Человек, которого нет

Новелла

Утром 12 августа я вышел из своего дома. Да, именно утром, именно 12 августа! Дорогой мой читатель, я прошу тебя запомнить эту дату. Просто запомнить – и все! И это не значит, что эта дата может что-то символизировать. Даже не думай об этом. Это просто число и месяц, ничего более! Конечно, мудрые филологи и литературоведы, которые так любят копаться, сверлить и разламывать чужие произведения, дабы найти там несуществующие образы и символы с целью сделать себе имя ученого высокого уровня, сейчас примутся искать в этой дате какой-то сакральный смысл, сопоставляя указанный день с историческими событиями или психологическими ассоциациями. Но уж нет, увольте! Можете плюсовать, вычитать, делить эти цифры, умножать их, надевать себе на голову, но вы абсолютно ничего не добьетесь! 12 августа – это просто дата, и не более того…

Воздух был влажный до невозможности, от низкого давления было трудно дышать. Слегка моросил дождь, погода была пасмурной, грустной и неприятной… Складывалось такое впечатление, будто бы земная атмосфера обиделась на весь этот алчный, жестокий и циничный мир, и вот теперь мстит ему своим настроением, точнее, его отсутствием. Тяжелое небо беспощадно давило на голову, жутко угнетая прохожих и заставляя их ссутулиться и сгибаться под натиском ржавого привкуса седого пространства. Да, мой дорогой читатель, ты не ошибся, и я тоже! Небо было именно тяжелым, привкус ржавым, а пространство – седым. И это я на полном серьезе, все так и было. И как не удивительно, это тоже ничего не означает! Не ищи тут никаких образов и символов, я тебя очень прошу, не искажай действительность своими глубокими исканиями отсутствующих субстанций и архетипов! Спасибо.

Тяжелая утренняя атмосфера словно замедляла движение вокруг. Люди с неохотой перебирали ногами, низко опустив головы, потупившись в асфальт и никого не замечая. Их передвижения были настолько хаотичны и бессознательны, что они умудрялись задевать друг друга. Но даже после таких нелепых и случайных столкновений, порою весьма сильных и заметных, никто ни на кого не оглядывался – казалось, подобные столкновения давно вошли в привычку. И я тоже старался никого не замечать вокруг. Проще ведь слиться с серой толпой, прикинувшись таким же, как и другие, и тихонько наблюдать за всеми со своей маленькой норки.

Быть может, мой дорогой читатель захочет поинтересоваться тем, куда же я все-таки направляюсь по такой скверной погоде… Это немудрено, даже предсказуемо, ведь я отвечу, я всегда отвечаю читателям на все вопросы, я уважаю каждого своего читателя. Так вот… Я направляюсь на работу. Именно на ту работу, которую ненавижу уже много лет. Которую не выношу, но поделать с этим ничего не могу! И я почему-то уверен, мой дорогой читатель, что у тебя тоже есть такая работа, которую ты на дух не переносишь! Вот я просто на сто процентов в этом уверен! Быть может, это учебное заведение, чужой дом, тот же офис, магазин… Такое место, куда ты ходишь почти каждый день. С ненавистью ты приходишь туда, с ненавистью проводишь там время, и только потом, возвращаясь назад, ты вздыхаешь с облегчением… Но едкие тревожные мыслишки снуются у тебя в голове, напоминая о том, что завтра ты снова туда пойдешь! Ты ненавидишь всех, кто там находится, ты ненавидишь даже самого себя за то, что посещаешь это место… Но ты все равно туда ходишь! Потому что «надо», «необходимо», «приходится», «что-то или кто-то вынуждает», «кто-то приказал»… И ты ничего с этим не можешь поделать!

Сонный транспорт медленно скользил по влажной дороге, то замедляясь, то ускоряя свой ход. И этот транспорт был так похож на всех этих людей, что ползали вокруг… Единственное радовало – хорошо, что хоть транспортные средства не так часто сталкивались друг с другом. В один из таких «скоростных» троллейбусов я успел вскочить уже тогда, когда он отправлялся с остановки. Я расплатился за проезд, но сонный кондуктор дал мне в два раза больше сдачи, чем требовалось. Конечно, я ему ничего не сказал, это ведь его проблемы, его работа считать деньги. А я берегу копейку смолоду, как родители учили, поэтому никогда не против завестись лишней денежной купюрой.

Как обычно, я уселся у окна, тихонько сжавшись там так, чтобы казаться незаметным. Устремив свой взор в окно, за которым пробегали многочисленные дома, я чувствовал себя словно за пределом этого грязного и холодного троллейбуса, в каком-то ином мире, вне бессмысленной, жуткой, пассажирской суматохи. Помимо этого, когда я в пути, в моих ушах всегда наушники – это помогает еще лучше входить в бесценный транс, полностью отдавшись его власти. Нет, дорогой мой читатель, ты не подумай, я не меломан, я вообще не слушаю музыку, абсолютно к ней безразличен. Просто человек в наушниках всегда создает образ некой отрешенности, замкнутости, «человека-в-себе», что ли. Его никто никогда не трогает и не отвлекает, он будто бы занят самим собой. А это как раз то, что мне и нужно, это то, что я так люблю! Ты себе представить даже не можешь, дорогой мой читатель, какое же это наслаждение – направляться на ненавистную работу в полном спокойствии…

Через несколько минут после отправления ко мне подсел огромный мужчина, который всей своей масштабной сущностью подвинул мое крохотное, вялое и несчастное тело к окну так, что я чуть ли не впивался лицом в стекло. Мужчина этот даже не обратил на меня внимания – наверное, я был слишком миниатюрным по его меркам, а значит, и заметить то меня крайне сложно. Он дышал так часто и тяжело, что с каждым его вдохом я невольно сжимался и напрягал все свои немногочисленные мышцы, дабы не быть полностью раздавленным под натиском этой громадной туши, при его выдохе я наоборот расслаблялся, понимая, что нужно наслаждаться этими короткими мгновениями… Следует отметить, что я всегда сажусь у окна, чтобы рядом со мной оставалось еще одно сидение. Следовательно, если нужно кому-то уступить место, то сделаю это не я, а именно тот, кто сидит рядом со мной, ведь его место ближе к проходу, где стоят люди. Но 12 августа (я надеюсь, ты еще помнишь) я пожалел о том, что сел на привычное место.

Естественно, я не знал этого человека. Но это не мешало мне возненавидеть его. Мне было абсолютно все равно, кто он, кем работает, чем занимается в свободное время, что у него внутри, какой интеллект… Совершенно наплевать – я и без этого его ненавидел! И эта ненависть – единственное чувство, которое я мог испытывать к этому человеку! Мало того – уже подъезжая к конечной остановке, он начал засыпать и склонять свою голову мне на плече, еще больше вжимая меня в окно. Поэтому время от времени мне приходилось специально подергивать плечом, якобы случайно, чтобы разбудить неприятного мне мужчину. Просыпаясь, он вздрагивал, открывал глаза, моментально создавая непоколебимый вид, глядел в окно, а затем снова засыпал…

В офис я пришел как обычно – без настроения, с особой тоскою в глазах, с опущенной головой и плечами. Когда люди видят тебя в подобном состоянии каждый день, они перестают задавать тебе глупые вопросы типа «Что произошло?», чтобы в очередной раз услышать неизменное «Да нет, все отлично!» (все с тем же печальным выражением лица). Они просто привыкают к этому, понимая, что тебя лучше не трогать. Даже начальник поручает тебе меньше работы, когда видит тебя в таком состоянии. А мне как раз это и нужно – чтобы никто меня не беспокоил и дал возможность максимально беззаботно провести эти невыносимые восемь часов.

Тихонько поздоровавшись с ненавистными коллегами, я быстро прошел к своему рабочему месту, особо ни на кого не поглядывая, дабы не привлекать к себе внимание. Казалось бы, ничего не изменилось – все те же офисные крысы, все та же атмосфера глупой, скучной и никому ненужной работы, все тот же гул компьютеров, от которых к концу дня обычно кипит голова… Но все-таки что-то не так… Краем глаза я заметил, что на своем рабочем месте отсутствует мой коллега, который всегда приходит раньше всех. Кстати, единственный в нашем офисе человек, с которым я более-менее общаюсь, причем не только на рабочие темы и не только в рабочее время. Неплохой такой человечек, я бы даже сказал, хороший малый! Правда, имени его я не помню… Даже не знаю, помнил ли вообще когда-то…

- А где этот?.. – я тихонько спросил у своей коллеги, стоя к ней полуоборотом.

