Бронзовые монеты Петра I

Узденников В.В.

Монеты России XVII - начала XX века

Содержание

Предисловие. 2

Бронзовые монеты Петра I. 4

Необычный полуполтинник. 10

История чеканки и обращения медных пятаков 1723 — 1730 гг. 14

Пробные монеты 1726 — 1727 гг. 37

О расшифровке вензеля на пробном медном гривеннике 1726 г. 55

Монетные штемпеля работы И. К. Гедлингера и их копии работы Л. Дмитриева. 58

Перечеканка монет в XVIII в. 68

Что такое ефимок 1798 г.?. 89

О чеканке монет с заглубленными надписями. 95

Медные монеты XVIII — XIX вв. с нестандартной массой. 101

Пробные монеты XIX в. общегосударственные с двойным (русским и польским) обозначением номинала и русско-польские. 106

Никелевая монета в России. 115

Эмблематика русских и русско-финских монет чеканки 1917 г. 121

Новодельные монеты.. 126

Новоделы трех медных монет 1760 г. 134

Поддельные монеты и гальванокопии. 138

Приложение. Словарь специальных терминов и понятий, встречающихся в тексте. 145

Предисловие

Основой всякого нумизматического исследования является изучение самой монеты, ее источниковедческий анализ. Прочтение неясных и неполных надписей, расшифровка символики изображений и разного рода таинственных знаков на древних монетах делает этот анализ увлекательнейшим процессом, который нередко становится и конечным итогом нумизматического исследования.

Монеты России XVIII — XX вв. на первый взгляд не могут предоставить исследователю подобных радостей. Они несут весь объем информации, необходимой для научных исследований: государственную принадлежность, имя правителя, дату и место чеканки, номинал, весовую норму, зачастую имя или инициалы художника, изготовившего штемпель или проектный рисунок для него, а иногда и пробу драгоценного металла, использованного для изготовления монеты. Являясь продуктом массовой стандартной чеканки, эти монеты различаются только огромным числом мелких несходств внутри одного типа: вариантами положения и написания букв в легенде монеты, различным количеством и расположением перьев в хвосте гербового орла, разнообразным направлением завитков волос в прическе изображенного на монете портрета и т. д. Перечень этих разновидностей практически неисчерпаем. Но даже самый скрупулезный и полный учет всех отличий вряд ли способен что-либо добавить к той первоначальной информации, которую нумизмат может получить даже при самом поверхностном визуальном знакомстве с монетой.

Это последнее обстоятельство обусловило практически полное отсутствие научного интереса к монетам XVIII — XX вв. Отсутствие же научно обработанной источ-никовой базы послужило причиной того, что мы до сих пор не имеем полного представления об истории русского денежного обращения XVIII — XX вв.

Монеты России XVIII — XX вв. (так называемые " императорские") целиком перешли в область интересов нумизматов-любителей, для которых самоцелью стали поиски раритетов и новых разновидностей. Резко негативное отношение к такому направлению интересов было высказано в 1915 г. главой русской нумизматики А. В. Орешниковым. Систематизация и коллекционирование монет по вариантам, различающимся по особому виду орла с загнутыми крыльями, по пропущенной запятой, по числу перьев в хвосте орла и т. д., делали монету, по словам Орешникова, не " вспомогательным для истории памятником", а объектом спортивного интереса, забавой, " как забавляются собиратели почтовых марок, сигарных оболочек, бутылочных этикеток". В целом же " спортивное", по словам Орешникова, отношение к собирательству могло лишь способствовать умножению барышей торговцев монетами, но никак не развитию научной нумизматики [ОРЕШНИКОВ А. В. Российское общество нумизматов (библиографическая заметка): Нумизматический сборник. М., 1915. С.285 — 287].

Сердитые слова самого авторитетного русского ученого-нумизмата сыграли действенную роль в истории русской нумизматической науки. С одной стороны, нельзя было не признать справедливость его отрицательного отношения к поискам мелких и мельчайших различий в рисунках и надписях на монетах, сделанных с помощью машинной техники. Научная бесперспективность этих поисков очевидна. С другой стороны, подобная позиция отказывала в праве считать историческим источником монеты России XVIII — XX вв. и использовать их для изучения истории русского денежного обращения. Обилие письменных и вещественных источников (т. е. собственно монет) ограничивало роль нумизматического материала, отводя ему чисто иллюстративное значение.

