Русские посольства в Китай

В исторической литературе по-разному объясняются непосредственные причины отправления посольств в Китай. Чаще всего их связывали со стремлением русского правительства урегулировать положение на Амуре. Однако после столкновения у Ачанского острога ясность в «амурский вопрос» должно было внести специально отправленное с Амура в Маньчжурию посольство Т.Е. Чечигина, которое погибло в пути, о чем в Москве не знали до весны 1655 г. До этого же времени царскому правительству не было известно ни о новых сражениях с маньчжурскими войсками на Сунгари, ни об осаде Кумарского острога. Решение об организации первого официального посольства в Цинский Китай принято годом ранее – 2 февраля 1654 г.[10] Не случайно ни о какой связи с амурскими событиями не говорилось и в секретном наказе Ф.И. Байкову.

Н.Ф. Демидова и М.И. Сладковский связывают решение о направлении Ф.И. Байкова в качестве официального посла с усилением интереса царского правительства к торговле с Китаем и стремлением установить для обеспечения этой торговли нормальные дипломатические отношения.[11]

В Москве теперь уже знали, что столицей Китая является г. Ханбалык (монгольское название Пекина), а правит страной богдыхан. Правда, еще не были известны полные титулы богдыхана, но это было специально оговорено в грамоте к нему. А пока что цинский император именовался как «богдыхан царь, города Канбулука и всего Китайского царства владетель». Обращаясь к Шуньчжи, царь Алексей Михайлович сообщал: в Москве стало известно, «что ты, богдыхан царь, со окрестными своими соседи, которые r Китайскому государству поблиску, держишь дружбу и ссылку, и послы и посланники меж вами о дружбе и о любви по обе стороны ходят».

Если побудительными причинами для отправки Байкова в Тобольск и организации там «китайского торга» были привоз китайских товаров в Москву и сообщения о возможностях развития торговли с Китаем, то для превращения Байкова в посла, направляемого в Пекин, импульсом послужила эта новая информация о реальном статусе Китая.

Весь 1653-й и начало 1654 г. – это период, когда внешняя политика Русского государства, творцами которой были ближайшие советники молодого Алексея Михайловича патриарх Никон и князь А.Н. Трубецкой, достигла наивысших успехов. Еще в январе-феврале 1653 г., когда обсуждалась идея о «китайском торге» в Тобольске, оба советника, очевидно, активно поддерживали меры по организации торговли с Китаем, видя в ней средства для пополнения казны. 2 февраля Трубецкому следует царский указ об отправлении Ф.И. Байкова в Сибирь. В наказной памяти из Приказа Большой казны от 4 февраля, содержавшей инструкции Байкову, подчеркивалось, что по царскому указу ответственными исполнителями всего «государева дела» являются А.Н. Трубецкой и дьяки Г. Протопопов и Т. Васильев.[12]

1 октября 1653 г. в Москву прибывает посольство от Богдана Хмельницкого с просьбой к московскому царю от Украины «с городами и с землями принять под свою государеву высокую руку». Воссоединение Украины с Россией должно было стать актом огромного исторического значения, и при Московском дворе сразу же осознали это. В тот же день последовал указ В.В. Бутурлину и В. Васильеву отправиться послами для принятия украинских земель в состав Русского государства, а 4 октября об этом царском указе Алмаз Иванов объявил послам Богдана Хмельницкого.

В октябре 1653 г. царское правительство принимает решение об объявлении войны Польше. Казна, разумеется, должна была изыскивать новые средства. Вероятно, в какой-то мере возлагаются надежды и на прибыли от торговли с Китаем.

