Вит Мано – Меня зовут Вит Мано 3 страница

Были и другие опасности в процессе взросления. Моего брата однажды побили, когда он находился в том районе, где было больше черных. Он был с другом, у которого, к сча

стью, была очень темная кожа. Так что они не тронули друга, и друг смог защитить моего брата. Просто была такая энергия: были расовые бунты, разные происшествия. Такое было время — это было где-то в шестидесятые, давно, другая энергия. Были бунты, люди могли напасть на тебя. Никто не знал точно, что будет дальше. Это были другие времена, другие нравы.

Тогда я начал путешествовать автостопом. Понимаете, это опасно. Однажды Аллен приехал из Флориды ко мне, и мы поехали во Флориду автостопом. В тот момент он жил во Флориде, рядом с мамой. Я же был единственным, кто жил дома с отцом. Аллен сказал: «Поехали со мной, повидаешь маму». И я сказал: «Хорошо». Я просто написал записку отцу: «Я еду на несколько дней на природу». Отец ни за что не разрешил бы мне ехать автостопом в такую даль, он бы стал беспокоиться за мою безопасность. Но мы это сделали: уехали посреди ночи. Представьте, каково это: ты должен бегать очень быстро, очень-очень, чтобы успеть сесть в машину, которая остановилась буквально на секунду. Потому что если тебя поймает полиция не на том участке дороги, тебе могут выписать штраф. Но это было здорово, в этом был некий азарт. Это было приключение: ты мог где-то путешествовать! Можно было действительно делать то, что хочешь в этой жизни. Ты рискуешь и делаешь все, что угодно! В общем, это было очень интересно: уехать на юг во Флориду, автостопом, впервые увидеть океан — там, в другой стороне. И снова встретиться с мамой после стольких лет разлуки — это было очень здорово. И я был рад, что смог найти в себе мужество, пойти на риск и сделать это!

Университетские годы

Вначале я имел очень слабое представление о том, чем бы мне хотелось заниматься в жизни. Я увлекался спортом и, как и многие люди, не знал, чему мне посвятить себя.

Я не мог определиться. Я выбрал направление «Экология и окружающая среда», потому что мне хотелось делать что- то хорошее для Земли. Таковы были мои ощущения: нужно делать что-то хорошее для жизни, хорошее для нашей планеты, а все остальное приложится. Я не выбрал путь обычного бизнесмена. Мне казалось, что жизнь — это что- то большее, и что мне следует рискнуть и вложить свою энергию в то, что поможет Земле, поможет людям в гораздо большей степени. Так, выбор направления «Экология и окружающая среда» был довольно трудным делом, потому что это было ново и немодно в то время. Кроме того, не было четкого понимания, где можно было бы применить навыки в этой области.

Но я был страстно увлечен экологией, я понимал, что нам нужно заботиться о Земле, и в своем выборе следовал велению сердца и интуиции. Это позволило мне выполнить большой объем работы в США — в национальных парках, за которые я очень благодарен... Это также было определенным образом связано с другим моим исследованием в жизни: мне не хотелось идти по дороге, по которой шли все остальные, и я наблюдал за тем, чем занимались люди — бизнесмены, врачи, полицейские, ученые, исследователи, преподаватели, политики и другие, — пытаясь понять, кто из них был счастлив. Также я стремился понять, кто не счастлив, — я думал, это поможет мне сделать правильный выбор в собственной жизни...

В общем, так или иначе, мне кажется, что общение с природой наделило меня такой силой. Понимаете, было столько счастья. И когда я поступил в университет, я стал членом команды по бегу. Я сказал тем парням: «Не знаю, смогу ли я это сделать. Я боюсь, из-за тренировок у меня не будет оставаться времени на учебу». Потому что теперь я впервые переживал из-за учебы. Тогда я только-только поступил, и мне хотелось быть уверенным, что меня не отчислят. В университете я думал: «Теперь я должен работать. Теперь я должен делать уроки, потому что иначе меня отчислят, а шанс дается только однажды...» Я боялся всего этого, когда поступил в университет. Я думал: «Теперь я должен это сделать, потому что за это платятся деньги. Я плачу эти деньги, хотя на самом деле их зарабатывает отец кровью и потом. Я не хочу, чтобы его труд пропал зря, ведь он пожертвовал стольким ради меня. Я просто обязан хорошо учиться. Мне нельзя поступать иначе. Я должен учиться достойно и добиться успеха».

