Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Первое крещение






 

Отче наш, сущий на Небесах, где пребывает истинное Отечество наше, да будем мы сынами Твоего вечного Царства, нашей святой Отчизны, ибо она находится там, где пребываешь Ты, Человеко­любие. Иго Христово - совершенное благо, но душа боится взять его на себя, потому что привыкла к своему невежеству. Иго стра­стей и помыслов - мучение, но душа не желает отрекаться от них, пока не очистят ее очи духовного рассуждения и не зародится в сердце решимость взять спасительное иго Христово.

Видеть, что мысли непрерывно рождаются в уме, - это одно, а понимать, как они рождаются, - это совершенно другое, то, что яв­ляется началом молитвенной жизни, для которой необходимо по­стоянное внимание.

Весь Великий пост прошел в борьбе с сорняками в огороде и с помыслами рассеянности в душе.

Батюшка, люди зовут вас прийти на Псху, если можете! - крик­нул мне Василий Николаевич из-за изгороди, заметив меня в ого­роде с мотыгой.

Хорошо. Только я еще картошку не всю прополол...

С картошкой мы вместе быстро справимся. - ответил пчело­вод, слезая с лошади. - Еще одна мотыга имеется? Давайте ее мне!

Проходя рядок за рядком, так что я еле успевал за ним, Василий рассказывал:

Детишки у нас есть, с хутора Ригдза, некрещеные. Родители просят их окрестить после Пасхи...

Я еще никого ни разу не крестил, Василий Николаевич! Но де­тей покрещу с радостью...

Значит, договорились! - утвердительно сказал мой помощ­ник. - А урожай у вас будет хороший, сразу видно! - заметил он, оглядывая прищуренным глазом огород.

Слава Богу, Василий Николаевич, и вам спасибо за помощь...

Пасха прошла на одном дыхании, пришло почти все село. Не­большая компания мужчин из закоренелых атеистов сидела на лавочке. Они недоуменно спрашивали у проходивших мимо них мужчин и женщин с детьми, спешащих в молитвенный дом:

Чего вы там все нашли? Жили без церкви, все было нормально, а теперь как с ума посходили - дышать не могут без нее!

Мы с церковью только теперь жить начали, а вы на бутылку жизнь свою променяли! - отвечали им женщины побойчее, смеясь над непонятливостью пьянчуг.

Детей на крещении было четверо: две девочки семи лет, мальчик десяти лет и младенец, который безпрерывно плакал. В первую очередь мы начали подыскивать крестных для детей. Среди взрос­лых возникла оживленная дискуссия по этому поводу, так как на Псху родственные отношения имелись почти в каждой семье, а я углубился в требник, стараясь запомнить последование крещения. Для младенца мы нашли большой алюминиевый бак, а для детей постарше решили нагреть ведро теплой воды. В эти дни пришло похолодание, начались продолжительные дожди. Даже в комнате еще было зябко. Детям сшили белые рубашечки, и выглядели они очень симпатично. Затопили в углу железную печь, и стало совсем уютно, когда я зажег свечи. В дверях, кроме родственников, толпи­лись любопытные.

С волнением мне удалось справиться. Немного путаясь в тексте и сверяясь по книге с чином крещения, я благополучно провел этот чин до конца, где пришлось снова поволноваться. Детей я облил по три раза из большого ковша, а с младенцем вышло много хлопот. Я никак не мог взять его поудобнее, так как боялся что ребенок вы­скользнет у меня из рук и захлебнется. На руках он сразу перестал плакать. Для страховки я зажал младенцу носик рукой и три раза окунул в теплую воду. Когда детей после причащения Святыми Да­рами поставили поближе к печи, чтобы дать им обсохнуть, в ком­нате воцарилась благоговейная тишина.

Господи, какие они красивые, словно ангелочки! - прошептал умиленно чей-то женский голос.

Я впервые увидел чудо преображения благодатью человеческой души так ясно и очевидно, чего ранее не мог даже вообразить, изу­чая семинарские учебники. Таинство крещения оставило в ду­ше незабываемый след тонким и нежным ощущением неземной благодати, сошедшей на детей и передавшейся моему сердцу и сердцам всех присутствующих при этом священнодействии. Перед крещением это были обычные милые дети, как и все остальные. А сейчас перед нами стояли небесные существа с удивительно пре­красными лицами и сияющими лучистыми глазами, чем-то неуло­вимо действительно похожие на ангелов. Таких человеческих лиц, преображенных небесной красотой, я еще никогда не встречал.

Еще несколько дней, пока я был на Псху и причащал больных, лица этих детей светились тихим светом внутренней красоты и радости, исполненные Божественной благодати. Когда я их увидел уже ле­том, они снова стали обыкновенными сельскими детьми.