Хроника событий при Московском дворе позволяет осветить тот политический микроклимат, в котором созрело решение об установлении дипломатических отношений с Китаем. В самом конце декабря в Москву прибыл грузинский царевич Николай Давыдович с матерью царицей Еленой Леонтьевной. В Москве им была оказана пышная встреча: 1 января 1654 г. грузинских монархов принимали в Грановитой палате, причем в числе присутствовавших на третьей большой встрече и на обеде был и А.Н. Трубецкой. После обеда он вместе с А. Ивановым ездил потчевать грузинского царевича. 6 января последовал новый большой прием, и вновь А.Н. Трубецкой и А. Иванов играют в нем заметную роль. 17 января Алексей Михайлович вместе с грузинским царевичем отправился в Звенигород, в свой излюбленный Саввино-Сторожевский монастырь, а на следующий день в селе Хорошеве праздничный царский выезд догнали гонцы – они привезли от В.В. Бутурлина известие о том, что 167 городов Украины приняты в состав Русского государства. Нетрудно представить себе ликование, которым был охвачен царский двор. Именно в эти дни было получено известие, описывавшее Китай как могущественное государство, имеющее широкие посольские связи с соседями. У творцов русской внешней политики эта весть не могла не вызвать соблазнительной мысли попытаться самим сделать первый шаг и вступить в дипломатический контакт с великим государством. Превалирующую роль в этих планах играли престижные и меркантильные соображения. С одной стороны, установление посольских связей с далеким Китаем поднимало престиж московского царя в глазах тех европейских и восточных политиков, с которыми уже имелись дипломатические отношения, с другой – дипломатические связи с великой восточной державой сами по себе помимо торговых отношений сулили и немалые материальные выгоды для царского двора. В Москве спешили: подготовку посольства начали, не дожидаясь возвращения каравана П. Ярыжкина, что, вероятно, было связано с русско-польской войной и планами царя лично принять участие в походе, о чем в Москве было объявлено уже 14 февраля 1654 г. Составлением наказа было поручено заниматься дьякам Посольского приказа, но, наверное, потому, что организацией отправления Ф.И. Байкова в Тобольск как царского уполномоченного по установлению русско-китайской торговли ведал Приказ Большой казны, то и его миссию в качестве посла продолжал курировать тот же Приказ. Из Посольского и Сибирского приказов были затребованы необходимые документы. Например, образцом для грамоты цинскому императору послужила взятая из Посольского приказа царская грамота, посланная в 1646 г. индийскому падишаху Шах-Джахану. Из Сибирского приказа забрали, очевидно, не всю отписку В.И. Хилкова о посольстве Г. Ушакова к Аблаю, а лишь ту ее часть, в которой содержалось сообщение о Китае. Но после использования эта часть документа, вероятно, так и осталась в Приказе Большой казны. Вот почему в подлиннике отписки, хранящейся в делах Сибирского приказа, оказались утраченными как раз те два листа, которые, судя по контексту, должны заключать в себе информацию о Китае, отразившуюся в наказе Байкову и царской грамоте богдыхану.

Таким образом, идея отправления официального посольства в Цинский Китай зародилась у ближайших сподвижников царя и была ими реализована. Придворные круги исходили прежде всего из престижных и экономических интересов. Объективные условия – развитие производительных сил Русского государства, его географическое сближение с Цинской империей благодаря освоению Сибири и Приамурья, развитие дипломатических отношений с великими государствами Востока (Турцией, Ираном и Индией), расширение посольских связей с монгольскими ханствами – создавали благоприятные возможности для начала прямых контактов Русского государства с Цинским Китаем. Особое значение в восточной политике Московского двора в этот период приобретает необходимость поисков на Востоке новых рынков для русских товаров, главным образом пушнины. Развитие внешнеторговых связей отвечало как интересам влиятельного слоя купечества, так и господствовавшим идеям меркантилизма.[13]

Байков и его спутники, прибывшие в Пекин 3 марта 1656 г., были встречены в столице Цинской империи исключительно холодно. Маньчжурские дипломаты различными способами пытались унизить достоинство русского посла и помешать выполнению им главной цели его миссии – вручить богдыхану грамоту от русского царя с предложениями установить нормальные дипломатические и торговые отношения между двумя государствами. Проявив настойчивость, дипломатический такт и большую выдержку в стремлении выполнить возложенные на него задачи, Байков в то же время решительно отверг поползновения маньчжурской стороны трактовать его посольство как очередной привоз «дани» от «вассального» государства. Твердость посла была использована цинским правительством как предлог для изгнания русских представителей из пределов империи. Покинув Пекин 4 сентября 1656 г., посольский караван лишь в конце июля 1657 г. вернулся в Тобольск.

В момент нахождения Байкова в столице Цинской империи столкнулись две – скорее сходные, чем противоположные – концепции мирового порядка. Но в данном случае чем ближе было сходство, тем труднее была совместимость. Маньчжуро-китайская внешнеполитическая доктрина исключала равенство в отношениях с Русским государством, а внешнеполитические взгляды московских дипломатов не менее строго исключали для Русского государства неравенство во взаимосвязях с кем-либо. Задачи, стоявшие перед Байковым, были практически неразрешимы, что и подтвердили результаты его посольства.

Неудача Москвы в установлении дипломатических отношений с Пекином для царского правительства в известной мере компенсировалась тем, что был сохранен престиж Русского государства в отношениях с другими дальневосточными соседями, получена достоверная и обширная информация о Цинском Китае и, наконец, торговые операции, проведенные Федором Исаковичем Байковым и его людьми в столице Поднебесной, утвердили мнение о выгодности и перспективности торговли с Китаем. Даже фактическая высылка русского посольства из Пекина не закрывала возможностей направить к цинскому двору новую миссию.

