Изабелла Свон POV. Четверг. День Благодарения

Четверг. День Благодарения. День, которого я боялась больше всего, и люди, которых я больше никогда не хотела видеть, в настоящее время сидели в гостиной и смеялись, как будто ничего не случилось. Всё это время я пряталась в ванной внизу, пытаясь придумать оправдание, почему я так долго переодевалась.

Я была одета в простую белую рубашку и чёрную юбку-карандаш. Мои волосы собраны в хвост, и несколько прядей свободно свисали вокруг моего лица. Конечно, я не сама выбрала для себя эту одежду. Мама купила это в Сиэтле и хотела, чтобы я это носила. Почему меня волновало то, что она хотела? Потому что я была слишком напугана, и боялась того, что она может сделать со мной, если я откажусь.

Но, мне кажется, одежда не была проблемой. Это могло быть проблемой в любое другое время. Но не было никакого другого времени, это было сейчас, и я чувствовала себя ужасно.

Не имело значения, во что я была одета. На мне мог бы быть топ и юбка из кожи и латекса, и никто бы не заметил. Всё, что они бы увидели, это мой гипс, потому что это всё, что увидела я, когда смотрела на себя в зеркало в полный рост, которое висело на двери ванной.

Это выглядело смешно в сочетании с юбкой до колен, и когда я сказала об этом маме – в неловкой попытке сделать так, чтобы она позволила надеть мне что-нибудь другое – она просто сказала, что это хорошо сочетается с моей рубашкой.

Потому что и гипс и рубашка были белыми.

Видимо, она была одновременно безумной и глупой.

В дверь постучали, и я застонала про себя.

— Ты готова, Белла? Мы ждём тебя, – спросил папа.

— Я скоро буду, – ответила я, не повышая голос. Он что-то пробормотал себе под нос и ушёл. Я глубоко вздохнула и в пятидесятый раз поправила на себе юбку.

Почему они не могут просто забыть, что я всё ещё здесь? Почему они не могут делать своё дело без меня? Или я снова должна быть жертвенным ягнёнком? Быть может, они даже придумали новое блюдо на день Благодарения, и вместо обычной фаршированной индейки будет... гусыня.

Я сделала глубокий вдох и с дрожью выдохнула. У меня было плохое предчувствие и мне не хотелось уходить.

Я неохотно открыла дверь ванной, схватила свои костыли и качнулась по направлению к гостиной. Боль в ноге была на грани смешного, но я не собиралась принимать свои таблетки и избавляться от неё. Лучше я накоплю их и использую позже.

Не в силах сделать ещё один шаг, я застыла в дверях гостиной. Папа и мама стояли возле Билли, который сидел в кресле, а Джейкоб выискивал что-нибудь интересное на наших книжных полках. Я думала, что справлюсь, увидев их снова, но видимо это было выше моих сил. Одна мысль о том, что эти люди снова собрались здесь в нашей гостиной, пробудила во мне старые воспоминания, которые мне с таким трудом удалось оттеснить в самые тёмные уголки моего сознания.

Заметив меня, все замерли, и я почувствовала себя оленем, попавшим под свет фар.

— Ах, Белла, как хорошо снова видеть тебя, моя дорогая. Как ты? – сказал Билли с энтузиазмом, затем слегка наклонился в своём кресле и опёрся руками о ноги. Я с трудом сглотнула, посмотрела на Джейкоба и встретила его взгляд. Он криво улыбнулся мне и отвернулся.

— Она сделала значительный прогресс; её доктор сказал, что нога заживает так, как и предполагалось. Несмотря на тот инцидент с мальчиком Каллена, – объяснил папа с улыбкой, хотя при упоминании Эдварда в его голове послышалась горечь. Посмотрев на папу, я не смогла сдержать ярости. Конечно, он заметил это, и перед тем как снова посмотреть на Билли вздохнул и покачал головой. Билли ему сочувственно улыбнулся. Прикусив язык, я попыталась сдержаться от высказываний, о которых потом могу пожалеть.

Удушающий запах дыма достиг моего носа, и я сморщилась от этой вони.

