Глава 11. Следующие четыре дня прошли в хлопотах: Джиллиан старалась освободить график, чтобы улететь на Воларус.

Следующие четыре дня прошли в хлопотах: Джиллиан старалась освободить график, чтобы улететь на Воларус.

Макс звонил ей по видеосвязи дважды в день – утром и перед сном.

Между звонками он по‑ прежнему слал ей многочисленные эсэмэски. Трижды в день ей доставляли горячую еду, а в перерывах – легкие закуски. Иногда курьер приезжал к ней домой, иногда – в студию, а временами – и в другие, неожиданные места. Она понимала: Макс распорядился всем так, чтобы она в любом случае не осталась голодной.

Он заботился о ней, и ей это нравилось. Очень нравилось.

На Воларус Джиллиан должна была отправиться на присланном им частном самолете, оборудованном всем необходимым для удобства пассажирки.

Но когда она поднялась на борт, оказалось, что она не одна.

Джиллиан лишь несколько раз встречалась с женщиной, сидевшей в пассажирском кресле. Но понять, кто это, было несложно. Быть может, королева Оксана была не самой знаменитой из коронованных женщин мира, но ее фотографии все же временами появлялись в журналах и газетах, так что Джиллиан в любом случае поняла бы, кто перед ней.

– Добрый вечер, мисс Харрис.

Джиллиан мгновенно оценила уроки, полученные на светских раутах, которые она посещала вместе с отцом. Она присела в реверансе:

– Ваше величество.

Королева грациозно поднялась с кресла:

– Зовите меня Оксаной. Насколько я знаю, вы скоро станете моей дочерью.

Королева говорила совершенно бесстрастно, и Джиллиан не могла понять, как она относится к подобной перспективе. Черт возьми, где же Макс?

Она не верила, что эта интимная встреча была его идеей. Значит, идея королевы. О боже.

– Вы беременны от моего сына.

– Он сообщил вам? – Волна адреналина, охватившая ее в первую секунду, схлынула, и на нее навалилась невыносимая усталость. Казалось, лихорадочная работа последних дней выжала из нее последние соки. Она ощущала себя бесконечно измученной, душевно и физически. Вздохнув, она опустила сумку на сиденье. – Сообщил, конечно.

– Нет, не он.

– Демьян?

– Да.

– Но почему?

– Потому что, в отличие от моего сына, он считал, что я имею право знать, почему мой сын настаивает на тайной свадьбе и большом государственном приеме после нее. – Королева едва заметным жестом указала на одно из светлых кожаных кресел, приглашая Джиллиан занять его. Зная, что самолет вот‑ вот поднимется в воздух, Джиллиан, сев, тут же пристегнула ремень.

– Простите, но я спрашивала о том, почему Макс ничего не сказал вам?

Королева едва заметно подняла идеально выщипанные брови:

– Он не хотел, чтобы я считала, будто вы обманом завлекли его в ловушку, чтобы выйти замуж.

– Значит, так он пытался защитить меня? – Что ж, это характерно для Макса. Впрочем, Джиллиан предпочла бы, чтобы в этот раз он действовал иначе и сам поговорил со своей матерью. – Но вы бы все равно узнали.

Королева, кивнув, опустилась на свое кресло.

– Конечно. Если бы он мыслил с обычной для него ясностью, он бы прекрасно понимал это.

– По‑ моему, он мыслит, как всегда, четко.

– Вы уверены?

– Да. – Тело Джиллиан охватил жар. Она почувствовала, как подступает тошнота, с которой, как она надеялась, было покончено.

Королева стремительно подошла к ней, положив руку ей на лоб:

– Вам нехорошо? Вас тошнит?

Сглотнув, Джиллиан кивнула. Через несколько мгновений перед ней, как по волшебству, появились стакан минеральной воды и несколько крекеров. Королева вернулась на свое кресло, тщательно пристегнувшись. Пилот запустил двигатели. Джиллиан откусила печенье и сделала несколько глотков воды, пытаясь успокоить сердцебиение, пока самолет, ускоряясь, бежал по взлетной полосе. Что это с ней? Обычно она испытывала нечто подобное лишь в присутствии собственной матери. Оказывается, общество королевы вызывает у нее ту же реакцию.

Королева тихо сказала несколько слов стюарду, и тот скрылся в конце салона. Ее глаза, так похожие на глаза ее сына, невозмутимо изучали Джиллиан. По крайней мере, королева казалась невозмутимой, но Джиллиан догадывалась, что под личной королевской невозмутимостью бушует шквал эмоций.

– Вам лучше? – поинтересовалась королева.

– Да. Как вы узнали, что мне нехорошо? – спросила Джиллиан, ведь королева сидела в кресле и даже не смотрела на нее!

