Все запятые над Й

Я проснулась от криков, заполнивших коридор с самого утра. Выскакивать из чужой кровати оказалось неудобно и непривычно, хотя Сергей тоже быстро проснулся и не стал меня задерживать крепкими объятиями. Чертыхнувшись и не найдя рубашку, я накинула только пеньюар, мгновенно выйдя из комнаты.

– Да как ты мог! – вещал Глеб, поучая Толю, который, видимо, высунулся от Лёши. – В доме гости, а ты тут такое устраиваешь! Да чем ты вообще думал, начиная? Она ведь не одна из твоих девочек…

– Глеб, что случилось? – не выдержав бессвязных и не наводящих на суть обвинений, уточнила я.

Старший пасынок опешил, внимательно оглядел меня с всколоченными волосами, босую и в тонком халате, через который слишком отчётливо очерчивалась напрягшаяся от прохлады коридора грудь.

– Даже так, – пространно отметил Глеб, мигом потеряв к брату всякий интерес. В голосе послышался холод и угроза. – Геля, можно с тобой поговорить?

Слуги прибежали только сейчас, и, не найдя пожара, быстро уходили подальше от разгневанных хозяев.

– А умыться-причесаться мне можно? Или прямо так?

– Конечно, – разрешил Глеб, а потом, поняв, как это выглядит, замотал головой. Я не часто видела его настолько нервным, он всегда отличался спокойствием в семье Лисицыных. – Гель, в общем, как сможешь. Я у себя в кабинете буду. Завтрак туда попрошу. Если не против, на тебя тоже?

– Согласна, – решила я, скрываясь в собственной спальне.

Приводила я себя в порядок спешно, подгоняло любопытство. Я так торопилась, что даже тенями краситься не стала, только тушь и карандаш. Лёша от шума тоже проснулся, так что пришлось его брать с собой. В кабинет Глеба я вошла без стука, уселась в заблаговременно приготовленное кресло напротив и устроила ребёнка у себя на коленях. Лёша тут же потянулся за блинчиком, и я мысленно отправила платье в стирку. Хорошо, что не догадалась надеть свежее.

– Ну? И что утром случилось? – спросила я, прихлёбывая чай.

– Я просто проходил мимо и увидел, как Толя выходит из твоей спальни. И я подумал, что вы… в общем…

– В общем, ничего хорошего ты не подумал?

– Да. А потом вышла ты и, оказывается, ты не с Толей, ты с Сергеем, – раздосадовано доложил Глеб. – Геля, я понимаю, что это не моё дело, но чем ты думала?! Так же нельзя.

– Почему это? – удивилась я, закусывая блинчиком, который Лёшка уже пожевал, а теперь предложил маме. Между прочим, я чуть ли не во всеуслышание заявляла, что у меня скоро появится любовник. Да и вчера время побыть наедине Глеб предоставил едва ли не сам.

– Потому что на таких доступных не женятся, – терпеливо объяснили мне, но я только удивилась. – И не надо делать такое лицо! Я знаю, как у вас с папой роман развивался. Он – исключение.

– Конечно, он исключение. Но ты знаешь, я после него больше замуж не хочу. Да и вообще, мы с Сергеем знакомы без году неделя, о каком замужестве речь?

– А для постели, значит, не рано? – ворчливо уточнил пасынок.

– Глеб, у меня полгода мужика не было. Мне, по большому счёту, всё равно. И скажи спасибо, что это Сергей, а не кто-то из моих старых знакомых. Они бы тебе точно не понравились.

– Может, правда лучше было бы, если бы это Толя оказался…

– Мне все же не настолько все равно, – заметила я, начиная закипать. – Должна быть некоторая симпатия… Роман, в конце концов!

– Как бы после твоего романа слухи не поползли о твоей доступности, – возмущение его в голосе сквозило из всех щелей, но я в свою правоту верила безоговорочно.

– Сейчас слухи ползут, что я артефактор никудышный! Знаешь, если они переключатся на то, что я сплю с наследником одного из крупнейших артефакторских Домов, я не расстроюсь!

– Проще станет себе следующего искать?! – возмутился Глеб, подскочив и ударив ладонями по столу.

– Меня пока и этот вполне устраивает, – холодно заявила я, вытирая сыну лицо и руки, которыми он чудом умудрился не испачкать мне платье.

– Он тебя кинет, – злорадно отметил Глеб.

– С чего бы? Жениться не прошу, график свободный, живу в другом городе и дел по горло. По-моему так я мечта, а не женщина! – самоуверенно заявила я, а Глеб закатил глаза. Правильно, возразить-то нечего, хотя что-то ему не нравится. – Ты, главное, к нему с расспросами не лезь. Лёша, Лёша! – заволновалась я, видя, что мой слезший с колен сын добрел до рабочего стола своего брата и что-то пытается стащить. – Солнышко, не надо, это чужие бумажки. Пойдём я тебе дам другие, мы на них порисуем!

На этом разговор и завершился. И Сергей никуда не уехал, так и гостил у нас. Он вообще приходил к нам как домой, а вечером я оставляла Лёшу на попечение Толи, и бежала в соседнюю комнату. В результате Глеб тяжело вздохнул и предложил поставить у себя детскую кровать.

Днём заходили Женя с бабушкой, которые постоянно обсуждали с Толей мой день рождения, не шибко спрашивая меня. Мне оставалось только махнуть на них рукой, пребывая в редкостно благодушном настроении. К моменту, когда двери нашего дома распахнулись перед гостями, я сияла от счастья, украшениями и артефактами на зависть всем.

Я улыбалась, принимая поздравления и подарки, вспоминая всех, кто должен прийти. И с удовольствием отмечала, как подбирались приглашённые.

– Смотри, и Говорины пришли, – полушёпотом отметила я для Толи, когда все семейство появилось в бальной зале.

– Они не могли не прийти, их бабушка очень любит приёмы и пропускать их для неё – моветон. Вот и выводит всех.

Мужская половина семейства, кстати, недовольно озиралась по сторонам, в то время как женская была настроена благодушно. Им по большому счету без разницы в чей дом прийти развлекаться. Они, как и все, первым делом подошли ко мне, мать заверила в вечной дружбе и тёплых отношениях, сынок и дядья холодно поцеловали руку, улыбаясь. Интересно, то ли я научилась разгадывать и аристократов, то ли своего отношения ко мне они и не скрывали. А вот Леночка мне понравилась: действительно любезная девушка, которую в зале больше интересовали картины, чем люди.

Выждав ещё некоторое время и десяток пришедших, Толя взял слово.

– Дорогие гости! Сегодня, мы собрались здесь, чтобы поздравить с днём рождения нашу обожаемую матушку, Ангелину Денисовну Лисицину! – вещал он, держа в одной руке бокал, а в другой Лёшу. – Геленька! Я желаю тебе успехов во всем, за что бы ты ни бралась, будь то охота или создание артефактов. И надеюсь, что собравшиеся ко мне присоединятся, приветствуя тебя звоном бокалов!

По залу раскатилось нерешительное чоканье. Со следующим тостом дела пошли лучше, а потом все веселее и веселее, поздравлять меня начали даже те, кто видел первый раз в жизни. Но выпив свою норму спиртного, они говорили так искренне, что, наверняка, наутро сами подивятся. Рядом со мной постоянно находились мои сыновья, братья Куприяновы и бабушка, но значения этому не придали. И портрет, висевший по центру, тоже не жаловали вниманием, очевидно, принимая, за мой. Пошептавшись с Глебом, я решила проявить инициативу.

– Господа! – громко проговорила я, привлекая внимания. Толпа в предвкушении нового тоста замерла. Долго меня слушать не станут, это ясно как день, так что придётся кратко. – По случаю праздника мы организовали выставку молодых и талантливых художников. Наверное, все картины вы уже успели рассмотреть. Однако я хотела бы обратить особое внимание на работу Родиона Николаева, с которой все началось, – я медленно подошла и встала внизу под портретом, все ещё держа внимание на себе. – Это портрет Елизаветы Андреевны Куприяновой, – объявила я на весь зал, и смолкли даже небольшие шепотки, до этого тревожащие толпу, – который мне подарили на день рождение её сыновья. Серёжа, Женя, огромное вам спасибо за такой прекрасный подарок!

Я намеренно назвала их уменьшительными именами. И сразу же в глазах толпы все предстало в ином свете. И вспомнили, что девушка Лиза, которая жила в нашем городе восемнадцать лет назад, действительно очень похожа на безродную вдову Лисицына. И что не просто так у неё с младшим сыном Куприянова одинаковые глаза и похожие черты лица. И старая Медникова все время рядом со мной тоже не просто так. Я буквально видела, как меняется выражение на лице Бориса Говорина на презрительно-обиженное, когда он осознал все вместе с остальными гостями.