И мой тренер сказал мне, что те, кто занимается спортом, лучше учатся. Я был очень удивлен. Я не особо верил его словам. Он сказал: «Если ты занимаешься спортом, ты лучше учишься». Но я-то слышал всякие истории о том, как известные футболисты провалились на экзаменах в университете и поэтому вылетели из спорта. Но тренер оказался прав. Потому что, если ты занимаешься спортом, это означает, что ты каждый день упражняешься. Ты на особом положении в университете. Другие люди — они только и занимаются тем, что ходят на учебу. Они очень ограниченные и никуда не движутся. Они чаще впадают в депрессию. Учеба-дом, учеба-дом — они теряют себя, выполняя рутинную работу... Тренер был прав. Ежедневные занятия спортом — это вызов: я должен делать лучше. Я должен бежать быстрее. Я должен прыгать выше. Это невероятно. Я должен двигать свою энергию и направлять ее не только в голову.

Когда мы живем только «головой» — это скучно. Что ты собираешься делать со всей этой информацией в своей голове? Зачем она тебе? Это не делает тебя таким уж умным...

В тот момент я об этом не знал. Теперь знаю достаточно хорошо. Потому что у меня были обе жизни! Я хорошо учился, был отличником в учебе и прекрасно показал себя в спорте. Но при этом я упустил одну важную часть — смысл, глубокий смысл своей жизни. Так было, когда я учился в университете. Я отлично справлялся со всеми заданиями, но при этом постепенно терял смысл своей жизни. Я не мог найти его в рутине университетской жизни. Я был успешным в учебе, в спорте, но внутри я боролся сам с собой. Я не знал, как направлять свою энергию, я только начал учиться тому, что называют Жизнью. Но поначалу вопросов было слишком много. Что делать? Ведь большую часть моей жизни занимала учеба, учеба, учеба — бесконечная учеба. И когда я закончил учебу, я почувствовал, что вот сейчас, наконец, наступит хорошая жизнь. И возможность жить креативно была своеобразной наградой. Понимаете, для меня хорошая жизнь означала работать в сфере экологии. Папа говорил: «Может, ты хочешь быть инженером, может, ты хочешь заниматься этим?», — но он не давил на меня. Он сказал: «Это твоя жизнь, твоя свобода. Ты делаешь свой выбор». Конечно, у него были свои идеи, но он никогда не давил на меня.

И так случилось, что я выбрал то, что ему было меньше всего по душе, — экологию. Потому что у моего отца был склад ума скорее республиканца. Он считал, что «мир большой и ты можешь делать все, что захочешь». А я был скорее демократом, чьи партийные идеалы звучали так: «Ты должен заботиться о Земле: сохранять чистоту воды и воздуха, не разрушать лес». У него были противоположные взгляды и противоположные идеи. Отец был весьма шокирован. Конечно, он любил природу, ему, в какой-то степени, нравилось заботиться о лесе — потому что он был охотником. И он прекрасно понимал, что его сыну нужно выбрать то, что будет ему по душе. Итак, я поступил в университет с чувством полной свободы и желанием построить свою жизнь. Для меня это было чем-то, что я любил, у меня не было абсолютно никаких амбиций и стремления к большим деньгам. Экология была тем, чем я хотел заниматься. Я знал, что она важна для жизни всех людей — таков был мой взгляд на эту науку.

