Поле Золотой Парчи. Английская школа, около 1545 г. Холст, масло. 168. 9 х 347.3 см. Коллекция Ее Величества Королевы Великобритании и Северной Ирландии, Елизаветы II.

Караваева Е. Э. Встреча Генриха VIII и Франциска I на Поле Золотой Парчи: союз, соперничество и репрезентация власти.

В статье исследуется репрезентационная стратегия Генриха VIII в ходе его встречи с Франциском I в 1520 г. Автор анализирует широкий спектр символических жестов, средств и приемов политической пропаганды, к которым прибегала английская сторона, призванных сформировать образ Генриха как могущественного ренессансного правителя, благочестивого христианского государя и великолепного рыцаря. Демонстрация взаимного расположения и союзнических отношений двух монархов на Поле Золотой Парчи лишь вуалировала их острое политическое соперничество, находившее выражение, в частности, в «политике архитектуры» и в художественной пропаганде. Работа основывается как на письменных (в том числе архивных) источниках, так и на изобразительных памятниках.

Историческая встреча Генриха VIII и Франциска I на Поле Золотой Парчи в июне-июле 1520 г. стала кульминацией дипломатического сближения извечных противников - Англии и Франции, наметившегося в 1514-1519 гг. С самого начала своего правления Генрих VIII, опираясь на традиционный союз с Габсбургами, проводил активную антифранцузскую политику, ознаменовавшуюся военной экспедицией английских и имперских сил во Францию в 1513 г. Однако за первыми успехами коалиции последовали охлаждение в англо-имперских отношениях и поворот к англо-французскому союзу, сторонником которого на этом этапе выступал первый министр Генриха VIII кардинал Вулси. Среди многочисленных факторов, повлиявших на смену внешнеполитических ориентиров Англии, были военные успехи Франциска I (победа над Священной Лигой при Мариньяно в 1515 г.), нехватка у Генриха финансовых средств для продолжения войны, а также попытки английского короля получить политические дивиденды, играя роль посредника между враждующими европейскими государствами. Еще одним фактором, оказавшим существенное влияние на положение дел в Европе, стал призыв папы Льва X к крестовому походу против неверных. Между европейскими монархами были достигнуты договоренности о том, что крестовый поход не начнется до тех пор, пока не будет установлен мир между христианскими правителями. В 1516 г. договор, включавший этот пункт, был подписан в Нуайоне между Франциском I и эрцгерцогом Карлом (будущим Карлом V), а в 1518 г. такой же договор подписали французский король и Генрих VIII в Лондоне. Лондонский договор, заключенный 2 октября 1518 г.¹, стал одной из главных дипломатических побед кардинала Вулси. Подписание этого договора сделало Генриха VIII центральной фигурой европейской дипломатии, государем-примирителем, выступающим за согласие между христианскими монархами. Договор был подкреплен соглашением о династическом браке между Марией, дочерью Генриха VIII, и Франциском, наследником французского престола².

Англо-французскому сближению способствовала и интеллектуальная атмосфера 1516-1520 гг., призывы к миру авторитетных гуманистов - Томаса Мора, Эразма Роттердамского, Гийома Бюде. Наконец, еще одним обстоятельством, способствовавшим потеплению в англо-французских отношениях, стала победа Карла I Испанского в борьбе за императорский престол, в которой он одержал верх над Генрихом и Франциском.

Встреча Генриха VIII с Франциском I на Поле Золотой Парчи стала важным событием, зафиксированным не только в многочисленных нарративных источниках. Этот факт, запечатлевшийся в исторической памяти англичан и французов, продолжал осмысляться в художественной и политической культуре вплоть до XX в.³

В марте 1520 г. кардинал Вулси был официально назначен устроителем предстоящей встречи монархов с английской стороны⁴. С другой стороны подготовкой руководил Гильом Гуффье, сеньор де Бонниве и адмирал Франции. Главной целью встречи, как для Англии, так и для Франции, было «прощупывание» соперника (ибо эти государства были безусловными соперниками) и попытка выявления перспективы дальнейших отношений⁵. В ходе подготовки были согласованы условия, на которых должна была проходить встреча⁶. Местом для нее была выбрана долина Арда на севере Франции, которая располагалась между дворцом английского короля в Гини и резиденцией французского короля в Арде. К XVI в. эта полоска земли оставалась единственной нейтральной территорией между Англией и Францией.

Личные встречи государей занимают особое место не только в системе международных отношений, но и в ряду событий, создающих особое пространство для демонстрации власти и уникальные возможности для реализации ее репрезентационных целей. Несмотря на то, что этому событию, которое современники называли восьмым чудом света⁷, посвящен ряд работ, рассматривавших его с точки зрения политической истории, истории дипломатии, а также куртуазной культуры⁸, вопрос о формах политической пропаганды и репрезентации в ходе турниров и празднеств на Поле Золотой Парчи остается, на наш взгляд, недостаточно изученным. Целью данной работы будет выявление принципов репрезентационной стратегии Генриха VIII во время встречи с Франциском, изучение основных составляющих публичного образа, в котором выступал английский король, и политического языка его пропаганды. Мы не ставим перед собой задачу объективной реконструкции хода событий, а рассматриваем их английскую версию на материале преимущественно английских источников - опубликованных, архивных и изобразительных. Несомненно, английская интерпретация является субъективной, однако ее исследование позволяет выявить особенности английской политической пропаганды, широко применявшейся во время встречи, а также до некоторой степени - оценку ее эффективности английскими авторами.

Наиболее подробное описание происходившего содержится в Хронике Эдварда Холла⁹, а также в Государственных бумагах эпохи Генриха VIII, где зафиксирована не только программа встречи, но и расходы на нее обеих сторон. Однако, помимо вышеназванных памятников, существует еще один комплекс источников, в которых содержится подробное описание этого события, а также списки персон, принимавших в ней участие, - это документы из собрания Коллегии Герольдов. Некоторые манускрипты представляют собой лишь списки придворных, которые присутствовали во время встречи на Поле Золотой Парчи¹⁰, тогда как другие содержат достаточно подробный рассказ об этих событиях¹¹, что служит существенным дополнением к тексту Хроники и позволяет уточнить ряд деталей. Отметим, что среди многочисленных источников, использованных при создании наиболее обстоятельной на данный момент работы, посвященной этому событию, монографии Джоселина Рассела «The Field of Cloth of Gold: men and manners in 1520»¹² документы из коллекции герольдов не использовались.