– У вас очень выразительное лицо.

Значит, то, что ее вот‑ вот вырвет, было написано у нее на лице? Как мило.

– Я понимаю.

– Вам предстоит над этим работать.

Придется – по крайней мере, если она собирается остаться с Максом. И разумеется, королевой. Оксана явно не нуждалась в ее согласии. Джиллиан сделала еще глоток воды, готовясь провести ближайшие несколько часов в обществе королевы Воларуса. При этой мысли желудок Джиллиан угрожающе заурчал, и ей пришлось успокоить его очередным глотком минералки.

Она готова была убить Макса. С его блестящим макиавеллиевским умом он должен был догадаться о том, что замышляет королева, и предотвратить ее появление!

– Не уверена в том, что означает выражение вашего лица, но мне кажется, оно изобличает некоторые затруднения.

– Возможно, вы правы.

– Вас смутило мое появление.

– Да. – Не было смысла отпираться. Тот факт, что Джиллиан чуть не потеряла сознание, говорил сам за себя.

– Максим по праву своего рождения облечен обязанностями, всю тяжесть которых могут постичь немногие. Тем более им соответствовать.

Джиллиан кивнула, не очень понимая, к чему клонит королева.

– Я знаю об этом, – ответила она. – У него очень сильно развито чувство долга.

– Некоторые говорят, что слишком сильно.

– Вряд ли вы сами так считаете.

– Я уже не та наивная идеалистка, какой была, когда только взошла на престол. С годами я поняла, что счастье моего сына не менее важно, чем выполнение им своего долга перед страной.

Джиллиан не смогла сдержать удивленного возгласа. Королева скупо улыбнулась:

– Я знаю, и Макс, и его отец сочли бы эту мысль чуть ли не изменнической.

– Но… – Джиллиан умолкла, поняв, что не хочет расспрашивать королеву о том, что заставило ее в какой‑ то момент предпочесть счастье долгу.

Да, ее жизнь проходит на глазах у толпы. Но она не обязана раскрывать каждому свою душу.

– Я хотела бы задать вам вопрос, – продолжала королева. – И я была бы очень благодарна вам за честный ответ. Хотя с вашей экспрессивностью вам вряд ли удастся скрыть правду, – ласково проговорила она удовлетворенно.

– Конечно. – Джиллиан сделала еще один глоток воды. Тошнота не отступала.

Королева довольно кивнула:

– Скажите, вы забеременели специально, чтобы заставить моего сына жениться на вас?

Джиллиан закашлялась, поперхнувшись очередным глотком минералки – или королевским вопросом? Оксана нажала кнопку, и в салоне мгновенно материализовался стюард с льняной салфеткой и еще одним стаканом воды. Ловко проделав все необходимое, он удалился, унося мокрую салфетку и полупустой стакан.

– Мой вопрос шокировал вас. И расстроил. – На лице Оксаны отразилось легкое сожаление.

Сделав несколько глубоких вдохов, Джиллиан хмуро посмотрела на королеву, яростно сверкая глазами.

– Использование сарказма в дипломатической беседе может привести к непредсказуемым последствиям, – проговорила королева.

– Как и неуместные вопросы.

– Туше.

– Я не искательница богатства.

– Многих людей власть привлекает сильнее денег.

– В Максе меня привлекает только одно – он сам, – искренне проговорила Джиллиан.

Глаза королевы едва заметно расширились от удивления.

– Демьян утверждает, что вы не сообщили Максу о своей беременности.

– Демьяну стоит завести новое хобби, помимо слежки за мной.

Губы королевы изогнулись в едва заметной улыбке, в ее темных глазах заплясали искры.

– Он шпионил не за вами лично.

Джиллиан взглянула на Оксану. Она не желала оказаться втянутой в словесную баталию без особой надежды выйти победительницей.

Ее опыт общения с богатыми и знаменитыми научил ее: сила – в молчании.

Королева кивнула. Казалось, Джиллиан подтвердила какие‑ то ее тайные мысли, хотя обе они не произнесли ни слова.

– Почему же вы сразу не рассказали моему сыну о своей беременности?

– Мне показалось, что с этим лучше подождать.

– Зачем? Или вы полагали, что чем больше будет срок беременности, тем сильнее мой сын захочет признать свое отцовство и назвать ребенка наследником дома Юрковичей?

– Нет.

Неужели королева считала ее эгоисткой, способной так жестоко манипулировать чужими чувствами?

Джиллиан вдруг охватила тоска. Она была полна надежд – и вот сомнения и явное неодобрение королевы вновь заставили ее усомниться в том, что их брак основан на любви, а не на необходимости.

Она вновь и вновь твердила себе: пусть он не любит ее, и все же их связывает нечто особенное. Но долго ли они будут вместе, если королева не одобряет их и полна решимости разорвать ее отношения с будущим королем?