Еще в школе я хорошо решал головоломки, и это помогло мне в дальнейшей учебе. Потом, когда я учился в университете, все мои друзья сдавали математику — год за годом была одна сплошная математика... Четыре года в университете и три из них они решали математику, математику и еще раз математику... А мне нравились головоломки, поэтому мне пришлось сдавать математику только дважды. Это были самые сложные два раза. Самые тяжелые... Я сказал: «Хорошо. Мне все равно. Я попробую». И после этого мне сразу выдали сертификат по математике, потому что я всю ее прошел на этом экзамене.

Мне как будто везло — вроде как у меня здоровое тело, я спортсмен, а значит, мозг работает хорошо. Но я просто не зациклен, не зажат... когда пытаешься найти и ничего не видишь. Я интересовался более глубокими вещами. Я увлекался экологией и занимался внутренними поисками, поисками себя. В университете у меня была другая жизнь. Я жил в университете, а он был действительно огромным — сорок пять тысяч человек. Университет штата Мичиган — это был рай бегуна. Ему принадлежал такой огромный университетский городок, в котором километры за километрами находились сельскохозяйственные и лесохозяйственные участки. Я мог бегать там, заниматься спортом и исследовать природу. Предметы в университете были для меня интересными, и я страстно хотел учиться.

Я был одержим учебой. Меня все интересовало, включая здоровье и питание. Я был счастлив, что мне не приходилось впустую тратить время в университете, чтобы заниматься математикой и снова математикой. Все мои друзья стонали от такого объема заданий, страдали, проваливались или сдавали... Со мной было все наоборот. Я сдавал все самым первым. Я мог заниматься другими вещами, которые мне нравились и казались важными — например, экологией, альпинизмом и здоровым питанием и другими подобными вещами.

В то время, учась в университете, я наблюдал за людьми, чтобы понять, как они живут. Я наблюдал за студентами, профессорами, сотрудниками университета, и каждый из них давал мне определенное представление об их жизни и том, верное ли направление они выбрали. Я смотрел на профессоров не только как на своих преподавателей, но и на то, какими людьми они были. Нашли ли они смысл своей жизни? Была ли их жизнь яркой и насыщенной? И, на мой взгляд, никто из них не жил такой жизнью, о которой я мечтал. Никто из них будто так и не нашел свой единственно верный путь в жизни. Никто не выглядел увлеченным — я не видел ни одного мужчину или женщину, которые бы светились изнутри, которые заряжали бы своей энергией остальных. Я не видел никого, кто мог бы вдохновлять.

Был один учитель, Кевин Готтлиб, который был очень силен. Он читал лекции по предмету «Политика экологии». Кевин был очень сильным, очень вдохновляющим, но все равно ему недоставало двух важных вещей: медитации и восточной мудрости. И в нем не было огромной любви и сострадания — всего того, что я позже нашел у Ошо. И, тем не менее, Кевин был далеко впереди всех с его страстью, ясностью и смелостью, так что я должен упомянуть его здесь.

Глава З ПОИСКИ ПУТИ

Первые медитации

Каждое лето наступали каникулы — отдых от учебы. И однажды летом, когда мы с другом поехали на машине отдыхать на природу, мы встретили одного вдохновляющего человека. Он показался очень медитативным человеком — в действительности, это был мой первый опыт встречи с кем-то, обладающим такой сильной медитативной энергией. Я узнал, что его звали Джереми и что он бросил армию, уйдя в медитацию и погрузившись в одиночество. А здесь, в лесу, он отдыхал со своими собаками, с огромной страстью и неимоверным терпением пытаясь достигнуть внутренней тишины. Он стремился исследовать самого себя, свое «Я». Это восточный подход к пониманию жизни: открыть своего внутреннего будду, свой внутренний огонь, внутренний свет. Безмолвный, в ожидании — восточный стиль, буддистский стиль... И однажды он нашел что-то и решил поделиться этим со мной. Всего два-три часа, но они сыграли очень большую роль в тот момент. Я бесконечно благодарен за этот первый опыт — возможность быть рядом с таким осознанным, медитативным человеком. И он дал мне книгу Германа Гессе о Сидхартхе: там описывалась история трансформации Сидхартхи в Гаутаму Будду. Это была популярная книга в Америке, но я никогда не видел ее раньше.