И Холл, и герольды предваряют рассказ о встрече английского и французского королей описанием краткой встречи Генриха VIII и Карла V, который прибыл в Дувр 26 мая и оставался в Англии до 31 мая. Простившись с императором, английский государь отправляется на континент для встречи с Франциском I. Наряду с описанием Холла в нашем распоряжении имеется и изобразительный источник, позволяющий уточнить некоторые детали того, каким образом было обставлено отплытие Генриха из Дувра. Полотно работы неизвестного художника, датируемое 1545 г., изображает многочисленные английские королевские корабли, отправляющиеся во Францию¹³. Корабль самого Генриха, «Великий Гарри», с золотыми парусами и флагом ев. Георгия, символизирует могущество, богатство и доблесть английского монарха. Отдельный корабль понадобился для перевозки королевских драгоценностей, а на остальных, которых на картине изображено великое множество, перемещались около шести тысяч придворных. Пушки, установленные на кораблях, палят во славу английского короля. После высадки Генриха в Кале «великое множество знатных людей прибыло от французского двора, чтобы увидеть короля и приветствовать его, каковые были встречены его Величеством с подобающей столь благородному государю милостью»¹⁴. Из Кале король двинулся в Гинь.

Поле Золотой Парчи. Английская школа, около 1545 г. Холст, масло. 168. 9 х 347.3 см. Коллекция Ее Величества Королевы Великобритании и Северной Ирландии, Елизаветы II.

И в этом случае рассказ хрониста существенно дополняет изобразительный источник - картина работы неизвестного автора, на которой он запечатлел Поле Золотой Парчи, лагерь французов и дворец Генриха, его торжественный въезд в Гинь и все сооружения в мельчайших подробностях, несмотря на то, что картина была написана примерно через двадцать лет после событий, изображенных на ней¹⁵. Полотно является ценным источником информации, поскольку позволяет наглядно представить, каким образом была организована эта масштабная встреча. Его композиция свидетельствует об использовании этого произведения в целях политической пропаганды - художник постарался изобразить множество английских замков и дворцов: на первом плане выписан королевский дворец, построенный специально для этой встречи, на некотором расстоянии, окруженный водой, стоит английский замок Хэмме (Hammes), Кале теряется в призрачной дымке, а французский лагерь вынесен на самый задний план, и очертания шатров едва угадываются. Благодаря композиции этой картины, заказанной, в числе других живописных произведений, в которых художники запечатлели моменты наивысшего триумфа Генриха, в конце царствования английского короля, становится очевидной политическая и символическая трактовка этой встречи англичанами: их государь вступает во Францию как в собственные владения.

Картина позволяет представить, как выглядела королевская процессия, въезжающая во дворец - по левую руку от короля находился Вулси, а сразу за Генрихом ехал сэр Чарльз Брэндон, официальный королевский «чемпион» - защитник, выступавший от имени короля на турнирах. Перед королем едет первый герольдмейстер ордена Подвязки в парадном одеянии, по обе стороны от него - герольды, несущие некие жезлы¹⁶, за ними следует маркиз Дорсетский с королевским мечом, чуть позади за королем следуют герцог Саффолк и граф Эссекс, последний держит маршальский жезл, подчеркивающий его статус главы королевской процессии. Таким образом, король предстает окруженным своими верными придворными и символами собственной власти. Практически все королевские регалии были включены в процессию. По-видимому, это не плод воображения художника. Точность в изображении многих деталей на его картине позволяет с большой долей вероятности утверждать, что он был очевидцем процессии и всех дальнейших событий.

Облачение Генриха ослепляет блеском золотой парчи и множества украшений. Король въезжает во дворец на белом коне. Мы можем рассмотреть джентльменов-пенсионеров с алебардами в униформе с эмблемой в виде коронованной тюдоровской розы, которая помогла определить примерную датировку картины, так как подобное изображение розы было характерно для конца правления Генриха VIII. За королем следует несметная армия. В процессии участвуют высшие должностные лица с жезлами, указывающими на их статус, менестрели, переговаривающиеся между собой придворные, рыцари. Короля и его спутников приветствуют горожане. Церемония вступления государя в новый дворец, построенный специально для этой встречи, по исключительности антуража не уступает такой важной с точки зрения демонстрации власти и величия церемонии, как триумфальный въезд государя в город. И нарративный, и изобразительный источники позволяют выявить приемы, с помощью которых международной аудитории была преподнесена идея могущества короля Англии. Образ великолепного монарха, наделенного огромной властью, создается благодаря многочисленной свите, в которую включены, с одной стороны, наиболее приближенные к королю придворные, а, с другой - высшие официалы. Существенно дополняют информацию о составе свиты сведения герольдов. Так, манускрипт L.5 bis сообщает о том, что в ней был кардинал Вулси, которого сопровождали 12 капелланов, 50 джентльменов, 143 слуги и 150 лошадей. В свите также находился архиепископ Кентерберийский в сопровождении пяти капелланов, десяти джентльменов, шестидесяти слуг и 30 лошадей. Далее следовали аристократы: герцоги Бэкингем и Саффолк, маркиз Дорсетский, десять графов, четыре епископа, двадцать один барон, рыцари ордена Подвязки, огромное число рыцарей и эсквайров, а также послы Священной Римской Империи и Венецианской республики, капелланы, важнейшие гербовые короли, в том числе Clarenceux, а также герольды - Rougecresse, Blewmantel, Porteculys, Ruge dragon и другие. Помимо этого в свиту входили королевские гвардейцы, тысяча йоменов, а также представители различных дворцовых служб (70 рыцарей королевских покоев, 1071 представитель управления королевским двором, 1050 работников королевских конюшен и оружейных мастерских). Не менее впечатляющей была и свита английской королевы - возглавлял список граф Дерби, которого сопровождали одиннадцать капелланов, тридцать три слуги и двадцать лошадей, также в свиту входили три епископа, четыре барона, тридцать два рыцаря, причем каждого рыцаря сопровождали капеллан, одиннадцать слуг и тринадцать лошадей. Кроме того в свите Екатерины Арагонской было шесть капелланов, герцогиня Бэкингемская, шесть графинь, шестнадцать баронесс. Затем следует внушительный список жен рыцарей и фрейлин, а замыкают перечень данные о представителях дворцовых служб. Королеву сопровождали три леди королевских покоев и еще пятьдесят персон, выполнявших работы во дворце, пятьдесят йоменов королевской гвардии и шестьдесят работников королевских конюшен¹⁷. Данные, приведенные в отчетах герольдов, помогают представить себе невероятные размеры королевской процессии, которая, по сути, представляла собой весь английский двор на марше, а также исключительно высокий статус ее участников, что указывает на ту роль, которая отводилась свите в репрезентации английского короля во время встречи на Поле Золотой Парчи.

