Прогноз

Становление жанра «прогноз» происходило в течение после­дних десяти лет и напрямую связано с процессами реформирова­ния общества. Именно для таких периодов в его жизни значимы прежде всего слова Ришелье: «Будущее важнее настоящего — опыт доказывает, что если не заглядываешь в даль своих проектов, туда, куда хочет донести, век их будет не долог». Желание узнать, что ждет впереди, и вызвало вал предсказаний, пророчеств, прогно­зов, захлестнувший страницы отечественной прессы, ставших, по­жалуй, одним из наиболее заметных и постоянных для нее с тех пор явлений. Да и не задача ли журналиста, используя возможно­сти «жанра» Кассандры (именно эта мифическая богиня владела даром предсказания в совершенстве), помочь своей аудитории уз­нать что-то о завтрашнем дне? Ибо, как гласит пословица, «кто предупрежден — тот вооружен».

Предсказания, или прогнозы, — это суждения о будущем. Про­гноз, который всегда сбывается, называют «пророчествами». Иногда понятие «прогноз» журналисты заменяют понятием «гипотеза». Рав­ноценна ли такая замена? Вовсе нет. Почему? Да потому, что эти понятия совпадают лишь отчасти. А именно гипотеза, как и про­гноз, в ряде случаев может рассматривать некоторые явления, от­несенные в будущее. Но она может быть обращена и в прошлое. Прогноз же всегда связан только с будущим тех или иных явлений. Кроме того, прогноз всегда рассматривает будущее состояние уже существующих явлений. В отличие от него в гипотезе может идти речь о явлениях, которые никогда не существовали или не суще­ствуют в настоящий момент. Не совсем верно отождествлять про­гноз и с версией. Версия — это возможный вариант развития собы­тия. С помощью версий обычно пытаются объяснить уже свершив­шиеся факты. Но иногда версия излагает вариант развития какого-то явления в будущем. В этом случае понятия «версия» и «прогноз» могут совпадать.

На страницах сегодняшней прессы журналисты в качестве ав­торов прогнозов выступают относительно редко. Чаще всего их со­ставляют специалисты, эксперты, ученые соответствующей сферы деятельности. Так происходит, когда издание преследует цель — дать серьезный прогноз. Причиной обращения журналистов имен­но к таким людям являются, разумеется, те знания, которыми они владеют. В оптимальном случае — это точные знания. Опираясь на них, как раз и можно заглянуть в будущее. Но точность знаний о современном состоянии прогнозируемого явления — не гарантия точности предвидения его будущего. Ибо, как заметил в своей статье «Прогноз прогнозов или прогноз о том, как надо строить прогнозы» философ Н. Шулевский (Союз-ТПП. 2000. № 4), «любой прогноз предполагает выделение двух величин — постоянной и переменной». В качестве постоянной величины выступает то, что нам уже извест­но, а в качестве переменной — то, что неизвестно. Когда неизвест­ное оказывается весомее известного, прогноз получается неточным. К чему сводится задача журналиста, если он обращается за прогно­зом, например, к ученому? Прежде всего — к определению точной темы прогноза и литературному оформлению текста.

Но иногда возникает потребность в развлекательном прогнозе.

Если журналист решил выступить со своим собственным про­гнозом, то начинать, как и в любом ином случае, надо с главно­го—с выяснения истинного положения дел в той сфере, кото­рой касается прогноз. Иначе говоря — с установления основных фактов, которые и станут фундаментом прогноза. Исходный фун­дамент должен восприниматься как серьезный и неопровержи­мый и теми, для кого пишет журналист.

В распоряжении журналиста могут оказаться факты вполне до­стоверные. И, тем не менее, сами по себе они не гарантируют точность прогноза. Необходимо правильно их использовать. А это требует знания методов прогнозирования. На страницах прессы чаще всего присутствуют следующие методы.