- Кто? – сказала она, немного даже удивившись, что я с ней заговорил.

- Ну… - протянул я и кивнул на рабочее место того самого «хорошего малого». – Этот…

- Ах, этот… - наверное, она тоже не помнила его имени. – Повесился вчера…

- Ага, ясно, - моментально молвил я все с тем же непоколебимым выражением лица.

Ну, что ж, люди умирают, и тут ничего нет удивительного. На этой замечательной планете каждый день из жизни уходит более ста тысяч человек, а то и больше. Поэтому не стоит придавать этому событию какого-то особого значения. Тем более, смерть какой-то офисной крысы вряд ли вообще может за собой что-то повлечь. Человек умер, что тут такого? Он вряд ли оставил после себя что-то ценное, поэтому о нем быстро забудут. В этом событии нет абсолютно ничего – ни хорошего, ни плохого. Разве я не прав, дорогой мой читатель?

Но в один определенный момент любопытство все-таки одолело меня, я заинтересовался подробностями:

- А почему? – уже сидя за своим рабочим столом, я чуть повернул голову все к той же сотруднице.

- Что почему? – снова удивилась она, выглядывая из-за монитора компьютера.

- Ну… - я пытался подыскать слова, чтобы стало ясно. – Почему повесился?

- Не знаю, не сказал…

- Ага, ясно…

Я спокойно повернул голову к своему компьютеру, после чего включил его. Некоторое время сидел, тупо уставившись в монитор, который начал мигать, напоминая о самом себе. И вдруг я почувствовал то, что удивило, а я бы даже сказал, глубоко потрясло меня. Внутри, там, где, по всей видимости, должно быть сердце, постепенно начало что-то сжиматься, отдавая пронырливой болью по всему организму. Вся эта тяжелая, хмурая, тупая боль принялась быстро подниматься, подступая к горлу, собираясь в колючий комок, давящий на стенки собственной глотки. И тут меня начали душить слезы. Как назло, я ничего не мог с этим поделать – слезы сами по себе выдавливались из моих глазных яблок, порываясь выскочить наружу, осквернив этим мое и без того печальное лицо. И как я не пытался осилить самого себя, взять в руки все свои эмоции, которые я и так обычно стараюсь не проявлять, но все оказывалось тщетным – вся эта гадость раздавливала меня изнутри, выплывая наружу этими мерзкими, скупыми каплями…

Вот скажи мне, дорогой мой читатель, что это такое? Неужели смерть какого-то обычного человека так впечатлила меня? Неужели мне действительно стало его жалко? Я не мог поверить сам себе, я требовал объяснения на происходящее со мной! Но все эти вопросы, ударяясь о тупик повседневной безысходности, рассыпались в моем сознании горькой пылью абсолютного непонимания. И единственное желание одолевало меня на тот момент – лишь бы никто в офисе не увидел моих слез, это было бы самым грязным позором перед собственными коллегами!

Но постепенно я все же начал понимать, в чем тут дело. Скорее всего, это заключено в привычке, а точнее, в ее нарушении. Я ведь так привык приходить на работу и каждый день видеть того самого «хорошего малого», имени которого я никак не могу вспомнить. Я настолько привык целый день находиться на рабочем месте, осознавая, что за моей спиной сидит именно он, а никто другой! Да, возможно, я относился к нему всего-то на капельку лучше, чем к остальным сокамерникам, но привычка взяла свое. Теперь его нет за моей спиной, мало того, никогда не будет! И эта неведомая, странная и непонятная для меня пустота, образовавшаяся за моей спиной, так грызла мое нутро, оставляя там неприятный след со следами зубов, так беспощадно ела меня изнутри, трансформируясь из пустоты на рабочем месте в пустоту собственного «я», что я просто не мог этого вынести! Не человеческая смерть так вздернула мою психику, а именно нарушение той самой повседневной привычки! Ты только представь себе, мой дорогой читатель, к чему может привести эта самая привычка! Наверное, если бы как-то утром мои коллеги увидели бы меня в хорошем настроении, улыбающегося, здоровающегося с каждым из них, глядя прямо в глаза, бодрым и даже веселым, с поднятой головой, выпрямленной спиной и расправленными плечами, а не таким, каким привыкли они меня видеть каждый день, то мне и представить сложно их реакцию. Скорее всего, их бы тоже начали душить слезы. И они бы всем скопом в один момент принялись биться в истерике, заливаясь горькими слезами. Это даже страшно вообразить! Дорогой мой читатель, нарушение привычки – это очень серьезно!

Но зато я знал, как мне успокоиться. Дождавшись, пока компьютер включится, я зашел в социальную сеть. Обычно это чудное изобретение гениев мирового Интернета немного поднимает настроение. Именно за это я и ценю Интернет в целом, а особенно, социальные сети. Именно поэтому я так много рабочего времени провожу именно там, иначе можно было бы просто повеситься, как это и сделал мой сотрудник. Я уверен – ему нужно было чаще заходить в социальные сети, он точно был бы еще жив. Но на этот раз радоваться было нечему – пришло лишь одно сообщение. Мало того, не самое веселое. Некий Миша Клещ прислал мне свое очередное бездарное произведение. Я не читал его творения, точнее, как-то раз открыл одно из них, но, осилив лишь пару строк, ничего не понял. Вот поэтому и считаю его творчество бездарным и не заслуживающим внимания. Я так и написал ему: «Ты бездарность, перестань отправлять мне это!» А он ответил что-то вроде «Спасибо тебе за твое мнение, я рад, что ты мне ответил, я ценю мнение каждого читателя, буду рад, если прочтешь еще…» Странный человек, я его тут оскорбляю ради своего же удовольствия, а он мне всякую чушь пишет! Бесят меня такие люди!

После подобного развлечения в социальной сети я начинаю создавать видимость человека, который страшно увлечен работой. Да, мой дорогой читатель, я думаю, что ты все прекрасно понял – я больше времени уделяю тому, что прикидываюсь, что занят работой, на самом же деле занимаясь совершенно отвлеченными делами, интересными только мне. Я не хочу тратить собственную энергию на выполнение рабочих обязанностей, за которые получаю деньги. Этой самой энергии у меня и без того мало, а тут еще нужно тратить ее на столь скучные занятия. И реально я начинаю заниматься работой только тогда, когда наш отдел посещает директор. И почему-то уверен, что так поступает большая часть моих коллег. И мне почему-то кажется, мой дорогой читатель, что ты тоже таким занимаешься! Правда? Самое интересное, что я прикидываюсь выполнением этой самой работы так мастерски и так умело, что даже не хожу на обеденные перерывы. Именно в такие моменты я могу действительно расслабиться, оставшись наедине с самим собой в огромном кабинете…

Все мои коллеги – это несносные офисные крысы! Когда в кабинет заходит директор, эти дрессированные зверьки все разом вздрагивают, словно по команде, и мгновенно приступают к работе, смиренно повиливая хвостиками и ожидая очередной команды. Когда директор уходит, все моментально расслабляются, развалившись на своих рабочих местах и попивая кофе. В этот момент они загадочно переглядываются друг с другом и хитро улыбаются, довольствуясь тем, что обманывают собственного директора. Они всем стадом ненавидят его. В любой подходящий или неподходящий для этого момент они собираются кучкой, чтобы обзывать его нелепыми словами, чтобы осуждать его во всем, в чем только можно, тем же демонстрируя свое презрение к этому человеку. Только вот когда он появляется на горизонте, все это поверхностное отношение враз куда-то пропадает.

