Глава 2. Уголовно-правовая классификация случаев без вины

2.1. Объективный казус

В ч. 1 ст. 28 УК РФ закреплена разновидность невиновного причинения вреда, которая в теории уголовного права именуется объективным казусом. По мнению, Г. В. Назаренко «объективный казус имеет место в тех случаях, когда существуют объективные, не зависящие от воли лица факторы, именуемые законодателем «обстоятельствами дела», в силу которых лицо, причинившее вред, не могло осознать общественной опасности своего деяния, либо не должно было или не могло предвидеть наступление общественно опасных последствий»[13]. Данную точку зрения разделяет большинство ученых-юристов. Л. В. Иногамова-Хегай, напротив, называет казус, закрепленный в ч. 1 ст. 28 УК РФ, субъективным. При этом какие-либо аргументы, подтверждающие такую позицию, Л. В. Иногамова-Хегай не приводит. И. В. Теслицкий также отмечает, что этот вид невиновного причинения носит субъективный характер. В подтверждение своей позиции И. В. Теслицкий исходит из законодательной формулировки ч. 1 ст. 28 УК РФ. «Осознавать, предвидеть, мочь, долженствовать – это все субъективные характеристики мыслительной деятельности. Названные субъективные характеристики могут обладать объективными свойствами, но они ни в коей мере не становятся при этом объективными характеристиками»[14]. Подобный подход не учитывает, что именно объективные обстоятельства дела являются причиной того, что лицо не осознает общественной опасности деяния, либо не предвидит наступление общественно опасных последствий, вследствие чего и возникает казус. Поэтому мы будем рассматривать вид казуса, закрепленного в ч. 1 ст. 28 УК РФ в качестве объективного.

Объективный казус применительно к преступлениям с формальным составом означает, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия). Применительно к преступлениям с материальным составом объективный казус заключается в том, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и, по обстоятельствам дела, не должно было или не могло их предвидеть.[15]

Законодательная формула ч. 1 ст. 28 УК РФ сконструирована таким образом, что, по сути, различает две ситуации объективного казуса. С одной стороны – отличие казуса от умысла, с другой – от преступной неосторожности.[16] Некоторые ученые-юристы, например В. Питецкий, рассматривают их в качестве отдельных и самостоятельных видов невиновного причинения вреда, но большинство правоведов такую точку зрения не разделяет.

От умысла казус отличается и по интеллектуальному, и по волевому моменту. При умысле лицо осознает общественную опасность своих действий (бездействия). При казусе – не осознает и по обстоятельствам дела не может ее осознавать, при этом отсутствует необходимое для умысла предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий. Волевой момент казуса отличается от умысла отсутствием, как желания, так и сознательного допущения наступления общественно опасных последствий либо безразличного к ним отношения. Распространенной формой объективного казуса, отличающей его от умысла, являются случаи, когда лицо, фактически выполнившее объективную сторону умышленного преступления, было введено в заблуждение другим лицом и выступало орудием совершения преступления в его руках. К примеру, А. обращается в аэропорту к Б. с просьбой перевести в другой город пакет с лекарствами для больного родственника. Впоследствии оказывается, что в пакете были наркотики. Еще один распространенный пример казуса, когда лицо «не могло осознать общественной опасности своих действий (бездействия)» - К. был осуждён за неосторожное убийство, совершенное при следующих обстоятельствах. Закурив на дороге, он бросил через плечо горящую спичку, которая попала в лежавшую у дороги бочку из-под бензина и вызвала взрыв бензиновых паров. При этом дно бочки вылетело и, попав в С., причинило ему смертельное ранение. Учитывая данные обстоятельства, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР пришла к выводу, что смерть С. наступила в результате несчастного случая.[17]

Казус будет отличаться от преступной неосторожности или по интеллектуальному, или по волевому моменту в зависимости от ее вида.