Изо всех сил стараясь скрыть свои чувства, Джиллиан проговорила:

– Одиннадцать недель назад ваш сын бросил меня, потому что медицинское обследование показало, что у меня есть проблемы с фаллопиевыми трубами.

– Максим не говорил мне об этом. – Лицо королевы по‑ прежнему оставалось невозмутимым.

– Но вы знали об этом.

– Конечно. Демьян приобрел свои привычки не у чужих людей.

– Это шутка? – Джиллиан она казалась совсем не смешной.

– Возможно. – Губы королевы вновь изогнулись в полуулыбке.

Джиллиан замолчала. Но королева не собиралась прерывать разговор:

– И все же мне хотелось бы понять, почему вы не сообщили моему сыну о своем состоянии.

– Не о состоянии, а о ребенке.

– Простите. Я не хотела вас обидеть.

Не хотела? Неужели? Джиллиан покачала головой:

– Вы прекрасно нашли бы общий язык с моей матерью.

– Думаю, в этом вы ошибаетесь. – В глазах королевы на мгновение мелькнула неприязнь. Оксана явно не испытывала симпатий к южноафриканской феминистке.

– Здесь я готова вам поверить.

– Я действительно не намеревалась задеть вас.

– Мне трудно в это поверить. Меня убедили, что в искусстве дипломатии вы не уступаете своему сыну.

– Возможно, не только моему сыну последние события причинили беспокойство.

Что ж, теперь Джиллиан отлично понимала, как относится королева к ней и ее ребенку – они причиняли беспокойство.

– Я не сказала Максу о ребенке, поскольку мои проблемы с фаллопиевыми трубами никуда не делись. Если у меня случится выкидыш, мы окажемся в той же точке, что и десять недель назад. – Эти слова вновь напомнили Джиллиан о том, о чем она стремилась забыть ради свадьбы с Максом. – Я опять окажусь неподходящей кандидатурой на роль принцессы.

– Максим – вечный оптимист. Наверное, он решил игнорировать эту возможность?

– Да.

Королева, казалось, слегка оттаяла:

– Почему вы так боялись за свою беременность?

– Выкидыши случаются чаще, чем принято думать. А стресс еще увеличивает риск.

– Стресс от расставания с любимым человеком был для вас очень силен.

Королева была права, хотя Максу Джиллиан об этом не говорила. Она кивнула.

– Вы считали себя неполноценной и боялись, что из‑ за переживаний потеряете этого чудом зачатого ребенка.

Джиллиан не знала, как королева додумалась до этого. Но это было правдой. Она вновь кивнула.

– Макс об этом не подозревал?

– Разумеется. Он не знает, каково это – чувствовать себя неполноценной.

– Спасибо.

Джиллиан увидела, что королева улыбается.

– Моя бабушка считала бы, что вы отлично воспитали его, – проговорила она.

– Ваша бабушка – весьма колоритный персонаж.

– Вы правы.

Действительно, бабушка добавит красок в жизнь королевской семьи Воларуса.

– Но надо сказать, я отлично понимаю вас. Я знаю, каково это – ощущать себя неполноценной. – Глаза королевы потемнели, в них отразилась печаль. – После рождения Максима я потеряла троих детей.

– Мне очень жаль, – вздохнула Джиллиан.

– Спасибо вам. Бывает боль, от которой невозможно избавиться.

А ведь королевская чета поженилась лишь ради рождения наследников! Наверное, от этого трагедия стала для них еще горше.

Королева задумчиво смотрела в просторное окно салона на стремительно темнеющее небо.

– Я была бы счастлива завести целую кучу детишек.

Эти слова, произнесенные королевой, привыкшей держать чувства в узде, поразили Джиллиан. Оксана подняла взгляд, ее темные глаза встретились с глазами молодой женщины.

– Наверное, вам трудно это представить.

Ей очень хотелось солгать, но это стало бы неуважением к королеве.

– Да, очень трудно.

– Выкидыши и крушение нашей семьи, которая существует лишь на бумаге, заставили меня по‑ иному взглянуть на мир. Но одно осталось неизменным – моя мечта о детях. Поэтому я всегда привечала Демьяна.

– Макс считает, что вы замечательная мать.

Наверняка Демьян думал точно так же. И она многому научила его.

– Рада это слышать. Увы, как мне кажется, воспитывая Макса, я слишком много говорила о долге и слишком сильно предостерегала его от любви.

– Значит, вы понимаете, что Макс женится на мне не по любви, а от чувства долга. – Непрошеные слезы вновь навернулись на глаза Джиллиан. Неудивительно, что королева жалеет о том, что ее воспитание сделало возможным то, что произошло. – Я это тоже понимаю.