Никто из них не хочет становиться директором – они боятся, что их так же будут ненавидеть, а ведь для них это крайне важно – оставаться для всех хорошими, уважаемыми и даже любимыми. Они всегда соглашаются друг с другом, чтобы не идти на конфликт и не выставлять на показ свое инакомыслие, они всегда смеются с любых шуток, которые время от времени звучат в офисе, дабы не обидеть рассказчика, они всегда принимают любые инициативы по поводу коллективного похода в кафе или в кино. Но каждый из них ненавидит друг друга! И я в этом более чем уверен! Время от времени – либо во время обеденного перерыва, либо во время перекура, они разбиваются на маленькие кучки и обсуждают друг друга, смеются и оскверняют того или иного сотрудника, делятся сплетнями о том, как: «…ты представляешь, она беременна, причем не от мужа…», или «…он до сих пор живет с родителями…», или «…у него ужасно дешевые часы…». Пару раз я замечал, как они заглядывают мне за шиворот, дабы посмотреть, какую марку одежды я ношу. А потом где-то краем уха уловил следующее: «Я о таком бренде и не слыхала даже, он, наверное, покупает подержанную одежду, какой ужас!» Конечно, это так важно – быть модным в подобном скопище офисных крыс, быть таким же, как и они! Будто бы заднице не все равно, чье имя на бирке трусов!

Но вот самое интересное, мой дорогой читатель, - каждый из них, без исключения, ходит к директору (якобы с отчетом о проделанной работе) и стучит на своих коллег. Каждый рассказывает ему интересные истории о том, кто, как и где сачкует, выпивает или спит во время рабочего дня. И ты представь себе, мой дорогой читатель, каково это директору – выслушивать юморески от одного сотрудника, а затем от второго, который стучит на предыдущего, а затем и от третьего, который стучит на тех двоих. Это ведь с ума сойти можно! А затем эти сотруднички, покидая кабинет директора, все вместе собираются, ехидно хихикают и говорят о том, какой же этот директор все-таки идиот! А они, соответственно, самые хитрые и умные! Уникальные люди…

Они сами себя порой называют «офисными планктонами», правда, не совсем ясно, зачем – то ли ради самоиронии, которой так часто довольствуются, то ли просто подтверждая этот факт. Все они слушают некого Коржа, который поет в своей песне о тех же «офисных планктонах» и о том, что все пять рабочих дней все-таки стоит вытерпеть, чтобы по окончанию рабочей недели «со спокойной душой залиться в доску»… Так они и живут, следуя подобным композициям. Что же касается других познаний в искусстве, то тут следует умолчать, так как других познаний и интересов у них просто нет… Быть может, мой дорогой читатель, я поступаю так же, как и они, я даже не буду этого отрицать! Возможно, я живу такой же жизнью – об этом знать только мне! Но это еще не причина говорить о том, что я такой же, как и все! Я совершенно другой, запомни это, мой дорогой читатель!

Под конец столь мерзкого, глупого и бессмысленного рабочего дня я могу вздохнуть свободнее. Поэтому сразу иду в ближайшую забегаловку, которую посещаю каждый день. Конечно, моя зарплата позволяет ходить в более приличные места, но ты ведь помнишь, мой дорогой читатель, что привычка – дело тонкое… Обычно в таких помещениях весьма специфический запах – это что-то вроде смеси алкоголя, пота и затхлости. Поэтому и контингент здесь соответственный – потные, затхлые алкоголики. Но я ведь не такой, ты ведь понимаешь, мой дорогой читатель! Честно говоря, все эти запахи, весьма непривлекательные на первый взгляд, лично мне после восьмичасового пребывания в атмосфере «офисных планктонов» кажутся настоящим привкусом свободы. Поэтому так называемый «свободный запах» я с высоким эстетическим наслаждением глубоко вдыхаю широко раздвинутыми ноздрями, заполняя им легкие и позволяя ему медленно расползаться по всему организму…

Как обычно, я по-тихому пробирался к привычному столику так, чтобы не быть замеченным теми самыми потными и затхлыми завсегдатаями, которые целые сутки просиживают в подобных заведениях. Как всегда, я заказал пиво. Официантка ушла готовить заказ, а я остался один – наедине с собственными мыслями. Только вот мысли эти застыли где-то на гранях остановки собственного сознания – думать почему-то ни о чем не хотелось. Мало того, я не знал, о чем мне думать на тот момент и чем вообще заниматься в ожидании заказа. Но вдруг что-то странное внутри подтолкнуло меня – я почувствовал что-то непривычное. И это самое «непривычное» вдруг начало трусить изнутри с такой силой, что мне просто пришлось оглянуться вокруг, дабы удостовериться в том, что этого никто не видит. Странно, но на меня никто не обращал внимания – все до единого были страстно увлечены столь дорогим и приятным сношением собственных организмов с алкоголем. Всем было абсолютно наплевать на меня, я оказался словно за пределом происходящего…

Оглянувшись вокруг еще раз, я уставился на поверхность стола, за которым сидел. После этого в голове прозвучала фраза: а что я здесь делаю? Дорогой мой читатель, скажи, может, ты знаешь? Что я здесь забыл? Для чего я в этом месте? Кому это нужно и зачем? Неужели я сам себя привел сюда? Странно, но этот вопрос моментально загнал меня в тупик, я не знал, как ответить на него. В моей голове он принял форму долгого коридора, обе части которого заканчиваются высокими толстыми стенами. Я слышал, как эхом в моем сознании отбиваются все эти вопросы… От этого меня еще больше начало трясти… Становилось даже страшно…

Когда принесли пиво, вопрос стал ребром. Черт возьми, неужели я пью пиво? И употребляю ли алкоголь вообще? Нет, конечно, употребляю, но только тогда, когда это действительно необходимо, исключительно в тех случаях, когда просто приходится – на различных презентациях, дни рождениях, свадьбах, деловых сделках… Ты ведь понимаешь, мой дорогой читатель, есть такие моменты, когда от подобного не уйти, иначе тебя станут воспринимать не так, как других, а этого страшно не хочется! Но речь то идет о вечном Сейчас… Кому я должен пить это пиво? Себе должен? Так мне это не нужно! Этим постояльцам? Так им вообще все равно – им явно своего хватает!..

И тут до меня все-таки начало доходить… Я ходил сюда не один. По окончанию рабочего дня направлялся в эту забегаловку вместе с тем самым «хорошим малым», имя которого напрочь вылетело из моей головы… Это с ним я сидел за этим самым столом. Мы никогда ни о чем с ним не говорили – просто сидели и наслаждались тем, что рабочий день завершен. И я говорю тебе это на полном серьезе, мой дорогой читатель, мы никогда не общались с ним, сидя в этом месте. Мы говорили лишь только в рабочее время, да и то ради того, чтобы отвлечься на что-то… Каждый рабочий день по несколько часов мы молча сидели за столом. И чтобы хоть как-то заполнять тишину, что царила между нами, похлебывали это проклятое, ужасное, нелепое пиво. И заказывали всегда много – лишь бы посидеть подольше!

И вот только сейчас, глядя на огромный бокал с темным содержимым, я начал понимать суть того вопроса, который только что себе задавал. Так вот, в чем дело: я пришел сюда опять-таки по привычке. И вот теперь сижу в полном одиночестве – наедине с этим нелепым бокалом, который мне абсолютно не нужен! И что-то так заскребло в голове, а затем завизжало невыносимой болью, раздавливающей все внутри… И словно чего-то катастрофически не хватало, словно какой-то пробел мучил меня… Мурашки бегали по коже от осознания собственной ненужности, от признания личного одиночества, от абсурдности собственных поступков…

Домой возвращался по темному. Всю дорогу в троллейбусе я ехал, словно зомби. В каком-то бессознательном вакууме. Когда случайно взглянул на других пассажиров, я ужаснулся. Все они были так похожи на меня – такие же зомби, качающиеся в такт движения общественного транспорта. Такие же бессознательные существа со взглядами, что обращены глубоко внутрь себя. И по глазам их было так отчетливо видно, что внутри там пусто, внутри ничего нет. Они будто бы стали одним целым с этим проклятым троллейбусом, они словно вросли в его техническую сущность. Как и это самое транспортное средство, вечно прикованное своими «рогами» к проводам, так и они прикованы – и скорее всего, ни «рогами», ни «проводами» они друг от друга не отличаются… И неужели я такой же? Неужели я так похож на них? Нет, такого быть не может, мой дорогой читатель, это невозможно! Я совершенно другой человек, и я в этом более чем уверен!