При преступной небрежности и невиновном причинении вреда лицо не предвидит возможность наступления общественно опасных последствий – общий критерий (интеллектуальный момент). Вместе с тем отличительные признаки казуса и небрежности заключаются в волевом моменте. При небрежности лицо должно было и могло предвидеть общественно опасные последствия своего деяния при необходимой внимательности и предусмотрительности, а при казусе оно было не в состоянии это сделать по обстоятельствам дела. При этом для установления казуса не требуется одновременного отсутствия обоих критериев волевого признака небрежности, достаточно отсутствия хотя бы одного из них — или объективного (должен был), или субъективного (мог).[18] Установление критерия долженствования всегда должно быть связано с нарушением тех или иных правил предосторожности. Их нарушение или соблюдение свидетельствуют о наличии, либо отсутствии объективного критерия небрежности. В случае если лицо предприняло все необходимые меры предосторожности, то вред наступает обычно либо по вине самого потерпевшего, либо в силу такого стечения обстоятельств, предвидение и предотвращение которого не может быть поставлено в вину лицу, объективно причинившему вред. Например, водитель Б. подвозил в кабине автомобиля Р. и Ж.. Остановив машину у тротуара, он высадил пассажиров. Р., захлопнув дверь кабины, сказал: «Поезжай». Проехав несколько метров, Б. услышал крик: «Стой!». Оказалось, что при выходе из машины Р. рассыпал картошку из сумки и полез под двинувшийся автомобиль собирать ее, в результате попал под правое заднее колесо машины и был задавлен насмерть. Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР, отменяя приговор суда, осудившего Б. по ч. 2 ст. 211 УК РСФСР, указала, что Б. не нарушил правил безопасности движения, не предвидел и не мог предвидеть, что Р. полезет под машину и попадет под колесо. В данном случае Б. не нарушил никаких правил предосторожности. Смерть Р. наступила в результате его грубой неосторожности.[19] Другим примером такого рода казуса могут считаться действия проводника пассажирского поезда, сорвавшего стоп-кран в момент экстренного трогания поезда с места на станции Каменская в 1987 году, которые непосредственно повлекли за собой столкновение локомотива неуправляемого грузового поезда с хвостом стоящего на станции пассажирского состава с гибелью 106 человек. Следствие и суд пришли к выводу, что проводник не знал и не мог знать о неуправляемом грузовом поезде сзади, и не мог предвидеть последствий своего деяния. Это было сделано согласно должностной инструкции, с целью остановить неожиданно поехавший поезд и произвести должным образом высадку пассажиров.[20] Невиновное причинение вреда с отсутствием только субъективного критерия небрежности встречаются крайне редко. По мнению В. Питецкого, существует три варианта такого рода казуса. Первый возникает при невозможности предвидеть последствия вследствие индивидуальных свойств человека. Эти индивидуальные качества могут относиться к профессиональной подготовке лица, к его психофизиологическим характеристикам (острота зрения, слуха, время двигательных реакций и т.д.), к его жизненному опыту и другим индивидуальным свойствам. Примером этого может служить ситуация, «когда вместе с группой лиц, совершивших хищение в особо крупном размере, за халатность была осуждена молодая женщина М., работавшая несколько месяцев бухгалтером и осуществлявшая учет материальных ценностей. Было установлено, что она неквалифицированным учетом существенно способствовала хищению имущества. Лишь высокая надзорная инстанция признала ее осуждение незаконным. Как выяснилось, М. была назначена на должность бухгалтера, не имея соответствующей подготовки, временно и при внезапно возникших обстоятельствах – надо было срочно заменить уехавшую ее предшественницу. Таким образом, М. хотя и должна была предвидеть последствия своей работы (должности), но не могла, ее имея навыков ведения бухгалтерской отчетности». Второй вариант казуса, при котором отсутствует субъективный признак небрежности, связан с обстановкой причинения вреда. Примером такой ситуации является столкновение поездов в условиях недостаточной видимости, машинисты которых не могли в силу сложившейся обстановки отреагировать соответствующим образом. Третий вариант невиновного причинения вреда, когда лицо должно было, но не могло предвидеть наступление общественно-опасных последствий, представляет собой сочетание, как индивидуальных свойств личности, так и соответствующей обстановки, которое приводит к причинению вреда. Например, оператор энергетической установки М., не расслышав команды своего напарника, включил не ту кнопку, в результате чего произошел взрыв, причинивший крупный материальный ущерб. М. пояснил следователю, что когда он пришел на работу, у него внезапно заложило уши (накануне купался в реке), и он недослышал. Кроме этого, он пояснил, что во время получения команды от напарника был сильный шум от взлетевшего самолета (неподалеку находился аэродром). После проверки показания М. подтвердились. Судебно-медицинская экспертиза дала заключение о том, что в момент получения команды острота слуха у М. была понижена на 40%». Как видно, в данной ситуации невиновное причинение вреда связано с отсутствием субъективного критерия преступной небрежности вследствие индивидуальных причин (понижен слух) и сложившейся обстановки (шум самолета).[21]