И вот перед читателем книга, целиком посвященная тщательному источниковедческому анализу памятников русской нумизматики XVIII — XX вв. Автор то занимается изучением соотношения сторон русских пятаков 20 — 30-х гг. XVIII в., то рассматривает различные гурты на монетах, то анализирует принципы использования заглубленных надписей в легендах, то изучает эмблематику монет 1917 г... Эти и другие проблемы, рассмотренные в книге, представляются сугубо техническими, имеющими чисто специальный характер, а изложение материала соответствует более инженерно-техническому, чем гуманитарному.

Но не нужно спешить с выводами. Внимательное, добросовестное и заинтересованное прочтение книги вознаградит читателя. С ее страниц монеты России XVIII — XX вв. предстанут как полноценный источник, ничуть не уступающий по своим информативным возможностям письменным документам. Изучение монет " по особому типу орла", " по пропущенной запятой", которое так возмущало когда-то А.В.Орешникова, обрело здесь вполне научный смысл.

Из совокупности всех данных о внешнем виде монет автор сумел вычленить ту действительно необходимую информацию, которая дала материал для научного осмысления процессов денежного обращения. Автор заглянул в " кухню" фискальных органов Российской империи, которые манипулировали монетными выпусками для достижения ряда конкретных финансовых целей (" История чеканки и обращения медных пятаков 1723 — 1730 гг.", " Пробные монеты 1726 — 1727 гг.", " Что такое ефимок 1798 г.? "). Удалась автору и другая, очень сложная задача — найти объективный критерий возможности использования монет XVIII — XX вв. как первоисточника, равноценного памятникам письменности (" О расшифровке вензеля на пробном медном гривеннике 1726 г.", " Эмблематика русских и русско-финских монет 1917 г."). Метод изучения монет по соотношению штемпелей, широко использующийся в последнее время в русской нумизматике, применительно к монетам, выполненным при помощи машинной техники, дал положительные результаты, позволившие выявить авторство резчиков штемпелей (" Монетные штемпеля работы И. К. Гедлингера и их копии работы Л. Дмитриева").

Очерк о перечеканках — образец того, как можно дать источниковедческий анализ массовой монетной продукции. Именно " перечеканы", часто практиковавшиеся в русском денежном производстве XVIII в., были одной из наиболее привлекательных тем для коллекционеров, поскольку перечеканенные монеты приобретали резко выраженные индивидуальные особенности. Автор не только предложил классификацию типов перечеканок и определил признаки, позволяющие эти типы различать, но и раскрыл внутренний механизм перечеканок. Так, широко известный " павловский перечекан" 1796 г., считавшийся одной из сумасбродных причуд Павла I, автором рассматривается как проявление вполне рационального подхода к решению ряда социально-экономических проблем.

Объясняет автор и природу ряда редких монет. Нередко за раритетами стоял и просто производственный брак, о чем в каждом конкретном случае автор предупреждает.

В этой книге нет еще связной и последовательной истории русского денежного обращения XVIII — XX вв. Создание ее — дело будущего. Для написания ее необходима прежде всего добротная источниковая база, надлежащим образом обработанная. Частично эта задача выполнена в работе В. В. Узденикова " Монеты России 1700 — 1917", представляющей собой каталог с большим количеством различного рода справочных материалов. Издание настоящей книги — следующий этап на пути создания обобщенного исследования.

Доктор исторических наук А. С. МЕЛЬНИКОВА

Бронзовые монеты Петра I

Среди медных монет, датированных годами царствования Петра I, нередко можно встретить копейки, а иногда и денги (полукопейки), изготовленные из бронзы. Каковы же причины, вызвавшие появление таких монет?

Использование бронзы в русском монетном производстве XVIII в. — явление достаточно известное. Оно имело два основных технологических направления: либо непосредственное применение бронзы для монетной чеканки, либо использование ее в качестве сырья для получения монетной меди.