Как бы истово Джиллиан ни верила в обратное, это было так.

– Значит, вы не верите, что он женился бы на вас, если бы не ребенок?

– Нет, не женился бы. – Она же рассказала, что Макс бросил ее одиннадцать недель назад. Неужели королева пропустила это мимо ушей?

– Для человека, которым движет лишь чувство долга, он уделяет вам слишком много внимания. По крайней мере, в те дни, что он провел на Воларусе.

– Он очень ответственный. А теперь он чувствует, что отвечает еще и за меня.

Какой же дурой она была, думая, что за его заботой кроется что‑ то еще!

Если не любовь, то хоть что‑ то.

Это правда.

– Надеюсь, вы не считаете, что мой сын не беспокоится о вас.

Джиллиан чуть не фыркнула в ответ. Разумеется, не считает. Конечно, Макс беспокоится о ней – ведь она вынашивает его ребенка!

– Ваш сын не любит меня. Он ясно дал мне это понять.

– Неужели? – На лице королевы появилось почти виноватое выражение. – Он объяснил почему?

– А вы можете объяснить, почему люди любят друг друга? – Джиллиан пыталась остаться невозмутимой, но безуспешно: ее голос дрожал от сдерживаемых слез.

– Он боится любить. Так я воспитала его.

Что ж, взгляды матери, безусловно, повлияли на Макса. Но ведь главная проблема была в том, что он чувствует, а не в том, как он относится к этим чувствам.

– Да, он не верит в любовь. Но если бы любил меня, он бы признался в этом.

– Похоже, вы недооцениваете его силу воли.

Джиллиан пожала плечами. У нее не было сил, чтобы спорить с королевой по поводу чувств. К тому же она понимала, что той хотелось обсудить с ней куда более важные вещи.

– Ваше величество, я вас не понимаю. Вы что, хотите откупиться от меня?

– Я все‑ таки настаиваю, чтобы вы называли меня по имени. Нам все же предстоит породниться. – На какое‑ то мгновение в безупречных чертах королевы отразился страх. – Что же касается вашего вопроса – нет, я не планирую ничего подобного.

– И все же вы считаете, что я обманом заставляю вашего сына жениться на мне.

– Я так не считаю.

– Но… – Джиллиан вдруг замолчала, не в силах произнести ни слова.

Что это значит? Королева… Оксана только что озвучила мысль, с которой Джиллиан в глубине души была абсолютно согласна. Да, Макс настоял на браке – но им двигало лишь чувство долга и забота о будущем наследнике. Глупо было с этим спорить. Они оба попали в ловушку. Вина за это камнем лежала на сердце Джиллиан. И все же, хоть она и не пыталась сознательно заманить его в эту западню, в глубине души она была счастлива.

– Я хочу, чтобы вы вышли замуж за моего сына, – решительно проговорила королева.

– Простите, но мне трудно в это поверить.

– Еще раз прошу прощения. Обычно я не позволяю себе так глупо высказывать свои желания.

Вот в это Джиллиан поверила сразу.

– Признаюсь, мне неприятно было думать, что вы хитростью заставили Максима жениться.

– Как вы заставили его отца.

К ее удивлению, королева не выказала ни капли гнева, лишь сокрушенно покачав головой:

– Мы с Федиром не обманывали друг друга. Ему нужна была моя матка, а мне – он.

– Макс думает, что вы просто хотели стать королевой.

– Максим видит в родителях лишь самое лучшее. Так обычно бывает с детьми.

– В этом вы правы.

– Федир всегда любил ту женщину, даже после рождения Максима. Наверное, мне следовало бы радоваться, что она не зачала, но я не вижу в этом ничего хорошего. Федир всю жизнь хотел еще детей.

– Я думала, что графиня бесплодна.

– Она никогда не обращалась к врачам. Федир не мог жениться на ней до смерти своего отца лишь потому, что она была разведена.

– А потом – потому, что вы стали его женой.

– Он не хотел разрушать наш брак. Отказался, даже когда я предложила ему.

– Он неправильно толковал свой долг перед страной. Как и Макс.

– В них обоих чувство долга очень сильно. Слишком сильно. Но неправильным я бы его не назвала.

– Вы чувствуете так же, как они. Вы же остались с ним.

– Конечно. Мой сын однажды станет королем. Ему понадобятся мои наставления. А ведь есть еще Демьян. Родители бросили его ради собственных амбиций. Я нужна ему не меньше, чем Максу.

– Значит, для вас главное – дети.

– Разумеется.

– В этом я с вами согласна.

– Поэтому вы хотите выйти замуж за Максима?

– Да.

– Вы любите его.

– Всей душой.