Джереми обладал особыми, медитативными качествами: он был расслабленным, и что-то было в его глазах, присутствие чего-то внутреннего... Я чувствовал, что с ним произошло что-то очень важное. Я был потрясен и удивлен. Я встречался и беседовал с ним. Мы разговаривали по несколько часов. И еще в то время, когда я учился в университете, очень быстро приобретало популярность другое большое «явление» — Карлос Кастанеда.

В России это имя действует на людей, как гипноз, — он очень популярен. Его книги очень интересовали меня — это был совершенно иной угол зрения. Может, из-за этого, а может, из-за чего-то другого, я решил работать с американскими индейцами. И поскольку я занимался экологией, природой, у меня была реальная возможность участвовать в программах в разных частях страны.

Я работал в различных национальных парках и с различными памятниками. И одним из мест, куда я попал на работу, была резервация индейцев Бэй Миллс на берегу Высокого озера. Потом я работал с индейцами — в разных местах, начиная с Мичигана и заканчивая Северным полуостровом. Я работал с ними в течение трех месяцев. И я встретил одного мощного человека, духовно сильного человека, который играл на фортепиано и пел, — очень сильного. От него исходила очень мощная и всеобъемлющая энергия. Его звали Арт. Еще он иногда курил сигареты. Это было очень интересно — он был, пожалуй, самым сильным человеком, самым энергетическим, если можно так сказать, из всех, кого я встречал... Понимаете, у людей есть тела, но сами люди — не сильнее, чем их тела... А Арт был другим. Он был сильнее своего тела.

Я прожил с американскими индейцами больше трех месяцев, занимаясь разными делами. Мы ремонтировали дома, изучали экологию, учились заботиться о себе. Я начал ощущать вкус немного другого мира. И я показал Арту техники Кастанеды, и он сказал: «Это все чушь». Арт вошел в мир мистики задолго до меня. Он не обманулся бы кем-то вроде Кастанеды. Арт всегда был интересным и дружелюбным.

Он был самостоятельным цельным человеком с четким пониманием того, каких опасностей можно ожидать от жизни.

В течение всего предыдущего года я выполнял одну из техник Кастанеды — ту, когда ты идешь и одновременно расслабленно смотришь вокруг... Это была визуальная техника, при выполнении которой ты можешь видеть ауру окружающих тебя живых существ. Я выполнял ее в Энн-Арборе, Мичиган, — городе, где жил тем летом.

В то время Кастанеда был очень популярен. Его учение было увлекательно, потому что включает мировоззрение индейцев, некоторые новые подходы к жизни и рассматривает путь воина как духовный путь. Это цепляло людей, потому что в этом все же была правда. Но все же суть его учения представляла собой некую «духовную фантастику», которая одновременно цепляла и запутывала людей. Многие люди впоследствии были разочарованы его учением и смущены, что так слепо поверили ему, потому что все это было вымыслом. Далекими от реальности вещами. Может, в них есть немного, очень немного реального, но, по существу, это вымысел.

Когда ты только начинаешь изучать что-то, ничего не зная о жизни, все кажется тебе реалистичным. Но для меня техники Кастанеды — вымысел. Есть другой мистик — Ошо. И с ним все по-другому. Когда я впервые приехал к Ошо, когда я увидел Ошо, это было невероятно. Я чувствовал энергию, свет, ауру Будды и всех окружающих людей. И в тот мой первый приезд в Пуну, в Индию, я сказал: «Я вернусь через три года». Я был не очень умен тогда — просто в том возрасте обычно хочется сделать и это, и то. Я хотел пожить на Аляске, хотел поехать посмотреть тех кастанедовских индейцев... И я не думал, будто жизнь не собирается подождать меня. Понимаете, это как бы... когда твоя жизнь слишком распланирована. А позже я услышал, как Ошо сказал нечто такое, что мне очень помогло. Он сказал: «Это чудо, как Кастанеда, который знал, может, один процент от всего Знания, который не знал Истины, написал такую хорошую выдумку.

