Основной вопрос социал-демократической философии 7 страница

Свою идею всеобщего единства Вундт отказывается на-
звать субстанцией. Он определяет ее, как идею чистого разума,
т. е. в кантовском духе. Как кантовский бог есть идея высшего
«формирующего», несубстанционального начала, так и вундтово
в сеединство есть идея несубстанцпонального целого, благодаря которому все явления получают жизненный смысл, непреложную
Ценность. В свете этой идеи исчезает «пустое и безотрадное»

мировоззрение, видящее во внешнем распорядке явлений, в их
механической связи истинную сущность последних. Вместо него
мы усваиваем взгляд на космический механизм, как на внешнюю
оболочку духовной деятельности и творчества...

При этом Вундт усиленно подчеркивает элемент акту-
альности. Идея всеобщего единства, «мироосновы» сво-
дится у него к идее всеобщей воли...

Мы позволим себе не вдаваться в разбор предложенной им
формулировки, не будем выяснять его теории «волюнтаризма»...

вздор!

... Следовательно, идеологи современного
авангарда капиталистической буржуазии не
могут говорить ни о каких «постоянных»
организуемых началах, а, напротив, должны
характеризовать последние, как нечто в выс-
шей степени изменчивое, нечто, вечно нахо-
йящееся в состоянии движения...

неточно

правда!

верно

это так

ой ли??

XII

ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ

[133—142] Критика Вундта не имела сокру-
шающей силы, била в воображаемую цель. Вы-
ступление Вундта и последовавший затем ответ
из лагеря учеников Авенариуса * не знамено-
вали собой столкновения миропонимании,
принадлежащих двум различным классам или
двум крупным группам одного и того же
класса. Социально-экономической подоплекой
означенного философского состязания явля-
лась, в данном случае, сравнительно незначи-
тельная разница между наиболее передовыми
и несколько менее передовыми типами новей-
ших капиталистических организаций...

Мы должны сказать больше: эмпирио-
крптическую философию следует понимать,
прежде всего, как апологию названной идеи.
Понятие функциональн ой зависимости есть
отрицание зависимости причинной...

Потом Willy,

Petzoldt (дважды),

Kleinpeter ²¹⁴

Первым ответил Карстаньен,

Вывод Геффдинга следует, в общем, при-
знать правильным. Неудачна лишь его ссыл-
ка на «мотивы целесообразности»: мотивы эти
туманны и неопределенны.

Авенариус, в данном случае, делал лишь
уступку материалистической фразеологии,
уступку, обусловленную его социальной пози-
цией.... По сравнению с вульгарным спиритуа-
лизмом, воззрения «параллелистов» могли
многим показаться материалистическими. То

же самое и относительно воззрений эмпирио-
критицизма. Возможность сближения их с ма-
териализмом особенно велика... И среди
широких слоев читающей публики об эмпи-
риокритицизме сложилось мнение, как о мате-
риалистической школе. Более того, даже

специалисты-философы ошибочно судят о нем:
сам патриарх новейшей философии, Вильгельм
Вундт, назвал его «материализмом». Наконец,
что всего интереснее, и эмпириокритики, от-
межевываясь от материализма, в то же время
пользуются иногда его терминологией, а иногда
даже начинают как бы колебаться в своих
антиматериалистических взглядах...

Такова реальная подоплека, подсказавшая эмпириокрити-
цизму мысль о классификации человеческого познания, осно-
вывающейся на принципе классификации «биологической». Но
с материали змом подобная «биология», повторяем, ничего об-
щего не имеет...

Дуализм — учит Авенариус — есть плод известного про-
цесса нашего абстрагирующего мышления — «интроекции»...

Но антитеза «внешнего» и «внутреннего» мира — чистейшая
фикция.

Анализ этой антитезы чрезвычайно важен, он должен
привести к обоснованию монистического мировоззрения. Ком-
ментаторы философской системы Авенариуса усиленно под-
черкивают данное обстоятельство. «Раскрытием недопустимо-
сти интроекции — заявляет один из них *, достигаются две
цели...»

* Рудольф Влассак; цитир. у Маха в «Анализе ощущений», стр. 52,

... Подчиненный организатор, если стать на
его «абсолютную» точку зрения, т. е. если смо-
треть на него как на организатора, не зави-
сящего от управляющей им «воли», в лице ра-
бочих имеет перед собой также только «вещь»,
или «тело». Но возьмем второй случай: подчинен-
ный организатор является для верховной «воли»
не только организуемым, но и организующим...
Бывший «объект», превращенный теперь в «субъ-
ект», «организует» материю: человек вмещает в себе дерево, но дерево преобразованное, «представление» о дереве... «... Полнота человеческого опыта» доказывается и учением Авенариуса о принципиальной координации...