После этого поговорить со мной уже на более дружеской ноте возжелали намного больше дам, поздравляя с днём рождения не только меня, но и стоящую рядом бабушку, нахваливая меня на все лады. Через полчаса Глеб, перехвативший Лёшу у брата и привлекавший этим внимание женщин, таинственно сообщил, что следующую неделю я просижу над заказами. А потом подошёл Толя, как шпион доложив:

– Говорин не спускает с Лены глаз. Подойди к нему, пожалуйста, и взбеси.

– Отвлечь? – уточнила я, не понимая.

– Нет, отвлечь тут мало. Он меня так раздражает тем, что срывает план! Взбеси его основательно, пожалуйста! Я знаю, ты умеешь.

Я пожала плечами, для начала решила просто подойти. Не знаю, чем его разозлить, но, кажется, беседа со мной Бориса тоже не обрадует. Как говаривал Дмитрий: «Улыбайся, это всех раздражает»

– Я очень рада, что вы пришли, – завела я беседу со скучающим в углу мужчиной, который совершенно не интересовался, где находится его жена, и внимательно следил за сестрой. Я тоже глянула в ту сторону, заметив Толю рядом с Леной.

– С чего бы ко мне такое особое отношение? – надменно поинтересовался Говорин.

– Мне кажется, у вас сложилось обо мне превратное впечатление, я бы хотела исправить ситуацию и начать с чистого листа.

Я улыбалась, а у него крепко сжимались зубы и вздувались вены на висках. И ещё он очень тяжело дышал, желая меня послать куда подальше. Наконец, успокоившись немного, он процедил:

– Думаю, сколько ни начинай, у меня вряд ли сложится другое мнение о человеке, который крадёт чужие КАМАЗы.

– Крадёт? – попыталась я удивиться искренне. Кажется, попытка не удалась. – Странно, я слышала, что ваш упал с обрыва.

– А я слышал, что у вас в друзьях воры и аферисты.

– Я росла в неблаговоспитанной среде, естественно, не все, с кем я дружила в детстве, смогли удержаться от соблазна зарабатывать за счёт других. Но все же я не понимаю, какое отношение это имеет к вашему КАМАЗу.

– Вы так вовремя закупили утерянный мной материал…

– О, я тоже считаю, что мне повезло! – с искренним удовольствием заверила я и, глядя на Бориса, поняла, что Толя останется отомщён. – Женская интуиция страшная вещь! Или вы думаете, что я подкупила кого-то из ваших возниц, чтобы узнать, в каком КАМАЗе вы везёте кристаллы Вейндера?

Я не стала проверять, что ещё нужно добавить к беседе, чтобы младший Говорин на меня бросился с кулаками. К нам подошёл Сергей, не стесняясь никого, трепетно взял мою руку, чуть коснувшись губами.

– Я тебя обыскался. Там Женя рассказывает восторженным дамам, как ты победила мантикору, и они желают видеть героиню.

– О том, как пострадало моё лицо в порыве «героизма» он тоже упомянул?

– О да. И красную линзу вспомнил. Думаю, стоит о ней рассказать поподробнее, станет пользоваться популярностью.

Мне не пришлось просить ни у кого прощения за окончание беседы. Борис уже бродил по залу, выискивая глазами сестру, но Толя быстро подсуетился.

Как выяснилось потом, когда гроза женских сердец вернулся в зал, а следом за ним вошла и Лена, раскрасневшаяся, с тяжёлым дыханием и растрёпанной причёской, успели они все и даже больше.

– А девочка мне понравилась! – доложил довольный пасынок. – Не ломалась, глупых вопросов не задавала, и очень чувственная!

– Смотри, как я тебе с женой подгадала, – усмехнулась я.

– Ага! – согласился Толя, посмеиваясь. – Кстати, я тебе тоже кое с чем подгадал. У тебя же девичья фамилия Белозёрова?

– Да. А что? – настороженно уточнила я.

– Тот мужчина с флейтой, который сейчас не играет, а смотрит на портрет Елизаветы. Его зовут Денис Белозёров. Не кажется, что слишком много совпадений?