В одном проценте Кастанеда, возможно, не ошибался. В общем, в одном случае из ста Кастанеда мог быть прав». И Кастанеда всех этим зацепил в своих книгах. И это было интересно, потому что дало мне свободу. Я думаю, что только Ошо мог дать нам ясность в этом вопросе. Ошо, казалось, специализировался на том, чтобы вытаскивать людей из разных религиозных выдумок — я имею в виду не только Кастанеду. До этого, когда я читал книги Кастанеды, я не знал, что было реальным, а что нет. Я просто подумал, что мне нужно стараться и развиваться в этом направлении. Книги Кастанеды представляли собой смешение самых разных подходов — это и пленило людей, которые искали новый образ жизни.

Да, вначале это было для меня интересным приключением. Но теперь я счастлив, что не углубился в учение Кастанеды, а нашел Ошо, благодаря которому приобрел глубокий и полезный опыт. Любовь, медитации, работа с эмоциями дали мне новую жизнь.

Кстати, о любви. Я вспомнил одну историю — про скунса на берегу. Я шел вдоль пляжа, что недалеко от небольшого городка под названием Южная Лагуна, штат Калифорния, и заметил что-то на песчаной скале. Там росли небольшие кустарники, и среди них я обнаружил скунса — скорее всего, он сбился с пути. У бедняги голова застряла внутри бутылки йогурта «Yoplait», я подумал, что он может умереть от удушья или истощения. Медленно, как только мог, я подошел к скунсу — очень тихо, без единого звука. Когда я был достаточно близко, то попробовал освободить его. Как вы знаете, скунс защищается, обливая своих врагов и невероятно противным химическим веществом, и потребуются недели, чтобы избавиться от этого запаха. Поэтому я решил действовать быстро: схватил бутылку с йогуртом и нажал на нее. К моему удивлению, скунс тут же подлетел в воздух и приземлился на меня сверху. Я скинул его на землю, отбежал в сторону и стал спускаться вниз по скалам, чтобы избежать его «химической атаки».

Спустившись с обрыва, я посмотрел вверх. К моему удивлению, голова скунса по-прежнему была «заперта» в бутылке. Скала был достаточно крутой, и мне пришлось лезть наверх около 30 метров. Зато я морально подготовился для второй попытки. Подойдя максимально близко к скунсу, я схватил бутылку и изо всех сил стал тянуть ее наверх. Раздался громкий хлопок — и вот я уже бегу вниз по склону с бутылкой из-под йогурта в руке. Я подождал немного, а потом решил вернуться, чтобы посмотреть на скунса поближе. Его взгляд просто светился любовью — я никогда не видел подобного в глазах животного. Скунс был свободен, и, безусловно, ощущал любовь и благодарность по отношению ко мне. Скунс был свободен, а я был счастлив!..

Рядом с Ошо все становится понятно так быстро. Потому что Карлос Кастанеда — это лишь книга. Вы не встретите Карлоса Кастанеду — он словно не настоящий человек. Он не стоит где-то там, впереди, где все его могут увидеть и найти. Например, если кто-то хочет увидеться со мной или с вами, они могут увидеть нас, мы настоящие. Ошо тоже настоящий. Вокруг него собирались тысячи людей, они делали его медитации и трансформировались — и продолжают трансформироваться. Карлос Кастанеда — это в большей или меньшей степени выдумка. Вы просто читаете плод чьей- то фантазии: в ней нет силы, нет реального человека, нет такого большого дара людям.