2. ПЕРВЫЕ ВООРУЖЕННЫЕ СТОЛКНОВЕНИЯ РОССИИ И КИТАЯ

Можно сказать, что первые контакты между Россией и Китаем, сразу переросшие в военные столкновения, произошли в конце XVII века. Казаки-землепроходцы в 1632 году основали Якутск, через семь лет достигли Тихого океана. И стали спускаться на юг, к Амуру.

Китай в это время переживал один из наиболее драматичных периодов в своей истории: в страну с севера вторглись варвары-маньчжуры. Маньчжуров было всего 300 тысяч, а китайцев – 300 миллионов. Тем не менее в 1644 году пал Пекин, где маньчжуры основали новую китайскую императорскую династию – Цин.

В это время северной границей самого Китая была Великая стена, а границей Маньчжурии – уже упомянутый нами Ивовый палисад, система укреплений, проходившая в 600–800 км южнее Амура. На пространстве между палисадом и Якутском жили только местные племена, не подчинявшиеся никому. Маньчжуры изредка совершали на них набеги с целью захвата пленных и дани. Именно сюда и пришли русские. Маньчжуров земли у Амура не интересовали, но появление русских встревожило их очень сильно. Поэтому, несмотря на продолжающуюся кампанию по усмирению Китая, они отправили войска на север.

В марте 1652 года около Ачанского острога (недалеко от нынешнего Хабаровска) произошло первое в истории военное столкновение вооруженных сил Китая и России.[14] Объединенному войску маньчжуров и местных племен численностью 2100 человек противостояло всего 206 казаков. Русские одержали полную победу. Они потеряли убитыми 10 человек, противник – около 700. В течение нескольких следующих лет казаки ходили по Амуру, Уссури и Сунгари, контролируя не только весь левый берег Амура, но и часть правого берега. Это было совершенно неприемлемо для Цинов. В 1682 году они построили свою первую крепость на Амуре – Айгунь (ныне – Хэйхэ, стоящий напротив Благовещенска).

Основные события развернулись вокруг главного опорного пункта русских на Амуре – Албазинского острога (он был расположен на территории нынешней Амурской области). Он стал центром воеводства, в которое вошел весь Приамурский край, и одновременно главной целью действий маньчжуров. Русские пытались вести с Пекином дипломатические переговоры, причем этим вопросом озаботилась даже далекая Москва. Однако маньчжуры и китайцы вели переговоры в характерном для них стиле, исходя из концепции Срединного государства (все некитайцы по этой концепции воспринимались как варвары, обязанные платить императору дань, изъявляя полную покорность). В начале 1685 года император Канси издал указ-ультиматум, в котором от русских требовалось «побыстрее вернуться в Якутск, который и должен служить границей». В Айгуни было сосредоточено более 15 тыс. солдат и 150 орудий. Большая часть этих сил в середине июня подошла к Албазину и начала его штурм. Гарнизон острога насчитывал всего 450 человек без единой пушки. Хотя взять острог штурмом противник не смог, но и выдерживать осаду гарнизон был не способен и ушел в Нерчинск. Нерчинский воевода Иван Власов немедленно предпринял действия по возвращению Албазина, и к концу августа он снова был русским. Весной 1686 года Канси приказал своим войскам захватить и Албазин, и Нерчинск. В июле пятитысячное войско противника с 40 орудиями вновь подошло к Албазину, гарнизон которого составлял чуть более 800 человек, включая крестьян. К маньчжурам постоянно подходили подкрепления, к октябрю их численность достигла 10 тыс. человек. Русских в Албазине к декабрю осталось не более 150 человек. Тем не менее маньчжуры, потери которых превысили 2, 5 тыс. человек, в мае 1687 года отошли от Албазина, а в августе ушли в Айгунь, так и не сумев захватить острог. Но в августе 1689 года Албазин был оставлен русскими, его укрепления уничтожены. Это стало следствием подписания между Москвой и Пекином Нерчинского договора о русско-китайской границе. С русской стороны его подписали глава московского посольства Федор Головин и воевода Власов. Цинский посол, участвовавший в переговорах с китайской стороны, пришел к Нерчинску со «свитой» в виде пятитысячного войска. Русские имели здесь втрое меньше войск. Поэтому договор был в значительной степени навязан русским силой. Граница устанавливалась по рекам Аргуни и Горбице, а от ее верховьев – по вершинам гор (Становому хребту) до моря. Китай получил огромное приращение территории, о чем после подписания договора и написали императору китайские чиновники: «Земли, лежащие на северо-востоке на пространстве нескольких тысяч ли и никогда раньше не принадлежавшие Китаю, вошли в состав Ваших владений». В середине XIX века цинский Китай постепенно вошел в кризис из-за «опиумных войн» с Англией и Францией и восстания тайпинов. [15]Земли, отнятые у России по Нерчинскому договору, за почти два века никто и не пытался осваивать, на площади почти 1 млн кв. км проживало тогда не более 3 тыс. человек. Тем временем Россия, освоившая Камчатку, начала осваивать Сахалин и заходить в Приморье с востока, где, по сути, никакого разграничения с Китаем проведено не было. Данный процесс подтолкнула Крымская война, во время которой англо-французский флот совершил набег на Петропавловск-Камчатский. Было понятно, что удерживать столь отдаленные пункты крайне сложно. Русским был необходим Амур в качестве транспортной артерии для снабжения Камчатки, кроме того, в Петербурге всерьез опасались, что Приморье захватят англичане и французы. Поэтому русские начали использовать Амур «явочным порядком». Энергичные действия генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева принесли успех. В 1858 и 1860 годах были подписаны Айгуньский и Пекинский договоры, установившие российско-китайскую границу по Амуру и Уссури, где она проходит и сейчас. В начале ХХ века в Китае развернулось восстание под руководством тайного общества «Ихэтуань» (в Европе восставших называли «боксерами»). Не способные справиться с восстанием Цины направили гнев восставших на «дьяволов-иностранцев» и сами начали поддерживать ихэтуаней, жестоко расправлявшихся с иностранцами и китайцами-христианами. Под прямой угрозой оказались иностранные посольства в Пекине. В мае 1900 года в Китае начали высаживаться войска Австро-Венгрии, Великобритании, Германии, Италии, России, США, Франции и Японии. 1 августа Пекин был ими взят, находившиеся в осаде посольства освобождены. Потери убитыми у союзников составили 84 человека, в том числе 21 русский. В 1898 году Россия на условиях концессии начала строить через Маньчжурию Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), благодаря которой можно было срезать угол на пути из Забайкалья во Владивосток. Русский инженерно-технический персонал составлял более 300 человек, охранная стража, состоящая в основном из казаков, к середине июня 1900 года насчитывала около 5 тыс. человек. Они и стали главными объектами для нападения ихэтуаней. С большими потерями русские пробились в главный город КВЖД Харбин. Атаке из Китая подверглась и территория самой России. 2 июля китайская артиллерия открыла огонь по Благовещенску, в ночь с 4 на 5 июля китайский отряд с 18 орудиями форсировал Амур в районе устья Зеи.