– И поэтому вам так трудно? В ваших прекрасных голубых глазах я вижу боль и страдание.

– Он никогда не полюбит меня. – Эти слова, как тяжкий камень, придавили душу Джиллиан. – Это чувство не вырастает из ничего.

– У вас будут ребенок, общие интересы, совместный опыт… Разве это ничего?

– У вас с королем Федиром все это было. Но он так и не полюбил вас.

– Его сердце уже было занято.

– Это не главное.

– Вы так думаете? Не уверена, но полагаю, вы правы. Но тогда… ночами, когда мы пытались зачать ребенка… он выкрикивал ее имя.

Казалось, это интимное признание королева сделала неожиданно для себя.

– О боже… Если бы Макс сделал нечто подобное, вряд ли ему удалось бы сбежать из кровати без серьезных травм.

– И правильно, – рассмеялась королева. – Может, хороший пинок и Федира привел бы в чувство.

– Может, и так.

– Я думаю, вы ошибаетесь.

– В чем?

– По поводу чувств моего сына к вам.

– Это не так. – Джиллиан всем сердцем мечтала об этом. Но, увы, она знала правду.

Над Балтикой стемнело. Впервые Воларус предстал перед ней множеством огней, рассыпанных в непроглядной черноте ночи.

Джиллиан уже знала, что Воларус представляет собой целый архипелаг. Большинство граждан этого маленького государства обитают на главном острове. На мелких же островках, малонаселенных и по большей части бесплодных, работают шахты по добыче редких минералов, высоко ценящихся на мировом рынке.

Кроме того, главный остров мог похвастаться весьма внушительной горой, вершина которой была покрыта вечными льдами, а у подножия раскинулась столица Воларуса в окружении ферм, славившихся количеством и качеством своей продукции. Хотя теплый сезон на Воларусе был не слишком продолжителен, остров славился солнечной погодой, помогавшей фермерам выращивать завидные урожаи.

* * *

Джиллиан стояла на верхней ступеньке трапа.

На землю уже упала ночь, и темнота была совершенно непроглядной. Как на ее родной Аляске. Видны были лишь огоньки, обозначившие посадочную полосу, за ними простиралась чернильная тьма.

У трапа их ждали три автомобиля – два джипа с огромными неулыбчивыми охранниками и шикарный длинный лимузин с двумя флажками Воларуса на крыше. Шофер ждал пассажиров у распахнутой задней двери.

Джиллиан спустилась по трапу вслед за королевой. И тут на взлетной полосе показался серебристый спортивный «мерседес» – такой же, только черный, Макс водил в Сиэтле. Взвизгнув шинами, машина затормозила неподалеку от самолета.

– О боже, – проговорила королева. – Кажется, Макс узнал, что я решила составить вам компанию в полете.

Джиллиан не успела ответить: водительская дверь «мерседеса» распахнулась, и Макс, выскочив из машины, бегом бросился к ней. Поглощенный одной лишь Джиллиан, он, однако, предпочел не услышать приветствия матери.

К удивлению Джиллиан, королева лишь улыбнулась, увидев, как Макс порывисто сжал невесту в объятиях и приник к ней в долгом поцелуе. Она с энтузиазмом ответила ему. Теперь, когда она наконец оказалась в объятиях любимого, все волнения о будущем рассеялись, как по волшебству.

Наконец Макс оторвался от ее губ и, продолжая обнимать, посмотрел ей в глаза с необычайным волнением:

– Как прошел полет?

– Отлично.

– Я не знал, что тебе составят компанию. – Присутствие матери он все еще игнорировал.

– Я тоже.

– Все было в порядке? Она не? … – Макс бросил на мать взгляд, подобного которому Джиллиан не хотела бы ощутить на себе никогда в жизни. – Она не пыталась отговорить тебя выйти за меня?

Было ясно: если Оксана и впрямь пыталась сделать нечто подобное, сын навсегда порвет с ней отношения.

– Нет, конечно, Макс! Я всего лишь хотела поближе узнать эту милую женщину, на которой ты собираешься жениться.

Действительно, часть пути они болтали, как две подружки. Под конец королева уговорила Джиллиан немного вздремнуть и разбудила ее как раз вовремя, чтобы Джиллиан могла причесаться и почистить зубы до посадки и быть в форме при встрече с Максом.

– Если она чем‑ нибудь обидела тебя… – Снова тот же убийственный взгляд. Джиллиан стало обидно за королеву: она ведь хотела сыну счастья!

– Макс, она хочет, чтобы ты был счастлив.

– Я буду счастлив жениться на тебе.

– И стать отцом, конечно, – спокойно проговорила Оксана.

Макс вздрогнул, будто не ожидал, что мать узнает правду от кого‑ нибудь, кроме него. Неужели он рассчитывал, что Демьян скроет от королевы столь важный факт?