Еще одним важным средством репрезентации власти Генриха VIII во время встречи с Франциском I стала сама резиденция английского короля¹⁸. Одна из главных целей, которую преследовал Генрих, заключалась в том, чтобы поразить своего соперника, демонстрируя не только роскошь и богатство двора, но и произведения искусства, созданные в соответствии с новейшими ренессансными тенденциями. Согласно Холлу, дворец возвышался на ступенях, являя собой «плод великих трудов и величайшего мастерства»¹⁹. Перед воротами был возведен «фонтан прекрасной работы, покрытый чистым золотом, с прорезями, выполненными на античный манер, бледно-голубого цвета, наверху древний бог вина Бахус разливал вино, которое по трубам изливалось... в изобилии, красное, белое и кларет; над его головой было написано золотом романским шрифтом «faicte bonne chere quy vouldra». Этот великолепный дворец был лишь временной резиденцией Генриха, возведенной специально для встречи с французским королем. Огромные суммы были затрачены на строительство, самые искусные мастера приглашены для работы над покоями дворца, и самые передовые изобретения, большим ценителем которых был английский монарх, украшали эту резиденцию.

В программе декорации дворца чувствуется явное влияние ренессансных художественных веяний. У ворот была установлена «колонна античной римской работы, подпираемая четырьмя золотыми львами, обернутая золотой фольгой, искусно отделанная и украшенная, и на вершине... стояло изображение слепого бога Купидона с его луком и стрелами любви, готовыми к выстрелу, заставляющему молодых людей любить»²⁰. Этот фрагмент указывает не только на антикизированный стиль построек дворцового комплекса, но и на темы любви, наслаждения, радости, которые угадываются в этой конструкции, мотивы, присущие мирному времени, что отвечало идее перемирия между двумя монархами. Наш изобразительный источник, картина, подтверждает точность описания Холла - действительно, на площади перед дворцом стоит колонна, отделанная мрамором, на которой установлена статуя Купидона. Однако на картине золотые львы не подпирают колонну - из их пастей льется вода. Форма же колонны не вполне антикизированная, хотя, по-видимому, представлялась современникам таковой.

«Въездные ворота фланкировали башни... а в окнах находились изображения, напоминающие воинов, готовых метать огромные камни: названные ворота и башня были украшены идущими по кругу изображениями Геракла, Александра и других античных героев прекрасной работы... над воротами были сооружены гербы, подпираемые военными орудиями»²¹. Картина в этом случае предоставляет нам более конкретные сведения, нежели Холл. Прямо над воротами были водружены две огромные тюдоровские розы, над ними - английский герб (включавший французские лилии) со щитодержателями, еще выше - имперская корона. По обеим сторонам герба золотом были выведены королевские инициалы. Подобные эмблематические изображения усиливали эффект великолепия, присущего резиденции государя, подчеркивали легитимный характер его власти, а также демонстрировали политические притязания Генриха на французские территории. Геральдическая составляющая была тщательно продумана, об этом свидетельствует и сохранившееся в городской Хронике Кале свидетельство о том, что художники, работавшие над убранством дворца, направили герольдмейстеру письмо с просьбой предоставить им альбом с изображениями всех гербов, геральдических животных, птиц и эмблем²².

Изобразительный источник зафиксировал исключительно важную составляющую в репрезентации Генриха VIII - использование в декорации дворца закрытой короны с перекрещивающимися арками, воплощавшей тезис об имперском характере английской короны, суверенном характере власти Генриха, не признававшего авторитета власти иных правителей.

Гербы на фасаде дворца подпирались артиллерийскими орудиями. Эти композиции напоминали римские «трофеи», использовавшиеся во время античных триумфов. Геракл и Александр, античные герои, выступают как стражники английского замка. Их образы воплощали идеалы воинской доблести и чести, именно им нередко уподобляли себя ренессансные правители, в данном случае Генрих. Образ Геракла отсылал и к теме гражданских трудов государя и тягот, которые монарх претерпевал во имя общего блага и процветания своих подданных.

Наряду с античными мотивами в декорации дворца фигурировали библейские темы. Говоря об убранстве временной резиденции Генриха, Холл отмечает, что оконные ниши с каждой стороны перемежались искусно выполненными изображениями, в основе которых лежали сюжеты из Евангелия.

Еще один элемент, привлекший внимание автора, представлял собой квадратный фонтан, помещающийся на четырех опорах, который он называет «водным столом». «Через названные ворота все проходили в обширный двор, прекрасный и восхитительный, а из этого двора открывалось множество внешних красот этого места - начиная с первого водного стола²³. Надвратная башня была построена с величайшим искусством, посредством непревзойденной человеческой мудрости, ибо выражения лиц тех, кто там был представлен, на каждом изображении были различны, некоторые стреляли, другие метали, иные готовы были драться, и одежды были переданы весьма совершенно»²⁴. Описание Холла позволяет нам представить масштаб и роскошь всех этих, по сути, эфемерных построек²⁵, призванных продемонстрировать величие и богатство государя, а также подчеркнуть его желание следовать новейшим ренессансным веяниям. «Все названные квадраты, ниши и здания были по-королевски украшены... прямо напротив ворот был сооружен проход, и у входа на лестницу были помещены изображения людей, лица которых выражали мучение и ужас, все были выполнены в искусной манере из серебра. В пролете этого прохода находились золотые античные изображения, окруженные зеленью олив, а их лица были обращены к входящим во дворец»²⁶.

