и все проникающая камера, которая может не смотреть, а подсматривать. Но тут мы вторгаемся в область законов другого искусства, о которых речь уже шла в третьей главе.

Итак, условность в решении сценического пространства остается непременным принципом работы режиссера и художника, стремящихся точно и полно решить художественные задачи, которые на них возлагает посредничество между пьесой и зрительным залом.