Люди всегда знали, где находится Ошо... Он создавал техники медитации, разговаривал с тысячами людей. Он критиковал все религии, которые ему не нравились, — он критиковал все, что, как ему казалось, ограничивало потенциал людей. Его можно найти. Любите вы его или ненавидите, его можно найти. И он подарил революционные техники — такие как Мистическая роза Ошо, Динамическая медитация. Ошо можно найти — а Карлос Кастанеда скрыт. Вы читаете его книгу и думаете: «Хорошо, возможно, я попробую это, может, мне повезет» — и все ищут что-то, чего не суще-

ствует. И многие люди приходят из-за этого в состояние внутреннего хаоса. Они становятся беспокойными, потому что пробуют эти техники, но они не работают. Это не те современные техники, которые на самом деле можно выполнить и получить ошеломляющие результаты. И где же Карлос Кастанеда, где?.. До него нельзя добраться. И если вы глубже вникнете в его книги, то поймете, какой там царит хаос. Вы увидите в них столько стресса, связанного со встречей мужчины и женщины, и такое эго, проявляющееся в отношении Ошо и медитации... Эта вещь лишь для первых шагов.

Мне это было интересно. Но, к счастью, я скоро потерял к этому интерес. Я пытался делать эти техники совсем недолго — наблюдал за своей энергией и ждал, к чему все это приведет.

Раскрытие способностей

Во мне открывались какие-то новые чувства, какие-то переживания. Необходимость чувствовать что-то большее. Иногда я удивлял сам себя: у меня как будто появлялись особые силы в чрезвычайных ситуациях. Я не знал об этом, но это действительно было так. Когда мы ехали на машине, перед нами на шоссе возникло большое облако пыли и что-то в этой пыли — что-то, похожее на большой грузовик. Через секунду я понял, что это и был большой перевернутый грузовик.

Итак, там был такой большой грузовик, с молоком, он вез молоко. Это была огромная автоцистерна, водитель не справился с управлением, она перевернулась и разбилась, прямо посредине дороги. И нам пришлось остановиться, потому что была перекрыта вся дорога. Отовсюду лилось молоко, а люди просто стояли там и смотрели. Я вышел из машины, посмотрел и сразу же, первое, что я сделал, — побежал к той штуковине, закрыл крышку, и молоко перестало выливаться. Галлоны молока, один за другим, выливались из разбитой цистерны каждую секунду, а я взял и остановил этот молочный поток. Все были удивлены: кто этот подросток, который полез в разбитый грузовик? Никто не мог этого сделать — все боялись. Но я просто пошел и сделал это. Как будто я этому обучался — как будто кто-то показал мне видео «Что нужно делать, если вы увидите аварию с молоковозом: спасайте молоко». Я не знаю, почему, но я просто остановился и сразу же сделал это.

В общем, у меня есть некая способность действовать в чрезвычайных ситуациях. Я активизируюсь.

Я любил приключения. Когда я учился в университете, мы с Алленом и одним из его друзей ходили на одну спортивную выставку. Там были различные палатки, такие вещи, как куртки, сохраняющие тепло, и много других вещей, которые можно было купить, — все связанное с кемпингом и походом. Мне это всегда нравилось. В университете моим любимым направлением была экология, поэтому все, что было связано с природой, я воспринимал с восторгом. Летом мы всегда устраивали кемпинг, занимались греблей на каноэ, ходили в походы или находили другие возможности быть ближе к природе... Мне это просто нравится: и каноэ, и рафтинг, и катание на лыжах зимой.

Но на этой выставке было еще нечто такое, чего я никогда раньше не видел. И я не мог уйти оттуда просто так. Там был медведь — такой большой бурый медведь, из тех, которые водятся на Аляске. И с этим медведем можно было побороться. Это был не бокс, а именно борьба. И тот, кто победит, получал приз в пятьсот долларов. Это были большие деньги по тем временам, огромные деньги. Я просто сказал: «Как мне записаться на участие?» Понимаете, медведь большой, он опасен. Он может убить человека, если что-то взволнует его. Конечно, у этого медведя не было когтей, но его удар был очень мощным — настолько, что он мог бы проломить любому череп... Итак, я записался, и мне сказали: «Ваша очередь завтра». Такое чувство, что просто сотни людей мечтали побороться с этим медведем. Но ведь не всякий может сделать такое. Требуется огромное мужество, чтобы запрыгнуть на него и повалить наземь. Но я просто сказал: «Хорошо, я это сделаю».