На задней площадке трое парней слишком настырно приставали к девушке. На это практически никто не обращал внимания, только пара-тройка пассажиров время от времени поглядывала в ту сторону с недовольным видом и четкой надписью на лице: «Что вы там шумите? Вы мешаете мне думать!» Никто к ним не подходил, все считали, что ситуация решится сама по себе. На одной из остановок парни схватили девушку и поволокли ее за собой – прочь из троллейбуса. Особой реакции можно было и не ожидать. Все та же пара-тройка в один момент взглянула в ту же сторону, после чего снова углубилась в себя. Никто не поспешил ей на помощь, все были заняты собой. И я не поспешил, мне чужие проблемы не нужны, у меня своя жизнь. В тот момент я подумал о том, что когда-то и на меня так нападут прямо на улице посреди белого дня, и никто даже не подумает вмешаться. Это ведь моя жизнь, я сам должен решать подобные проблемы…

На порог собственной квартиры я ступил под крики жены – она вечно недовольна тем, что я так поздно возвращаюсь, хотя могла уже и привыкнуть. Через пару секунд она предстала моему взору, разрывая все вокруг дикими и бессмысленными воплями. Она так привыкла кричать на меня, что уже просто не представляла свою жизнь без этого занятия. А я так привык являться домой под ее крики, что уже просто перестал обращать на них внимания и даже вслушиваться в слова, что выплевывались в мой адрес, в меня так и не попадая. Всего на миг взглянув в глаза яростной жене, я в который раз убедился, насколько ее ненавижу. Я все еще не перестаю удивляться, почему за столько лет совместной жизни я до сих пор не расстался с ней. Наверное, тут тоже дело в привычке…

Когда жена поняла, что от меня не несет привычным запахом алкоголя, она начала недоумевать, но от этого крики ее только усилились. Теперь же во всех этих абсурдных воплях я улавливал еще и упреки по поводу того, что на этот раз я проводил время не в забегаловке с сотрудником, а в борделе с проститутками. Между прочим, последняя идея мне даже понравилась, это весьма неплохая мысль – хоть какой-то толк от моей жены. Вот так всегда – когда жена говорит тебе, что ты ей изменяешь, хотя на самом деле это неправда, то тебя еще больше тянет это сделать, чтобы хоть как-то оправдывать ее обвинения.

Под все те же крики я ужинал, а затем садился перед телевизором. Нет, дорогой мой читатель, ты не подумай, что я хорошо отношусь к телевидению. Ты ведь и без меня прекрасно знаешь, что это одно из самых худших изобретений человечества. Но так как других занятий я найти себе не могу, то приходится проводить время именно с этим чудом техники. Привычка, дорогой мой читатель, ты ведь понимаешь… Беспрерывно переключая каналы, я всегда выискиваю именно новости. И это не потому, что меня действительно волнует то, что происходит в мире, мне нет до этого дела. Просто хочется знать, что где-то еще хуже, чем у тебя…

С приближением ночи я все больше чувствовал отвращение к собственной жене, и происходило это как-то невольно, само по себе. А все дело в том, что именно ночью мне приходится заниматься тем, что в нашем цивилизованном, современном, одним словом, неповторимом обществе, считающим, что брак – прямой способ укрепить отношения, называют супружеским долгом. И все бы еще ничего, но проблема в том, что меня давно не возбуждает моя жена. Дорогой мой читатель, поверь, в этом плане у меня все в порядке, и проблема тут только в жене, я здесь абсолютно не причем! Тебя бы тоже не возбуждало человекообразное существо, которое, находясь в том самом что ни на есть «браке», сумело запустить себя так, как это только возможно! Поверь, нет абсолютно ничего привлекательно в жировых складках, которых не счесть, обвисших грудях, которые заканчиваются чуть ли не у пупка, а также физиономии, которую на люди то стыдно выставлять… Меня уже давным-давно не интересует моя жена ни как человек, ни как сексуальный объект, на даже как какое-либо возможное существо. Это, наверное, уже самая грань того, что можно назвать женщиной…

Но дабы не накалять ситуацию сложившихся отношений и не выслушивать очередную порцию глупых, самовлюбленных обид, мне все-таки приходится удовлетворять жену. И чтобы дело хоть как-то пошло, каждый раз перед этим невыносимым сношением я закрываюсь в ванной и листаю журнал с превосходными женственными формами. Иногда в этом процессе даже умудряюсь пустить слезу разочарования, ведь моя жена – это все, на что мне пока можно надеяться… Дорогой мой читатель, я искренне желаю тебе никогда в жизни не оказаться в подобной ситуации, так как это более чем печально!..

Во время полового акта я активно фантазирую – представляю все тех же красавиц, которых только что видел в журналах. Но иногда все-таки приходится отвлекаться на жену – когда она просит сменить позу или что-то в этом роде. В такие моменты я просто вынужден закрывать глаза, так как видеть эту женщину обнаженной более чем опасно для собственной психики и полового здоровья. В ту самую ночь с 12 на 13 августа (чтобы ты не забыл, мой дорогой читатель) мне захотелось убить ее. Я просто уже не мог выносить этого человека, я любой ценой был готов избавиться от нее. Жить такой жизнью – это просто немыслимо, мой дорогой читатель! Представь себе, во время того самого жуткого полового сношения (иначе не назовешь) мои руки так и тянулись к подушке, дабы крепко прижать ее к ужасной физиономии моей жены и навсегда покончить с этим подобием человека. Ты представляешь, она умерла бы в удовольствии – прямо во время секса! Это ведь какая нестандартная, я бы даже сказал, экзотическая смерть! Но останавливали меня только две причины: я не знал, куда девать такой огромный труп, да и задушить бы ее у меня вряд ли получилось, так как физически она явно превосходит. Поэтому мне оставалось как можно быстрее заканчивать ненавистное занятие, утешая себя мыслями, что, может быть, ее когда-то собьет машина или кто-то прибьет прямо на улице – так у меня будет меньше проблем!

Ночью мне снилось, что я хожу по улицам и продаю свое сердце. Никто не хотел брать его. Тогда я начал предлагать за него деньги – мол, вы его забираете, а я вам еще и доплачиваю! Вот тогда один человек, у которого совершенно не было лица, подошел ко мне и сказал: «Так ведь там нет ничего!» После этой фразы я взглянул на свои ладони, где, по всей видимости, я должен был держать то самое сердце, но там действительно ничего не было, ладони оказались пустыми. Когда я поднял голову, человека с отсутствующим лицом тоже не было…

Как ты думаешь, мой дорогой читатель, как я должен был провести 13 августа? Это немудрено, все просто и прозрачно – этот день должен был быть таким же, как и мои остальные дни – до жути стандартные, скучные и, как один, похожи друг на друга. И каково же будет твое удивление, если я скажу, что именно 13 августа оказался совершенно не таким, как прочие дни моей жизни!

Погода ничем не отличалась от предыдущего дня – все так же пасмурно, сыро и печально… В троллейбусе была жуткая давка, мне пришлось всю дорогу стоять, и это жутко раздражало! Все эти серые, наглые, невыносимые люди толкались из стороны в сторону, друг друга поливая словесной грязью и корча недовольные рожи. И это было так противно, что в один определенный момент меня чуть не стошнило от происходящего!