Вернувшись в скит, я обнаружил, что весь двор и сад заросли густой душистой травой, наполненной трелями кузнечиков в вы­соком бурьяне. В доме ветром распахнуло окно, и грушевый цвет лежал на столе и подоконнике. Выглянув в окно, я увидел, что бу­рьян заглушил также мои грядки с овощами. С грядками удалось управиться относительно быстро, а вот с кошением луга и сада вы­шла проблема. Коса тупилась о камни, и сколько я ни затачивал лезвие, оно больше рубило бурьян, а не срезало. На ладонях появи­лись волдыри. Солнце уже припекало, и работать без воды и еды иногда бывало очень тяжело. Но когда мне удавалось перебороть малодушие и слабость тела, то внезапно появлялись новые силы и работа спорилась. Однако я никак не мог взять в толк, что делать с косой. По пути на пасеку меня заехал проведать лесничий. Он ос­мотрел косу и неодобрительно покачал головой:

Нет, батюшка, так дело не пойдет! Косу нужно сначала отбить, а потом заточить. И по камням старайтесь не ударять острием, дер­жите лезвие косы чуть боком... - Шишин показал, как отбивать ко­су и как затачивать. - Дело, батюшка, нехитрое, но, не зная этих секретов деревенской жизни, можно долго ломать голову, пытаясь разобраться в неудачах!

Он с улыбкой протянул мне мой инструмент.

Я все думал, отец Симон, над нашим разговором. С вами я пол­ностью согласен, но все же мне кажется, причина всех бед в том, что плохие у нас правители - один хуже другого! Какая после этого может быть жизнь? - Шишин внимательно ждал моего ответа.

Знаете, Василий Ананьевич, какой народ, такие и правители!

А что? Народ у нас хороший, добрый!

Нет, Василий, без Христа невозможно быть добрым, это только видимость добра. Как только русские люди, сначала интеллиген­ция, а потом и народ, стали отходить от веры, так начались револю­ции, а потом появились и плохие правители.

А что же делать?

Если все мы будем держаться Христа, то, возможно, великой империей не станем, но жизнь наша обязательно станет лучше, а правители придут верующие. Иначе где их взять, хороших, - из Америки, что ли? Не знаю, не знаю, это нужно обдумать. Хотя, мне кажется, в этом что-то есть...

Мы расстались, но наши души после откровенной беседы словно открылись друг другу.

В один из таких страдных дней меня позвала соседка:

Батюшка, можете мне помочь? Сыновья охраняют перевал, а мне нужно сена накосить, одной сил не хватает...

Я согласно кивнул головой и мы со старушкой на следующее утро, взяв косы, отправились на луг. То, что я увидел, немного сму­тило меня. Перед нами расстилалось огромное поле, по которому, даже если идти быстрым шагом, нескоро дойдешь до конца. Ста­рушка встала впереди меня и, ловко работая косой, принялась за работу. Я не мог угнаться за ней, и мне было очень стыдно. К тому же без воды в горле стояла горечь от сухой пыли, без еды я сильно ослаб. Мария, заметив что я устал, предложила передохнуть. Так, с перерывами, мы косили до обеденной жары. Придя домой, я без сил повалился на топчан. Это было потяжелее, чем валить лес и строить кельи. По вечерам я выходил докашивать свой двор.

За неделю мы с Марией скосили все поле. Теперь я мог подогнать свои работы в скиту. Через несколько дней старушка снова оклик­нула меня, когда я работал в огороде, пропалывая сильно зарос­шую сорняками фасоль:

Батюшка, надо сено поворошить, а то сопреет...

На следующее утро, взяв большие грабли, мы пришли на наше поле. Скошенная трава теперь лежала ровными грядами по всему пространству.

Не хотела вас безпокоить, батюшка, сама траву собрала и уло­жила. Осталось только ее поворошить...

Пока мы ворошили траву, мимо нас на лошадях проехал лес­ничий с помощниками. Поздоровавшись с нами, издали и вни­мательно посмотрев на меня, он почему-то неодобрительно по­качал головой.

На следующий день Шишин заехал ко мне:

Батюшка, можно дать вам один совет?

Конечно, слушаю вас! - Мне стало интересно.

Вы можете хоть раз кому-нибудь отказать?

А в чем дело? - не понял я.

Скажите своей соседке, что у вас тоже полно дел и вы не може­те помогать ей!

Ну, это совсем неудобно... - растерялся я. А дело в том, что ее сыновья пьянствуют на Псху, а вы тут за них все делаете... Когда я их упрекнул: “Что же вы матери не помо­гаете? ”, они ответили: “А там батюшка есть! ” Вот я и даю вам совет: пока прекратите помогать Марии, пусть сыновья потрудятся!

Подумав, я согласился с советом лесничего. Когда спустя не­сколько дней соседка вновь позвала меня: “Батюшка, пора сено в копны складывать! ” - я попросил у нее прощения и сказал, что сам не успеваю со своим огородом.

