Кулак - моя полиция!

Удар искросыпительный,

Удар зубодробительный,

Удар скуловорррот!..»

Вдруг, как струна порвалася,

Осеклась речь помещичья.

Потупился, нахмурился,

Эй, Прошка!» - закричал.

Глонул - и мягким голосом

Сказал: «Вы сами знаете,

Нельзя же и без строгости?

Но я карал - любя.

Порвалась цепь великая -

Теперь не бьём крестьянина,

Зато уж и отечески

Не милуем его.

Да, был я строг по времени,

А впрочем, больше ласкою

Я привлекал сердца.

Я в воскресенье светлое

Со всей своею вотчиной

Христосовался сам!

Бывало, накрывается

В гостиной стол огромнейший,

На нём и яйца красные,

И пасха, и кулич!

Моя супруга, бабушка,

Сынишки, даже барышни

Не брезгуют, целуются

С последним мужиком.

«Христос воскрес!» - «Воистину!»

Крестьяне разговляются,

Пьют брагу и вино...

Пред каждым почитаемым

Двунадесятым праздником

В моих парадных горницах

Поп всенощну служил.

И к той домашней всенощной

Крестьяне допускалися,

Молись - хоть лоб разбей!

Страдало обоняние,

Сбивали после с вотчины

Баб отмывать полы!

Да чистота духовная

Тем самым сберегалася,

Духовное родство!

Не так ли, благодетели?»

«Так!» - отвечали странники,

А про себя подумали:

Колом сбивал их, что ли, ты

Молиться в барский дом?..»

«Зато, скажу не хвастая,

Любил меня мужик!

В моей сурминской вотчине

Крестьяне всё подрядчики,

Бывало, дома скучно им,

Все на чужую сторону

Отпросятся с весны...

Ждёшь - не дождёшься осени,

Жена, детишки малые

И те гадают, ссорятся:

Какого им гостинчику

Крестьяне принесут!»

И точно: поверх барщины,

Холста, яиц и живности -

Всего, что на помещика

Сбиралось искони, -

Гостинцы добровольные

Крестьяне нам несли!

Из Киева - с вареньями,

Из Астрахани - с рыбою,

А тот, кто подостаточней,

И с шёлковой материей:

Глядь, чмокнул руку барыне

И свёрток подаёт!

Детям игрушки, лакомства,

А мне, седому бражнику,

Из Питера вина!

Толк вызнали, разбойники,

Небось не к Кривоногову,

К французу забежит.

Тут с ними разгуляешься,

По-братски побеседуешь,

Жена рукою собственной

По чарке им нальёт.

А детки тут же малые

Посасывают прянички

Да слушают досужие

Рассказы мужиков -

Про трудные их промыслы,

Про чужедальны стороны,

Про Петербург, про Астрахань,

Про Киев, про Казань...

Так вот как, благодетели,

Я жил с моею вотчиной,

Не правда ль, хорошо?..»

- «Да, было вам, помещикам,

Житьё куда завидное,

Не надо умирать!»

И всё прошло! всё минуло!..

Чу! похоронный звон!..»

Прислушалися странники,

И точно: из Кузьминского

По утреннему воздуху

Те звуки, грудь щемящие,

Неслись: «Покой крестьянину

И царствие небесное!» -

Проговорили странники

И покрестились все...

Гаврило Афанасьевич

Снял шапочку - и набожно

Перекрестился тож: