Предпосылки создания Международного уголовного суда

Идея создать международного суда, который мог бы рассматривать дела о нарушениях законов войны восходит к концу XIX века - еще в 1872 г. глава Швейцарского комитета Красного Креста предложил создать международный уголовный суд. Попытки были продолжены после Первой мировой войны и воплотились в жизнь только после Второй мировой войны в виде Нюрнбергского и Токийского трибуналов.

Затем последовало несколько документов договорного и мягкого права, где излагались отдельные элементы международного уголовного судопроизводства. И наконец, в конце XX века Генеральная Ассамблея ООН обратилась к Комиссии международного права с предложением продолжить формирование Статута Международного уголовного суда (далее-МУС). Некоторой поддержкой этой идеи стало создание двух международных уголовных трибуналов ad hoc: Трибунала по Руанде и по бывшей Югославии.

Тенденция создания специальных уголовных судов для преступников, действующих от имени государства, совпала по времени с распространением и развитием идеи универсальной юрисдикции, то есть правом любого государства осуществлять принудительные действия в отношении лиц, совершивших деяния, признанные преступными по международному праву: уточняется легитимность установления универсальной юрисдикции, ее пределы и практика применения[2].

Универсальная юрисдикция, известная со времени Римского права (aut dedere aut judicare) во второй половине XX века стала применяться к частным лицам, совершившим преступление, предусмотренное международными договорами, касающимися террористических актов. В самом конце XX века, в 1998 г., состоялось знаменательное событие - арест в Великобритании бывшего главы государства Чили А. Пиночета по просьбе властей Испании с целью осуществления судебного преследования за деяния, совершенные за четверть века до того в качестве главы суверенного государства.

Данное явление, на первый взгляд, противоречит вековому принципу неподсудности актов суверенного государства судам другого государства и вызвало оживленные дискуссии. Однако у английских властей появились последователи. Вслед за арестом Пиночета власти ряда других государств также предприняли подобные действия. Так, в Чаде жертвами грубого нарушения прав человека было возбуждено судебное преследование бывшего главы Чада Хиссена Хабре в Сенегале и Бельгии в 2000 г. В июне 2001 г. снова в Бельгии четыре гражданина Руанды были обвинены в совершении актов геноцида в Руанде в 1994 г; обвинение также основывалось на принципе универсальной юрисдикции[3]. В дальнейшем уголовные дела в бельгийских судах были возбуждены также против бывших или действующих глав государств: Чада, Кубы, Демократической Республики Конго, Ирана, Ирака, Израиля, Кот-д'Ивуара, Палестины, США и других стран.

В литературе и России, и других стран стали неоднократно высказываться положительные мнения, в частности, о том, что мы пришли к эпохе расцвета " права Нюрнберга" [4]. Но другие, напротив, проявляли озабоченность. Неодобрение проявлялось и на государственном уровне. Так, когда один из бельгийских судов решил, что судебное преследование бывшего Премьер-министра Израиля А. Шарона правомерно, поскольку он покинул свой пост, власти Израиля осудили это решение и отозвали своего посла в Брюсселе[5].

Таким образом, проблему можно сформулировать следующим образом: классическое международное право регулировало отношения между государствами; современное же международное право глубоко вторгается во внутренние дела[6].

Для определения правомерности осуществления универсальной юрисдикции следует обратить внимание на ее юридическую сущность. Фундаментальная характеристика универсальной юрисдикции - это ее транснациональная природа. Это значит, что она является продуктом не одного, а нескольких государств; в ее формулировании принимают участие и неправительственные организации; частично же она развивается из национального права. Это значит, что транснациональное право включает в себя элементы и международного, и национального права; традиционные различия между двумя системами права размываются.

Хорошим примером здесь может быть Конвенция против пыток[7], сыгравшая решающую роль в процессах против Пиночета в Испании и Англии. Это международный договор, принятый государствами и действительный по международному праву. Но ее положения затрагивают и национальное право - и в плане законодательства, и судебного разбирательства. " Каждое государство-участник предпринимает эффективные законодательные, административные, судебные и другие меры для предупреждения актов пыток на любой территории под его юрисдикцией" - говорится в пункте 1 ст. 2. Кроме того, в этой Конвенции предусмотрены транснациональные методы имплементации. Например, пункт 2 ст. 5 гласит: " Каждое государство-участник принимает такие меры, которые могут оказаться необходимыми для того, чтобы установить свою юрисдикцию в отношении преступлений в случаях, когда предполагаемый преступник находится на любой территории под его юрисдикцией, и оно не выдает его в соответствии со статьей 8 любому из государств, упомянутых в пункте 1 настоящей статьи", а по п. 1 ст. 7 государство-участник, на территории которого, находящейся под его юрисдикцией, обнаружено лицо, подозреваемое в совершении любого из преступлений, указанных в статье 4, в случаях, предусмотренных в статье 5, если оно не выдает преступника, передает данное дело своим компетентным властям для судебного преследования.

В последнее время появился термин " правосудие переходного периода", означающий мероприятия, которые принимаются в обществе, освобождающемся от репрессивного правления. Правительства, которые создаются на месте бывших репрессивных режимов, обычно рассматривают уголовные процессы или иные мероприятия переходного периода в качестве мер создания надежной защиты от новой тирании и метода социальной и политической трансформации общества. Если при этом применяется международное право, то в этом случае, утверждают некоторые авторы, международному праву придается патерналистское значение " всеобщего защитника". Учтем, например, то что дело по обвинению Пиночета было возбуждено по заявлениям тех лиц, которые были жертвами его режима в Чили (некоторые из них имеют двойное гражданство - Чили и Испании)[8].

Римский статут Международного уголовного суда[9] (далее - МУС), вступивший в силу 1 июля 2002 года, на сегодняшний день является ярким примером эволюции международного уголовного права, представляя собой механизм ответственности лиц, обвиняемых в совершении самых серьезных преступлений, вызывающих озабоченность всего международного сообщества.

После подготовительного четырехлетнего периода и Римской дипломатической конференции, которая длилась три недели, 17 июля 1998 года Римский статут был принят полномочными представителями 120 государств. Статут является наиболее полной кодификацией материального и процессуального международного уголовного права и состоит из 128 статей, которые подробно регулируют не только сферу юрисдикции МУС, но и вопросы, относящиеся к процедуре Суда, его сотрудничеству с государствами, и смежные вопросы. Всего за четыре года 60 государств ратифицировали Римский статут, для того чтобы он мог вступить в силу с 1 июля 2002 года.

Несомненно, создание суда - колоссальный шаг на пути воплощения в жизнь идей международного правосудия, так как дает в распоряжение междуна­родного сообщества орган, позволяющий de jury и de facto преодолеть безнаказан­ность на внутригосударственном уровне[10].

Статут Международного уголовного суда представляет собой международный договор, который определяет правовой статус, юрисдикцию Суда, порядок формирования и деятельности Суда и прокурора, вопросы международного сотрудничества и судебной помощи и др. Кроме Статута, являющегося базовым документом для Суда, его деятельность регулируется пакетом других международных договоров (Соглашение о взаимоотношении Международного уголовного суда и ООН, Соглашение о привилегиях и иммунитетах суда и др.) и правовых актов, принимаемых Ассамблеей государств - участников Статута (Элементы преступлений, Правила процедуры и доказывания, Финансовые положения, Условия службы судей Международного уголовного суда, Порядок выбора судей, Прокурора и Секретаря Международного уголовного суда и др.)[11].

Акты, принимаемые Ассамблеей государств - участников Статута, строго говоря, не являются международными договорами, поскольку не порождают прав и обязательств государств. Они призваны либо детализировать положения Статута (выборы судей, Прокурора и т.п.), либо, как Элементы преступлений, помогают Суду в толковании и применении ст. ст. 6, 7 и 8 (преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда).

Таким образом, МУС, в отличие от трибуналов ad hoc, был учрежден в соответствии с международным договором, в качестве которого выступает Статут Суда. Это весьма существенная особенность, влекущая за собой значимые юридические последствия: если с трибуналами ad hoc обязаны сотрудничать все государства, то положения Статута МУС приобретают обязательную силу только для государств, которые ратифицировали этот документ и стали его участниками.

Вступление в силу Римского статута открыло новый этап в истории уголовного преследования международных преступлений. МУС является постоянно действующим судом, который не зависит ни от ООН, ни от какого-либо государства. МУС расследует деятельность и преследует лиц, совершивших самые серьезные преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества, лишь в случаях, когда государство-участник не желает или не способно вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом. Этот принцип комплементарности, один из краеугольных камней Римского статута, гарантирует, что МУС является судом последнего уровня. Само существование МУС является вехой, которая свидетельствует о новом этапе международных отношений: теперь, если государство не принимает меры, вмешивается международное сообщество.

МУС начал работать в 2002 году в бывшем здании Dutch Telecom. В настоящее время в Суде более 700 сотрудников из примерно 90 стран, отделения на местах в пяти странах и два полностью функциональных зала для судебных заседаний, оснащенные всем необходимым. К середине 2013 года, всего через 11 лет после вступления Римского статута в силу, 122 государства стали его участниками. Они представляют все континенты мира. Тем не менее некоторые могущественные державы не являются участниками, в том числе три государства - постоянные члены СБ ООН: США, Китай и Российская Федерация.

Принятие Римского статута повлияло на создание многочисленных " гибридных" уголовных судов, которым была поставлена задача борьбы с преступлениями, входящими в юрисдикцию МУС. Эти суды сочетают в себе элементы как национального, так и международного правосудия. Такие суды были созданы в Восточном Тиморе, Косово, Сьерра-Леоне и Камбодже.

Другой " гибридный" суд, Специальный суд по Ливану, обладает юрисдикцией только в отношении терроризма. Совсем недавно национальные суды начали выносить решения по делам о международных преступлениях в странах, где преступления были совершены, или там, где проживают предполагаемые преступники.