Ситуация для русских складывалась крайне тяжелая. Надо было и защищать собственную территорию, и спасать осажденный Харбин, имея крайне ограниченные силы. Более 90% русской армии находилось в европейской части страны, Транссиб еще не был построен. Поэтому пришлось не только мобилизовать резервистов, но и раздавать оружие населению. Основную роль в дальнейших событиях сыграло подавляющее превосходство русских войск над китайскими в боевой подготовке. В ходе развернувшихся на территории Маньчжурии боевых действий русские, неизменно существенно уступая противнику в численности, не проиграли ни одного сражения. 18 сентября был взят Мукден (Шэньян), что в целом означало окончание активной фазы войны. Общие потери русских в Китае убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести с лета 1900 до весны 1901 года достигли 565 человек. Потери китайцев оценить очень сложно, очевидно, что они превысили наши не менее чем в 10 раз.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Необходимость знания и учета исторического опыта взаимоотношений наших двух держав еще более актуальны для развития военно-политических связей сегодняшней России со своим великим северным соседом. Именно поэтому столь важно для нас объективно и непредвзято, на основе реальных документов и материалов проанализировать историю становления военно-политических отношений России и Китая, выявить сформировавшиеся за несколько веков тенденции и особенности их развития, сформулировать выводы для дня сегодняшнего и завтрашнего.

Эта задача приобретает особую сложность и в связи с отмеченными цивилизационными, духовно-культурными, национально-психологическими различиями между нашими двумя странами. Игнорирование этого ведет к трагическим ошибкам, взаимонепониманию и конфликтам. Это также необходимо максимально учитывать при развитии военно-политических отношений России с Китаем. В свое время генерал-лейтенант Д.И. Суботич, командовавший российскими войсками в 1900 году в Маньчжурии, отмечал: «Помните, что в Азии надо быть всегда начеку».

Как мы увидели в данной работе, проблема российско-китайских отношений в военно-политической области берет свое начало фактически с первых контактов между двумя странами – с конца XVI-начала XVII века. Все первые дипломатические контакты, как по форме, так и по содержанию, в полной мере можно охарактеризовать как военно-политические.

В целом, можно сказать, что национальные и государственные интересы России и Китая не противоречат друг другу. Это подтверждается почти 400-летним опытом истории взаимодействия двух стран. Однако в массовом сознании китайского народа сохраняются негативные стереотипы России и русских. Это связано с представлениями о том, что Россия по русско-китайским договорам приобрела ряд территорий, которые Китай мог бы рассматривать в качестве утраченных. Так, на проходившей в конце января 1994 года конференции Института Дальнего Востока РАН и Китайского института современных международных отношений заместитель заведующего сектором исследований мировой ситуации Чжан Бучжэнь заявил, что Россия благодаря трем известным договорам о дружбе присоединила 3 млн. кв. км китайской территории. Конечно, без устранения такого рода стереотипов трудно говорить о возможности долгосрочного добрососедства в контактной зоне двух религиозных конфессий.