Оксана была права. Макс явно мыслил не так ясно, как обычно.

– Все в порядке, – покачала головой Джиллиан. – Твоя мать рада, что у нас будет ребенок.

Макс внимательно посмотрел в лицо Джиллиан, словно подозревая, что она что‑ то недоговаривает. Затем он столь же пристально взглянул в глаза королевы.

– Как ты можешь сомневаться? – нахмурилась та.

Не ответив матери, принц вновь повернулся к Джиллиан:

– Она тебя не обидела?

– Я, конечно, удивилась, увидев ее в самолете, – призналась Джиллиан.

– Но ты не расстроилась? – озабоченно спросил Макс.

– Нет, – чистосердечно ответила она.

– Хорошо.

– Максим, в самом деле! – с болью в голосе воскликнула Оксана. – Теперь Джиллиан будет считать меня монстром!

Макс вздохнул и с виноватым видом повернулся к матери, продолжая, однако, прикрывать собой Джиллиан, словно защищая ее.

– Не будет, не бойся.

Королева тихо засмеялась:

– А я‑ то боялась, что уничтожила в тебе способность любить.

Макс напрягся:

– Любовь – это…

Но Оксана не дала ему закончить фразу:

– Любовь – это огромное счастье, если любящий бескорыстен.

Максим хотел что‑ то сказать, но королева покачала головой:

– Боюсь, глядя на нас с отцом, ты видел лишь эгоистичную любовь. Возможно, если бы ты пообщался с графиней, ты бы узнал, сколько самоотречения может быть в этом чувстве.

– Как ты можешь говорить, что эта женщина…

Оксана, подняв руку, вновь призвала сына замолчать:

– Она – не «эта женщина». Она – истинная женщина, женщина, которая подарила твоему отцу любовь, не связывая его обязательствами. А он эгоистично принял ее.

– Мама…

– Пойдем. Здесь не место обсуждать нашу разрушенную семью.

Джиллиан с удивлением смотрела на мать и сына, только сейчас осознавших то, что могли бы понять гораздо раньше. Да, этот вечер был полон сюрпризов.

– Наша семья не разрушена, – упрямо проговорил Макс.

Королева в ответ лишь загадочно улыбнулась, направившись к лимузину:

– Пойдем, Максим. Иван отгонит твою машину во дворец.

– Но я хотел…

– Джиллиан слишком устала для ночных экскурсий по столице. Пойдемте, Джиллиан. Берите моего сына и едем, – повелительно проговорила королева.

Джиллиан почувствовала, что не может ослушаться этого тона. К счастью, Макс тоже понят, что спор здесь неуместен.

Вскоре они уже ехали в лимузине во дворец. В салоне было достаточно просторно, и все же Макс всю дорогу прижимал Джиллиан к себе, почти усадив ее к себе на колени. Она ничуть не возражала. Его близость, его прикосновения помогали изгнать остатки отчаяния, охватившего ее в самолете.

Джиллиан положила голову ему на грудь, уютно устроившись в его объятиях. Она и не думала, что сможет столь свободно выражать свои чувства на глазах у его матери, преисполненной истинно королевского достоинства.

– Максим, я очень недовольна, – произнесла королева после долгого молчания.

– Мне грустно слышать об этом, мама, но я все равно женюсь на Джиллиан.

– Конечно, женишься. Она – мать твоего ребенка.

– Она – sé rce moje, – убежденно проговорил он.

– Очень хорошо, что она – твое сердце. Но ты не понимаешь другого: она наполняет твое сердце. Я поняла это по тому, как она реагировала на мое присутствие в самолете.

– Мама, – предостерегающе произнес Макс.

Джиллиан не понимала, к чему клонит королева, страшась лишь того, что Оксана вновь жестоко ранит ее душу.

– Ничего. – Оксана, скрестив руки на груди, упрямо смотрела на них своими темными глазами. – Джиллиан, вы сказали мне, что любите моего сына.

– Да, – выдавила Джиллиан.

Она не скрывала своих чувств, и то, что королева вытащила их на общее обозрение, не должно было по идее задеть ее. И все же, сама не понимая почему, она почувствовала неприятный укол.

Оксана кивнула, будто не ожидая ничего другого.

– Достаточно? – настойчиво спросила она.

– Да. – Джиллиан даже не сочла нужным поинтересоваться, что именно имела в виду королева.

Она любила его достаточно, чтобы не отправиться к нему с новостью о своей беременности, не покушаясь на его свободу. Достаточно, чтобы считать его счастье важнее собственного. Максим не понимал, насколько велика мощь любви. Но Джиллиан прекрасно осознавала, сколь сокрушительной силой наполняет ее это чувство.