Метод экстраполяции. В переводе на русский слово «экстра­поляция» означает «проецирование, расширение, распростране­ние». Что же «проецирует» автор прогноза? А проецирует он основ­ную тенденцию развития исследуемого явления в целом на будущее этого явления. О существовании ее (тенденции) как раз и могут свидетельствовать те факты, которые были накоплены автором. Это должны быть взаимосвязанные факты. Именно такого рода факты, подобно гряде островков в океане, обозначающих подводный хре­бет, и свидетельствуют о неком направлении (тенденции) «роста» исследуемого явления. Зная это направление, уже можно предпо­ложить, что оно сохранится (при благоприятных обстоятельствах) хотя бы и в ближайшем будущем (что и представляет собой экст­раполяцию).

Метод аналогии. Напомним, что аналогия — это один из ви­дов сравнения, когда на основе совпадения ряда основных призна­ков делается вывод о том, что и все другие признаки сравниваемых явлений совпадают.

Метод сценариев. Подобный метод исходит из того, что слож­ные ситуации, процессы развиваются под воздействием ряда фак­торов. При наличии определенных условий преобладающим может оказаться влияние одного из факторов, а значит — возможны и разные результаты этого влияния (т.е. будущие состояния исследуемого явления). Изложение разных вариантов и представляет со­бой создание сценариев возможного развития явления.

Рассуждая о том, как может развиваться экономическая ситуация в сегод­няшней России, автор материала «Ожидаются частичные реформы», опублико­ванного под рубрикой «Прогнозы» в «Деловом вторнике» (приложение к «Мос­ковской правде». 2000. 25 января), излагает три возможных варианта этого развития. Первый сценарий — быстрого подъема экономики — исходит из благоприятно складывающейся конъюнктуры в среде большой когорты средних и части круп­ных кампаний (это — микроуровневый сценарий). Второй сценарий — дальнейше­го развала экономики — исходит из неблагоприятных внешних условий (огром­ные долги Западу), изношенность производственного оборудования, разрушение сельского хозяйства и пр. (это макроуровневый сценарий). И третий, промежуточ­ный, сценарий — быстрого роста отдельных хозяйствующих субъектов с быстрым оборотом капитала — возможен в самых неблагоприятных условиях. Сравнивая три этих сценария, журналист выражает уверенность, что реализуется скорее все­го третий сценарий.

Прогноз иногда называют опасным жанром. В отличие от сооб­щения о том, что уже произошло, прогноз нельзя проверить, по­этому он — прекрасное средство провокации.

Предположим, читатель узнал из газеты, что банк, в котором лежат его день­ги, вот-вот рухнет. Скорее всего он на всякий случай заберет свой вклад. А если заберут свои вклады многие, то банк может рухнуть! Банкиры это хорошо знают и нередко применяют псевдопрогноз как средство конкурентной борьбы.

Знают об этом и политики, и журналисты. Поэтому «прогнози­сты» всегда находятся под прицелом внимания оппонентов. В силу этого опубликованный прогноз нередко становится поводом для политических потасовок.

в начало

ВЕРСИЯ

Такого рода публикация базируется на неполных доказатель­ствах, на предположениях автора. Версия исключает категоричность выводов, заключений. Основным фактором, который порождает жанр версии, является метод исследования действительности, оп­ределяемый как «домысел», «вымысел». Этот метод является веду­щим в литературно-художественном творчестве. Оценивая роль дан­ного метода в искусстве и литературе, писатель Константин Паус­товский утверждал, что факт, поданный литературно, со сгущением нескольких характерных черт, освещенных светом вымысла, от­крывает сущность вещей ярче, чем иной, скрупулезно составлен­ный отчет.

В журналистике в отличие от литературы этот метод позна­ния действительности обычно считается предосудительным, по­скольку он дает необоснованное или недостоверное знание. Это прежде всего надо отнести к случаям неправильного, неумест­ного его использования. Однако без применения домысла вооб­ще журналист обойтись не может, речь идет о «дозированном» применении его.