У Авенариуса, как и у Вундта, «ряды» оказываются, в сущ-
ности, «несоизмеримыми». И вместо материалистического миро-
понимания, которого следовало бы ожидать, считаясь с категори-
ческими заявлениями о «полноте опыта», на сцену выдвигаются
воззрения, свидетельствующие об идеалистических симпатиях

эмпириокритицизма...

Но на пути идеалистических построений
Вундт и Авенариус расходятся. Автор «Систе-
мы философии» обнаруживает пристрастие к
«кантианским» мотивам. Автор «Человеческого
понятия о мире» высказывает взгляды, при-
ближающие его к позиции, которую некогда
занимал Беркли.

Спешим оговориться. Мы не намерены вовсе
утверждать, что произведения клойнского епи-
скопа определили точку зрения Авенариуса,
что они оказали непосредственное влияние на

последнего. Но сходство идеалистических по-
зиций обоих философов несомненно. Об этом
сходстве говорит уже упомян утое нами учение
о принципиальной координации, взятое в це-
лом.

С такой же прямолинейностью, как и Бер-
кли, Авенариус выставляет тезис: вне субъекта
нет объектов. Каждая «вещь» должна непре-
менно «относиться» к центральной нервной
системе, играющей роль функционального
центра...

[144—149] Верховный «руководитель» не фи-
гурирует даже ни в виде кантианской идеи ра-
зума, кантианской «формы», ни в виде вундтов-
ского «всеобщего единства». Однако он все же
имеется, все же является главным элементом

философской системы. Все явления рассматри-
ваются именно с его точки зрения. Его «незри-

мое» присутствие постулируется необычайно
высокой оценкой организаторского начала,
выдвигаемой наряду с представлением об ор-
ганизуемых организаторах. И в той общей кар-
тине мира, которую дают философские рассуж-
дения Авенариуса, на первый план выступает
как раз организаторский характе р организую-
щих факторов...

Мир представляет у Авенариуса агломерат
центральных нервных систем. «Материя» аб-
солютно лишена всяких «качеств», как «пер-
вичных», так и «вторичных», некогда считав-
шихся ее неотъемлемой принадлежностью.
Решительно все в материи определяется «ду-
хом», или, по терминологии автора «Критики чи-
стого опыта», центральной нервной системой...

Точка зрения идеализма в стиле Беркли
проводится автором «Критики чистого опыта»
с большой последовательностью...

... Учение Маха о «я», как логическом
символе...

biеn! *

гм? гм?

недо-
разу-
мение

NB

Подобно Авенариусу, Мах знает два
«ряда» — психический и физический (два вида
сочетаний элементов). Как и у Авенариуса, эти
ряды несоизмеримы и в то же время предста-
вляют собой не что иное, как фикцию нашего
мышления. Попеременно выдвигается то мони-
стическая, то дуалистическая точка зрения:
попеременно промежуточные организаторские
звенья характеризуются то как организуемое,
то как организующее начало. И, как у Авена-
риуса, в конечном итоге, провозглашается
диктатура «организаторской воли». Рисуется
идеалистическая картина мира: мир — это
комплекс «ощущений».

Возражение Маха нельзя назвать удачным.
Центральное понятие его философской систе-
мы, знаменитое «ощущение» вовсе не является

отрицанием не только организаторского, но и

недора-
зумение
ага!

недора-
зумение

* — хорошо! Ред.
17 том 29

вздор!

верховного организаторского начала... Кри-
тика представления об «я» продиктована Маху
взглядом на подчиненных организаторов, как
на организуемую «массу»...

NB

Наряду с умозрительными построениями Вундта,
Авенариуса, Маха мы могли бы, например, подверг-
нуть анализу взгляды таких видных представителей
новейшей западноевропейской философии, как Ренувье,

Брэдли или Бергсон...

Область философии — настоящая «Бастилия» буржуаз-
идеологии... Необходимо иметь в виду, что, с своей

стороны, буржуазные идеологи не дремлют и укрепляют
свою позицию. Они даже проникаются в настоящее время
уверенностью в том, что позиция их совершенно непри-
ступна. «Идеалистические» симпатии некоторых литерато-
ров, стоящих под знаменем марксизма, в свою очередь,
создают особенно благоприятную почву для подобной уве-
ренности...