Доминирующим мотивом в описании Холлом личных покоев государя становится золото и золотая парча - символы величия, власти, богатства и роскоши, которую мог себе позволить английский монарх. В украшении покоев мы видим характерный символ династии - тюдоровские розы, которые на этот раз были помещены в кессоны потолка. «Потолки были затянуты и покрыты шелком, прекраснейшей и новейшей выработки, доселе невиданной. У основания покои были обиты белыми, с украшениями, расшитыми тканями - переплетенными шелками, с разрезами и тесьмой и различными новыми узорами, эти шелковые ткани сверкали, как слитковое золото, и розы в кессонах в этой же самой крыше были изящнейшим образом помещены так, что... ни одному живому созданию лицезрение плафона...не могло принести ничего, кроме радости; часть его была покрыта прекрасным золотом, всю поверхность стен до самого конька крыши занимали картины из священной истории; конек был большого размера, работа представляла собой античные банты с лентами и, сделанные с большим умением, нежели я могу описать, все эти работы и украшения были позолочены»²⁷.

Временный дворец английского короля воспроизводил традиционную структуру постоянных королевских резиденций со всеми подразделениями и службами. В нем имелась часовня, а в королевских покоях находились троны короля и королевы. Основными средствами декорации дворца послужили золотые ткани и вытканные тюдоровские розы. То же самое можно сказать и об убранстве королевского шатра в расположении английской армии. Поскольку во время этой встречи государей резиденция короля выступает, с одной стороны, в качестве одного из главных средств, с помощью которых власть демонстрирует себя, желая сформировать определенный образ в глазах давнего соперника, а, с другой, объединяет в себе целый ряд традиционных средств визуальной пропаганды, таких как геральдика, эмблематика, символика цвета, призванных продемонстрировать великолепие (magnificenza), присущее двору ренессансного государя, каким полагал себя Генрих VIII, мы позволим себе привести достаточно пространную цитату из Хроники Холла, который в подробностях описывает покои государя и его королевы, капеллы и даже хозяйственные помещения, отражавшие разветвленную структуру организации жизни во дворце в условиях пребывания там значительного числа придворных, что, по мнению хрониста, указывало на значение, которое английская сторона придавала встрече монархов, если сумела подготовиться к ней заблаговременно, и масштабы этой подготовки приняли колоссальные размеры.

«У подножия названного дворца был каркас из прекрасного золота, на котором висели богатые и роскошные шпалеры²⁸, вытканные из золота и шелка, на них было изображено множество античных историй, и такими же гобеленами были завешаны все стены и покои, и все окна столь богато покрыты, что это зрелище превосходило все, виденное до той поры. В каждой комнате в приличествующем месте находились балдахины из золотой парчи, ткани тончайшей работы, богато вышитые, с тронами, покрытыми тканями, с подлокотниками из золота и прекрасными подушками богатой работы, изготовленными в Турции, величественная обстановка была в изобилии. К этому же дворцу была пристроена капелла с двумя приделами, хоры названной капеллы были задрапированы золотой парчой, а поверх нее переплетенными шелковыми тканями, украшенными орнаментом в виде прямоугольников, все там было шелковым и золотым. Алтари этой капеллы были завешаны богатыми покровами из золотой ткани, тончайшей тканью, расшитой жемчугом. Над главным алтарем висел богатый балдахин изумительной величины, алтарь был украшен пятью парами золотых канделябров, на алтарной доске стоял Corpus domini из чистого золота, и на этом же алтаре стояли двенадцать изображений, высота которых была сравнима с ростом ребенка четырехлетнего возраста, все золотые, и все ризы и облачения были настолько богаты, как если бы были изготовлены или куплены в городе Флоренции, ибо все ризы и облачения были из единого куска, специально для этого сотканного из тончайшей ткани, украшенной алыми розами, вышитыми чистым золотом, они были расшиты жемчугами и драгоценными камнями. И все стены и пол этой капеллы были покрыты золотой парчой, и три роскошных великих Креста были там, готовые к тому, что их понесут во время праздников, и чаши, и кадильницы, и Евангелия, и миры... и сосуды со святой водой, и другая утварь, все было золотым. В первом приделе было выгорожено место для особы короля, покрытое золотой парчой, и внутри него находилось место короля и трон с подушками из золотой парчи, перед траверсом находился алтарь, покрытый вышитой тканью с великолепными жемчужинами и драгоценными камнями, в оправах из чистого золота. На алтаре стояли составное распятие из чистого золота, с изображением Троицы, Богоматери, и двенадцать других изображений, все из чистого золота и драгоценных камней; две пары канделябров из чистого золота; лохани... миры и другая утварь; названный придел был завешан коврами, богато расшитыми жемчужинами и камнями, свод названного придела был обтянут вышитым шелком, позолочен чистым золотом и выкрашен бледно-синей краской. Второй придел предназначался особе королевы, он был затянут богатой золотой парчой, алтарь настолько богато украшен, что было в изобилии, как жемчужин так и драгоценных камней, на алтаре было двенадцать великолепных изображений из золота, придел увешан золотой парчой, с драгоценностями, я полагаю, прежде ничего подобного не существовало, и потолок названного придела был выполнен в той же манере, что и потолок придела короля. И из этого дворца или места в мощную и сильную крепость и королевский замок Гинь вела галерея для тайного перехода королевской особы в личные покои этого же замка для большего удобства короля. Также в этом дворце находились помещения для официалов, которые должны присутствовать при столь высоком дворе, а именно лорда Камергера, лорда Стюарда, лорда Казначея двора, для контролера и службы Зеленого Сукна, Гардеробов, сокровищницы и служб домашнего хозяйства, таких как кладовая для провизии, винный погреб, маслобойня, хранилище специй, помещения для посуды, кладовая для мяса, птичий двор и все остальные службы... И поскольку для этого город Гинь был мал, и все знатные люди не могли там разместиться, они разбивали шатры в поле, числом 28 сотен различных помещений, что представляло собой доброе зрелище. Таким образом помещался король в своем королевском дворце в Гини»²⁹.

Подробное описание капеллы, пристроенной к временной резиденции английского короля, позволяет предположить, что помимо прочего она демонстрировала благочестие Генриха - истинно христианского монарха, защитника веры (претендовавшего на титул «наихристианнейшего» короля, который он оспаривал у французского государя).

В конце своего повествования о резиденции английского короля хронист обращается к описанию роскошного шатра, в котором Генрих VIII впервые принимал французского короля. «Пышный шатер, весь из золотой парчи, с богатой вышивкой в виде символов короля Англии...был составлен из самых роскошных шпалер, по-новому задуманных и выполненных, доселе невиданных, и присутствие королевской персоны обозначалось двумя стульями и креслами внутри него, пол был устлан коврами последней турецкой работы»³⁰. Шатер представлял собой миниатюрный эквивалент временной резиденции, для его украшения мастера использовали те же темы и приемы, что и в декорации дворца, - золотой цвет, геральдические символы династии Тюдоров, мотив богатства и великолепия государя.

