Ложь во спасение

Эбби

– Трэвис, – начала я, касаясь его колена, – я вышла за тебя, потому что влюбилась.

– Это единственная причина? – спросил он, готовясь к любой мучительной боли, которую мог причинить мой ответ.

– Нет.

Его грудь опустилась, словно из него выбили весь воздух. Час назад он уже начал верить в то, что наш уик–энд не был сном. Месяц назад он бы разгромил квартиру. Я видела, как он боролся со стремлением взбеситься, даже испытывая такую огромную боль. Видеть этот конфликт в каждом мелком изменении его лица заставило меня любить его еще больше.

Трэвис посмотрел в пол, сказав:

– Эбби, когда я говорю, что люблю тебя…До этого момента я не знал, что захочу чего–то еще, кроме того, чтобы ты была моей женой. – Его дыхание сбилось, и он прочистил горло от волнения. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты не должна была этого делать.

– Я счастлива. Сегодня я счастлива как никогда. Завтра я буду еще счастливее. Но твое счастье для меня так же важно, Трэвис, и…– Я помедлила. Не важно, каким способом я бы это объяснила, Трэвис бы все равно не понял. Тайно пожениться в Вегасе, чтобы спасти его от тюрьмы, было для меня чем–то большим, чем просто прихотью. Может, это случайное спонтанное предложение вышло не столь романтичным, как этого хотел Трэвис, но это было выражением моих чувств. Для меня это было доказательством того, что моя любовь к нему была важнее всего остального, но Трэвис воспринял бы это не так. Я видела это в его глазах.

– Просто скажи это, Голубка. Мне нужно услышать это от тебя. Мне нужно знать правду, – сказал он, пораженный.

Я обхватила ладонями его лицо и накрыла его ухо своими губами.

– Я принадлежу тебе, – прошептала я. Мои брови свелись вместе. – А ты мне.

Он повернулся, кончиками пальцев касаясь моей щеки, и посмотрел мне в глаза, ища малейшие признаки того, что я была не до конца честной. Я коротко улыбнулась, глубоко спрятав свои переживания. Слова, слетевшие с моих губ, были правдой, но я чувствовала, что должна беречь их словно ложь. Трэвису не нужно было знать, что я хотела спасти его. Ему нужно было знать лишь почему я это сделала.

Он кивнул, выдыхая, и расслабляя мышцы.

– Ты когда–нибудь желала чего–то так сильно, чего–то недоступного тебе, что как только это случилось, тебе было почти страшно в это поверить?

– Да, – прошептала я, целуя его в губы. – Но я твоя жена. Ничто не изменит это.

– Не знаю, – сказал он, мотая головой. – Двадцатилетний тюремный срок мог бы.

– Как ты можешь думать, что не имеешь никакой власти над тем, что с нами происходит? Ты заставил меня влюбиться так сильно, что я сделала тебе предложение в девятнадцать.

Он усмехнулся.

– Ты подумал хоть на минуту, что это я могу бояться потерять тебя? – спросила я.

– Куда я денусь? – спросил он, усаживаю меня к себе на колено. – Ты мой якорь. Нет ничего, что я бы захотел, если это заберет меня у тебя. – Уголки рта Трэвиса взметнулись вверх, но только на секунду. – За мной следит ФБР, Голубка. Что, если меня арестуют? Что, если меня долго не будет?

Я мотнула головой.

– Этого не случится. Тебя там не было. Мы были в Вегасе, на свадьбе. – Я подняла вверх руку, шевеля пальцами, чтобы свет отразился в гранях моего бриллианта. От выражения его лица в моих глазах помутнело от слез, и я обхватила его руками, крепко держа и уткнувшись подбородком ему в шею. Мне не нужно было скрывать свой страх. – Я не позволю им забрать тебя у меня.

– Кто–то должен заплатить за то, что случилось.