ОГЛАВЛЕНИЕ

XI. Вундт. | Оствальд |............................... 107

Вся книга — пример безмерного опошления материа-
лизма. Вместо конкретного анализа периодов, формаций,
идеологий голая фраза об „организаторах" и до смеш-
ного натянутые, до нелепости неверные сопоставления.

Карикатура на материализм в истории.

А жаль, ибо есть стремление к материализму.

Замечания написаны не ранее
1908 г.

Впервые напечатаны в 1937 г.

в журнале
" Пролетарская Революция» № 8

Печатаются по подлиннику

АБЕЛЬ РЕЙ. «СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ»²¹⁵

ПАРИЖ, 1908

ПРЕДИСЛОВИЕ

[6—7] Наука, плод познания и разума, служит только для обес-
печения нашей действительной власти над природой. Она только
говорит нам, как использовать вещи, но ничего не говорит об их
сущности...

Таким образом, моя главная задача в настоящей
работе заключалась в противопоставлении двух точек

зрения: положительной, «наукообразной» и «прагматиче-

ской». Я старался при этом быть, по возможности, беспри-
страстным...

ГЛАВА I

СОВРЕМЕННЫЙ ЦЕНТР ФИЛОСОФСКИХ ДИСКУССИЙ

§ 5. основное противоречие современной
философской мысли

[28—29] Каковы же, при современной постановке
общей философской проблемы, возможные альтернативы?
Альтернатива может быть только одна, ибо все дело в
том, чтобы сохранить в возможно более тесном единстве
науку и практическую деятельность, не жертвуя одной
ради другой, не противопоставляя их друг другу. Значит,
либо практическая деятельность будет выводиться из нау-
ки, либо, наоборот, наука из практической деятельности...
В одном случае мы получим системы рационалисти-
ческие, интеллекту али стические и позитивистские —
догматизм науки. В другом случае получим системы
прагматизма, фидеизма или активной интуиции (вроде
бергсоновской) — догматизм действия. Согласно первым
системам надо знать, чтобы действовать: познание произ-

водит действие. Согласно вторым знание руководствуется
потребностями действия: действие производит познание.
Но да не подумает читатель, что эти последние системы
хотят воскресить презрение к науке и философию невеже-
ства. Нет, лишь после серьезного исследования, на основе
научной, зачастую превосходнейшей эрудиции, глубоких
критических размышлений о науке и даже энергичного
«мысленного вживания в науку», как любят выражаться
некоторые из этих философов, приходят они к выведению
науки из практики. Если они тем самым умаляют науку,
то непреднамеренно; многие из них думают, наоборот,
выявить таким путем всю ее ценность...

§ 6. ИНТЕРЕС СОВРЕМЕННЫХ ФИЛОСОФСКИХ СПОРОВ

[33—35] Допустим, однако, на минутку, что тезис праг-
матизма правилен и что наука есть только особое искусство,
техническое средство для удовлетворения известных по-
требностей. Что тогда получится?

Прежде всего, истина сведется к пустому слову. Истин-
ное положение окажется рецептом для успешного искус-
ственного приема. А так как имеется несколько прие-
мов, способных обеспечить нам успех при одних и тех же
обстоятельствах, так как у разных индивидов потребности
весьма различны, то мы должны будем принять тезис праг-
матистов: все предложения и рассуждения, приводящие
нас к одним и тем же практическим результатам, равно-
ценны и одинаково истинны, все мысли, дающие прак-
тический результат, законны в равной мере. Из этого
нового смысла слова «истина» вытекает, что наши науки
суть чисто случайные построения, что они могли бы быть
совершенно иными и все-таки столь же истинными, т. е.
столь же пригодными в качестве орудий действия.

Банкротство науки как реальной формы знания, как
источника истины — вот первый вывод. Законность дру-
гих методов, весьма отличных от методов интеллекта и
разума, каково, например, мистическое чувство, вот второй
вывод. Ради этих-то выводов и была в сущности построена
вся эта философия, которая по видимости увенчивается
ими...