– Да, – подтвердила я, разглядывая флейтиста. – Особенно то, что он сегодня оказался у нас на празднике.

– Это как раз не совпадение. Подбирая музыкантов, я проверил, какой оркестр гастролировал здесь двадцать лет назад. Искать, конечно, было сложно, но у впечатлительных бабушек не такая плохая память, как нам кажется. А вот то, что у них концерт в Варенграде заканчивался, пожалуй, действительно воля случая.

Толя ушёл, задорно насвистывая что-то и смешиваясь с весёлой толпой, уже разбившейся по интересам. А я даже не знала, стоит мне подходить к указанному человеку, или проще не искушать судьбу, вдруг ещё в одном родителе разочаруюсь? Но потом решила, что он все равно без дела и меня как раз не окружает никто, и с лёгкой улыбкой направилась к музыкантам.

– Нравится портрет? – уточнила я, присаживаясь рядом, чтобы завязать беседу.

Не знаю, что могу спросить, но желанием сразу заявлять, что я его дочь, я не горела. А разговоры – игра для двоих. Никто не знает, куда он укатится, начавшись с совершенно невинной фразы.

– Очень похоже на Лизу получилось, – заметил он, с нежностью глядя на картину. – Вы её дочь, да? А где она сама? – как с места в карьер заявил он. Впрочем, здесь все пришли к такому выводу.

– Да, – решила подыграть я. – А вы знали маму? Она умерла не так давно.

– Ох, мои соболезнования, – расстроено протянул он, уголки губ медленно опустились. – Молодая ведь совсем была.

– Всякое в жизни случается. Но я бы не хотела сейчас о грустном, – решила я уйти от опасной темы. Я же даже не знала, как она умерла. – Так вы её знали?

– Да, можно и так сказать. У нас был роман, до того, как она встретилась с вашим батюшкой, – тактично заверил меня Денис, а я чуть не прыснула, мигом сняло всю напряжённость. Я бы сказала вовремя.

– Правда? – изобразила я живейший интерес. – Моя мама никогда о вас не вспоминала. Хотя очень любила делиться рассказами о своей молодости.

Он улыбнулся грустно, потом перевёл внимание с портрета на меня и как-то загадочно посмотрел.

– Наверное, ваша матушка на меня обижалась всю жизнь.

– За что?

– Я её обманул. Хотя, если честно, тогда я совсем не думал, что она мне поверит. Никто не верил, поэтому я и привык…

– Расскажите подробнее? Мне очень интересно!

– Всем барышням, с которыми я завязывал отношения, я говорил, что на самом деле я наследник столичного дома артефакторов Белозёровых. По легенде я любил музыку больше, чем артефакты, поэтому поругался с семьёй и стал музыкантом. Все улыбались, восхищались, падали в мои объятия… и не верили. А Лиза поверила. Наивная, милая моя Лизочка мечтала о том, что я женюсь на ней. Если я наследник, её семья обязательно даст согласие. Мне первый раз пришлось признаваться в своей лжи. Оказалось так неудобно… стыдно даже, наверное.

– И как она отреагировала?

– Она долго плакала. Говорила, что ненавидит меня. Я потом так и не увидел её до своего отъезда.

– А вы любили её? – спросила я немного наивно. Сама же Толю видела, так о какой любви я могу говорить?

– Любил, – неожиданно ответил он, – как и всех девушек, с которыми я завязывал роман. Я никогда не завожу отношений, если не люблю девушку. Хотя Лиза, конечно, была особенной. После неё я не рассказываю девушкам ту сказку. Кстати, мне кажется, в вас я тоже постепенно влюбляюсь.

Я заливисто рассмеялась, поблагодарила за высокую честь, но отказалась, сославшись на то, что я уже влюблена в другого. Он не имел ничего против, и я, завидев Сергея, убежала. Настроение стало безоблачным и весёлым, хотя я не знала, отчего радоваться. Мой отец обманул мою мать, которая обиделась на него настолько, что возненавидела и своего ребёнка. Что забавного? Наверное то, что я такая же авантюристка, как и он. И что моя мать, «артефактор от бога», как все говорят, совершенно не разбиралась в людях.

– Что-то хорошее случилось? – спросил Сергей, когда я увела его в закуток, где страстно поцеловала.

– Ничего особенно, – шепнула я, прижимаясь. – Просто все наконец-то встало на свои места. И мне очень нравится, как все стоит.