Отношения между Россией и Китаем имеют богатую, но крайне сложную историю, в которой этапы тесного сближения двух стран чередовались с периодами резкого ухудшения взаимоотношений. Российско-китайские связи имели место еще в эпоху расцвета сухопутной торговли между Европой и Азией вдоль Великого шелкового пути. Однако вплоть до середины XIX века взаимодействие между Россией и Китаем было весьма слабым в силу их значительной географической отдаленности друг от друга.
Более динамичными и насыщенными важными событиями российско-китайские отношения стали примерно с середины XIX века. Причем с данного момента времени и вплоть до распада СССР четко выделяются как этапы сближения, когда Россия и Китай вплотную подходили к формированию стратегического союза, так и периоды резкого ухудшения двусторонних отношений. Причем особенно бросается в глаза тот факт, что все периоды сближения с какой-то трудно объяснимой регулярностью совпадали по времени со знаковой сменой эпох в российской истории.
С момента распада СССР, когда Россия в очередной раз поменяла форму своей государственности, став буржуазной федеративной республикой (РФ), и вплоть до настоящего времени наблюдаются признаки очередного сближения между Россией и Китаем.
Современные отношения между Россией и Китаем также нельзя назвать простыми. Набирающее в последние годы обороты сотрудничество в политической и военно-технической сферах не подкрепляется взаимовыгодным форматом экономических связей. Поэтому наблюдаемое ныне сближение между Москвой и Пекином может в любой момент прекратиться по тем или иным причинам, как это уже не раз было в истории.
В течение постсоветского периода состоялось более 20 российско-китайских встреч на высшем уровне как на официальном, так и на неофициальном уровнях. К настоящему времени подписано более 180 межправительственных и межведомственных соглашений практически во всех областях двустороннего сотрудничества. При этом, среди основных направлений российско-китайских отношений следует особо выделить политическую, военно-техническую и экономическую сферы.