Но вот, что самое интересное… На одной из остановок в транспорт зашел какой-то нищий. Он принялся медленно пробираться через толпу пассажиров и петь какую-то жалобную песню, протягивая перед собой пакет в надежде получить хоть какую-то копейку. Я впервые видел подобное зрелище именно в троллейбусе. Естественно, никто ему денег не давал. Как обычно, пассажиры делали вид, будто бы не замечают его. Он пел какую-то странную, печальную песню о тяжелой судьбе какой-то страны или что-то вроде того. И казалось, образ его прямо-таки олицетворял ту самую нищую, голодную, рваную державу, о которой шла речь. Голос его был страшно хриплый, словно всю жизнь он работал на шумном предприятии, где весь рабочий день приходилось кричать. Его тембр был средний, тон какой-то приглушенный, пел он очень тихо, будто бы боялся кого-то напугать или получить пинок за подобную вольность – ходить по общественному транспорту и просить деньги, исполняя странные песни…

И вот он полностью предстал моему взору – с трудом пробираясь через толпу, еле удерживая себя на ногах в шатающемся транспорте, он медленно перебирал ногами, опустив голову вниз и жутко ссутулившись. Время от времени он все-таки поднимал голову, но ненадолго – только чтобы посмотреть, не зацепит ли кого впереди. Запах от него исходил более чем жуткий – тебе даже сложно представить это, дорогой мой читатель. Он страшно боялся соприкасаться с людьми, и это было очень заметно. Возраст его было сложно определить, но на грязной голове уже мелькали седые волосы. Одежда его была рваная, испачканная, об истертой обуви следует молчать, дабы не вызвать у тебя полное отторжение, мой дорогой читатель…

И вот произошло то самое, что так впечатлило меня раз и навсегда – мы встретились глазами. Всего на миг, всего-то на долю секунды он бесцельно взглянул на меня – только для того, чтобы не напороться на кого-нибудь. Но этого мгновения мне хватило, даже более чем… В его глазах таился такой жуткий страх, такое пронзительное отчаяние, такая чистая безысходность, что это просто пронзило меня насквозь… И что меня удивило – ни капли обиды и злобы на этот беспощадный мир, на всех этих жестоких, циничных людей. На дне его глаз притаилась ноющая боль, ржавый, безыдейный тупик, фатальная судьба, затертая до дыр… И что интересно – все это не кричало от боли, не молило о спасении, скорее, просто смирилось с тем, что происходит вокруг, с тем, что происходит внутри… Все это будто бы остановилось, причем очень давно…

Со мной такое было впервые – я словно видел насквозь этого человека. И в один момент мне показалось, что я прочувствовал на себе все его переживания, его безграничное страдание и глубокую боль. Я будто бы на мгновение стал этим человеком… Перед глазами начали мелькать страшные картины его тяжелой судьбы, жуткие кадры его навсегда застывших эмоций и чувств…

В голове моей начался шторм, какой-то странный гул заполнял стенки моего мозга. Все тело вмиг бросило в пот, словно в обжигающий костер. Я пылал, меня трясло, становилось плохо… Мне было так страшно, как, наверное, никогда еще в жизни! Мои глаза лихорадочно бегали, хаотично осматривая пассажиров. Но они находились все в том же состоянии агрессии и злобы по отношению друг к другу. Они не обращали никакого внимания на этого нищего, он словно не существовал для них. И ты не поверишь, мой дорогой читатель, но на одно мгновение мне даже захотелось стать одним из них, стать частичкой всей этой серой биомассы, дабы не видеть этого человека, дабы не чувствовать все эти муки, что так яростно проходят через все мое жалкое естество, что так едко жалят все мои клетки… Пробежавшись по пассажирам, глаза все равно возвращались к нему – казалось, этот человек словно притягивает мой взгляд. И что-то странное подсказывало мне, шептало тихонько так на ухо, что этот человек – это и есть я…

Меня так сильно кольнуло где-то глубоко, что я еле удержался на ногах, чуть было не потеряв сознание. Человек шел дальше, все так же опустив голову. А я, в свою очередь, все так же не мог отвести от него взгляда. И вот что я увидел – по левому виску прямо с головы, выбираясь из недр его склеенных грязью волос, медленно шла кровь. Наверное, кто-то его уже успел «погладить» по голове за подобное песнопение… Может быть, в метро… Вот поэтому он и перебрался сюда – тут хоть меньше людей… И после этого жуткая боль принялась нагло топтаться по моей голове, как по раскаленному бетону, вдавливая внутрь свои следы…

На ближайшей остановке нищий вышел. Я не мог больше оставаться в троллейбусе, меня так и потянуло вслед за ним. Пробираясь через недовольную толпу, что бросала мне вслед оскорбительные фразы, я все-таки успел выскочить перед тем, как двери захлопнулись. Нырнув в пространство влажного воздуха, я вдохнул более глубоко. Затем принялся ворочаться по сторонам, чтобы найти того человека. Но все было безрезультатно. Казалось бы, он вышел всего-то на четверть минуты раньше меня, но уже успел куда-то исчезнуть. Я не мог понять, как же можно было так быстро испариться. И сколько я не заглядывал во всевозможные закоулки, сколько не крутил голову по сторонам, все оказалось тщетным, мои глаза так и не нашли его…

До моей работы оставалось еще три остановки, поэтому я побрел пешком. И хоть я прекрасно осознавал, что таким образом точно опоздаю, все равно не садился на транспорт. Мне было совершенно не до этого. Мысли о том, что произошло, переполняли меня. Но я не мог найти объяснение происходящему, сколько ни пытался. Я медленно перебирал ногами по сырому асфальту, направляясь к месту работы. Я находился в каком-то непроглядном тумане полного непонимания, даже недоумения… И что теперь делать со всем этим, просто не понимал…

Дорогой мой читатель, я не помню, как добрался на работу, все происходило как-то бессознательно. Помню только, что опоздал минут на сорок. И почему-то был уверен в том, что мои любимые коллеги уже успели доложить об этом директору. Помню, что ни с кем не поздоровался – просто молча прошелся к рабочему месту, полностью окунувшись в собственные мысли и даже не взглянув ни на кого. Сев за стол, долгое время не мог ни за что взяться. Мало того, я не видел никакого смысла в том, чтобы вообще браться за что-то. Осмотревшись вокруг, я сам себе удивился. И в тот самый момент в моей голове прозвучал вопрос, который просто загнал мое сознание в тупик: а зачем я здесь? Что я забыл тут, зачем сюда пришел? Что я делаю среди всех этих офисных крыс, в пучине затхлой атмосферы унылой неосознанности? В этих наглых стенах цинизма и алчности, лицемерия и двуликости?.. Но ответ не пришел ко мне. Наверное, ему было не до меня. А жаль… В тот момент мне его жутко не хватало… Поэтому долгое время я так и сидел – в ожидании столь желанного ответа…

Пересилив себя, все-таки включил компьютер. Пока он включался, я все еще искал ответ. И во время этого бессмысленного поиска зачем-то посмотрел на рабочее место того самого «хорошего малого», имя которого, наверное, ушло навсегда из моей памяти. Естественно, там никого не было. И на тот момент весьма странное желание одолевало меня: чтобы хоть кто-то там появился. Пустота внутри меня завыла дикой безысходностью. И эта безысходность ныла таким невыносимым воплем, что от этого просто самому хотелось кричать…

- Ты представляешь… - случайно уловил я приглушенный диалог своих коллег. – Жена его доконала – вот он и повесился…

- Ужас! – отозвался второй собеседник. – Что же она с ним делала?..

- Каждую ночь заставляла заниматься с ней сексом!..

- Так разве это плохо? – вмешался третий.

- А ты его жену видел?..

Да, дорогой мой читатель, это сегодня о нем еще помнят. Сегодня о нем немного говорят, может, даже жалеют, хотя вряд ли… А пройдет еще пару месяцев – и память о нем сотрется навсегда. Будто бы и не было такого человека, понимаешь? И даже если бы когда-то он был, то все равно это не имеет никакого значения. Вот я в день его смерти уже не помнил его имени. И мне страшно предположить, что другие не только имени его не помнили, но и вовсе его не замечали… Пройдет еще год, и на могилу его перестанут ходить. Хотя и в могиле к тому времени ничего не останется, кроме костей и прогнившей одежды. Пройдет еще пару лет, и могилу его осквернят вандалы в поисках материала, который можно удачно продать. А вскоре факт его существования окажется никому ненужным. Жил человек – и нет человека… И зачем же тогда нужно было жить этому самому человеку? Чтобы вот так рассеяться в небытии? Чтобы так быстро выпасть из голов тех, кто его знал? Все это так глупо и бессмысленно, так абсурдно и нелепо, что от этих мыслей самому хочется куда-то пропасть… И как ни странно, но все эти глупые дележки на классы и касты, все эти споры по поводу языков и национальностей, все эти глупые идеологии, манипулирующие кумиры, проклятая политика – все это так ничтожно по сравнению с вопросом о человеческой смерти. Факт человеческого конца приравнивает всех под одну планку. И уже не важно, кем ты был – бедным или богатым, больным или здоровым, умным или глупым… Ведь все равно умирать… Могила уравняет всех…

Да, мой дорогой читатель, возможно, я тебя сейчас страшно удивлю, но ты тоже умрешь. Возможно, даже сегодня, ты ведь не можешь выбрать время этой самой смерти. И о тебе тоже все забудут, и существование твое рассыплется прахом в черной бездне всеобъемлющего одиночества… Странно, но почему-то раньше мне не приходили в голову подобные мысли. Неужели на меня так повлиял тот самый нищий? И каким образом он смог так повлиять на меня?