Я обвела глазами квартиру, посмотрела на маленькие свечки, которые купила в маленьком торговом центре Икина, на пепельницу, которую Трэвис держал у двери, чтобы брать с собой, когда выходил покурить. Я подумала о его любимой кулинарной лопатке рядом со своей любимой столовой ложкой в кухонном шкафчике, о его стопках для шотов, стоящих рядом с моими кофейными кружками, его пахучих носках для спортзала, смешанных с моим бельем от Victoria’s secret. Я подумала о кампусе Истерна и о том, как у меня кружилась голова, когда Трэвис каким–то образом нашел меня в море из тысячи студентов, и о времени, когда половина столовой начала петь, просто потому что он хотел помочь отвести от меня внимание. Я переехала в Канзас из Иллинойса, чтобы сбежать от своего прошлого, и столкнулась лицом к лицу с последним человеком, с которым хотела бы когда–либо связаться, который оказался единственным человеком, любившим меня сильнее и беззаветнее, чем кто–либо. Трэвис Мэддокс заставлял меня улыбаться, ждать с нетерпением нового дня. Без Трэвиса не было Эбби.

– Не ты. Ты не выбирал здание. Ты не вешал фонари. Пожар был несчастным случаем, Трэв. Ужасным и жутким, но если это и чья–то вина, то не твоя.

– Как мне объяснить это отцу, Голубка? Как объяснить братьям, что я был частью этого? Некоторые парни из братства погибли в том огне. Черт, – сказал он, проведя руками по коротким волосам. – Трентон почти погиб там.

– Но не погиб. Трэвис? – Я замотала головой. – Ты не можешь им сказать. Ты не можешь сказать Шепли или Мерик. Или отцу. Если мы им скажем, и они не сдадут тебя, то и у них будут неприятности.

Он задумался на секунду, затем кивнул.

– Но…что если они арестуют Адама?

Я опустила взгляд, не уверенная, что делать с этой переменной. Адам мог согласиться дать показания против Трэвиса, чтобы ему дали меньше срок. Если бы еще хотя бы один человек признал, что Трэвис был в том подвале во время боя, его алиби будет уже не важно. Я уставилась в его обеспокоенные, красно–коричневые глаза.

– Будем решать это шаг за шагом. Первый шаг – это наша женитьба. Мы на первом месте, всегда, – сказала я, касаясь пальцем его груди. – Сначала мы, потом семья, потом весь мир.

Он кивнул, взяв мой подбородок и запечатлев поцелуй на моих губах.

– Я чертовски сильно люблю тебя, – прошептал он.

Дверная ручка повернулась, и затем Шепли и Америка ввалились внутрь, у каждого в руках были доверху заполненные пакеты, и они обсуждали хумус с кинзой и халапеньо. Они остановились за диваном, наблюдая за нами, застывшими в объятиях друг друга.

– Какого черта, Шеп? Стучать надо! – сказал Трэвис.

Шепли пожал плечами, и его рубашка поднялась.

– Я живу здесь!

– Я женат. А ты третий лишний. Третий лишний должен стучать, – сказал Трэвис.

Америка выхватила ключи у Шепли из рук и показала Трэвису.

– Только если у третьего лишнего нет ключей, – огрызнулась она. – Кстати, Шеп уговорил Брэзила одолжить нам свой грузовик, чтобы помочь Эбби перевезти остальные вещи. Не за что.

Она раздраженно направилась в кухню, поманив Шепли за собой. Она все еще злилась на то, что мы втайне поженились, не понимая, что не могло быть иначе, кроме как сбежать посреди ночи, никому ничего не говоря. Они открыли все шкафчики и начали разгружать пакеты, заполняя почти пустые полки консервными банками, упаковками и коробками.

– Я помогу, – сказала я, вставая с колен Трэвиса. Он усадил меня обратно, зарывшись лицом мне в шею.

– О нет, – заворчала Америка. – Теперь вы женаты. Пусть третьи лишние расставляют продукты на двести долларов, которые они только что купили.

– Ого! Круто, Шеп! – сказал Трэвис, повернувшись и посмотрев на кухню достаточно долго для того, чтобы Шепли ему подмигнул.