Домысел становится неизбежным, когда журналист реконст­руирует неизвестные детали какого-то в целом достоверно извест­ного события, явления. Этот метод дает аудитории возможность более ярко увидеть событие, о котором сообщает журналист, а сам автор с помощью детализации события получает дополнительный шанс привлечь внимание аудитории к своему выступлению. При­меняя домысел, создавая версию тех или иных событий, автор должен обязательно указать на условный характер своих утвержде­ний. Это обезопасит его от обвинений со стороны «героев» публи­кации в клевете.

Цель создания и публикации версии заключается в том, чтобы познакомить аудиторию с «промежуточными» результатами ана­лиза какого-либо события, явления, представить на суд читате­лей, зрителей, слушателей авторское толкование (комментарий) происходящего. Версия показывает направление размышлений ав­тора публикации, предоставляет аудитории информацию о воз­можных причинно-следственных связях отображаемых событий, дает варианты прогноза их дальнейшего хода.

Исходным пунктом выдвижения версии является какое-либо (чаще всего — необычное) событие, действие, явление. Версия не возникает изолированно, как правило, за ней вскоре следуют ей подобные.

Когда 31 августа 1999 г. в Москве на Манежной площади в торговом комп­лексе «Охотный ряд» произошел взрыв, версии о его характере, причинах по­явились практически во всех городских газетах. Так, «Московский комсомолец» в публикации «Смертельный трюк на «Манеже» (1999. 2 сентября) дал четыре версии происшедшего: «чеченскую», «исламскую», «политическую», «финансо­вую». «Известия» в материале «Кто взорвал «Динамит» (1999. 2 сентября) пред­положили, что взрыв могли организовать либо хулиганы, либо криминальные элементы (вымогатели), либо представители «Союза революционных писателей». По мнению «Комсомольской правды», высказанному в публикации «Взрывы все ближе к Кремлю» (1999. 2 сентября), взрывы могли быть произведены либо чеченскими террористами, либо конкурентами взорванной фирмы «Динамит», либо политическими противниками Юрия Лужкова. По несколько версий взры­ва дали и другие издания.

Развитие версии в верном направлении происходит тогда, когда автор ее ищет дальнейшие основания среди фактов, которые «укла­дываются» в канву реальной (т.е. имеющей под собой материальную основу) причинно-следственной связи. Образно говоря, хлеб пра­вильной версии — относящиеся к делу факты. Именно ими «обра­стает» она в ходе своего развития.

Такой представляется версия «чеченского следа» взрывов жилых домов в Мос­кве. Появившись как «чистое» предположение, она вскоре начала получать фак­тические подтверждения. Во-первых, обнаружились свидетели, которые видели, что мешки с сахаром, в котором содержалась (как выяснилось) и взрывчатка, разгружали люди «кавказской» наружности. Были созданы фотороботы, а затем — выяснены фамилии лиц, присутствовавших у дома накануне его взрыва и при­бывших в Москву из Чечни. Затем были арестованы несколько чеченцев, на руках которых обнаружили следы очень редкого взрывчатого вещества (гексогена), ко­торое применялось при взрыве домов и т.д. Все это — признаки правильно выб­ранного направления развития версии.

Развитие версии в неверном направлении происходит в том слу­чае, когда автор ставит целью отстаивать свое предположение во что бы то ни стало, не обращая внимание на всю зыбкость его обо­снования. Чаще всего такие обоснования выступают как:

— использование для подтверждения версии фактов, не отно­сящихся к делу. В этом случае на одну и ту же нить нанизывают любые примеры, факты из той сферы, к которой относится вер­сия (например, из криминальной сферы);

— применение в качестве доводов в пользу своих версий мне­ний каких-то людей по поводу исследуемого события. Рассмотрим эти положения на примерах.