Всю ночь мне снились жутчайшие кошмары. Я не мог спать. Я не мог заснуть накануне. Мне снилось, как медведь задрал меня, мне снилось, что у меня в кармане была рыба, и я дал ему рыбу в качестве отвлекающего маневра — всякие разные кошмарные сны. Это была очень страшная ночь для меня, это была поистине ужасная ночь. А на следующий день я проснулся и пошел побеждать в схватке с медведем. Я знал, что медведь очень силен. Медведь просто кладет на тебя свои лапы, и ты не можешь сдвинуться с места. Он настолько сильный и большой. Медведи большие, это был большой медведь, с Аляски. Но я разработал свою тактику схватки с медведем, я был очень решительным. Хотя что с ним можно сделать? С медведем ничего не сделаешь — он не с такими габаритами, как у меня. Я толкал его со всей силы, но ничего не происходило: как будто я пытался сдвинуть стену. Медведь был очень сильный и, одновременно, очень мягкий. Толкнуть его — это было для меня так ново и интересно: он был такой мягкий, мне нравилось прикасаться к нему, мне нравилось касаться медведя. Мне нравятся подобные вещи. Я не мог успокоиться еще три недели после этого. Это был просто большой счастливый выброс адреналина — я это сделал. И мой друг тоже сделал это. Мой брат не стал, а друг сделал — я сказал ему «иди и сделай это», и он сделал. Никто из нас не выиграл приз, но мы отлично провели время. Моя схватка окончилась вничью, и медведь не победил меня!

В общем, у меня были такого рода приключения, мне не бывает скучно по жизни. Если бы вы сказали: «Мано, в твоей жизни осталось пять свободных дней», — я бы очень творчески подошел к их использованию — что бы я посмотрел и что бы сделал. Я бы практиковал самые разные медитации. Самое интересное, что спустя некоторое время у меня произошла еще одна встреча с медведем. На Аляске на меня практически напал медведь гризли, и после той схватки на спортивной выставке я знал, какие они большие и насколько опасными могут быть.

Это было далеко от цивилизации — рядом с горным массивом, где находится Национальный парк горы Мак-Кинли. Нам дали специальные инструкции, прежде чем позволить отправиться на прогулку, — нужно было посмотреть видео, чтобы узнать, что нужно делать, чего не нужно делать... В Америке, где существуют парки с опасными животными, всегда выполняются меры предосторожности. Итак, я посмотрел видео. Там говорилось: «Если вы встретите медведя, положите руки на голову и начните говорить». Самые глупые вещи, вроде: «Здравствуй, медведь. Как поживаешь?» Пытайтесь говорить и выглядеть большими — поэтому нужно поднять руки в воздух настолько высоко, насколько можете, так вы будете казаться больше, чем медведь. И когда в горах, далеко от людей, мы вдруг увидели медведя, я вспомнил видео и попробовал поднять руки и поговорить с ним — не сработало. Медведь просто приближался, все ближе, и ближе, и ближе. Оставалось несколько метров... И друг, с которым мы отправились на эту дальнюю прогулку, побелел. Его лицо стало совсем бледным.

Но нет, мы не убежали. Я сказал своему другу: «Не шевелись. И не беги. Это худшее, что можно сделать». К счастью, нас об этом предупреждали. Нужно просто стоять и казаться большим. И говорить. Говорить для того, чтобы не бояться. Я помню, что тогда впервые говорил с медведем. Мне нужно было оставаться абсолютно спокойным, пока медведь подходил все ближе и ближе. Я должен был продолжать диалог, а он приближался. Сто метров, девяносто, восемьдесят, семьдесят, шестьдесят, пятьдесят... А затем, когда оставалось около сорока метров, он вдруг остановился и встал на задние лапы. А я все равно продолжал говорить, глядя прямо в глаза медведю. Это было испытание моей медитации!