– Я покупаю, ты готовишь. Это не изменилось, так, Трэв? – спросил Шепли.

– Так, – ответил Трэвис, поднимая большой палец вверх.

– Тебе придется научить меня, – робко сказала я.

– Готовить? – Спросил Трэвис. Я кивнула. – Но если я научу тебя, то не смогу готовить для тебя так часто.

– Именно. Я хочу помочь.

Он расплылся в улыбке, и ямочка на его щеке углубилась.

– Тогда ответ нет.

Я ущипнула его прямо под рукой и захихикала, когда он вскрикнул. Америка прошла мимо дивана к двухместному диванчику, где между подушками выглядывал пульт. Я подумала о том, чтобы предупредить ее, что один полный детектив нагрел то место, сидя как наседка на своем гнезде, но прежде чем я смогла, Америка потянула пульт, пока наконец не освободила его. Она направила его на телевизор, наблюдая, как включается экран, немедленно показывающий местные новости. Они все еще вели репортаж о пожаре, журналист стоял перед Китоном, над окнами которого были черные пятна, а внизу экрана бежали желтые слова.

Я коснулась горла и сглотнула, вспоминая, как задыхалась от дыма, и как страшно было видеть приближающееся пламя. Я была сбита с толку, потеряна и напугана, чувствуя, что в любой момент меня настигнет смерть, пока не услышала голос Трэвиса среди криков и плача из главного помещения.

Америка медленно села на двухместный диван, дав упасть своим рукам и пульту в пространство между ее ногами.

– Эмили Хевингтон погибла в том подвале. Она ходила со мной на водную аэробику. – сказала Америка, смеясь без тени юмора. – Она ненавидела воду. Говорила, что мысль о том, чтобы пойти под воду и не мочь сделать глубокий вдох заставляло ее чувствовать себя в замкнутом пространстве. Так что она записалась на водную аэробику, чтобы постараться встретиться со своим страхом. Умереть вот так…это почти что злая шутка.

– Мерик, – предупредила я, замечая выражение лица Трэвиса.

– Я так рада, что вас там не было, – сказала Америка, вытирая щеку. – Не знаю, что бы мы делали, если бы с кем–то из вас что–то случилось. – Она встала, бросая пульт Трэвису. – Да, даже с тобой, придурок.

Трэвис поймал тонкий черный треугольник одной рукой, поворачиваясь в сторону кухни. Он не мог видеть из–за диванной подушки, но все равно обратился к своему кузену.

– Может, нам пойти в Сигма Тау?

– Я только что там был, – сказал Шепли. – Там довольно тихо. Куча парней сидят, уставившись в пол.

– Они обсуждали открытие фонда по сбору средств, – сказала Америка.

Трэвис кивнул.

– Да. Нам точно надо это сделать.

– Трэвис, – сказал Шепли. – Как мы теперь будем оплачивать аренду? Кончилось то, что летом приносило деньги. Нам больше не платят.

– Работу блин найдем, – сказал Трэвис, откидываясь назад.

– И что будем делать? Единственное, что ты когда–либо делал за деньги, это размахивал кулаками. А я обзванивал людей. Пойдем в Бургер Кинг?

Я нахмурила брови, посмотрев на Америку, но она лишь пожала плечами.

– Ты что–нибудь придумаешь, – сказала я. – Я видела объявление о поиске репетитора по математике на доске у двери в аудиторию перед переменой. Надо выяснить подробности.

– О да, – вздохнул Шепли. – Мы делим аренду и счета на троих теперь. Это будет намного легче.

– Твои родители оплачивают счета за тебя, – пробурчал Трэвис. – Не понимаю, почему ты ноешь.

– Хорошо, что не пришлось их просить об этом.

– Шеп, – начал Трэвис. – Я люблю тебя, брат, но никому из нас не придется съезжать.

– О чем это ты? – спросил Шепли.

Америка взяла диванную подушку и бросила в Шепли.

– Хватит! Не притворяйся, будто не знал, что так и будет в ту же секунду, как узнал об их свадьбе!