Основное различие между преступным легкомыслием и невиновным причинением вреда заключается в интеллектуальном моменте. При легкомыслии лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), что исключено при казусе. Некоторые ученые утверждают, что в ст. 28 УК РФ не предусмотрен еще один вид казуса, который известен науке уголовного права и проявляется при отсутствии необходимых признаков легкомыслия. В. Питецкий утверждает, что «его суть заключается в том, что лицо, предвидевшее возможность наступления общественно опасных последствий, обоснованно (не самонадеянно) рассчитывало на их предотвращение. Для легкомыслия характерна ошибка в расчете на определенные обстоятельства, которые объективно не способны предотвратить вред. В рассматриваемом виде казуса такая ошибка отсутствует, расчет лица является обоснованным, вред же наступает в силу иных причин, которые не могут быть поставлены в вину лицу». В качестве примера можно привести следующую ситуацию. Заведующая магазином Н., зная о том, что крыша ее магазина прохудилась, и услышав метеосводку, в соответствии с которой в ближайшей декаде ожидается жаркая сухая погода без осадков, решила отложить ремонт этой крыши на конец этой декады. Охранник магазина Р., не знавший о дефекте крыши, в один из дней этой декады обильно полил эту крышу водой из пожарного шланга для того, как он объяснил, чтобы от сильной жары не потрескался шифер на крыше магазина. В результате водой были залиты товары на крупную сумму. Расчет Н. в данном случае был обоснованным. Она не допустила ошибки в расчете, как это всегда бывает при легкомыслии. У Н. было бы легкомыслие в том случае, если бы прогноз синоптиков не оправдался и товары были бы залиты дождем. Таким образом, ст. 28 УК РФ должна быть дополнена еще одним видом казуса, по мнению В. Питецкого, суть которого можно сформулировать следующим образом: «Деяние признается совершенным невиновно, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия (бездействия) и обоснованно (нелегкомысленно) рассчитывало на их предотвращение, однако эти последствия наступили в результате вмешательства случайных, привходящих обстоятельств, предвидеть и предотвратить вредоносное действие которых это лицо было не в состоянии».[22] Здесь следует заметить, что если лицо было обязано и могло предвидеть и предотвратить вредоносное действие таких обстоятельств, то его вина в причинение вреда не исключается. Невиновное причинение вреда, когда лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своего деяния и обоснованно рассчитывает на их предотвращение, выделяется в качестве отдельного и самостоятельного вида и другими учеными-юристами. Так, А. И. Чучаев в комментариях к Уголовному Кодексу РФ отмечает, что «фактически возможен и третий вариант казуса, связанный с предвидением возможности наступления общественно опасных последствий, когда лицо обоснованно рассчитывает на их предотвращение, но они тем не менее наступают»[23]. Но большинство авторов такой вариант казуса вообще не рассматривают, поэтому можно сказать, что еще в полной мере наука не отреагировала на этот вопрос.

2.2. Субъективный казус

В ч. 2 ст. 28 УК РФ законодатель закрепляет особую разновидность невиновного причинения вреда, а именно субъективный казус, являющийся новеллой в уголовном праве России. В соответствии с законом (ч. 2 ст. 28 УК РФ) «деяние признается также совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам».[24] При субъективном казусе деяние также признается совершенным невиновно из-за отсутствия умысла или неосторожности. Но причинение вреда считается случайным не из-за дефектов интеллектуального или волевого отношения к общественно опасным последствиям, как при объективном казусе, а именно вследствие невозможности предотвратить их наступление по одной из двух указанных в законе причин. Во-первых, невозможность предотвратить вредные последствия, охватываемые предвидением действующего лица, исключает уголовную ответственность в силу несоответствия психофизических качеств этого лица требованиям экстремальных условий. Во-вторых, деяние признается невиновным, если невозможность предотвратить общественно опасные последствия, охватываемые предвидением лица, обусловлена несоответствием его психофизиологических качеств нервно-психическим перегрузкам. Возможно, исходя из законодательной формулировки ч. 2 ст. 28 УК РФ, существует и третий вариант субъективного казуса, который заключается в невозможности предотвратить общественно опасные последствия, охватываемые предвидением лица в результате несоответствия его психофизиологических качеств как нервно-психическим перегрузкам, так и требованиям экстремальных условий.

По мнению Г. В. Назаренко, «субъективный казус характеризуется тем, что существуют внутренние факторы, которые законодатель называет «психофизиологическими качествами лица», в силу которых лицо, причинившее вред, не могло предотвратить общественно опасные последствия, возможность наступления которых предвидело в экстремальных ситуациях, либо при нервно-психологических перегрузках».[25]

Такая позиция является распространенной среди правоведов, но встречаются и другие подходы к данной проблеме. В частности, И. В. Теслицкий называет этот вид невиновного причинения вреда объективным, поскольку в ч. 2 ст. 28 УК РФ «говорится о неких объективно существующих психофизиологических качествах отдельного лица, которые, безусловно, не соответствуют объективно сложившимся требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам. Определяющим критерием невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию является объективный критерий, критерий характерный только для данного правового явления – обязательное наличие экстремальных условий или нервно-психических перегрузок. Без экстремальных условий и нервно-психических перегрузок особенности психофизиологических качеств лица в конкретной ситуации не имеют по сути дела никакого значения. И экстремальные условия, и нервно-психические перегрузки должны быть реальными и объективными».[26] Также И. В. Теслицкий предлагает невиновное причинение вреда по психофизиологическому основанию именовать «псиказусом», так как употреблять термин «казус» для невиновного причинения вреда, по его мнению, неверно, поскольку есть существенные отличия между невиновным причинением вреда, определенном в ч. 1 и в ч. 2 ст. 28 УК РФ. А. И. Рарог утверждает, что «отказавшись от постановки вопроса о способности или неспособности субъекта осознавать общественную опасность своих действий, законодатель невольно перевел проблему из субъективной плоскости в объективную».[27] Однако стоит заметить, что предложенные подходы не учитывают ведущую роль в возникновении казуса, предусмотренного ч. 2 ст. 28 УК РФ, субъективных характеристик лица, а именно психофизиологических качеств. Предполагается, что лицо не могло предотвратить общественно опасные последствия именно в силу субъективных психофизиологических качеств, а не из-за экстремальной ситуации или нервно-психологической перегрузки, наличие которых обязательно, но не первично. Ведь, несмотря на экстремальные условия либо нервно-психические перегрузки, лицу в некоторых ситуациях удается предотвратить общественно-опасные последствия своего действия (бездействия), и казус соответственно не наступает. Поэтому невиновное причинение вреда, предусмотренное ч. 2 ст. 28 УК РФ, предполагается более правильным называть субъективным.