В погожее солнечное утро за мной пришел Василий Николаевич с просьбой причастить больных, а также его престарелую мать, ко­торая слегла и больше не встает. Я решил заодно пособоровать и ее, и парализованную больную. Когда мы проходили мимо скошенно­го поля, там работали сыновья соседки. Все сено было уложено в копны, и видно было, что эта работа не представляет для них ни­каких проблем.

Вот, батюшка, понимаете, что делается? - с хитрецой посмо­трел на меня мой спутник, большим пальцем через плечо указы­вая в сторону работающих парней. - Это называется деревенская смекалка!

В ответ я добродушно рассмеялся. Старушка и сыновья прекра­тили работу и помахали нам руками:

Батюшка, все в порядке! - весело крикнула соседка. - Спасибо вам!

Под вечер, когда стемнело, собрались у бригадира по какому-то

делу отпетые парни. Посидели, выпили. Позвали меня:

Ты вот что, батюшка, нас не бойся! - с пьяной откровенностью проговорил один из них. - Тебя наши матери любят, ходи свобод­но. А если бы не так... то мы бы давно тебя по голове и воду! Сме­кай, что говорю... - с усмешкой закончил тот, кто верховодил среди пьянчуг.

Хозяин, не выдержав, заступился:

Хватит тебе тут рассусоливать! Хватил рюмку - и такие слова... Отдыхайте, батюшка, у себя в комнате, а мы тут сами потолкуем. Завтра к моей маме пойдем.

Мама пчеловода лежала совсем слабая, от старости говорила не­впопад, и вид ее вызывал слезы на глазах Василия Николаевича. Я совершил у нее в комнате чин елеоосвящения и помазал больную освященным маслом. Утром она благополучно причастилась, и ли­цо ее словно помолодело. В доме парализованной женщины при­шлось задержаться надолго.

С молитвой мне стало получше, батюшка, - рассказывала она со вздохами. - Только она у меня и осталась. А вот желания жить совсем у меня нет, устала я... Хочу, чтобы Господь меня забрал... Знаю, что по грехам моим страдаю. В молодости очень любила пля­сать, вот за это и ножки у меня отнялись. Пожила на свете, хватит, хочу к сыну моему...

Не расстраивайте себя, прошу вас! - как можно убедительнее сказал я. - Положимся во всем на волю Божию, пусть сделает так, как будет лучше вашей душе!

Понятно, батюшка, спасибо за доброту вашу!

В прошения и в молитвы елеоосвящения я вложил всю душу, всем сердцем желая, чтобы Господь исцелил эту мужественную молитвенницу.

После причащения больных я ушел в горы. Цветущие кусты рододендрона перекрывали тропу красивыми гирляндами. Фио­летовые, розовые и белые соцветия задевали лицо и ложились на плечи. По ущелью плыл аромат луговых трав. На лесных полянах я снимал со спины тяжелый рюкзак и становился на колени рядом с голубой речной прохладой. От непередаваемого ощущения чисто­ты и величия мира Божия не хотелось выпускать из рук четок. Вы­сокие стволы пихт уходили в небесную глубь и покачивались под ветром, шумя своими заоблачными кронами. Прозрачная вода, в которой играла речная форель, отсвечивала безупречной белиз­ной облачных громад. Келья словно ждала меня: радостно было увидеть ее стройные очертания в лесных дебрях и приложиться к кресту с иконой преподобного Сергия. Внутри церквушки стоял запах ладана и смолистый дух просыхающих пихтовых стволов. Почти все работы были сделаны, незаконченными оставались пре­стол и жертвенник. Их я решил сделать одной длинной широкой доской, чем и занялся немедленно. Из оставшихся бревен наметил сделать небольшой иконостас с вратами. По воскресеньям я при­чащался запасными Дарами, неделю проводя в молитве и трудах.

 

* * *

 

Рассиялась в полнеба пихта

Звездным блеском - лампадами ночи.

И молитва течет на уста,

Слаще меда из горных урочищ.

 

Под псалтирное пенье ручья,

Озаряя все тропы и броды,

Разгорается ярче свеча

Пред иконой небесного свода.

 

От порога чуть-чуть отойдя,

На поляне стою, как в притворе.

Этот храм благодати дождя

Ожидает с далекого моря.

 

И к шершавой коре прислонясь,

Стану слушать, что филин пророчит.

И молитва летит, золотясь,

Под лампадными звездами ночи.

 

Любовь к ближним может быть только Любовью ради Бога и к Богу, обитающему в сердцах человеческих. Любовь к ближнему без Бога становится привязанностью и разоряет души ближних. Язык человеческий - ежедневное искушение, помыслы челове­ческие - ежедневный соблазн, страсти человека - ежедневное заклание души. Но Любовь к Богу - это ежедневное приношение сердца человеческого благой воле Божией, обуздывающей язык рассуждением, очищающей помыслы благодатью и покоряющей страсти смирением.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.