Шепли засмеялся.

– Прости. Я собирался извлекать из этого выгоду так долго, как только смогу.

Между бровями Трэвиса образовались две линии. Шепли не знал, что ему и так было нелегко, по многим причинам. Трэвис выдохнул, мотая головой.

– Мы не найдем ничего, что будет приносить нам такие же хорошие деньги, я тебе блин гарантирую.

– Как ты и говорил, – сказала я, массируя его спину, – теперь у нас два источника дохода. Ничего, если ты будешь зарабатывать меньше. Даже в половину меньше.

– Я буду скучать по тем деньгам, – сказал Трэвис, глядя в сторону. – У меня была куча планов.

– Например, машина? – спросила я.

Он сдержал улыбку.

– Ну волнуйся об этом.

Я игриво толкнула его.

– О чем это ты?

– О том, что я об этом позаботился.

– Ты купил нам машину? – сказала я, выпрямляясь.

До этого у меня никогда не было машины. Единственным транспортным средством Трэвиса был его Харлей, и хотя Трэвис выглядел невероятно сексуально за его рулем, зимой на нем был не просто легкий сквознячок. Мы полагались на Шепли, что он или отвезет нас, или одолжит свою машину, но теперь, когда мы женаты, это изменится. Все изменится. Мы больше не были студентами колледжа, поездки которых зависят от других, мы были женатой парой, и ожидалось, что мы будем ответственными и самостоятельными.

Брак – это нечто гораздо большее, чем церемония и обещания. Я никогда не задумывалась о том, что у Трэвиса сосед, когда была просто его девушкой, но в браке все ощущалось по–другому. Также, как и то, что у нас не было машины, или работы, или…реальность всего этого начала давить на меня, и я откинулась на спинку дивана.

Трэвис нахмурился, озадаченный моей реакцией.

– Что, детка? – спросил он.

Шепли хихикнул.

– Теперь у тебя точно нет денег.

– Теперь нам точно не надо, чтобы ты тут жил, – пробурчал Трэвис.

Шепли сморщил нос, будто внезапно почувствовал очень неприятный запах.

– А вот это блин грубо было.

Трэвис перебрался через диван, толкая своего кузена на кафельный кухонный пол. Шепли промычал, ударившись коленом о дверцу нижнего шкафчика, и потом вскрикнул, когда Трэвис схватил его за промежность.

– Нечестно дерешься, мудак! – заорал Шепли.

Америка резко отскочила, еле избежав быстро двигающихся ног Трэвиса. Я поднялась с места, чтобы встать рядом с ней, и обхватила ее руками.

– Ты уверена, что понимаешь, во что ввязалась? – спросила она. – Теперь ты часть этого, знаешь ли.

– Ты следующая, – сказала я, дергая ее за руку.

– О нет. Только потому что ты вышла замуж на первом курсе, не означает, что остальные выжили из ума. – Она посмотрела на меня в смятении. – Я все еще не понимаю, почему ты так поступила. Трэвис знал, что близился самый важный бой в году, Адам каким–то образом находит Трэву замену в последнюю минуту, начинается пожар, а вы двое вдруг решаете сбежать и пожениться…– В ее глазах загорелось понимание.

Трэвис застыл, и они с Шепли посмотрели на Америку, тяжело дыша.

– Эбби…– начала Америка с подозрением.

– Мерик, не надо, – сказал я. – Не говори это. Даже не думай об этом.

– Но я права, разве не так? – спросила она.

– Нет, – огрызнулась я. – Мы были уже на пути в Вегас, когда начался пожар. Что мы за люди, если бы так поступили?

– Умные, – сказал Шепли, вставая. Он резко вытер штаны, все еще пытаясь перевести дыхание. Его щеки пылали после неудачной схватки с его более крупным кузеном.

Трэвис тоже встал, обхватывая рукой мою талию. Мы все переглянулись, не уверенные, что говорить, но в тот момент я поняла, что Трэвису нужно знать правду.