ВСЕ ПОШЛО ПО-ИНОМУ

Как-то перед вечером Максим Петрович пригла­сил ребят с собой в магазин. Посмотрим, говорит, торговлю. Вася с Левой, конечно, охотно согласились. Да и кто бы из ребят, интересно, отказался пройтись с таким человеком. Тем более, что идти не где-нибудь огородами или бором, а Новой улицей, у всех на виду.

Оказалось, что почти весь поселок знает, кто та­кой дядя Максим и зачем он приехал в совхоз. Встречные приветливо здоровались с ним и охотно заводили разговор. Ребята стояли рядом довольные, будто их расспрашивали про электростанцию.

В магазине Матвеенко купил папирос и зубную пасту. Потом глянул на ребят и попросил взвесить два раза по двести граммов шоколадных конфет. Друзья, потупясь, упорно отказывались от пакети­ков. А на самом деле оба радовались конфетам.

На обратном пути встретился заведующий клу­бом. Потом подошла Мария Ивановна Орловская. Максим Петрович заговорился с ними и, кажется, за­был про ребят. Они постояли в сторонке, подождали, затем Лева предложил:

- Пошли домой?

— Пошли, —согласился Вася.

— К нам, в сарай? — спросил Лева.

Вася, строго сдвигая брови, подумал и решитель­но сказал:

— Нет, домой пойду!

Открывая калитку, Вася волновался. «Как встре­тит мать? Что скажет?» Однако, мальчик уверенно поднялся на крыльцо и переступил порог кухни.

Мать ужинала. Вася, пряча от нее глаза, неторопливо, по-хозяйски помыл руки и сел за стол. Ва­лентина, сдерживая радостное волнение, молча нали­ла и поставила перед сыном полную тарелку окрош­ки. Кушая, мальчик исподлобья, будто невзначай, по­косился па мать. «Сказать, что завтра пойду работать с дядей Максимом? Нет, потом».

...Утром Вася проснулся, и первая мысль была о дяде Максиме. Вася обеспокоенно взглянул на бу­дильник. Уже тридцать пять минут восьмого. Конеч­но, они теперь уехали. А может, почему-либо задер­жались? Может, так же, как и он, проспали или еще что случилось? Вася поспешно спрыгнул с кровати. И как он ни торопился — все равно опоздал. Заез­жая оказалась закрытой. Не было и автомашины во дворе. От нее остался лишь рубчатый след да сизые капли автола на зеленой траве. Вася посмотрел на бурый от ржавчины замок и, не зная, что делать, уселся со скучающим видом на крылечко. Рядом стояли густые тенистые кусты сирени. От них еще веяло влажной ночной прохладой. Васе было грустно и досадно, что дядя Максим уехал. Когда он теперь приедет? В это время звякнула щеколда калитки. Oт неожиданности мальчик вздрогнул, насторо­жился. Уж не комендант ли Гордеич? Строгий он. Скажет, зачем тебя сюда занесло, когда никого нет. Однако калитка не распахнулась. Она приоткрылась, закрылась и опять приоткрылась. Ясно, что это не комендант. Тревогу сменило любопытство. Когда мальчик осторожно двинулся к калитке, показалась голова Левы, с взъерошенными, видать, нечесанными после сна волосами. Не удивляясь присутствию Ва­си, Лева обстоятельно осмотрелся и упавшим голо­сом спросил:

— Уехали?

— Уехали, — с тяжелым вздохом подтвердил Вася.

— В эту самую... как ее... рекогносцировку?

— Ну да, туда.

Друзья удрученно помолчали, потом стали ду­мать, что предпринять. Хотелось непременно узнать, куда уехал дядя Максим. Поэтому, в первую оче­редь, надо разгадать это странное слово, на котором все время спотыкаешься.

— Пойдем в школу. У кого-нибудь спросим, — предложил Лева.

Вася подумал и согласился.

На пути в школу друзьям повстречался Генка Рябинин. Гоняя целыми днями по крыше голубей, бе­лесый Генка так загорел, что нос у него облупился, стал розово-сизым. Из-за пазухи у Генки виднелся хвост голубя.

— Спросим, — предложил Вася. — Может, знает.