На частном Садогурском монетном дворе в 1771 — 1774 гг. производилась массовая чеканка бронзовой молдово-валашской монеты (рис. 1, 2) из стволов трофейных турецких и вышедших из строя русских пушек. Эта специфическая монета была внедрена в денежное обращение княжеств Молдовы и Валахии, присоединенных во время русско-турецкой войны к Российской империи, на территории которых базировалась русская Дунайская армия. В 1795 г. некоторое количество бронзовых молдово-валашских монет, оказавшихся на территории России после присоединения Молдовы и Валахии к Турции, было перечеканено в общегосударственные 2-копеечники и копейки на московском Красном монетном дворе.

На Сестрорецком монетном дворе в 1757 — 1762 гг. чеканились общегосударственные медные монеты с предварительной переработкой в монетную медь все тех же бронзовых стволов русских и трофейных пушек, дальнейшее использование и хранение которых было признано нецелесообразным. Первоначально, при чеканке монет в 1757 — 1758 гг. (рис. 3, 4), медь получалась в Сестрорецке из бронзы путем снижения процентного содержания олова за счет добавки в расплавленный металл определенного количества технической меди. Однако в 1762 г. этот нерентабельный способ был заменен значительно более дешевым, при котором олово из бронзы удалялось по технологии, разработанной инженером Яковлевым. Сущность предложенного им способа до настоящего времени еще окончательно не выяснена. По имеющимся сведениям, из первой партии меди, полученной по новой технологии, были отчеканены в небольшом количестве и преподнесены Екатерине II памятные пятаки. Как были оформлены эти монеты, пока неизвестно, хотя П. Винклер в своей работе " Передел русских пушек в монету" высказал предложение, что по их образцу был изготовлен новодельный пятак с вензелем Екатерины II, но датированный 1757 г., т. е. тем годом, когда в царствование Елизаветы Петровны на Сестрорецком монетном дворе был начат передел пушек в монету. Такой новодел (рис. 5) в свое время принадлежал П. В. Зубову, а сейчас находится в собрании Государственного Исторического музея.

Необходимость переработки бронзы в монетную медь обусловливалась недостаточной пластичностью бронзы, вследствие чего при чеканке монет из бронзы разрушение штемпелей наступало раньше, чем при чеканке аналогичных медных монет.

Поступление бронзы на монетный двор было документально зафиксировано и в начале XVIII в., когда правительство Петра I проводило конфискацию церковных колоколов, большая часть которых была использована для изготовления орудийных стволов, а часть была передана Кадашевскому (Военно-морскому) монетному двору, о чем свидетельствует ряд документов из архива Морского министерства за 1706 — 1711 гг. [ Копии документов из архива Морского министерства хранятся в фондах отдела нумизматики Государственного Эрмитажа ].

Как же использовалась колокольная бронза на Кадашевском монетном дворе и был ли этот двор единственным потребителем колокольной бронзы? В архивных документах Морского министерства отмечено несколько случаев изготовления из колокольной бронзы деталей станочного оборудования и приспособлений для монетной чеканки, но совершенно отсутствует какое-либо упоминание об использовании бронзы в качестве монетного металла [ В 3-м издании книги И. Г. Спасского " Русская монетная система" (Л.: Изд-во Государственного Эрмитажа, 1962. С. 151) содержатся такие сведения, относящиеся к началу деятельности Кадашевского монетного двора: "...а в последующие годы в числе разных видов припасенной для производства монет меди упоминаются десятки колоколов". Но в 4-м издании книги (Л.: Аврора, 1970. С. 168) эта фраза звучит уже по иному: "...а в последующие годы в числе разных видов меди, припасенной для производства, упоминаются десятки колоколов" (курсив мой. — В. У.) ]. По другому монетному двору, чеканившему медную монету — Набережному, никаких документов аналогичного содержания на сегодня не обнаружено. Нет сведений о чеканке монет из колокольной бронзы и в известной книге Н. Оловянишникова " История колоколов", в которой приведены многочисленные свидетельства очевидцев и документы, касающиеся конфискации церковных колоколов при Петре I, а также подробные сведения о пушках, отлитых из колокольной бронзы.