В переговорах по Римскому статуту участвовали представители 160 государств, сегодня он применяется судьями, представляющими различные правовые системы. В целях достижения консенсуса положения Римского статута были намеренно составлены в открытой и неоднозначной форме. Разработчики намеренно отказались от решения вопроса, должно ли судопроизводство следовать традициям англо-американского " общего права" или романо-германской системе континентального права. Поэтому разрешение правовых вопросов согласно Римскому статуту связано с многочисленными затруднениями, так как судьи и государства-участники по-разному воспринимают, как известные им институты должны применяться в контексте международного уголовного судопроизводства.

Таким образом, Римский статут включает как элементы общего права, так и традиции романо-германского права. Во многих аспектах право МУС сочетает в себе элементы различных национальных правовых систем. Например, в то время как в МУС Прокурор отвечает за расследования, он обязан также в соответствии с пунктом 1 (a) статьи 54 Римского статута " в равной мере расследовать обстоятельства, свидетельствующие как о виновности, так и о невиновности".

Влияние инквизиционной системы проявилось в закреплении в подп. " a" п. 1 ст. 54 РС обязанности прокурора по установлению истины. В силу этого прокурор должен исследовать обличительные и оправдательные обстоятельства в равной мере, а также предъявлять защите имеющиеся в его распоряжении или под его контролем доказательства, свидетельствующие о невиновности обвиняемого или о наличии обстоятельств, смягчающих вину, либо способные повлиять на достоверность доказательств обвинения. Таким образом, прокурор уже позиционируется как орган юстиции, а не только обвинения. Данное положение послужило причиной процессуальной дилеммы в деле Томаса Лубанги. Важный элемент судопроизводства был связан с раскрытием защите доказательств, которые содержались в документах (их более 200), защищенных положением о конфиденциальности в отношении служащих ООН. Судебная палата усмотрела в этом нарушение права обвиняемого на справедливое разбирательство[12].

Отметим, что 14 марта 2012 года в сфере международного уголовного права произошло, несомненно, историческое событие: в этот день в гаагской штаб-квартире Международного уголовного суда был оглашен обвинительный приговор по делу лидера " Патриотических сил освобождения Конго" и " Союза конголезских патриотов" 51-летнего Томаса Лубанги Дийло[13]. Характерно, что Судебная палата признала жертвами данных преступлений не только юных боевиков, но также их родителей и родственников (и даже одно учебное заведение), которым, по ее мнению, были причинены несомненные психологические и моральные страдания. Несмотря на то что признание этих лиц косвенными потерпевшими существенно расширило круг возможных участников дела, такая линия Суда выглядит вполне логичной. Дело в том, что военные преступления по самой своей сути отличаются от иных преступлений неопределенностью действительного круга потерпевших. Здесь слишком велика вероятность того, что военные действия затрагивают права, законные интересы и жизнь в целом огромного количества лиц.

Самое важное, что удалось установить Международному уголовному суду в этом затянувшемся на годы судебном процессе, заключалось в следующем. Лубанга и его соратники занимались вербовкой в вооруженные группировки и формирования несовершеннолетних лиц, не достигших возраста 15 лет, как на добровольной основе, так и с применением силы. " Союз конголезских патриотов" являлся вооруженным формированием и принимал участие во внутреннем вооруженном конфликте. Судом были приняты во внимание видеоматериалы, которые доказывали присутствие несовершеннолетних в тренировочных лагерях на северо-востоке Демократической республики Конго (ДРК). В этих военных лагерях несовершеннолетние подвергались тяжелейшим тренировкам и дисциплинарным наказаниям[14].

Несомненно, это решение носит исторический характер, являясь первым формальным итогом десятилетней деятельности МУС. Представляется, что одним из главных выводов, которые можно сделать на его основании, является то, что судьи МУС продемонстрировали ту активную роль в процессе, которой их наделяет Римский статут. Судейские составы активно управляли всем ходом процесса, были готовы идти на конфронтацию с его участниками (имели место два случая приостановки разбирательства в 2008 и 2010 году). Вместе с тем отрицательные моменты такой линии поведения тоже можно выявить. Судебная палата изменила трактовки Палаты предварительного производства, не согласившись также в определенной мере со стороной обвинения по вопросу о характере вооруженного конфликта. Интересно также отметить, что Суд выразил свою точку зрения и фактически дал оценку тому, как действовал и как должен был бы действовать Прокурор МУС. В частности, судьи отрицательно отнеслись к тому, что для проведения расследования Прокурор передал часть своих полномочий по ведению дела посредникам в ДРК[15].

В МУС, в отличие от многих правовых систем общего права, представление доказательств не является прерогативой только одной стороны. Пункт 3 статьи 69 Римского статута предоставляет Суду правомочия требовать представления всех доказательств, которые он считает необходимыми для установления истины.

Свидетельства компромиссного характера Римского статута присутствуют во всех его разделах. Например, положения Римского статута о применимом праве были приняты в результате жарких дебатов, отражающих различные концепции и представления о роли МУС.

Различные представления о роли МУС, в том числе вопрос о том, должен ли он быть судом с " зубами" (реальными правоприменительными механизмами), чтобы привлекать к ответственности лиц, совершивших тяжкие международные преступления, также учтены в рамках положений, регулирующих осуществление МУС своей юрисдикции.