Политическая сфера
Характер российско-китайского взаимодействия в постсоветский период свидетельствует об устойчивой тенденции политического сближения России и Китая. Если в первой половине 90-х годов данная тенденция была выражена достаточно слабо, то, начиная с 1996 года, она заметно усилилась, а после прихода в 2000 году к власти в РФ В.Путина – приобрела отчетливые формы.
В первые годы после распада Советского Союза взаимодействие между РФ и КНР в политической сфере развивалось медленно. У пришедшей к власти в России в 1991 году новой политической элиты во главе с Б.Ельциным отсутствовала внятная программа действий на каком-либо направлении внешней политики (и китайское направление здесь не являлось исключением), но превалировало стремление стать составной частью Запада. В свою очередь, в Китае также наблюдалась некая неопределенность в отношении России, так как распад СССР и практически мгновенное разрушение советской системы было во многом неожиданным для Пекина. В этой связи, Россия и Китай в первой половине 90-х годов преимущественно ограничивались декларациями о «необходимости расширения взаимовыгодного сотрудничества».
Начиная со второй половины 90-х годов, когда Россия в качестве концептуального элемента внешнеполитической стратегии определила «построение многополярной системы международных отношений», политическое взаимодействие с Китаем существенно усилилось. В значительной степени это определялось тем, что вышеуказанная концепция во многом соответствовала стратегическим интересам и видению мира со стороны руководства КНР.
Поэтому не удивительно, что в 1996 году по итогам российско-китайского саммита в г.Пекине лидеры двух стран Б.Ельцин и Цзянь Цзэминь озвучили совместное заявление, в котором характеризовали двусторонние отношения как «стратегическое партнерство». Очевидно, что данное заявление носило больше декларативный характер, нежели основывалась на реальном состоянии дел. Тем не менее, официальное заявление о «стратегическом партнерстве» все же отражало стремление двух держав усилить свои внешнеполитические позиции в диалоге с Западом (в первую очередь с США), а также способствовать ограничению американского влияния в мире.
Как представляется, во многом именно это стало катализатором дальнейшей интенсификации российско-китайского сотрудничества. Так в 1996 году был установлен порядок регулярных ежегодных встреч глав правительств России и Китая, на постоянной основе налажено взаимодействие между центральными органами исполнительной власти двух стран.
Более того, во второй половине 90-х годов российско-китайское сотрудничество уже перестало ограничиваться только двусторонними связями и стало выходить на многосторонний и региональный уровень. Так в 1998 году, не в последнюю очередь за счет поддержки Китая, Россия вступила в организацию Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Тем самым РФ обеспечила свое присутствие в качестве полноправного участника консультаций по вопросам развития Азиатско-тихоокеанского региона.
В начале XXI века российско-китайское взаимодействие в политической сфере получило мощный импульс к дальнейшему развитию. С приходом к власти в РФ в 2000 году В.Путина российская внешняя политика приобрела отчетливо прагматичный характер. Россия стала придавать еще большее значение сближению с Китаем, рассматривая это как одно из главных условий усиления своих внешнеполитических позиций. Китай, в свою очередь, также стал рассматривать сближение с Россией как одно из условий усиления своих региональных и глобальных позиций.
Кроме того, важную роль в интенсификации российско-китайского взаимодействия сыграла военная операция НАТО в Югославии, проведенная в 1999 году без санкции ООН, а также политика США и их союзников на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Это в значительной степени подтолкнуло РФ и КНР к еще большей координации своих усилий по формированию некоего альтернативного Западу (в первую очередь Соединенным Штатам) центра силы.
Наиболее ярким свидетельством заинтересованности России и Китая в дальнейшем расширении взаимодействия стало подписание в 2001 году в г.Москве Договора «О добрососедстве, дружбе и сотрудничестве», который заложил правовой фундамент доверительного партнерства и стратегического взаимодействия между двумя странами.
Одновременно с этим, не менее значимым событием в сфере политического (можно даже сказать геополитического) сближения РФ и КНР стало создание в том же 2001 году Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), включающей Россию, Китай и республики Центральной Азии (кроме Туркменистана). Причем взаимодействие по вопросам безопасности в Центральной Азии – региона, расположенного вблизи важных экономических и военных объектов на приграничных территориях РФ и КНР, стало отдельным направлением российско-китайского сотрудничества.
В целом, расширение и углубление политического взаимодействия России и Китая является результатом все более отчетливого осознания правящими элитами двух стран необходимости усиления сотрудничества для достижения главной общей цели – построения многополярного мирового порядка. Не случайно, в свою первую зарубежную поездку в мае 2008 года новый президент РФ Д.Медведев посетил КНР, с руководством которой были «сверены часы» по основным вопросам российско-китайских отношений и глобального развития.
В то же время, представляется, что развивающееся политическое сотрудничество России и Китая не имеет под собой достаточно прочного фундамента. Рамки данного сотрудничества ограничиваются построением многополярного миропорядка. Причем, основной движущей силой российско-китайского политического сближения является скорее ответная реакция на устремления США и НАТО, нежели объективная потребность в развитии двустороннего политического диалога. В этой связи нельзя исключать того, что при стечении каких-либо обстоятельств в отношениях между Россией и Китаем могут вновь возобладать узко-национальные интересы и/или амбиции правящих элит, как это уже бывало в истории.

Военно-техническая сфера
Военно-техническое сотрудничество (ВТС) после распада СССР стало одним из превалирующих в российско-китайских отношениях. За период 1992-2007 годов Китай приобрел у России вооружений и техники на сумму примерно на 25 млрд. долларов (в среднем, до 1, 8-2, 5 млрд. долларов ежегодно), что составило около 40% от общих доходов РФ от экспорта продукции военно-промышленного комплекса (ВПК).
Уже в 1992 году КНР закупила крупную партию из 24 многофункциональных истребителя Су-27, что послужило началом масштабной модернизации китайской армии с помощью России. В последующие несколько лет объемы контрактов по военным поставкам постоянно росли. Помимо самолетов они стали включать системы противовоздушной обороны, боевые корабли (эсминцы с противокорабельным ракетным вооружением и дизельные подводные лодки).
С середины 90-х годов сотрудничество поднялось на качественно более высокий уровень, так как Китай, помимо закупок вооружений и техники, стал осваивать российские военные технологии. В частности в 1996 году КНР приобрела у РФ лицензии на производство многофункциональных истребителей Су-27 на авиационном заводе в г.Шеньян (северо-восточный Китай). Используя эти лицензии, Китай в конце 90-х годов запустил собственное производство двух типов истребителей. С 1999 года Россия стала поставлять к ним только авиационные двигатели и бортовые радары.
В первые годы XXI века стала прослеживаться еще более устойчивая тенденция по интенсификации и расширению российско-китайского военно-технического сотрудничества. Уже в 2003 году в РФ была разработана и принята специальная государственная программа по ВТС с КНР. Согласно этой программе, Россия значительно увеличила объемы контрактов, лицензионных соглашений, а также открыла доступ Китаю к новым видам высокотехнологичных систем вооружений: многоцелевым атомным подводным лодкам, дальним бомбардировщикам, самолетам-перехватчикам, а также тяжелым авианесущим и ракетным крейсерам.
Однако нынешний формат военно-технического сотрудничества представляется неоднозначным с точки зрения долгосрочных интересов России. Китай, осваивая российские военные технологии, постепенно, но неуклонно сокращает технологический разрыв с российским ВПК. Более того, КНР уже самостоятельно выходит на мировой рынок вооружений, конкурируя с РФ по тем или иным образцам военной техники, изготавливаемой на своих заводах по российским технологиям. Таким образом, Россия своими руками создает для себя потенциально сильного конкурента на мировом рынке вооружений.
Не случайным представляется, что в последнее время военно-техническое сотрудничество между Россией и Китаем перешло в затянувшуюся паузу. С 2006 года не проходили заседания двусторонней комиссии по ВТС. Сегодня нет ни одного крупного контракта, который предприятия российского ВПК выполняли бы по заказам НОАК - только поставки запасных частей и комплектующих.
В этой связи логично предположить, что по мере преодоления китайским ВПК технологического отставания, Россия рискует оказаться, по крайней мере, в экономическом проигрыше, так как может утратить многие рынки сбыта своей военной продукции, в том числе и сам китайский рынок.