По сравнению с подробными сведениями о временной резиденции Генриха VIII, информация Холла о французском лагере содержит гораздо меньше деталей³¹, однако эти пробелы восполняют французские документы³². Так, 400 ливров и 15 су было потрачено только на гобелены, украшавшие павильоны Франциска I, а 35 ливров и 15 су - на покупку 600 литров вина. «Французский король прибыл со всеми знатными людьми королевства французского в город Ард, где к его появлению на поле было приготовлено множество палаток, галерей и павильонов. Также была выстроена резиденция французского короля, изрядная, но она не была закончена. Французский король приказал подготовить для него место, неподалеку от Арда, на территории старого замка. На том же месте было приказано соорудить дом для уединения и развлечений, крыша которого держалась на мачте и была натянута с помощью канатов, она была вся голубого цвета, украшенная звездами из золотой фольги, и свод, представлявший собой небесную сферу, благодаря своему цвету был искусно выполнен как настоящее небо, или небесный свод, и полумесяц солнечных часов был обращен к городу Арду»³³. Несмотря на то, что подготовка к встрече была начата заблаговременно, французская сторона не успела к сроку завершить строительство королевского дворца, и было принято решение соорудить павильоны, возведение которых было завершено в течение 5 дней. Их описание мы находим и во французских источниках³⁴. Внутри павильон был отделан лазоревой парчой, вышитой золотыми королевскими французскими лилиями. Его венчала позолоченная фигура Св. Михаила, выполненная в человеческий рост, в правой руке святой держал дротик, а в левой - щит с гербом французской короны. Статуя была установлена на золотом шаре, из которого струились двенадцать зигзагообразных лучей, длина которых достигала двадцати пяти футов. В программе декорации французской резиденции использованы те же средства и приемы репрезентации власти государя, к которым прибегла английская сторона. С одной стороны, это обращение к традиционному золотому цвету власти, с другой - здесь он сочетается с геральдическими символами Франции. Однако потолок шатра, представляющий небесную сферу с полумесяцем, является примером типичной для искусства Возрождения декорации, использование которой в убранстве временной резиденции французского короля должно было продемонстрировать приверженность Франциска I эстетике Ренессанса. Еще одним важным элементом украшения павильона Франциска становится статуя св. Михаила - предводителя небесного воинства и покровителя французского рыцарства, с которым земной правитель до определенной степени отождествляет себя, выступая, как и святой, в качестве защитника истинной веры и рыцаря, противостоящего неправедным воинам.

Постройка этих зданий стоила французскому королю около 300 тысяч дукатов, но они были разобраны через четыре дня после окончания встречи³⁵. Визуальные средства, использованные французской стороной, аналогичны тем, к которым прибегла английская сторона при создании временной резиденции, и даже в этих приемах декорации проявляется соперничество сторон, которые стремятся превзойти друг друга, используя как традиционные, так и новые приемы.

Повествование о событиях, предварявших встречу королей, продолжается описанием процессии Генриха VIII, которая в очередной раз демонстрирует его могущество и величие. Сообщение Холла насыщено подробнейшими описаниями костюмов короля и его свиты, призванных подчеркнуть великолепие Генриха. Холл прекрасно осознавал функцию богатых облачений в репрезентации власти: «...король Англии, наш суверенный господин, со всем знатным двором Англии выдвинулся верхом и поехал по направлению к долине Арда, согласно своему положению, все джентльмены, сквайры, рыцари и бароны ехали перед королем, а также и епископы, герцоги, маркизы и графы были подле короля. Он проявил большую мудрость, сумев продемонстрировать богатство облачения лордов и джентльменов Англии, одежды из золотой парчи, одежды из серебряной парчи, бархат, ткань с золотой нитью, вышитый шелк и рытый шелк, изумительное золотое сокровище, воплощенное в цепях и нагрудных ожерельях, столь прекрасное, столь и весомое...что я был бы не в силах счесть всего того золота, что было там, если бы его было и вполовину меньше. Все знатные люди, джентльмены, сквайры, рыцари и каждый достойный служитель короля были в роскошном облачении, и на каждом были золотые цепи, прекрасные и много весившие... среди англичан не было недостатка ни в богатстве, ни в красоте облачения или одеяния»³⁶.

Отчет о встрече самих государей начинается с того дня (у Холла это четверг, 7 июня, а в рассказе герольда это 8 июня, праздник Тела Христова), когда Генрих VIII и Франциск I вместе со своими отрядами вышли на середину долины, располагающейся на равном расстоянии от Гини и Арда³⁷. В это время король перемещается и оказывается во главе всей процессии. Он предстает в полном блеске, как и его свита. «Его Величество был облачен в убор из серебряной парчи, прошитый золотой нитью, и был он настолько тонким, насколько это возможно, одеяние было просторным и расшито очень тонко, и украшено очень искусными инициалами, такой формы и изготовления, что было восхитительно это лицезреть. При его Величестве короле Англии находился... сэр Генри Гилфорд, который вел запасную королевскую лошадь, облаченную в коричневую с черным попону, которая была... украшена кистями, свисающими с обеих сторон, седло было выполнено в такой же манере, как и оголовье уздечки и науз. Затем проследовали девять сопровождающих мужей, ехавших верхом, эти молодые джентльмены были облачены в дорогую тонкую ткань; кони в сбруе изумительного вида, оправленной в чистое слитковое золото, работы более утонченной, нежели мой взгляд способен уловить, и сбруя этой же лошади была полна переливающихся блесток, кои были велики и прекрасны. Лорд Маркиз Дорсетский обнажил королевский церемониальный меч перед его Величеством»³⁸. Во время непосредственной встречи с традиционным противником, а ныне потенциальным союзником, английский король использует целый комплекс средств визуальной пропаганды ради создания образа могущественного правителя, власть которого является не только легитимной, но и обеспечивающей процветание его подданным. Сам король появляется в роскошном облачении, как и его многочисленная свита, состоящая из самых знатных людей Англии, кроме того, в этой сцене важное место отводилось одной из государственных инсигний - церемониальному мечу.