Кроме этого, некоторые авторы определяют юридическую природу невиновного причинения вреда, закрепленного в ч. 2 ст. 28 УК РФ как ситуацию непреодолимой силы. К примеру, Т. Ю. Орешкина и В. Г. Шумихин отмечают, что «здесь говорится о ситуации, в которой лицо не могло предотвратить наступление общественно-опасных последствий, т.е. оно не могло объективно совершить волевого деяния по предотвращению вреда. Возможность совершить волевой поступок, как указано в рассматриваемой норме УК РФ, блокируется непреодолимой силой. При этом объективными признаками непреодолимой силы будут экстремальные условия и нервно-психические перегрузки, а субъективными признаками – невозможность лица проявить свою волю в определенном поступке по предотвращению вредных последствий».[28][29] По мнению В. А. Якушина, в ч. 2 ст. 28 УК РФ регламентирована проблема профессиональной ограниченной (уменьшенной) вменяемости.[30]

Понятия, которыми оперирует в ч. 2 ст. 28 УК РФ законодатель, являются оценочными: «психофизиологические качества», «экстремальные условия» и «нервно-психические перегрузки». Кроме того, определение данных понятий законодательством не регламентируется. В доктрине уголовного права однозначный ответ на этот вопрос отсутствует.

По мнению И. В. Теслицкого, под психофизиологическими качествами лица, следует понимать «определенные совокупности признаков, свойств, особенностей психической деятельности человека в рамках его физиологических процессов. Следовательно, одно психофизиологическое качество представляет собой совокупность признаков, свойств, особенностей психической деятельности человека в рамках того или иного физиологического процесса. Так, например, время реакции состоит из следующих элементов: время поступления сенсорной информации, время опознания стимула, время анализа стимула, время выбора ответа, время организации моторной части ответа. Значение любого из этих элементов может значительно увеличиваться или уменьшаться. На все эти элементы в той или иной степени действуют такие факторы как: сложность задачи, четкость (качество) стимула, возраст, интеллектуальные способности лица, общее состояние центральной нервной системы, уровень развития двигательных функций».[31] Л. А. Арчибасова предлагает понимать «под психофизиологическими качествами лица - совокупность качеств нервной системы, которые обуславливают жизнедеятельность человека в различных условиях, и оказывают влияние на возможность предотвращения вредных последствий своего деяния в экстремальных условиях или при нервно-психических перегрузках».[32] Также высказывались точки зрения, предполагающие под психофизиологическими качествами понимать «уровень интеллектуального развития, волевые качества, физическое состояние, здоровье и т.д.». Такой подход подвергался наибольшей критике, поскольку перечисленные характеристики, безусловно, имеют отношение к психофизиологическим качествам лица, но в своей совокупности не равны им. Как видно, ученые-юристы в наиболее общем виде определяют психологические качества как своеобразное преломление психической деятельности человека в физиологических процессах, происходящих в его организме.

Как отмечалось выше, понятие экстремальных условий и нервно-психических перегрузок в законодательстве не закрепляется, поэтому рассмотрим данный вопрос с позиций доктрины уголовного права. И. В. Теслицкий утверждает, что «в ч. 2 ст. 28 УК РФ показано стремление законодателя учесть под экстремальными условиями объективно сложные, а под нервно-психическими перегрузками - субъективно сложные ситуации. Объективно экстренная ситуация перерастает в субъективно экстренную через очень небольшой промежуток времени». Л. А. Арчибасова утверждает, что «экстремальные условия — это совокупность факторов, вызываемых явлениями природного, технического и общественного характера, которые резко нарушают нормальные условия жизни населения, общественную безопасность и правопорядок, сопровождаются трудно предсказуемыми последствиями, часто являющимися по своему характеру общественным бедствием; нервно-психические перегрузки - это психологическое состояние человека, вызванное различными факторами, которое характеризуется дезорганизацией его психики и оказывает влияние на возможность предотвращения предвидимых вредных последствий».[33] В психологии под нервно-психическими перегрузками традиционно понимается особое психическое состояние, а именно: психическая напряженность, фрустрация, растерянность и аффект. Каждое из этих психических состояний влияет на человеческую деятельность по-разному. Так, например, умеренная психическая напряженность плодотворно и позитивно влияет на деятельность. Крайняя, внезапно и непредсказуемо возникшая психическая напряженность влияет резко отрицательно на осуществление деятельности вплоть до ее полной дезорганизации. В. Г. Шумихин вообще считает, что нервно-психические перегрузки как законодательный признак невиновного причинения вреда «не имеет самостоятельного значения. Нервно-психические перегрузки возникают обычно в экстремальных условиях, сочетание которых и лишает субъекта возможности объективно предотвратить опасные последствия. Поэтому в тексте ч. 2 ст. 28 УК было бы правильнее указать на них, исключив словосочетание «или нервно-психическим перегрузкам».[34] Как видно, употребление законодателем таких критериев субъективного казуса, как экстремальные условия и нервно-психические перегрузки, вносит неопределенность, которая приводит к неоднозначным выводам ученых-правоведов относительно невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию. Таким образом, в доктрине уголовного права содержатся следующие предположения относительно субъективного казуса и его законодательной формулировки:

1. Нельзя разграничить объективно сложные (экстремальные ситуации) и субъективно сложные (нервно-психические перегрузки) ситуации, потому что эти две качественные характеристики тесно связаны между собой.

2. Нецелесообразно включать в текст одной нормы уголовного закона сразу два оценочных признака. Это мешает одинаковому пониманию закона и ведет к тому, что правоприменитель будет по своему усмотрению расценивать ситуации, имеющие признаки невиновного причинения вреда по психофизиологическому основанию.

3. Нет необходимости включать в уголовный закон категории, заимствованные из других наук, в понимании содержания которых нет единообразия и определенности в самой отраслевой науке. Нервно-психические перегрузки - очень неоднозначная категория психологии, в которую вкладываются самые разные понятия.

По мнению И. В. Теслицкого, «еще одним спорным моментом действующей редакции ч. 2 ст. 28 УК является то, что в ней специально не оговорена причина возникновения экстремальных условий и нервно-психических перегрузок. Не вызывает сомнения, что множество неосторожных преступлений, совершенных легкомысленно, сопровождается экстремальными условиями и нервно-психическими перегрузками. Поэтому в тексте ч. 2 ст. 28 УК должно быть специально оговорено, что в случае возникновения ситуации по вине самого причинителя невиновного причинения вреда быть не может». То есть И. В. Теслицкий предлагает внести изменения в действующую ч. 2 ст. 28 УК РФ. Исходя из вышесказанного уголовно-правовая норма о субъективном казуса будет иметь следующий вид: «деяние должно признаваться совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия) в условиях, созданных помимо его воли, но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям ситуации».[35] Положительные стороны такой корректировки могут состоять в том, что решение психологических вопросов, касающихся субъективного казуса, будет находиться в ведении отраслевых специалистов (психологов, психофизиологов).

Примерами невозможности предотвратить вредные последствия лицом, в силу несоответствия его психофизических качеств, требованиям экстремальных условий принято считать неожиданно возникшие либо резко изменившиеся ситуации, к которым лицо не готово и по своим психофизиологическим характеристикам неспособно принять единственно правильное решение и найти способ предотвращения общественно опасных последствий. Невозможность предотвратить общественно опасные последствия, обусловленная несоответствием психофизиологических качеств нервно-психическим перегрузкам часто возникает в случае вынужденной работы в две смены подряд пилота самолета либо машиниста электровоза. Это также относится, например, к пилотам, вылетающим в рейс и не отдохнувшим от предыдущего, и к водителям большегрузных автомашин, вынужденным по тем или иным причинам не одни сутки проводить за рулем, и к диспетчерам, также иногда работающим с огромной перегрузкой. Во многих случаях эти лица, допустившие наступление тех или иных общественно опасных последствий, предвидели возможность их наступления, однако в силу указанных выше причин не могли их предотвратить. С. В. Векленко справедливо отмечает, что проблема разрыва между требованиями, предъявляемыми к специалисту, особенно актуальна в случаях, связанных с управлением источниками повышенной опасности. Неожиданность возникновения опасной ситуации, отсутствие времени на ее осознание и принятие решения могут вызвать эмоциональную напряженность, стресс и дезорганизовать поведение субъекта. Ссылаясь на мнение психологов, С. В. Векленко подчеркивает, что в экстремальных условиях характерной является либо реакция по типу возбуждения (панические, импульсивные, избыточные действия), либо доминирование процессов торможения вплоть до полного прекращения деятельности.[36] И. В. Теслицкий выступает против причисления к субъективному казусу ситуаций, когда, следуя приказу работодателя, лицо управляет тем или иным опасным механизмом свыше установленного подзаконными актами времени, и в результате возникшей перегрузки (усталости), оно становится инициатором аварии. И. В. Теслицкий считает, что данная ситуация не может быть расценена вообще как невиновное причинение вреда, поскольку и интеллектуальный, и волевой моменты присутствуют в психике причинителя. Подобные ситуации должны квалифицироваться как совершение преступления по легкомыслию со смягчающим наказание обстоятельством (таким, как совершение преступления в силу служебной или иной зависимости).[37]

Сформулированное в ч. 2 ст. 28 УК РФ правило не распространяется на те случаи, когда общественно опасные последствия возникли по вине самого лица, связанные, например, с сокрытием им своих психофизиологических недостатков, препятствующих выполнению определенного рода деятельности или профессии, занятием обманным путем соответствующей должности, требующей специальных знаний, навыков и подготовки, а также на случаи добровольного приведения себя в определенное состояние, например, вследствие принятия алкоголя, наркотических, психотропных или иных сильнодействующих веществ.[38]