И в один момент мне захотелось сделать что-то полезное. Не просто безыдейно сидеть в офисе, как это делают мои коллеги, а сделать что-то действительно значительное, нужное, важное! Я вспомнил, что уже давно ничего не читал. Причем так давно, что даже не мог вспомнить название последней книги, которую брал в руки. С этими мыслями я зашел в мою любимую социальную сеть, которая в этот раз почему-то не поднимала мне настроения, и пересмотрел историю сообщений с тем самым Мишей Клещом – он когда-то мне рекомендовал кое-что к прочтению. Это была новелла «Герострат» какого-то Сартра… Найти ее в интернете не составляло никакого труда. Особенно обрадовал меня тот факт, что она небольшая по своему содержанию, поэтому много времени на ее прочтение я не потратил бы.

И вот я принялся читать… Впиваясь глазами в каждое слово, в каждую букву, я словно высасывал информацию из этого произведения так настырно, с таким интересом, с такой жадностью, что мне вдруг начало казаться, что все эти слова, которые находились там, сами по себе запрыгивали мне в голову, даже не спрашивая разрешения! Я просто не мог узнать самого себя, для меня это было настолько непонятно и необычно, ведь никогда ранее я ничего не читал с таким азартом… Я не знаю, может, катастрофическая нехватка художественного слова пробудило во мне такой мощный интерес к чтению. Но я просто ни на секунду не мог оторваться от тех строчек. Они сами по себе завлекали меня, манили в тот мир, к тем персонажам, о которых шла речь…

Полностью окунувшись в художественное произведение, я даже не заметил, как в офисе вдруг стало неимоверно тихо. Густая, страшная тишина заполнила вязкое, двуликое пространство кабинета так, что у меня даже холодок пробежался по коже. И тут до меня дошло: обычно так тихо бывает лишь тогда, когда к нам приходит ненавистный всеми директор…

- И чем это мы тут занимаемся?! – эта фраза ударилась мне в затылок и затерялась жутким холодком в собственных волосах. – Я, кажется, вас спрашиваю!

Мне не понравился этот тон. Но еще больше мне не понравилось то, что меня отвлекли от чтения, хотя новелла уже близилась к развязке. Я повернулся к директору, перед этим даже не свернув страницу с произведением, и уставился на его недовольное лицо. Затем последовали какие-то крики и вопли, так похожие на те, что я слышу каждый день от своей жены. Мне даже в один миг показалось, что это и есть моя жена – с такой же страшной физиономией, огромной массой жира, обвисшими грудями и толстыми ягодицами… Но дело в том, что у меня выработался такой железный иммунитет к этим крикам, что я просто уже ничего не слышал. Я не знал, что хотел от меня директор. Я смотрел на него, но не видел. Он около пяти минут распинался предо мной, но я не слышал его… Хотя нет, дорогой мой читатель, я ошибаюсь – кое-что я все-таки слышал: это жуткий запах перегара, который исходил из его огромного рта. И вот тогда я понял, что просто попался под горячую руку директору, который утром не успел похмелиться, поэтому был жутко этим раздражен и не знал, кому передать эту агрессию… И в этот момент я прямо спинным мозгом четко ощущал, как мои «добрые» коллеги в этот момент хитро ухмыляются и радостно ехидничают, утешая себя тем, что не они попали под его руку…

В общем, я был уволен. Я так и не понял, за что, мой дорогой читатель, да и какая вообще разница? Сути дела это не меняет. И ты знаешь, мне показалось, что я давно этого ждал. Мало того, я всегда хотел, чтобы меня уволили, поэтому просто выжидал момент. Я как-то почувствовал себя легче, свободнее, словно масса проблем свалилась с моих плеч, будто бы все обязанности, которые у меня были раннее, просто убежали сами по себе. Все, теперь убегаю из этого пространства офисных планктонов, не буду теперь каждый день созерцать их циничные рожи! Мне это даже подняло настроение, словно я опять зашел в социальную сеть! Но я ушел не сразу, ведь не мог не дочитать «Герострата»…

Дорогой мой читатель, сейчас я тебе расскажу то, что, возможно, никак не вяжется с твоими представлениями об окружающем мире. Но все-таки я это сделаю… Размеры Вселенной неописуемы и неисчислимы. Ни у кого из нас даже в голове не может уложиться, насколько она велика. И это величие просто недосягаемо нашим сознанием. Говорят, что она бесконечна, что с каждой минутой она расширяется. Но куда же она тогда расширяется, если она и так бесконечна? Куда же ей еще расширяться то? А если она и впрямь бесконечна, то, наверное, у этой самой «бесконечности» должны быть какие-то грани! Ведь не может же Вселенная не заканчиваться! Как это вообще можно себе представить? Но если у нее все же есть какие-то стены или границы, то что же тогда находится за этими границами? Еще одна Вселенная? А что же там, где она заканчивается? Снова Вселенная? Или пустота? А что же такое пустота? Она тоже бесконечна? Или все-таки она где-то заканчивается?

А теперь представь себе, мой дорогой читатель, насколько ты ничтожный по сравнению с величественной Вселенной, которая наполнена бесконечными галактиками. Насколько годы твоей жизни ничтожны с годами существования Вселенной! Насколько ничтожна наша планета по сравнению с этой самой Вселенной. А наше Солнце? Мы ведь всю жизнь думаем, что это такой огромный объект, который прямо-таки рожден для того, чтобы светить человечеству. Но все это не так, дорогой мой читатель! Солнце – эта мизерная звездочка в нашей галактике… И звездочка эта может погаснуть в самый непредсказуемый момент – тогда, когда ей этого захочется, а не нам! Ей нет до нас дела… А наша галактика, в которой находится эта звездочка, – это такая мизерная пылинка наряду с миллионами других галактик…

И теперь скажи мне, дорогой мой читатель, неужели есть какой-то смысл дробить нашу планету на страны, делить людей на национальности, называть друг друга своими и чужими, мало того – устраивать войны друг с другом во имя какой-то выгоды, во имя мизерных идей и прочих предрассудков? Абсурд. Все это не стоит ничего по сравнению с масштабами Вселенной. Все это так ничтожно и мизерно, глупо и безнадежно, странно и бессмысленно на фоне великой Бесконечности… Даже вопрос о человеческой смерти просто меркнет рядом с фундаментальными вопросами о Вселенной… Твоя проблема в том, что ты всего лишь человек, дорогой мой читатель. И даже не галактика…

Мне сложно объяснить, почему эти мысли так тревожили меня, ведь раньше я не задумывался ни о чем подобном. Я направлялся к остановке, до предела наполненный подобными размышлениями и не замечая ничего вокруг. Но все эти мысли враз разлетелись по своим закоулкам, когда я обо что-то споткнулся прямо возле остановки. Я посмотрел под ноги, это был труп бездомного. Я как-то даже рефлекторно отскочил от него, когда увидел лужу крови под человеком. Вонь от него исходила изрядная, посиневшая рука лежала в алой жидкости, словно навсегда там застыв. В тот момент мне снова вспомнился тот самый нищий, которого видел утром в троллейбусе. Я посмотрел на людей, которые ждали транспорт, но никто из них не подходил к лежащему человеку. Они стояли на определенной дистанции от него, дабы не слышать жуткий запах и не созерцать данное зрелище…

Мне стало противно. И совсем не от того, что прямо предо мной лежал труп. Просто было противно находиться рядом с этой безразличной, алчной кучкой человекообразных существ, которым было абсолютно наплевать на происходящее, которые даже не соизволили вызвать соответственную службу, чтобы человека увезли в отведенное для этого место. Разве им это нужно? Куда важнее собственные дела и личные мысли о самих себе. Вот и я так когда-то умру, мой дорогой читатель. И никто ко мне не подойдет, не пощупает пульс. Кому я нужен? Ведь у всех свои дела! Вот так и останусь лежать на улице, постепенно разлагаясь под натиском земной атмосферы, в полной власти жестокой реальности. Время от времени меня будет поливать дождь, а затем ударят морозы, после чего остатки моего тела станут похожими на грязные сугробы. И все будут обходить меня десятой дорогой, сторониться так, чтобы не попасть случайно в их поле зрения, дабы не испортить кругозор. И ты тоже, мой дорогой читатель, можешь оказаться на месте этого бездомного. Точно также ты окажешься мертвым, лежащим на таком же грязном асфальте. И никому не будет до тебя дела! И даже я к тебе не подойду. Не потому, что мне все равно. Просто если другие к тебе не подходят, то почему я должен? Разве я крайний? Но опять же, дорогой мой читатель, ты не подумай случайно, что я такой же, как и все! Я кардинально отличаюсь, честное слово! Я совершенно другой человек!..