– Достаточно для того, чтобы дать ему свободу после того, как родится ребенок и пройдет достаточный с точки зрения приличия срок?

– Да, – не колеблясь, ответила Джиллиан.

– Нет! – в ту же секунду рявкнул Макс.

В его возгласе смешались неколебимая убежденность и отчаяние. На секунду Джиллиан показалось, что он сомневается в ее чувствах.

Макс посмотрел на нее, в его глазах читалось страдание.

– Ты не оставишь меня.

– Джиллиан считает, что, если уж ты не любишь ее, тебе будет лучше без нее, – произнесла Оксана, сочувственно глядя на сына.

– Нет, – хрипло выдохнул Макс.

– Да. – Джиллиан с болью далось это слово. Но сила ее любви была сильнее боли. – Ты заслужил то, чтобы найти любовь и жить, зная, что на земле есть человек, чье счастье для тебя дороже собственного.

– Нет, черт возьми! Ты не оставишь меня! – Он обернулся к матери, яростно сверкая глазами. – Если она уйдет, я тебе этого не прощу!

В его голосе слышалась железная убежденность. Но Оксана не отвела взгляда:

– Почему, Максим? Почему ты готов отвернуться от семьи?

– Она – моя!

– А ты – ее? – неодобрительно переспросила королева.

Джиллиан наконец до конца поняла эту женщину. Король Федир так и не стал ее мужчиной. А ведь она отдала ему всю свою душу и всю жизнь. А он растоптал эти дары и ушел прочь, даже не обернувшись.

– Да, я – ее, – угрожающе ответил Макс, изо всей силы прижимая к себе Джиллиан.

Она вскрикнула, но Макс не разжал объятий.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Она растерянно кивнула. Сказать по правде, она даже не предполагала, что их разговор может зайти так далеко.

«Роллс‑ ройс» мягко затормозил. Оксана бросила на сына пронзительный взгляд:

– Ты скажешь ей нужные слова. Ты ничего не утаишь от женщины, любовь которой столь велика, что она готова дать тебе свободу, ради твоего счастья пожертвовав собственной душой.

Выйдя из лимузина, королева, не оглядываясь, двинулась во дворец. Макс, все еще напряженный, вышел вслед за ней, а с ним и Джиллиан, которую принц явно не собирался отпускать. Окончательно и бесповоротно.

Джиллиан едва замечала строгую красоту дворцовой архитектуры, роскошь внутренней отделки. Ее глаза были прикованы к мужчине, который вел ее за собой по просторному дворцовому холлу, вверх по мраморной лестнице и дальше по длинному коридору. Наконец они зашли в комнату. Ее строгое, откровенно мужское и вместе с тем роскошное убранство не оставляло сомнений: эти покои могли принадлежать лишь Максу.

– Хочешь принять ванну перед сном? – спросил он.

– Разве у меня не будет своей комнаты?

Макс пожал плечами, словно это не имело никакого значения.

– Я думала, ты стремишься избегать внимания прессы, – произнесла Джиллиан. – А вдруг кто‑ нибудь заметит, что я сплю у тебя? Тебя это не смущает?

– Я – наследный принц, и мне никто не посмеет задавать вопросы.

– Журналисты не задают вопросов. Они сообщают новости.

– Ну и пусть сообщают.

– Макс! Ты что, совсем ничего не понимаешь?

Он напряженно посмотрел на нее. Такой бури чувств она еще никогда не видела на его лице.

– Я думал, мать попытается уговорить тебя бросить меня.

– Зачем? Ты же говорил, что я, как будущая невестка, ее вполне устраиваю?

Макс явно паниковал, и паника эта не имела ничего общего с реальностью, держась лишь на эмоциях.

А это значило, что ее представления об их отношениях безнадежно устарели. Ведь когда‑ то он говорил, что, общаясь с ней, он отказывается руководствоваться чувствами и прислушивается к голосу разума.

Значит, он лгал ей? А может, и себе самому?

– Она отправилась туда, чтобы встретиться с тобой, ничего мне не сказав. Подобные хитрости плохо кончаются.

– Она не сделала ничего плохого.

– Она предложила тебе бросить меня. – В его голосе слышалась боль от пережитого предательства.

Сердце Джиллиан преисполнилось сочувствия. И тут же у нее в душе, словно пузырьки в шампанском, заиграл лучик надежды.

– Но только после того, как наш ребенок займет свое место в династии Юрковичей.

– Думаешь, только это меня и волнует? – Он страдальчески посмотрел на нее. – Это все, что тебя волнует?

– Ты знаешь, что это не так.

– Тогда почему ты готова бросить меня?

– Чтобы ты мог найти свою любовь.