Хотя установление несоответствия психофизических качеств лица требованиям экстремальных условий и нервно-психическим нагрузкам вызывает немалые трудности, следует признать, что закрепленное в ч. 2 ст. 28 УК РФ положение полностью соответствует принципу вины (ст. 5 УК РФ) как одному из основополагающих принципов российского уголовного права. Нельзя ставить в вину человеку то, что сделать он не мог при всем желании, максимальном напряжении своих психофизических качеств в условиях неожиданного возникновения опасной ситуации, крайнего дефицита времени на принятие решения, физических и психических перегрузок.

Определить уровень психофизиологических возможностей конкретного человека, а также сделать вывод об их соответствии или несоответствии требованиям экстремальных условий либо недопустимым нервно-психическим перегрузкам невозможно без применения специальных познаний в области психологии, физиологии, а в ряде случаев психиатрии. Поэтому для применения ч. 2 ст. 28 УК РФ необходимо получить заключение судебно-психологической, а в некоторых ситуациях – комплексной (психолого-психиатрической) экспертизы, что на практике сделать достаточно трудно, во-первых, вследствие дороговизны и сложности данных процедур, во-вторых, из-за того, что очень проблематично определить психофизические возможности организма каждого конкретного человека.[39]

В аспекте рассматриваемой проблемы интересно рассмотреть уголовное дело в отношении двух пилотов вертолета, которое были осуждены по ч. 3 ст. 263 УК РФ, в то время как некоторые ученые считают случившееся происшествие субъективным казусом. По делу установлено, что члены экипажа вертолета МИ-8 допустили ряд нарушений правил безопасности полетов: 1) полетная карта по маршруту не была подготовлена; 2) маршрут на нее не был нанесен; 3) командные высоты не обозначались; 4) искусственные препятствия в виде линий электропередачи (ЛЭП) не были отмечены. Кроме того, полученный по радио в процессе запуска двигателей прогноз нелетной погоды препятствовал, с учетом сложного рельефа местности, выполнению рейса на безопасной высоте. Но главное нарушение правил безопасности полетов, повлекшее смерть восьми человек, причинение тяжкого вреда здоровью пяти пассажирам и одному члену экипажа, выразилось в нарушении правил управления вертолетом при попытке экипажа в последний момент избежать столкновения с ЛЭП после ее обнаружения. Это заключалось в резких изменениях пилотом положения штурвала вертолета, что привело к «заваливанию назад конуса вращения несущего винта и удару его лопастями по хвостовой балке с последующим ее разрушением и неуправляемым падением вертолета».[40] Объективно со штурвалом управления были совершены такие манипуляции, которые запрещены правилами пилотирования. По уголовному делу сделан вывод о неосторожной вине обоих пилотов. Также в районе катастрофы была сплошная кучево-дождевая облачность, шел мокрый снег. Вертолет летел под нижней кромкой облаков на высоте ниже безопасной для полетов в горной местности. В последние минуты перед катастрофой внутри кабины экипажа шел разговор с участием постороннего человека о наличии на пути следования ЛЭП и опасности столкновения с ней. Это подтверждается записью бортового магнитофона. Все это, как представляется, свидетельствует о том, что пилоты предвидели возможность катастрофы от столкновения с ЛЭП, но объективно, если судить по опубликованным данным, не могли ее предотвратить, поскольку не имелось времени для принятия правильного решения. Отсюда их рефлекторные действия, выразившиеся в резких изменениях положения штурвала управления. Командир вертолета и командир авиазвена - опытные пилоты, имеющие многочасовой летный стаж. Но даже они не в состоянии были в считанные секунды принять оптимальное решение по поводу действий по управлению вертолетом вследствие экстремальных условий, в которых они оказались. Таким образом, можно считать, что каждый из пилотов предвидел возможность наступления вредных последствий своих действий, однако объективно не мог их предотвратить в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий, и тогда эти обстоятельства требовали применения ч. 2 ст. 28 УК РФ.[41]

ВЫВОДЫ

1. В ч. 1 ст. 28 УК РФ закреплена разновидность невиновного причинения вреда, которая в теории уголовного права именуется объективным казусом. Объективный казус имеет место в тех случаях, когда существуют объективные, не зависящие от воли лица факторы, именуемые законодателем «обстоятельствами дела», в силу которых лицо, причинившее вред, не могло осознать общественной опасности своего деяния, либо не должно было или не могло предвидеть наступление общественно опасных последствий. Некоторые ученые-юристы рассматривают объективный казус в качестве субъективного. Но подобный подход не учитывает, что именно объективные обстоятельства дела являются причиной того, что лицо не осознает общественной опасности деяния, либо не предвидит наступление общественно опасных последствий, вследствие чего и возникает казус.