В тот момент я просто должен был продолжать говорить, чтобы встретиться с медведем, собрав всю мою энергию. И никто не знал, что могло произойти в следующую секунду. Но в последний момент медведь повернулся назад и пошел к тому месту, где мы оставили свои рюкзаки. Наши рюкзаки тогда, высоко в горах, где рядом не было ни души, стали нашим спасением. Рюкзаки не представляют для медведя абсолютно никакого интереса: вся еда там хранилась в специальных защитных контейнерах. Но, к счастью, они отвлекли внимание медведя. Он подошел вплотную к краю обрыва, где лежали наши рюкзаки. У меня было такое ощущение, что медведь просто парил над землей. Он выглядел таким грациозным. Тогда я сказал своему другу: «Теперь двигайся медленно и беззвучно. Скройся из виду». И мы тихонько пошли в сторону, а когда медведь не смог нас видеть, мы побежали и спустились вниз с другой стороны, не с такого крутого утеса. Но важно сделать это в нужное время. Если вы побежите не вовремя, то вам конец. Поэтому мы шли тихонько, затаив дыхание, а потом побежали вниз с горы, оглядываясь вверх. Там с одной стороны был спуск, а с другой — отвесный обрыв.

И это было так странно, вы даже не представляете. Он был повернут в сторону обрыва — медведь — он играл с мешком, пытаясь достать из него еду. И он подталкивал мешок к краю обрыва, мы видели это. И вдруг мешок упал с обрыва. Я подумал: «О, классно», — и побежал за мешком. Я бежал, потому что это была очень большая гора. Я посмотрел вверх — и испытал самый большой шок в своей жизни. Медведь прыгнул с обрыва вслед за мешком — а гора была почти вертикальной! — и бежал или летел прямиком вниз. Тогда я сказал: «Пойдем, пока он нас не увидел снова. А то тогда нас ждут большие неприятности». И мы побежали изо всех сил.

Мы оказались в непростой ситуации. На Аляске (а это происходило там) быстро темнело, а у нас не было ни еды, ни каких-либо вещей. Я нашел ручеек, и мы быстро стали спускаться вниз по ручью. Склоны были очень крутыми, а нам приходилось прыгать с утеса на утес и переходить вброд холодную реку. Нам потребовалось шесть часов, чтобы подняться на гору, а сбежать вниз по ручью мы смогли за полтора часа. Мы боялись встретить еще медведей. Мы вернулись как раз перед тем, как стемнело, но нам еще предстояло перейти через очень холодную замерзшую реку. Вода была просто ледяной! Я положился на свою удачу и интуицию: нужно было выбрать верный путь, потому что дно было неровным, и вода могла быть тебе по колено, а через секунду ты уже скрываешься под водой с головой. Течение было очень сильным. Мы пересекли реку по диагонали, придерживаясь камней, чтобы периодически отдыхать. Река была около двухсот метров в ширину. К счастью, нас не унесло течением, и вода доходила нам только до груди. После того, как мы оказались на другом берегу, нужно было идти еще два километра, чтобы добраться до лагеря. Но мы это сделали. В лагере нам сразу оказали помощь смотрители парка. Мы были истощены и дрожали всем телом. Утром, я поднялся на гору опять, вместе с женщиной, работавшей смотрителем в парке. У нее было две винтовки (одна из них — транквилизатор) и пистолет. Она была готова к встрече с медведем. Медведя в том месте не оказалось, но мы нашли на сосне мой рюкзак. Медведь закинул его туда, оставив несколько глубоких царапин когтями на ткани — в качестве сувенира для меня!