— Генка? Не знает. Ну, давай спросим, — согла­сился Лева.

— Рекогносцировка? — Генка вскинул глаза и на­чал усиленно скрести затылок. — Где-то я читал. Разные ведь слова... Сейчас вспомню. Ага... Рекогносци­ровкой машина называется, на комбайн похожа.

— Сказал тоже... — Вася расхохотался. — Дядя Максим не комбайнер, а инженер-разведчик. Элек­тростанцию приехал строить, а ты: машина, на ком­байн похожа...

— Не знаешь, так не врал бы, — строго упрекнул Лева.

— А ты знаешь, что такое нивелир? — спросил Вася.

— А теодолит? — спросил Лева.

Генка, конечно, не знал и окончательно был уни­чтожен.

— Мы с дядей Максимом будем работать и все узнаем, — сказал Вася и обратился к Леве: — По­били!

Генка постоял на дороге, потом крикнул:

- Подумаешь, работники. Мы на Бобырган пой­дем.

В это время из переулка послышался предостерегающий сигнал, а затем выскочила автомашина. Склонясь над кабиной, в кузове стоял Стасик. Ветер развевал его длинные соломенного цвета волосы.

- Максим Петрович! Дядя Максим! — обрадованно закричал Вася, а Лева замахал руками. Друзья нырнули в бурое, поднятое автомашиной об­лако пыли. Генка посмотрел им вслед и было пошел своей дорогой. Но, сделав несколько шагов, остановился. На худощавом белобрысом лице появилось любопытство. Он опять сделал несколько шагов и опять остановился. Затем решительно тряхнул голо­вой и бросился со всех ног вдогонку за товарищами. Но бежать ему было неудобно: мешал голубь. Не останавливаясь, Генка запустил руку за пазуху, взял голубя и подбросил его. Радостно хлопая крыльями, турман свечою взмыл над поселком.

Когда Генка, задыхаясь от усталости, забежал во двор заезжей, Вася с Левой по-хозяйски сидели на подножке автомашины. Ожидая сошедшего у столо­вой Матвеенко, они дружелюбно беседовали. Генка, ничего не говоря, опустился на нижнюю ступеньку крыльца, вытер рукавом на побледневшем лице пот.

— Пришел? — с иронией спросил Вася.

— Пришел, — буркнул Генка.

— А мы приехали, — похвалился Лева.

Генка отвернулся. Друзья продолжали разговор, но Генка не вмешивался, даже, кажется, не прислу­шивался. Может быть, в эту минуту он сожалел о турмане: зря выпустил.

Время от времени Вася осторожно толкал друга локтем и, хитро подмигивая, показывал взглядом на Генкину спину, дескать, полюбуйся — сидит. А чего, спрашивается, сидит? Лева пожимал плечами.

Как только открылась калитка и зашел Матвеен­ко, Генка сорвался с места и бросился к нему.

— Вы знаете, что такое рекогносцировка?

Максим Петрович, поставив на ступеньку ногу, окинул внимательным взглядом незнакомого ему мальчика.

- Знаю, — он усмешливо прищурился.

— Скажите, а?

Максим Петрович присел на крыльцо, достал из кармана папиросы. Вася с Левой подступили к нему, ожидая, когда же он, наконец, откроет смысл этого странного, принесшего им столько хлопот и беспокой­ства слова.

- Рекогносцировка — это знакомство с мест­ностью, предварительное обследование...

— А-а-а, — разочарованно протянул Вася. Маль­чику стало досадно. Думали, гадали, а оказалось вот что — обследование местности.

— А он говорил рекогносцировка — машина та­кая, на комбайн похожа. — Вася кивнул в сторону Генки.

— А ты говорил, что это город, -— заметил Лева.

— А ты-то что говорил? — Вася смутился, а Мат­веенко рассмеялся.

— Вот фантазеры!

— А на работу меня примете? — спросил Генка.— Примете?

Вася насупился так, что на щеке отчетливо обозначилась полоска шрама. «Дядя Максим, не прини­майте его, знаете, он какой? Будет только хвастать­ся, а работать не станет», — хотел сказать Вася, но постеснялся.

— Это надо подумать, — сказал Матвеенко. — Пожалуй, примем.