Мы располагаем и описанием костюма Франциска, в котором он предстал перед англичанами³⁹, что позволяет отметить симметричное использование традиционных средств репрезентации королевской власти сторонами, поскольку французы так же, как и англичане, используют богатство костюма монарха и символику цвета, с тем, чтобы подчеркнуть особый статус и великолепие. Его одеяние было из серебряной парчи, расшитой золотом, швы отделаны бургундскими зигзагами, поверх камзола надет плащ из пурпурного шелка, вышитого золотой нитью. Плащ ниспадал до пояса и был закреплен заколкой, помимо дорогой материи, из которой он был сшит, плащ покрывала россыпь жемчужин и драгоценных камней. Головной убор короля был вышит черненым золотом и украшен бриллиантами. Королевский конь был покрыт попоной из тончайшей ткани с вышивкой и снабженной украшениями в виде кистей. Попона, науз и оголовье уздечки были специально заказаны в Турции. Ослепительное облачение Франциска, восседающего на прекрасном коне, упряжь которого была поистине роскошной - все это должно было производить исключительно сильное впечатление на присутствовавших английских и французских придворных.

Спустя некоторое время французский король выехал вперед в сопровождении герцога Бурбонского, который держал обнаженный церемониальный меч, а также лорда-адмирала Франции. В этот момент Генрих приказал маркизу Дорсету вынуть свой церемониальный меч из ножен и держать его вертикально. В этой части текста следует обратить особое внимание на параллельность процедуры обнажения мечей, символизировавших королевскую власть и правосудие, таким образом, каждый из государей подчеркивает свое величие и достоинство, прибегая к помощи инсигний. Сцена самой встречи Генхира VIII и Франциска I запечатлена и в отчете герольда⁴⁰. Также в отчете отразилась напряженность, царившая в английском и французском лагере⁴¹. Другой герольд (согласно этому документу, короли встретились не 7 и не 8 июня, а 6 июня) подтверждает сведения Хроники и приведенного выше сообщения его коллеги, упоминая ключевые моменты этого события, такие как встреча государей с последующим переходом в золотой шатер английского короля, а также обоюдное обнажение государственных мечей⁴².

Затем заиграли барабаны, рожки и все другие инструменты, и короли «спешились на землю долины Арда на глазах у обеих наций»⁴³. Государи встретились и обняли⁴⁴ друг друга еще в седлах, затем спешились, «после чего по-доброму обняли друг друга в куртуазной манере с приятными и прекрасными приветствиями, и после нескольких слов вместе отправились в роскошный шатер из золотой парчи». Момент личной встречи государей должен был продемонстрировать равенство королей по многим позициям, включая статус, суверенный характер власти, состав свиты, богатство облачений и галантное поведение. Несмотря на нерешительность и взаимные опасения, которые стороны проявляли незадолго до встречи, она все же состоялась в блистательном антураже, подчеркивавшем великолепие обоих государей и служившем средством демонстрации их власти. Однако короли провели свою первую встречу в шатре английского короля, где, как упоминалось ранее, было установлено тронное место, и декорация которого была направлена на прославление Генриха VIII.

Когда оба принца были в шатре, французский король якобы сказал: «Мой дорогой брат и кузен, я приложил столько усилий и отправился так далеко, чтобы встретиться лично, я поистине полагаю, что ты уважаешь меня так же, как и я тебя. Я могу оказать тебе помощь, ибо мое королевство и сеньории позволяют мне сделать это». «“Сэр, - сказал король Англии, - я ценю не ваше королевство и иные сферы вашей власти, но исполнение обещания и верность хартии, заключенной между вами и мной”. На это Франциск отвечал ему: “Я никогда не видел государя, которого мое сердце могло бы любить больше. И ради вашей любви я преодолел моря, прибыл на самую удаленную границу моего королевства, чтобы лично увидеть вас”». И затем для обоих королей был накрыт пир, после чего они с веселостью беседовали во время него и выказывали друг другу свое расположение»⁴⁵. Разумеется, эти диалоги полностью выдуманы Холлом, который не присутствовал при встрече королей. Это подтверждает и отчет герольда, в котором он перечисляет придворных как с английской, так и с французской стороны, которые находились внутри шатра вместе с королями⁴⁶.

Холл стремился всячески подчеркнуть превосходство своих соотечественников во всем, в частности, в манерах и умении соблюдать дисциплину. «Английские служители шли и бежали к французам с огромными кувшинами вина и чашами и предлагали им все лучшее... знатные люди в расположении англичан стояли неподвижно, как и все остальные, и никто не сдвинулся с определенного ему места... французы же нарушили приказ, и многие из них пришли на английскую сторону, ведя приятные разговоры, но, тем не менее, английский двор и лорды строго придерживались своего расположения.»⁴⁷ Этот небольшой отрывок свидетельствовал о напряженном внимании, с которым стороны следили друг за другом, их стремлении превзойти друг друга и подметить недостатки противной стороны.

Вторая встреча между Генрихом и Франциском состоялась 9 июня, когда проходил один из самых масштабных турниров за все дни празднеств⁴⁸. Переходя к теме турниров, необходимо отметить, что они были основным видом развлечений во время этой встречи. Воинственные состязания демонстрировали международной аудитории величие государей, поскольку рыцари являлись воплощением мощи обоих государств, а также характеризовали своего государя как достойного монарха, культивирующего куртуазные ценности при дворе. В подготовке к турниру в очередной раз проявилось настойчивое соперничество между английской и французской сторонами. Близ арены решено было установить Древо Чести - французы считали, что будет несправедливо, если оно будет располагаться ближе к английскому дворцу Гинь, нежели к лагерю Франциска в Арде. Само поле имело размер 900 на 320 футов, было окружено рвом и валом, на противоположных его концах имелись два входа, обрамленные триумфальными арками, между которыми находилась арена, размер ее составлял примерно 240 футов в длину. Арену окружали подмостки для зрителей. По обеим сторонам от главного входа, находившегося на стороне Гини, располагались помещения, в которых короли могли облачиться в доспехи, комната Франциска находилась справа. Мотив правой и левой стороны будет постоянно появляться в ходе подготовки к дальнейшим праздникам и турнирам. Согласно английским текстам, Генрих как в высшей степени гостеприимный хозяин всегда отдавал более почетную правую сторону французам. Казаться чуть более благородным, более щедрым и галантным - все это представляется неотъемлемой частью репрезентации английского короля во время встречи с Франциском.