2. Законодательная формула ч. 1 ст. 28 УК РФ сконструирована таким образом, что, по сути, различает две ситуации объективного казуса. С одной стороны – отличие казуса от умысла, с другой – от преступной неосторожности. От умысла казус отличается и по интеллектуальному, и по волевому моменту. При умысле лицо осознает общественную опасность своих действий (бездействия). При казусе – не осознает и по обстоятельствам дела не может ее осознавать, при этом отсутствует необходимое для умысла предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий. Волевой момент казуса отличается от умысла отсутствием, как желания, так и сознательного допущения наступления общественно опасных последствий либо безразличного к ним отношения. Казус будет отличаться от преступной неосторожности или по интеллектуальному, или по волевому моменту в зависимости от ее вида. При преступной небрежности и невиновном причинении вреда лицо не предвидит возможность наступления общественно опасных последствий – общий критерий (интеллектуальный момент). Вместе с тем отличительные признаки казуса и небрежности заключаются в волевом моменте. При небрежности лицо должно было и могло предвидеть общественно опасные последствия своего деяния при необходимой внимательности и предусмотрительности, а при казусе оно было не в состоянии это сделать по обстоятельствам дела. При этом для установления казуса не требуется одновременного отсутствия обоих критериев волевого признака небрежности, достаточно отсутствия хотя бы одного из них — или объективного (должен был), или субъективного (мог). Основное различие между преступным легкомыслием и невиновным причинением вреда заключается в интеллектуальном моменте. При легкомыслии лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), что исключено при казусе.

3. В ч. 2 ст. 28 УК РФ законодатель закрепляет особую разновидность невиновного причинения вреда, а именно субъективный казус, являющийся новеллой в уголовном праве России. Субъективный казус характеризуется тем, что существуют внутренние факторы, которые законодатель называет «психофизиологическими качествами лица», в силу которых лицо, причинившее вред, не могло предотвратить общественно опасные последствия, возможность наступления которых предвидело в экстремальных ситуациях, либо при нервно-психологических перегрузках. Но существуют и другие подходы к определению сущности невиновного причинения вреда, закрепленного в ч. 2 ст. 28 УК РФ. В частности, некоторые правоведы рассматривают данную разновидность казуса как объективную. Но такой подход не учитывают ведущую роль в возникновении казуса, предусмотренного ч. 2 ст. 28 УК РФ, субъективных характеристик лица, а именно психофизиологических качеств. Предполагается, что лицо не могло предотвратить общественно опасные последствия именно в силу субъективных психофизиологических качеств, а не из-за экстремальной ситуации или нервно-психологической перегрузки, наличие которых обязательно, но не первично. Ведь, несмотря на экстремальные условия либо нервно-психические перегрузки, лицу в некоторых ситуациях удается предотвратить общественно-опасные последствия своего действия (бездействия), и казус соответственно не наступает.