Однако бронзовые монеты Петра I все же существуют, а это как будто бы свидетельствует об использовании колокольной бронзы для непосредственной чеканки из нее копеек и денег, причем не только на Кадашевском дворе: бронзовые копейки встречаются как со знаком этого двора — " МД" (" монетный двор"), так и со знаками, которыми метил свою продукцию Набережный медный двор — " НД" (" Набережный двор") и " БК" (" Большая казна") (рис. 6 — 8).

И все же имеются основания утверждать, что в начале XVIII в. колокольная бронза не только не применялась для непосредственной чеканки монет, но, скорее всего, не использовалась и в качестве сырья для получения монетной меди.

Тщательное обследование монет показало, что все без исключения бронзовые копейки и денги Петра I являются фальшивками, изготовленными способом литья, причем в качестве моделей для литейных форм использовались произвольно взятые подлинные монеты, в большинстве своем датированные не позднее 1713 г. Поэтому не удивительно, что бронзовых полушек вообще не бывает, а бронзовые денги (рис. 9) встречаются очень редко: из-за малой толщины кружка отливка полушек была в то время для фальшивомонетчиков технически совершенно неосуществима, а отливка денег сильно затруднена. В то же время колокольная бронза содержала вдвое больше олова, чем орудийная (см. таблицу), и вследствие этого переработка ее в монетную медь путем добавки в расплав технической меди была совершенно нерентабельной, а удалять олово из бронзы тогда еще не умели.

Но если даже предположить, что колокольная бронза все же использовалась в начале XVIII в. для изготовления монет, то единственным реальным способом такого использования остается переработка ее в монетную медь, а непосредственная чеканка в то время монет из бронзы, содержавшей до 25% олова и свинца, — несомненная фикция.

Когда же были отлиты фальшивые бронзовые монеты Петра I? Ведь если они предназначались для выпуска в обращение, то они должны были появиться в одно время с аналогичными подлинными монетами, т. е. в начале XVIII в., а если они были изготовлены для обмана коллекционеров, то наиболее вероятное время их появления — вторая половина XIX в.

Имеются два основных признака, отличающих бронзовые монеты Петра I от литых подделок, сфабрикованных с целью обмана коллекционеров. Во-первых, на коллекционных подделках XIX в. следы литья сравнительно мало заметны, тогда как на бронзовых монетах Петра I обычно имеются многочисленные поверхностные раковины, свидетельствующие о крайне примитивной технике литья. Во-вторых, практически все бронзовые монеты Петра I имеют следы преднамеренной и весьма сильной потертости. Таким варварским способом фальшивомонетчики старались уничтожить хотя бы на выпуклых деталях рельефа признаки литья — раковины. Ничего подобного у литых подделок, изготовленных для коллекционеров, не наблюдается. Если они и дорабатывались с целью уничтожения следов литья, то только путем срезания поверхностного слоя на заглубленных участках рельефа, а грубой потертости выпуклых деталей такие фальшивки никогда не имеют. Перечисленные особенности бронзовых монет Петра I дают основание считать, что эти литые подделки изначально предназначались для выпуска в обращение, а время их изготовления совпадает со временем выпуска аналогичных подлинных монет. Такой вывод полностью подтверждается следующим обстоятельством.

Как известно, денги (полукопейки) Анны Иоанновны, чеканившиеся по весовой норме в 10 руб. из пуда меди, вначале (в 1730 — 1733 гг.) изготавливались, главным образом, перечеканкой копеек Петра I, весовая норма которых составляла 20 руб. из пуда меди. В собрании Государственного Исторического музея находится интереснейший нумизматический памятник: это несомненно подлинная денга 1731 г., отчеканенная на фальшивой бронзовой копейке Петра I (рис. 10). На этой денге отчетливо видны не только следы изображений и надписей, присущих петровской копейке, но и дефект литья — обширная поверхностная раковина. Этот пример наглядно подтверждает справедливость предположения, что литые подделки изначально готовились для обращения и действительно имели хождение. Одна из них затем случайно и оказалась в числе монет, поступивших на перечеканку.