На ветвях символического Древа Чести⁴⁹ висели щиты участников схваток, их расположение соответствовало порядку, в котором герольды вызывали сражающихся. Само искусственное дерево было составлено из переплетавшихся боярышника и малины - растений, символизировавших Генриха и Франциска⁵⁰. Свежие листья дерева были выполнены из дамасской стали, покрытой зеленой краской, а увядшие - из золотой парчи, которая также украшала остов дерева - ствол, ветви и сучья. Дерево было украшено цветами и плодами, покрытыми серебром и золотом. Информация о Древе чести имеется и в документах герольдов, согласно которым на него были водружены щиты с гербами обоих королей⁵¹.

Разногласия возникли по вопросу о том, сколько рыцарей и оруженосцев должны сопровождать каждого короля. Англичане настояли на том, что, поскольку в свите Генриха их будет шестеро, то у Франциска не может быть больше. Герольды долго препирались относительно того, чей щит должен быть подвешен на дерево первым, и с какой стороны. Холл подчеркивает, что спор разрешил Генрих, приказав отдать французам правую сторону, а английские щиты поместить слева, явив пример истинно куртуазного поведения.

10 июня Франциска принимала в Гини английская королева, а Генриха в Арде королева Франции⁵². Это первый пример практики «обмена дворами», которая широко применялась во время встречи на Поле Золотой Парчи и составляла существенную часть политики «соперничества в гостеприимстве». Основной целью этих обменов было стремление превзойти противную сторону в великолепии приема и галантности манер. Устроенные сторонами банкеты не уступали друг другу в роскоши и великолепии. Пиры сопровождались музыкой и танцами, однако в Гини бал начался не раньше, чем Франциск поцеловал каждую из английских дам, о чем сообщается и в документах герольдов⁵³. На этот раз более величественным и изысканным выглядел король Франции. Несмотря на все расположение, выказываемое Генриху и его рыцарям, Франциск не преминул напомнить англичанам о своих недавних победах, которые были одной из причин начавшегося англо-французского сближения.

Готовясь к встрече с Франциском I, английский монарх стремился закрепить в сознании придворных своего соперника идею о собственном величии и достоинстве. До нас дошла книга расходов Генри Гилфорда⁵⁴, главы королевского Арсенала, который вел переговоры с французской стороной относительно характера вооружения, необходимого для проведения турнирных боев, запланированных на следующий после взаимных приемов день. Под личным контролем Гилфорда в Тауэре в течение нескольких дней были отобраны полторы тысячи копий, тысяча мечей для поединков верхом, 600 двуручных мечей, 100 тяжелых мечей и еще 400 для пеших боев. Часть оружия была специально заказана во Фландрии и Германии. Французы настаивали на оружии, обладающем большей поражающей способностью, а англичане - на более гуманных видах вооружения. В своем донесении Вингфилд, английский посол во Франции, указывал Генриху на высокую вероятность большого количества смертей при использовании вооружения, которому отдавали предпочтение французы⁵⁵, ввиду большого скопления рыцарей, желающих проявить храбрость и продемонстрировать собственное мастерство. Наконец, был принят ряд ограничений, дабы не допустить излишнего кровопролития - в правилах были обозначены три вида допустимых схваток: рыцари могли биться на копьях, сражаться верхом и проводить пешие поединки у барьеров. Несмотря на отказ от такого опасного вида оружия, как двуручные мечи, раны от которых в большинстве случаев были смертельными, в ходе поединков один французский рыцарь все же погиб, сражаясь со своим братом. Этот эпизод, с точки зрения англичан, должен был бы продемонстрировать различие между истинной английской рыцарственностью и самоуверенностью французов, которая в итоге привела к плачевным результатам.

11 июня поединки⁵⁶ (герольды в своих бумагах упоминают о том, что в этот день Франциск I в первый раз сам сражался на турнире⁵⁷) чередовались с более интеллектуальными занятиями, в частности, с живыми картинами, которые должны были внести разнообразие и некоторое умиротворение в отношения сторон, будучи традиционным для ренессансных дворов времяпрепровождением, а также эффективным способом выражения разнообразных идей. Однако и в этом случае представления, устроенные сторонами, не только демонстрировали богатство интеллектуальной жизни дворов, но и преследовали еще одну цель - превзойти друг друга.

13 июня решено было заняться борьбой⁵⁸ и стрельбой из лука, в чем Генрих показал себя непревзойденным. Воодушевленный собственной победой, английский король сразу же согласился на предложение Франциска бороться один на один. Генрих поверг Франциска на землю, последний хотел продолжать, однако пришло время ужина, и состязание было прервано. На следующий день Франциск надел черную повязку, дабы закрыть поврежденный глаз. В отчете герольда содержится рассказ о еще одной неудаче французского короля в поединке с графом Девонширским⁵⁹.

17 июня Франциск решил без предупреждения нанести визит Генриху, представившись его пленником. Признание почетного плена традиционно считалось знаком особого уважения к победителю, однако в этом случае действия французского короля выглядят как искажение смысла этого символического жеста, поскольку он наносит свой визит без предупреждения, что само по себе было из ряда вон выходящим событием - все встречи государей тщательно согласовывались, а пушечные залпы служили сигналом для отправления и возвращения королей из резиденций друг друга. И даже ирония, с которой Франциск говорил о своем поражении, была исключительно внешней - он был по-настоящему уязвлен победой Генриха, так как его падение в бою означало возвышение Англии во время этой встречи. Вечером того же дня Генрих отправился в Ард, Франциск - в Гинь, где их ожидали роскошные пиры, танцы и маскарад. Рассказ Холла о символическом плене Франциска и последовавшем за этим банкете подтверждает и отчет герольда⁶⁰.

Во время пира Генрих и его свита представили три вида костюмов - первая группа облачилась в восточные одежды, вторая - в римские тоги из голубого шелка, на которых было вышито «прощай, молодость». Костюмы третьей группы, в которую входил король, из золотой парчи были отделаны белым шелком и полосками зеленой шелковой тафты. Их лица скрывали маски с бородами из чистого золота⁶¹. Во время всех балов и маскарадов Генрих отдавал предпочтение золотому цвету, призванному подчеркнуть его величие и доблесть, а белый и зеленый были традиционными геральдическими цветами Тюдоров.