Я зашел в троллейбус и стал в сторонке. Людей было немного. И выбрал я такое место, откуда мог созерцать их всех. Я ворочал голову от одного до другого, детально рассматривая каждого из них. Никто не обращал на меня внимания. Это стадо словно под гипнозом все так же шаталось под ритм троллейбуса, как это обычно и бывает. И я ненавидел их. Всех поголовно ненавидел! За всю их податливость, наивность и солидарность. За все их стадные привычки. За безграничную циничность и алчность. За тупое безразличие. И странное желание проснулось во мне – уничтожать этих людей! Так, как это делал главный герой из «Герострата». Он выходил на улицу, захватив с собой пистолет, и стрелял в спины людям. Для того, чтобы удивить их и оказаться выше, для того, чтобы подчеркнуть свое превосходство! Конечно, я бы никогда так не сделал, и ты прекрасно это знаешь, мой дорогой читатель. И не потому, что я такой трус, как ты, наверное, сейчас думаешь. А всего-то по той причине, что все эти бунтари, диссиденты, «стрелки» весьма плохо заканчивают. Вот как и герой из той новеллы – он так хотел в финале застрелиться, но не осмелился, поэтому попался в руки жандармам. Или вот еще более реальный образ – тот самый «стрелок» из торгового центра, который застрелил троих охранников. Столько бегал от правоохранительных органов и, в результате, покончил с собой. Пока, правда, не ясно, был ли это он на самом деле…

А что стоит вообще человеческая жизнь? Какова ее ценность? Я снова тщательно осмотрел всех этих ненавистных людей. И радовался только одной мысли – когда-то все они закончатся. Человечество рано или поздно уйдет в небытие, раствориться в вечном пространстве всеобъемлющей Вселенной, в безграничной пустоте вечного Бытия. И не будет больше всех этих наглых подонков. Более того – не будет даже нас с тобой, дорогой мой читатель. И сколько бы мы ни рождались и не умирали, сколько бы ни верили в перерождение, все приходит к одному – когда-то человечество закончится, и перерождаться уже будет некому и не в кого…

Желание совершить что-то выходящее из ряда вон, абсолютно непривычное, новое, немыслимое снова переполняло меня! И я знал, куда идти. Не так далеко от моего дома находится небольшой рынок по продаже похоти различного ранга, статуса и финансирования. Выбор там весьма невелик, да и свежесть товара давно потерялась где-то в недрах безграничного удовольствия, но все-таки что-то найти можно… Странно, но почему-то я никогда не приходил в то место. Наверное, боялся чего-то. Или, может быть, привычка к собственной жене меня так сдерживала? Эх, опять эта проклятая привычка… Она прямо-таки повсюду…

Где-то я слышал, что секс с проституткой – самый чистый секс. Ты знаешь, за что платишь. За качественную и правильную работу, после чего тебе не перед кем не будет стыдно. После чего ты не будешь выслушивать бесполезное нытье по поводу того, что ты плохо старался или что-то в этом роде. Ты ничего никому не должен, так как полностью освобождаешь себя от какой-либо ответственности. И ты всегда знаешь, что деньги эти ты не просто выбрасываешь в пустоту, ты вкладываешь их в собственное наслаждение, в удовлетворение естественных потребностей. А вот что же касается бесплатного секса со своей так называемой «второй половинкой»… Нет, дорогой мой читатель, тут мы поторопились… Бесплатный секс – это очень редкое явление. Тем более, если это касается «второй половинки». Ведь пока она согласиться нырнуть к тебе в постель, ты вложишь в нее столько средств, нервов и времени, что все эти вложения никаким так называемым «бесплатным сексом» к тебе просто не вернуться. И вместо того, чтобы вкладывать в этот «проект» столько сил, энергии, времени и финансов, ты можешь себе спокойно, дешево и быстро получать мгновенное наслаждение от проституток. И даже финансово это получается дешевле! Мало того, весь этот «бесплатный секс» с годами становится настолько скучным, настолько жутким и банальным, что он до конца твоих дней оседает липкой грязью где-то на дне твоего смрадного и до жути унылого существования. И вот теперь я сам не пойму, дорогой мой читатель, почему раньше не посещал подобные места…

И кто в этой жизни, собственно, не проститутка? Ведь каждый торгует собой. Каждый ищет способ выгодно себя продать. Актеры, зарабатывающие на корпоративах, журналисты, пишущие заказные статьи, политики, перебегающие из партии в партию… И даже ты, дорогой мой читатель! Ты ведь тоже продаешься, разве не так? Ты улыбаешься людям, которых ненавидишь, потому что знаешь, что тебе приходится им улыбаться… Ты делаешь работу, которую терпеть не можешь, но ты все равно ее делаешь, получая за это определенные финансы или что-то вроде того… Так что все в жизни относительно, дорогой мой читатель. И ты тут тоже не без греха. И не стоит обвинять проституток или наркоторговцев в том, что они занимаются неуместным делом. Разве какой-либо заработок можно называть уместным или неуместным? Деньги – это всего лишь средства для существования, и это личное дело каждого, как их зарабатывать. Тем более, те же торговцы телом или наркотиками никого не принуждают пользоваться их услугами, как это делают некоторые, но, не смотря на это, клиентов у них хоть отбавляй! На любой товар найдется свой потребитель, это вечная истина…

Небольшая кучка так называемых «продавцов» ринулась ко мне сразу же, как только узрела меня на горизонте. Внешностью они слишком уж отличались от тех барышень, которых я видел каждый день в журналах, но, по крайней мере, они были куда лучше, чем моя жена, и это даже издалека было заметно. Самая главная из них, своими размерами загораживающая всю эту кучку, мгновенно заслонила собой девочек и принялась приближаться ко мне. Видимо, день сегодня «неурожайный», раз у этой толпы такая реакция на потенциального клиента.

- Здравствуйте, - молвила низким голосом та самая главная, шлепая пухлыми губами. – Как вас зовут?

Ты не поверишь, дорогой мой читатель, но этот вопрос вогнал меня в ступор. Я смотрел на эту громадную, влиятельную, но все же красивую женщину и не мог ей ответить. Я неимоверно быстро начал перебирать в голове то небольшое количество имен, которое я знал на тот момент. И постепенно понимал, что среди всех этих имен нет моего. Хотя, может, оно там и есть, но я не могу его узнать. Холодок пробежался у меня по спине, все тело пронзила наглая дрожь. Я не мог поверить в то, что забыл собственное имя…

Женщина вопросительно глядела на меня, осматривая с ног до головы и, видимо, оценивая денежную сумму, которую я могу выложить.

- Извините, - тихо произнес я.