Экономическая сфера
Экономическое сотрудничество между Россией и Китаем на протяжении постсоветского периода развивалось крайне слабо и до сих пор остается своего рода «белым пятном» в двусторонних отношениях.

Торгово-экономическое сотрудничество
В 90-е годы торгово-экономические отношения между Россией и Китаем характеризовались нестабильностью. В течение 1992-2000 годов объемы товарооборота колебались в диапазоне от 3, 8 до 6, 2 млрд. долларов. Однако, начиная с 2001 года, наблюдается значительное увеличение объемов торговли. Весьма показательно, что ее активизация совпадала по времени с подписанием между РФ и КНР Договора «О добрососедстве, дружбе и сотрудничестве» (2001 год). Если за 9-летний период 1992-2001 годов объемы российско-китайского товарооборота возросли примерно в 1, 5 раза (с 7, 351 до 11, 263 млрд. долларов), то за период 2001-2007 годов они выросли в 3, 6 раза – с 11, 263 до 40, 335 млрд. долларов.
Однако, реальный масштаб российско-китайского товарооборота представляется существенно выше, чем это следует из официальных данных России и в некоторой степени даже Китая, поскольку содержит достаточно высокую долю т.н. челночной торговли. Размеры т.н. челночной торговли, осуществляемой мелкими торговцами, состоящей в основном из продуктов питания и товаров широкого потребления, по различным оценкам, могут достигать свыше 10 млрд. долларов в среднегодовом исчислении.
Структура торговли
Структура российско-китайской торговли свидетельствует об ярко выраженной сырьевой ориентации РФ, в то время как КНР закрепляет за собой роль поставщика готовой продукции. Так в 2007 году доля сырья в поставках из России в Китай составила порядка 82, 8%, включая энергоносители (около 59, 2%), черные и цветные металлы (порядка 13, 4%), химическое сырье (около 10, 2%). В свою очередь, в 2007 году доля готовой продукции в поставках из КНР в РФ составила порядка 74%, включая машины и оборудование (около 46%), продовольствие (примерно 14, 6%), а также химическую продукцию высокой степени переработки (около 13, 5%).
Другим не менее важным свидетельством сырьевой ориентации РФ является тот факт, что, согласно оценкам самих же ведущих российских экспертов, наиболее перспективным в двустороннем экономическом сотрудничестве является строительство газо- и нефтепроводов для снабжения российским энергетическим сырьем северо-восточных провинций КНР. Аналогичных взглядов придерживаются и китайские эксперты, выделяя в качестве ключевого направления экономического сотрудничества топливно-энергетическую сферу.