На следующей неделе были проведены заключительные турниры - сражения верхом на мечах и у барьеров. Встреча монархов завершилась совместным торжественным богослужением, которое прошло в специально сооруженной близ арены для турниров деревянной капелле. В центре помоста, стоявшего на возвышении, располагался алтарь с иконами в серебряных окладах, золотыми подсвечниками, чашами, распятием, украшенным драгоценными камнями, все это было на время привезено из королевской молельни во временном дворце. 23 июня Вулси провел мессу - епископы помогали ему облачаться, а чашу с водой он принял из рук самых благородных рыцарей Англии. Это событие отмечено и в манускриптах герольдов⁶². Первый псалом спели английские хористы, второй - французские, кроме того, было решено, что англичанам должен аккомпанировать французский органист, а французам, соответственно, английский.

24 июня было последним днем встречи монархов, Генрих отправился а Ард, а Франциск - в Гинь. В обоих дворцах в этот день награждали победителей турниров, а короли и королевы обменивались подарками. Генрих и его свита на этот раз разделились на четыре группы, члены каждой из которых были облачены в разные костюмы, но придворных больше всего поразили девять англичан, которые были одеты, как античные герои, впереди же шел Геракл. Он был облачен в серебряную тогу, на которой пурпуром было вышито: «В женщинах и детях мало уверенности». Его голову украшал венок, выполненный из дамасской стали - листья винограда и боярышника были выкрашены в зеленый цвет. В руке Геракл держал палицу со множеством шипов, спина его была покрыта львиной шкурой, на его ногах были золотые сандалии. Сопровождавшие Геракла также были в роскошном облачении - одни в одеянии из золотой парчи, другие - с золотыми бородами⁶³. Холл сообщает о том, что за Гераклом следовали еще несколько масок - Гектор, Александр и Юлий Цезарь, затем Давид, Иосиф и Иуда Маккавей, и, наконец, Карл Великий, Артур и Готфрид Бульонский. Таким образом, эта процессия представляла собой своеобразный «парад» величайших героев древности, знаменитых полководцев греко-римского мира, библейских воителей и выдающихся героев средневековой истории, в один ряд с которыми был поставлен английский король. Об этом последнем дне встречи Генриха VIII и Франциска I упоминают и герольды, они, так же, как и Холл, отмечают, что основой для масок, в которые в этот день облачились англичане, послужили мифы о Геракле⁶⁴. Генрих использовал античные мотивы, которые должны были подчеркнуть великолепие его двора, богатство и статус его государства и послужить на благо его собственной репрезентации в качестве блестящего монарха, отдающего дань уважения как куртуазным традициям Средневековья, так и современным ему ренессансным веяниям в придворной культуре.

Когда пришло время возвращаться в Ард и Гинь, монархи встретились, чтобы попрощаться. Они договорились построить церковь и дворец на общие средства, чтобы их встречи были более частыми - и это была единственная договоренность, достигнутая после трех недель взаимных развлечений, после встречи, к которой готовились почти три года.

Подводя итоги этой великолепной встречи, можно констатировать, что в сфере дипломатии она не принесла тех результатов, на которые рассчитывали стороны, несмотря на то, что ее политическим итогом стало подписание договора, текст которого был согласован в первые дни встречи кардиналом Вулси и Гильомом Гуффье. Стороны пришли к соглашению о размере выплат, которые должны были осуществляться Франциском I английскому королю. В документе также содержалась договоренность о браке между принцессой Марией и дофином Франции, кроме того, Франция была определена посредником в урегулировании конфликта между Англией и Шотландией. Однако договоренность об англо-французском брачном союзе уже была отражена в договоре, заключенном сторонами в октябре 1518 г., поэтому договор, подписанный во время встречи 1520 г., возможно рассматривать в качестве обновленного варианта уже достигнутых договоренностей. Объяснение подобному исходу встречи следует искать, прежде всего, в том, что внешнеполитические цели Англии и Франции противоречили друг другу.

Несмотря на то, что встреча монархов стала результатом постепенного сближения Англии с традиционным соперником, мотив противостояния оставался ключевым для всей системы публичных церемоний и жестов, сопровождавших встречу Генриха VIII и Франциска I. Поскольку тема соперничества и желания превзойти другую сторону определяла характер всех придворных празднеств, имевших место во время встречи государей, происходившее можно по праву назвать «соперничеством в гостеприимстве», в роскоши и куртуазности.

В репрезентации обоих государей был задействован широкий спектр средств. Монархи активно прибегали к «политике архитектуры». Программы декорации временных дворцов были насыщены антикизированными мотивами, а также аллюзиями на библейские темы. Наряду с этим, в репрезентации королевской власти в англо-французских отношениях особое место по-прежнему занимает «политика ристалища», призванная представить Генриха и Франциска как первых рыцарей Европы.

Для демонстрации мощи, богатства и величия английского короля используются традиционные формы репрезентации - торжественные процессии, инсигнии и гербы, пышная свита государя, богатые одеяния и доспехи. Тема золота и золотого цвета доминирует как во внутреннем убранстве временных резиденций монархов, так и в одеждах государей и придворных. Присутствие золота практически во всем, что окружало участников встречи, произвело на современников сильное впечатление и осталось в исторической памяти обоих народов, запечатленное в названии встречи на Поле Золотой Парчи.

Влияние ренессансной культуры проявилось в появлении темы антикизированных триумфов и трофеев в декорации временной резиденции Генриха VIII, в обращении к образу Геракла, который король начинает активно использовать в своей репрезентации. Однако античные образы сосуществовали со средневековыми христианскими: зрителям были явлены триады античных, библейских и средневековых исторических персонажей - архетипы героев, которым уподоблялись короли Англии и Франции. На этом этапе в программных живых картинах, призванных прославить Генриха VIII как благочестивого христианского монарха, а также в оформлении интерьеров дворца впервые появляется тема Давида, которая станет одной из доминирующих после Реформации.

В 1520-х годах в репрезентации Генриха VIII зримо присутствует «имперская тема». В исторической литературе декларативное заявление об «имперском» характере английской короны обыкновенно связывают с эпохой Реформации и Актом об апелляциях 1533 г. Однако, как показывает исследуемый материал, в сфере международных отношений этот мотив появился задолго до Реформации. Как традиционная вражда, так и временное сближение с Францией служили катализатором в формировании «имперской идеи» на английской почве.