Остается найти объяснение такому не совсем обычному явлению, когда фальшивые бронзовые монеты, легко отличимые от подлинных медных, все же имели, по всей видимости, достаточно широкое хождение в народе — об этом свидетельствует очень большое количество таких подделок, сохранившихся до настоящего времени и часто встречающихся как в государственных собраниях, так и в частных коллекциях (например, в фондах отдела нумизматики Государственного Исторического музея находится более 40 фальшивых бронзовых монет Петра I).

Использование фальшивомонетчиками бронзы для изготовления подделок имеет достаточно веские причины. Ведь чтобы отчеканить из меди такую крупную монету, как петровская копейка, надо было не только суметь вырезать стальные штемпеля, но и иметь в своем распоряжении довольно мощное станочное оборудование. А чтобы изготовить литую фальшивку, фактически нужно было только суметь расплавить металл. Но температура плавления бронзы (около 900°С) на целых 180° ниже, чем у меди, и это обстоятельство не могло не иметь первостепенного значения для кустарного " производства" фальшивомонетчика. Именно поэтому литые бронзовые подделки, предназначенные для выпуска в обращение, встречаются на всем протяжении существования в России регулярной монетной чеканки. Безусловно, еще проще было изготовить литую подделку из олова или свинца (что тоже бывало), но такие фальшивки не обладали звоном и не выдерживали бытовавшую в народе проверку " на зуб". Подделки же из бронзы имели достаточную твердость и по звону нисколько не уступали серебряным монетам.

Чаще всего фальшивки из бронзы представляют собой копии серебряных монет и имеют специальное покрытие, маскирующее бронзу под серебро. Но маскировать фальшивые бронзовые копейки и денги под медь в начале XVIII в. не было необходимости, и вот почему.

В то время в народе были широко известны и вызывали немалое возмущение факты изъятия правительством Петра I церковных колоколов. Не составляли, видимо, большой тайны и случаи передачи некоторой части реквизированных колоколов на монетные дворы. Но как именно колокольная бронза использовалась на монетных дворах, могли знать очень немногие. Поэтому фальшивомонетчикам не стоило большого труда выдать литую бронзовую фальшивку за подлинную монету, будто бы изготовленную на монетном дворе из колокольной бронзы. Вполне очевидно, что в подавляющем большинстве случаев такую монету могли не только принять при денежных расчетах, нисколько не сомневаясь в ее подлинности, но и хранить ее в качестве реликвии, как частицу поруганной святыни. К тому же нельзя исключать и возможность того, что фальшивые бронзовые монеты могли с успехом использоваться противниками петровских преобразований в качестве одного из средств антиправительственной агитации: ведь пушку, отлитую из колокольной бронзы, от обычной отличить невозможно, да и у солдат ее не возьмешь, чтобы показать народу, тогда как необычная монета из бронзы — всем доступное и " несомненное" доказательство безбожных деяний царя-антихриста. Что же касается фальшивомонетчиков, то они в этих условиях получали дополнительные возможности для успешного и менее рискованного сбыта своей продукции и расширения ее производства.

Для подтверждения всего сказанного интересно провести следующее сравнение. Насколько известно автору, на сегодня не обнаружено ни одного фальшивого пятака образца 1723 г. (рис. 11), отлитого из бронзы, хотя в период нахождения этих пятаков в обращении деятельность фальшивомонетчиков достигла небывалого размаха. И если фальшивые пятаки, поступавшие в это время в Россию из-за границы, несомненно чеканились на зарубежных монетных дворах, то отечественные фальшивомонетчики, не располагавшие мощным станочным оборудованием, могли изготавливать фальшивые пятаки главным образом путем их отливки. Однако отсутствие литых бронзовых пятаков образца 1723 г. вполне объяснимо: к этому времени давно утихли страсти, порожденные конфискацией церковных колоколов, и для каждого становилось очевидным, что бронзовый пятак мог быть только фальшивкой.

Итак, все обстоятельства появления бронзовых монет Петра I вроде бы свидетельствуют о том, что в начале XVIII в. вполне могло произойти неожиданное слияние интересов фальшивомонетчиков, стремившихся, как всегда, лишь к легкой наживе, с устремлениями ревнителей русской старины в их борьбе против нововведений Петра I.