Как легко в таком случае обратить против этих вольно-
думцев их же собственное оружие. Научные истины! Но
ведь это истины только по названию. Это тоже верования,
и к тому же верования низшего порядка, верования, кото-
рые могут быть использованы только для материального

действия; они имеют лишь ценность технического орудия.
Вера ради веры, религиозный догмат, метафизическая или
моральная идеология гораздо выше их.
" Во всяком случае им нечего стесняться перед наукой, потому что ее привилегированное положение рухнуло.

И действительно, большинство прагматистов спешит

в осстановить в его правах, в противовес научному опыту,
моральный опыт, опыт метафизический и в особенности опыт

религиозный...

[37] Для метафизиков это настоящая находка. Наряду с ре-
ставрацией религии прагматизм способствует реставрации мета-
физики. После Канта и Конта позитивизм мало-помалу захватил
в течение XIX века почти всю область познания...

[39—40] Итак, прагматистская позиция, равно как и другие
позиции, которые, не будучи столь же философскими, оригиналь-
ными и интересными, приводят, однако, к сходным выводам,
всегда имеют своим последствием реабилитацию отживших нор-
мативных форм человеческой мысли, победоносно вытеснявшихся
с середины XVIII века научным позитивизмом, — реабилитацию
религии, метафизики, морального догматизма, т. е. в сущности
социального авторитаризма. Вот почему это один из двух полю-
сов, между которыми колеблется все современное мышление,
вся современная философия. Это полюс догматической реакции,
духа авторитарности во всех его формах.

Наоборот, противоположный полюс новейшей философской
мысли, чисто научная позиция, выводящая практику из знания
и поэтому подчиняющая все науке, характеризуется главным
образом стремлением к эмансипации и освобождению. Именно
здесь мы встречаем новаторов. Они — наследники духа Ренес-
санса; их отцами и прямыми воспитателями являются в особен-
ности философы и ученые XVIII века, великого века освобожде-
ния, о котором так правильно говорит Мах: «Тот, кто хотя бы
только по литературе имел возможность приобщиться к этому
подъему и освобождению, навсегда сохранит по отношению
к XVIII веку чувство меланхолического сожаления».

§ 8. МЕТОД. — РЕЗЮМЕ И ВЫВОДЫ
[48—49] Речь пойдет об ее [науки] объективном значении.

Одни будут думать, что она бессильна исчерпать всю реальность,
которая составляет ее объект, хотя бы они и допускали, с извест-
ной точки зрения, ее необходимость...

ГЛАВА II

ПРОБЛЕМА ЧИСЛА И ПРОТЯЖЕННОСТИ.
КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ СВОЙСТВА МАТЕРИИ

8 2. СТАРЫЙ СПОР МЕЖДУ ЭМПИРИЗМОМ И АПРИОРИЗМОМ

[55] Но выключение всякого эмпирического элемента не есть
ли также недосягаемый предельный случай? Математик, замечают
рационалисты, мог бы по-прежнему умножать богатства своей
науки, даже если бы материальный мир внезапно исчез. Да,
бесспорно, если бы он исчез теперь; но мог ли бы он создать мате-
матику, если бы материального мира никогда не существовало?..

§ 3. СОВРЕМЕННАЯ форма философской проблемы

числа и протяженности. «номиналистская»

и «прагматическая» позиции

[61—62] Бергсон, который, может быть, больше всех

других способствовал распространению этих идей в фи-
лософской литературе, не принял бы без оговорок
выражение «искусственная уловка». В его глазах
наука есть нечто большее и высшее, чем просто уловка
по отношению к материи. Но материя для него не есть

истинная реальность; это — реальность ущербленная,

регрессивная и мертвая. По отношению же к истинной
реальности, живой, духовной и творческой, математика
и наука вообще уже не могут иметь другого характера,
кроме искусственного и символического. Во всяком
случае остается в силе, что воздействие на материю, а не
познание ее сушности, было той целью, ради которой
математика была создана интеллектом, этим первым
орудием, выкованным под давлением практических потребностей перед лицом материи... Не математика ли сильнее всех других наук склоняет в наши дни некоторые умы к прагматизму, к той софистике прагматизма, каковой является научный агностицизм? Действительно, именно в математике мы чувствуем себя наиболее далекими от конкретного и реального, наиболее близкими к произвольной игре формулами и символами, такой абстрактной, что она кажется пустой...

§ 4. рационализм, логицизм, интеллектуализм

[65] Застывшее и однородное пространство геометра
недостаточно; нужно еще подвижное и разнородное про-
странство физика. Универсальный механизм природы

не означает, что в материи нет ничего, кроме геометрии. Он
может, согласно современным гипотезам, так же означать,
что существует еще освобождение или преобразование
энерги и или движение электрических масс...