Некоторые газеты после взрыва на Манежной площади 31 августа выдвинули версию о том, что он является результатом рэкетирских разборок. А через день после публикации, 3 сентября на Павелецком вокзале была обнаружена сумка, в которой лежали обрез охотничьего ружья, самодельный пистолет, дымовые шашки, нож. Этот факт был запротоколирован милицией, и нет оснований подвер­гать его сомнению. Журналисты, выдвинувшие версию рэкетирской природы взрыва на Манежной плошади, поспешили объявить этот факт доказательством в пользу своих предположений. Хотя и до сих пор все еще не ясно, чья сумка была найдена и какое отношение она имеет к упомянутому взрыву. Подобная искусственная привязка данного «криминала» к выдвинутой версии, конечно же, не имеет ни­какого оправдания. А поэтому она никак не способствует развитию версии, пре­вращению ее в обоснованное доказательство причин взрыва.

Автор публикации «Охота на московского мэра началась в «Охотном ряду» (Московские ведомости. 1999. 6 сентября) считает, что взрыв организован врага­ми Юрия Лужкова, который «был единственным объектом взрыва». Главный до­вод в пользу этого утверждения — мнение известного артиста Иосифа Кобзона, который убежден, что: «Взрыв на Манеже был направлен на срыв Дня города в Москве. Ведь именно здесь, в торговом комплексе «Охотный ряд» и как раз на 3-м уровне должно было состояться одно из центральных мероприятий Дня горо­да с участием Юрия Михайловича. Мэр должен был вручить ключи от машины «Святогор» 50-миллионному посетителю «Охотного ряда». А мне была предостав­лена честь исполнить гимн Манежной площади... Идеологам преступления не уда­лось разрушить планы Юрия Михайловича. Разве только акция переместилась с 3-го уровня на 2-й. И гимн спел!..» И далее автор сообщает читателям следую­щее: «В пользу слов г-на Кобзона говорят следующие обстоятельства:

— во-первых, учитывая то, что взрыв прогремел аккурат накануне Дня горо­да, логично предположить, что террористы намеривались таким образом потре­пать городской голове нервы, а москвичей, у которых он пользуется большим авторитетом, запугать и заставить сидеть дома;

— во-вторых, торговый центр на Манеже — одно из самых любимых архитек­турных «детищ» Юрия Лужкова, и теракт приобретает еще и издевательски-сим­воличный характер: тебе здесь очень нравится, так на — получай;

В-третьих, налицо политическая дискредитация Лужкова: раз в городе про­исходит такое — значит мэр не в состоянии контролировать ситуацию, он — слабый руководитель. Даже само название комплекса — «Охотный ряд» — носит в этой связи некий мистический оттенок. Мол, началась охота на ненавистного оп­понента».

Слабость приведенных оснований в пользу изложенной версии очевидна. Ведь и суждения И. Кобзона, и суждения самого автора публикации есть не что иное, как мнения, которые сами нуждаются в подтверждении фактами. Без этого они остаются просто предположениями. А версия, опирающаяся на предположения, таковой и остается. Иначе говоря, использованные автором доводы не послужили ее дальнейшему развитию по пути превращения в доказательство.

Обладая предварительной информацией в форме журналист­ской версии, аудитория с большим, нежели ранее, вниманием следит за дальнейшим ходом событий, как бы сравнивая уже изве­стные ей сведения с уточненными данными, достоверно обосно­ванными выводами, заключениями автора.

Публикуя версию, журналист может рассчитывать на опреде­ленную реакцию на данную публикацию как со стороны аудито­рии, так и со стороны лиц, учреждений, упомянутых в данном выступлении. Версия, таким образом, является как бы определен­ным инструментом, способом нащупывания верного направления в изучении заинтересовавших автора событий.

Вполне возможно, что вслед за публикацией версии автор по­лучит сообщения от лиц, обладающих необходимой информаци­ей, которая может стать очередным звеном в нахождении истины. Это в полной мере оправдывает публикацию материалов в жанре версии, делает ее незаменимым в палитре других журналистских жанров.

Версия в творчестве журналиста выступает обычно в качестве жанра, предваряющего подготовку материала других, более серь­езных жанров — корреспонденции, статьи, журналистского рас­следования и т.д., опирающихся только на достоверные, прове­ренные сведения, факты.

в начало