4. Законодатель предусматривает две ситуации субъективного казуса, в которых психофизиологические качества не соответствовали выполняемой деятельности, а именно экстремальные условия и нервно-психические перегрузки. Как видно, понятия, которыми оперирует в ч. 2 ст. 28 УК РФ законодатель, являются оценочными: «психофизиологические качества», «экстремальные условия» и «нервно-психические перегрузки». Кроме того, определение данных понятий законодательством не регламентируется. В доктрине уголовного права однозначный ответ на этот вопрос также отсутствует. Поэтому определить уровень психофизиологических возможностей конкретного человека, а также сделать вывод об их соответствии или несоответствии требованиям экстремальных условий либо недопустимым нервно-психическим перегрузкам невозможно без применения специальных познаний в области психологии, физиологии, а в ряде случаев психиатрии. Поэтому для применения ч. 2 ст. 28 УК РФ необходимо получить заключение судебно-психологической, а в некоторых ситуациях – комплексной (психолого-психиатрической) экспертизы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Включение норм о невиновном причинении вреда в Уголовный кодекс является очень важным этапом в развитии уголовного права России. В текстах уголовных законодательных памятников прошлого можно заметить наличие стремления законодателей разных эпох к соблюдению справедливости по отношению к лицам, причинившим вред охраняемым законом общественным отношениям невиновно. Также присутствует некая историческая преемственность положения о невиновном причинении вреда. Но нормативное закрепление случаев без вины не было планомерным. Кроме того, в исторических законодательных памятниках России невиновное причинение вреда было отражено не совсем совершенным образом. В отличие от них современная трактовка невиновного причинения вреда, закрепленная в ст. 28 действующего УК РФ, имеет более четкую и системную формулировку. В доктрине уголовного права одни ученые определяют невиновное причинение вреда, исходя из законодательной формулировки, другие – используют уже сложившиеся в рамках психологического подхода определение понятия вины, рассматривая казус как его «антипод». Так, с одной стороны, невиновное причинение вреда - это ситуация наличия реально причиненного вреда интересам, охраняемым уголовным законом, в отсутствии виновного к нему отношения, с другой - отсутствие психического отношения лица к совершенному общественно опасному деянию и его последствиям в форме умысла или неосторожности. Оба определения логичны и имеют право на существование. Ученые-юристы выделяют, по крайней мере, два признака, которые обязательно присутствуют во всех случаях без вины. Во-первых, наличие общественно-опасных последствий, т.е. вреда, который причиняет или может причинить вред общественным отношениям, охраняемым уголовным законом. Во-вторых, отсутствие субъективной стороны преступления, так как деяние совершается без вины. Невиновное причинение вреда (казус) означает, что вред причинен без умысла и неосторожности, то есть случайно, а случай без вины в соответствии с действующим законодательством исключает уголовную ответственность и наказание за содеянное. В ч. 1 ст. 28 УК РФ закреплена разновидность невиновного причинения вреда, которая в теории уголовного права именуется объективным казусом. Объективный казус имеет место в тех случаях, когда существуют объективные, не зависящие от воли лица факторы, именуемые законодателем «обстоятельствами дела», в силу которых лицо, причинившее вред, не могло осознать общественной опасности своего деяния, либо не должно было или не могло предвидеть наступление общественно опасных последствий. Некоторые ученые-юристы рассматривают объективный казус в качестве субъективного. Но подобный подход не учитывает, что именно объективные обстоятельства дела являются причиной того, что лицо не осознает общественной опасности деяния, либо не предвидит наступление общественно опасных последствий, вследствие чего и возникает казус. Законодательная формула ч. 1 ст. 28 УК РФ сконструирована таким образом, что, по сути, различает две ситуации объективного казуса. С одной стороны – отличие казуса от умысла, с другой – от преступной неосторожности. От умысла казус отличается и по интеллектуальному, и по волевому моменту. При умысле лицо осознает общественную опасность своих действий (бездействия). При казусе – не осознает и по обстоятельствам дела не может ее осознавать, при этом отсутствует необходимое для умысла предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий. Волевой момент казуса отличается от умысла отсутствием, как желания, так и сознательного допущения наступления общественно опасных последствий либо безразличного к ним отношения. Казус будет отличаться от преступной неосторожности или по интеллектуальному, или по волевому моменту в зависимости от ее вида. При преступной небрежности и невиновном причинении вреда лицо не предвидит возможность наступления общественно опасных последствий – общий критерий (интеллектуальный момент). Вместе с тем отличительные признаки казуса и небрежности заключаются в волевом моменте. При небрежности лицо должно было и могло предвидеть общественно опасные последствия своего деяния при необходимой внимательности и предусмотрительности, а при казусе оно было не в состоянии это сделать по обстоятельствам дела. При этом для установления казуса не требуется одновременного отсутствия обоих критериев волевого признака небрежности, достаточно отсутствия хотя бы одного из них — или объективного (должен был), или субъективного (мог). Основное различие между преступным легкомыслием и невиновным причинением вреда заключается в интеллектуальном моменте. При легкомыслии лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), что исключено при казусе. В ч. 2 ст. 28 УК РФ законодатель закрепляет особую разновидность невиновного причинения вреда, а именно субъективный казус, являющийся новеллой в уголовном праве России. Субъективный казус характеризуется тем, что существуют внутренние факторы, которые законодатель называет «психофизиологическими качествами лица», в силу которых лицо, причинившее вред, не могло предотвратить общественно опасные последствия, возможность наступления которых предвидело в экстремальных ситуациях, либо при нервно-психологических перегрузках. Но существуют и другие подходы к определению сущности невиновного причинения вреда, закрепленного в ч. 2 ст. 28 УК РФ. В частности, некоторые правоведы рассматривают данную разновидность казуса как объективную. Но такой подход не учитывают ведущую роль в возникновении казуса, предусмотренного ч. 2 ст. 28 УК РФ, субъективных характеристик лица, а именно психофизиологических качеств. Предполагается, что лицо не могло предотвратить общественно опасные последствия именно в силу субъективных психофизиологических качеств, а не из-за экстремальной ситуации или нервно-психологической перегрузки, наличие которых обязательно, но не первично. Ведь, несмотря на экстремальные условия либо нервно-психические перегрузки, лицу в некоторых ситуациях удается предотвратить общественно-опасные последствия своего действия (бездействия), и казус соответственно не наступает. Законодатель предусматривает две ситуации субъективного казуса, в которых психофизиологические качества не соответствовали выполняемой деятельности, а именно экстремальные условия и нервно-психические перегрузки. Как видно, понятия, которыми оперирует в ч. 2 ст. 28 УК РФ законодатель, являются оценочными: «психофизиологические качества», «экстремальные условия» и «нервно-психические перегрузки». Кроме того, определение данных понятий законодательством не регламентируется. В доктрине уголовного права однозначный ответ на этот вопрос также отсутствует. Поэтому определить уровень психофизиологических возможностей конкретного человека, а также сделать вывод об их соответствии или несоответствии требованиям экстремальных условий либо недопустимым нервно-психическим перегрузкам невозможно без применения специальных познаний в области психологии, физиологии, а в ряде случаев психиатрии. Поэтому для применения ч. 2 ст. 28 УК РФ необходимо получить заключение судебно-психологической, а в некоторых ситуациях – комплексной (психолого-психиатрической) экспертизы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