Производственно-инвестиционное сотрудничество
На фоне торгово-экономических отношений производственно- инвестиционное сотрудничество между Россией и Китаем остается на качественно еще более низком уровне и не заметно даже в общем контексте российско-китайских экономических связей.
В настоящее время функционирует свыше 520 совместных предприятия. В основном это предприятия малого и среднего бизнеса, охватывающие сферу оптовой и розничной торговли, а их суммарный капитал составляет порядка 1, 5 млрд. долларов. В сравнении с масштабами экономик России и тем более Китая – это практически нулевой уровень.
Инвестиционная взаимодействие РФ и КНР также ничтожно мало. За период 1992-2007 годов объемы китайских инвестиций в Россию составили около 300 млн. долларов и были направлены, главным образом, на развитие инфраструктуры приграничной торговли (предприятия розничной торговли, общественного питания, гостиничного бизнеса и т.п.), а также на создание малых совместных предприятий по заготовке и первичной переработке леса и т.п. Почти все вышеуказанные предприятия расположены вдоль российско-китайской границы.
В свою очередь объемы российских инвестиций в КНР за 1992-2007 годы составили всего лишь около 700 млн. долларов. Причем, большая часть этих инвестиций приходилась на выполнение старых (еще с советских времен) контрактных обязательств: на поставку 16 энергоблоков для тепловых электростанций, а также на разработку ряда урановых рудников и сооружение атомной электростанции в провинции Цзянсу (центральная часть восточного Китая).
В целом, экономическое сотрудничество между Россией и Китаем в настоящее время развивается крайне медленно, охватывая преимущественно торговую сферу, а его характер представляется совершенно неадекватным тенденции российско-китайского политического сближения. Производственно-инвестиционное сотрудничество между двумя странами фактически отсутствует, а объемы торговли (даже с учетом т.н. челночной) пока не играют существенной роли ни для России, ни тем более для Китая.
При этом складывающийся сегодня формат торгово-экономического взаимодействия представляется неоднозначным с точки зрения интересов РФ. С одной стороны, наращивание импорта товаров широкого потребления из Китая соответствует интересам российского торгового бизнеса и потребителей. Это позволяет предложить на рынок России более широкий ассортимент товаров первой необходимости по доступным ценам. С другой стороны, экспансия китайских товаров подавляет самих российских производителей и во многом определяет наблюдаемый процесс деградации и постепенного свертывания целого ряда отраслей российской промышленности, которые не выдерживает конкуренции с китайскими.
В этой связи логично предположить, что при сохранении нынешнего формата торгово-экономических отношений, Россия рано или поздно рискует утратить значительную часть своего промышленного потенциала и во многом попасть в зависимость от импорта из КНР не только товаров первой необходимости, но даже и промышленной продукции.

* * *
Таким образом, российско-китайские отношения на современном этапе представляется неоднозначным и во многом противоречивым. Это связано с тем, что расширение двустороннего сотрудничества в политической и военно-технической сферах сегодня пока не подкрепляется эффективным и взаимовыгодным экономическим сотрудничеством. Об этом свидетельствует полное отсутствие сколько-нибудь значимого для двух стран производственно-инвестиционного взаимодействия. В итоге, экономические отношения ограничиваются преимущественно торговлей, причем по схеме «российские сырьевые ресурсы в обмен на китайскую готовую продукцию».
Очевидно, что современное состояние двусторонних экономических отношений вряд ли может рассматриваться как взаимовыгодное. По этой причине наблюдаемое в постсоветский период политическое сближение и усиление военно-технического сотрудничества, сами по себе, без полноценного экономического взаимодействия, не будут гарантией долгосрочного и неконфликтного развития двухсторонних отношений.
Логично предположить, что если экономическое сотрудничество не сдвинется с «мертвой точки», то любые декларации даже на самом высоком уровне о стратегическом партнерстве так и останутся громкими фразами, некоей разменной монетой России и Китая в их диалоге с Западом и другими внешними силами. Наблюдаемое же в настоящее время сближение в политической и военно-технической сферах может в любой момент прекратиться по тем или иным причинам, как это уже не раз было в истории.
С теоретической точки зрения, цементирующей основой российско-китайских отношений могла бы стать промышленная межотраслевая кооперация двух стран и в целом расширение производственно- инвестиционного сотрудничества, в том числе в ВПК. Налаживание этих форм взаимодействия в принципе возможно. Решение данной задачи может быть существенно облегчено в рамках Шанхайской организации сотрудничества. Для этого России и Китаю целесообразно ориентировать деятельность ШОС преимущественно на цели экономического взаимодействия – посредством создания регионального интеграционного блока. Причем, другие члены ШОС – страны Центральной Азии способны сыграть важную роль связующего (и пока явно недостающего) звена в российско-китайской производственно-инвестиционной кооперации, так как промышленное освоение центральноазиатского региона потенциально представляет значительный экономический интерес и для РФ и для КНР.
Однако, на практике, пока нет достаточных оснований утверждать, что вышеописанная перспектива развития отношений между Россией и Китаем станет реальностью. В настоящее время Москва и Пекин продолжают делать вид об отсутствии существенных проблем в отношениях и не уделяют практически никакого внимания развитию взаимовыгодных экономических связей. Поэтому с высоты сегодняшнего дня наиболее реален сценарий постепенного экономического поглощения Китаем азиатской части России. Данный сценарий несет в себе значительный конфликтный «потенциал» как для отношений между РФ и КНР, так и для отношений во всей Евразии (половины которой занимают Россия и Китай).
Можно только догадываться о том, что случится в случае столкновения интересов двух региональных держав (а это уже было в истории), каждая из которых сегодня занимает важное место в системе международных политических и экономических отношений и к тому же обладает мощными вооруженными силами и огромным ракетно-ядерным потенциалом.