– Я уже нашел свою любовь! – вскрикнул Макс. Его била дрожь, казалось, он больше не может сдерживать своего чувства. Чувства, которого, как раньше думала Джиллиан, он не испытывал.

– Но ты же бросил меня.

– Я не должен был этого делать.

– Тебе нужны наследники.

– Мне нужна ты.

– Правда? – тихо переспросила она. Ее душа расцветала, точно роза под ласковыми солнечными лучами.

Макс пристально взглянул на нее:

– Koxá na moja! Моя жизнь – для тебя. Мои мысли заняты одной тобой. Когда я был на совещании, я вдруг забыл, где я, и с удивлением обнаружил, что строчу тебе эсэмэску. Присутствовавшие бизнесмены и политики наверняка решили, что я общаюсь с кем‑ то куда более важным, чем они. И они были правы – но не в том смысле, который они себе вообразили.

По его голосу было понятно, что он сам до конца этого не понимает.

– Когда я думаю, что мы можем опять расстаться, меня охватывает ужас. – От экспрессии и искренности, сквозившей в его словах, на глаза Джиллиан навернулись слезы. – Как ты это назовешь?

– Любовью. Я скажу, что это любовь.

Неужели это правда?

Макс смотрел на нее с испугом, казавшимся скорее забавным:

– Я только что назвал тебя своей любимой.

– Я об этом не знала.

– Я научу тебя этим словам, чтобы ты смогла говорить их нашим детям.

– Хорошо.

Он упал перед ней на колени с болью в глазах:

– Я люблю тебя. Ты для меня важнее долга. Я люблю тебя! Я долго пытался отрицать это. Нет таких слов, которые могли бы описать мое малодушие и выразить, как сильно я в нем раскаиваюсь.

– Ты не малодушен. – Да, он просто был человеком, воспитанным в убеждении, что любовь ему не нужна. – Ты просто не мог представить себе этого.

Ей тоже было нелегко поверить в его слова. Слишком сильным был страх, слишком глубоким убеждение в том, что он не любит ее.

Но Оксана это знала, подумала Джиллиан, невольно качая головой от восхищения прозорливостью материнской любви.

– Не качай головой. Я действительно люблю тебя. Быть может, я не говорил тебе об этом, но то, что я делал, должно было убедить тебя в моих чувствах.

– Я просто удивилась интуиции твоей матери.

– Моей матери! – Его голос вновь наполнился гневом.

– Она лишь хотела, чтобы ты признал свою любовь. Она и не думала, что я действительно тебя покину.

– Ты так уверена в этом?

– Если бы ты мыслил рациональнее, ты бы тоже в этом не сомневался.

– Я всегда мыслю рационально.

– Только не тогда, когда впервые в жизни признаешься в любви.

Макс открыл рот, затем закрыл. Джиллиан улыбнулась ему:

– Я тебя люблю, люблю всем сердцем.

– Ты любишь меня так сильно, что готова была отпустить.

– Да.

Наклонившись, он поцеловал ее в живот:

– Наши дети будут знать лишь силу и радость любви.

– И не будут знать ссор.

Макс с плотоядной улыбкой посмотрел на нее:

– Ну, а нам для примирения лучше всего подойдет секс.

– А мы что, ссорились?

– Конечно. Ты даже грозилась уйти от меня. – Его руки уже шарили по ее телу, расстегивая пуговицы и молнии.

– Больше никогда.

– Никогда.

Впервые они занимались любовью не скрывая своего чувства, которое словно окутывало их теплым сиянием.

А потом они прижались друг к другу на огромной кровати, и Макс прошептал, зарывшись лицом в ее волосы:

– Скажи это опять.

– Я люблю тебя и никогда тебя не покину.

– Я люблю тебя, sé rce moje.

Да, подумала Джиллиан, она на всю жизнь останется его сердцем – ведь она будет жить в его сердце. И она знала, что так оно и будет.

Эпилог

Их свадьба была одновременно шикарной и интимной. Она состоялась на борту великолепного круизного лайнера. На церемонию прибыли бабушка и дедушка Джиллиан, а также король и королева Воларуса. Демьян исполнял роль свидетеля, а рядом с Джиллиан стояла ее бабушка, и слезы катились по ее морщинистым щекам.

Вслед за свадьбой состоялся грандиозный прием. Но газеты шумели о нем лишь несколько дней. Через полгода Джиллиан родила. На сей раз журналисты почти не обратили на это внимания, быть может, из‑ за другой сенсационной новости: Демьян женился на внучке Бартоломью Таннера, сооснователя компании «Юркови‑ Таннер». Джиллиан сочла эту свадьбу слишком неожиданной. Но она была так поглощена заботами о младенце и радостью быть с любимым, что эта мысль вскоре исчезла, поглощенная ласковыми волнами ее безбрежного счастья.