§ 5. ОБЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ КОЛИЧЕСТВА:
В ОСНОВЕ СВОЕЙ ЭТО — ПРОБЛЕМА РАЗУМА

[74] Прежде всего, не подлежит сомнению, что разум,
как бы он ни был бескорыстен, имеет утилитарную функ-
цию. Ученые не мандарины и не дилетанты. И прагматизм
прав, когда он подчеркивает полезность разума, его исклю-
чительно высокую полезность. Только не ошибается ли
он, утверждая, что у разума нет иной функции, кроме
утилитарной? Не могут ли рационалисты весьма резонно
возразить, что полезность разума тем и объясняется, что,
выводя предложения из предложений, он вместе с тем
выводит друг из друга отношения между фактами природы?
Он позволяет нам тем самым воздействовать на эти факты;
не то, чтобы в этом заключалась его цель, но это вытекает
из него как следствие. Логика и наука о количестве, соз-
даваемые умом, поскольку он просто анализирует воспри-
нимаемые им отношения, распространяют свою власть на
самые вещи, потому что количественные отношения суть
одновременно законы вещей и ума. Если знать значит уметь,
то это не потому, как думают прагматисты, что наука была
создана нашими практическими потребностями и ради них,
так что вся ценность разума только в его пользе, — а
потому, что наш разум, научаясь познавать вещи, дает
нам в руки орудия для воздействия на них...

§ 6. ИДЕИ МАТЕМАТИКА ПУАНКАРЕ

[75—79] Великий математик Пуанкаре* особенно на-
стаивает на этом произвольном характере математики.

Конечно, наша математика вполне соответствует
реальности — в том смысле, что она приспособлена
к символическому выражению известных соотноше-
ний в реальном; она не была, строго говоря, внушена
нам опытом, опыт только послужил уму поводом для
ее создания. Но наша математика, в том виде, как
она постепенно образовалась для удобного выраже-
ния того, что нам надо было выразить, есть лишь
одна из бесконечно многих возможных математик
пли, вернее, частный случай некоторой гораздо

* Poincaré: La Science et l’Hypothese, livre I (Paris, Flammarion).

более общей математики, до которой старались под-
няться ученые XIX века. Отдав себе в этом ясный
отчет, мы тотчас же уяснили себе, что математика,
по своей сущности и природе, абсолютно независима
от того применения, которое она получает в опыте,
и, следовательно, абсолютно независима от опыта.
Она — свободное создание ума, наиболее яркое
проявление его собственной творческой силы.

Аксиомы, постулаты, определения, соглашения —
все это в сущности синонимы. Поэтому любая из
мыслимых математик может привести к выводам, которые, будучи выражены надлежащим образом с помощью подходящей системы соглашений, были бы совершенно так же применимы к реальному...
Эта теория правильно критикует абсолютный рационализм и даже смягченный рационализм Канта. Она показывает нам, что ум вовсе не должен был с неотвратимой необходимостью разработать именно ту математику, которая так хорошо приспособлена для передачи нашего опыта; иначе говоря, математика не есть выражение какого-то всеобщего закона действительности, будем ли мы понимать действительность (разумеется, ту, которая нам дана) по-декартовски, по-кантовски или еще как-нибудь иначе. Но у Пуанкаре этот вывод имеет совершенно другой смысл, чем в прагматизме.

Некоторые прагматисты и даже все комментаторы Пуанкаре,
которых мне пришлось читать, совершенно не поняли, на мой
взгляд, его теорию. Это превосходный пример интерпретатор-
ского извращения. Они сделали из Пуанкаре — в этом пункте,
как и в других, где их заблуждение еще глубже, — неназванного
прагматиста... Для прагматиста не существует чисто созерца-
тельной и бескорыстной мысли, не существует чистого разума.
Есть только мысль, которая хочет овладеть вещами и с этой целью
искажает свое представление о них в интересах наибольшего
удобства. Наука и разум — служанки практики. У Пуанкаре
же, наоборот, мысль берется до известной степени в аристоте-
левском смысле слова. Мысль мыслит, разум размышляет для
своего собственного удовлетворения; и затем уже сверх того ока-
зывается, что некоторые результаты его неисчерпаемого творче-
ства могут быть полезными нам и для других целей, кроме чисто
духовного удовлетворения.