После этого медленно отошел от женщины, за спиной которой стояла толпа молоденьких девушек, что в тот момент так надеялись на меня. И каково же, наверное, было их удивление, когда я просто развернулся и ушел. Скорее всего, они что-то говорили мне вслед, может быть, даже шли за мной, но я ничего не видел и ничего не слышал… Я шел и перебирал в голове все те же имена, которые все время повторялись. И ни одно из этих имен не казалось мне знакомым, они не сопровождались лицами моих коллег или родственников, это были просто имена… Абсолютно бессмысленные, абсурдные, хаотичные буквы, которые ничего для меня не значили…

Дорогой мой читатель, тебе, наверное, сложно представить, но это так жутко непривычно приходить в свой дом без яростных воплей жены. На пороге меня никто не встречал с упреками. И честно говоря, я даже испугался – не случилось ли чего? Может, это потому, что я пришел намного раньше, чем прихожу обычно? Но когда до меня долетели из спальни знакомые стоны, я даже успокоился. Некоторое время мне даже хотелось тихонько покинуть квартиру, дабы не мешать человеческому счастью, но любопытность все-таки подвела и потащила к дверям спальни. Было страшно интересно посмотреть, кому же еще так не везет, как и мне…

К сожалению, рассмотреть было крайне тяжело. Какой-то молодой человек слишком уж худощавого телосложения по-стахановски трудился над моей женой, напрягая все свои плохо развитые мышцы и ритмично задвигая в нее свой инструмент. Бедолага даже вспотел от невыносимо трудной работы, я даже с порога спальни слышал, как он задыхался от невозможности происходящего. И в ту минуту я понимал его как никто. В тот самый момент мне так было жалко этого парня, как и самого себя. И я смотрел на все его старания, словно на собственное отражение, вспоминая те самые несносные ночи. И вся эта картина выглядела настолько нелепо, настолько жутко и противно, что мне и представить было сложно, как она выглядит, когда вместо парня оказываюсь я. Молодой человек по комплектации был в три раза меньше моей жены, поэтому и энергии ему приходилось использовать в три раза больше, чем ей. Жена же, в свою очередь, особо не напрягалась – только ее бесконечные жировые складки плавали по поверхности кровати, не теряя ритма.

Слезы невольно выступали из моих глаз, я как никто в тот момент жалел того парня и понимал всю тяготу, которая свалилась на его плечи. Мне было просто жалко его. Вытирая рукавом слезы, я вдруг услышал крик своей жены – наверное, она все-таки меня увидела. Убрав руку с глаз, я узрел, как моя жена с ужасом глядит меня, вытаращив свои испуганные глазки. Молодой же человек, жутко смутившись, сел на кровать и принялся прикрывать свой срам, опасаясь, наверное, моего гнева или чего-то вроде того. Но гнева никакого не было, лишь одно желание одолевало меня – подойти к нему, обнять и заплакать. Ведь он единственный человек, который может понять мое горе.

- Ой, простите, я не хотел вам помешать, - молвил я, тоже немного смутившись и стараясь не показывать слез. – Я пойду…

И только хотел я направиться к выходу, как услышал голос того самого молодого человека:

- Извините, так неловко вышло…

Голос этот показался мне до жути знакомым, меня прямо передернуло после его фразы. Конечно, это заставило остановиться и взглянуть на парня. Ты сейчас не поверишь, мой дорогой читатель, мало того, ты будешь утверждать, что я спятил, но я говорю тебе на полном серьезе – это был тот самый «хороший малый», имя которого… ну, тут ты сам все понимаешь…

- Простите, меня, пожалуйста, это не по-мужски, - заныл он все тем же знакомым мне голосом. – Я прошу извинить меня…

- Погоди! – перебил его я. – Ты же повесился!

Эта фраза, судя по его выражению лица, явно сбила с толку, но после короткой паузы он все же ответил:

- Ну, как сказать… Не совсем… - он бросил на меня растерянный взгляд, а затем снова опустил голову. – Мне очень неудобно, что все так произошло…

- Да погоди ты! – я взвел руки от непонимания. – Так ты умер или нет?

- Да нет, я живой, просто… - коллега (во всех смыслах этого слова) не знал, как объяснить, он жутко волновался. – Мне просто надоело это все… Вся эта работа среди офисных крыс, бессмысленные посиделки в кабаке… Вся эта повседневность – это просто невыносимо!

«Хороший малый» встал с кровати, открыв моему взору всю свою неприятную наготу, и в эмоциональном порыве принялся рассказывать мне все тягости ненавистной жизни.

- Жена меня допекла, я ушел от нее, это ведь невозможно каждый день видеть одного и того же человека! Мы уже несколько лет друг друга ненавидим! Она меня уже заживо просто доедала! – он схватился за шею. – Вот я и решил все бросить, ведь нельзя так жить, как мы живем, разве ты не понимаешь?

- Понимаю… - тихо сказал я, чувствуя, как у меня снова наворачиваются слезы.

- Вот я и попросил своего знакомого позвонить в офис и сказать, что я покончил с собой. Чтобы исчезнуть навсегда из той затхлой жизни. И я уверен в том, что моя смерть не сыграла никакой роли, я был там никому ненужным, меня и так ни для кого не существовало! Я уверен в том, что моего имени никто не знал. Так ведь?

- Да, все верно… - я кивнул, ощущая тяжесть в горле и груди.

- Вот именно… - произнес коллега, теперь он казался мне намного увереннее, нежели был буквально минуту назад. – Поэтому я бросил все, ушел от жены и поселился здесь.

- Здесь? – я был в недоумении. – Но ведь это невозможно! А как же я тебя не видел?

- А ты уже давно ничего не видишь. Ты даже имени своего не помнишь. Ты даже не живешь. Ты такой же, как и все остальные – тебя так же поглотила повседневность!

- Нет, это неправда! – я занервничал. – Это неправда, я совершенно другой! Я сегодня уволился с работы и чуть не переспал с проституткой…

После этой фразы я перевел взгляд на жену. Ее кошмарная физиономия, которая до этого выдавала что-то вроде страха или испуга, теперь постепенно превращалась в ошеломленную и недовольную рожу…

- Я не такой, ты слышишь?! – я снова перевел взгляд на «хорошего малого», с каждой фразой повышая голос. – Не нужно меня относить ко всем этим уродам, я ведь совершенно другой! Я другой, ты понимаешь?! Я не такой, как они! Я не могу быть им подобным! Я не такой, как все, запомни! Я не такой!!!

С этими криками я выбежал из спальни. В голове моей звучал жуткий вой, который стучал по стенкам моего черепа и беспощадно рвал перепонки. Внутри все переворачивалось, бурлило жестоким потоком горящей ненависти и презрения к себе и окружающим. Я бежал по квартире, врезаясь в стены, как тяжелый мешок, не в состоянии контролировать свои движения и помыслы. Хотелось что-то кому-то доказывать, да вот только некому было. Хотелось кому-то что-то говорить, кричать, ныть, но вокруг не было ни души. В моей голове рвались мысли, осыпаясь на дно мелкими клочками, окунаясь в чернь всей моей смрадной и зловонной жизни. Мне так хотелось, чтобы все это вышло из меня в один момент. Вся эта тяжесть сдавливала тело и то, что принято называть душой. Как же мне хотелось освободиться от всех этих громадных грязных кусков, что так переполняли меня. Это было невыносимо…

Я закрылся в собственном маленьком кабинете, куда обычно прятался в те моменты, когда уже не мог находиться с женой. Я уставился в зеркало, где отображалось что-то неведомое и страшное, немного похожее на меня. И я не мог долго смотреть в отображение – так было больно вглядываться в это подобие толпы, которая окружает меня каждый день. Мне не хотелось верить в то, что я так подобен другим.

Взгляд мой остановился на маленькой книжной полке, что стояла рядом с зеркалом. Там было несколько книг, которых я никогда не читал. Они стояли там не для того, чтоб их читать. Предназначение было совершенно другое – за ними прятался подарок отца. Моя рука мгновенно нырнула между книгами, после чего я нащупал там его. Это был пистолет. Я не разбираюсь в марках и видах оружия, на тот момент это было неважно. Важно было другое – в нем один патрон. Вот папа молодец, он знал, что рано или поздно это пригодится. Он чувствовал, что сын его когда-то все-таки захочет решить проблему своего существования.

Я взял оружие крепко в руку. Ладонью чувствовал, как всю его поверхность крепко-накрепко облепила пыль. И это придавало оружию еще большей значимости, что подкреплена годами. Затем прислонил дуло к виску и закрыл глаза. Я представил, как сейчас выстрелю, после чего вся эта тяжесть мгновенно выйдет из меня вместе с кровью, что будет обильно прослаивать весь мой кабинет. Представил свое тело, лежащее на полу и красную жидкость, стекающую по стенам…

Нет, что-то не то… Что-то нужно сделать не так, следует кое-что изменить. Я убрал дуло с виска и прислонил ко лбу, крепко схватив пистолет обеими руками, чтобы он случайно не выскользнул из дрожащих рук. Ну вот… Сейчас я взведу курок, после чего пуля п