— Э... а почему такой запах, как будто что-то горит? – осторожно спросила я и глаза мамы расширились.

— Тыквенный пирог! – воскликнула она и пробежала мимо меня на кухню. Мгновение спустя мы услышали её громкий отчаянный стон, и как включился на кухне кран. Она вернулась с разочарованием на лице. – Думаю, в этом году не будет домашнего тыквенного пирога, – вздохнула она. – Я забыла поставить на таймер.

— Всё в порядке. Я уверен, что дети могут съездить в магазин и купить пирог. Конечно, он будет не так хорош, как твой, Рене, но, по крайней мере, это что-то, – предложил Билли.

— Это отличная идея, – согласился папа. – Я уверен, что Белла просто умирает, так ей хочется выбраться из дома. Правда, милая? – он посмотрел на меня блестящими глазами, и я поджала губы.

Да, я умирала, так хотела выбраться из дома – потому что с тех пор как я вернулась из больницы, мне не разрешалось выходить на улицу – но идти в магазин с Джейкобом на самом деле не стоило.

Но остаться с двумя сумасшедшими и неосведомлённым дураком тоже не вариант.

Возможно, застрять в машине, и в магазине, с ненадёжным, и с недостойным доверия бывшим другом было лучшим выбором.

Я взглянула на Джейкоба, и увидела, что ожидая пока я приму решение, он неловко смотрел на свои ноги.

Ладно, почему бы и нет.

Я вздохнула и пожала плечами.

— Всё, что угодно, – вздохнула я и повернулась к двери. Джейкоб последовал за мной; он стоял и смотрел, как я открыла входную дверь и вышла. Он даже не предложил открыть её для меня, вместо этого позволил мне странно балансировать на костылях, когда я открывала дверь.

По крайней мере, когда мы подошли к машине, у него хватило ума помочь мне положить костыли на заднее сиденье.

В магазин мы ехали в тишине. Я не отрываясь смотрела вперёд, ни разу не взглянув на Джейкоба, но краем глаза видела, что он то и дело поглядывал на меня и на мою ногу. Несколько раз он кашлянул, как будто собирался что-то сказать. Но после этого, каждый раз оставался спокойным. Я почти хотела спросить его, может он подавился – и смогу ли я чем-нибудь ему помочь.

Когда мы добрались до магазина, Джейкоб схватил мои костыли, но вручая их мне, избегал всяческого контакта. Было похоже на то, будто он думал, что я заразная, и любое прикосновение ко мне убьёт его.

Прежде чем мы пошли к входу, я стабилизировала себя на костылях. Он снова посмотрел на меня, но я, стиснув зубы, смотрела только вперёд. Молчание было ещё хуже, чем разговор. Если бы он сказал что-то, то у меня, по крайней мере, появился бы шанс напасть на него словесно, но мне нужно было чтобы он первым начал говорить. Я не собиралась быть той, кто нарушит молчание. Я не собираюсь быть более слабой. Не с Джейкобом.

Он был слабым.

Он взял корзину, и посмотрел на знаки, которые обозначали различные отделы и проходы в магазине. Решая куда пойти, он взглянул на меня.

— Ты думаешь, мы должны купить продукты, чтобы снова сделать этот пирог, или лучше купить замороженный? – спросил он меня. Его голос был лёгким и беззаботным, но судя по тому, как он переступал с ноги на ногу, это было совсем не так.

—А это важно? – вздохнула я. Он с удивлением посмотрел на меня, как будто не ожидал, что я отвечу, и лёгкая улыбка коснулась его губ.

— Я думаю, нет, – он улыбнулся и пошёл в отдел с полуфабрикатами. Время от времени он поглядывал на меня, но теперь не пытался этого скрыть. Должно быть, он решил, что если я ответила на его вопрос, то теперь мы снова друзья, и всё что было в прошлом, забыто. Его лицо и поза немного расслабились. – Это... болит? – спросил он небрежно и кивнул на мою ногу. Я фыркнула.

— Она была раздавлена, и теперь я не смогу летать на самолётах; из-за того, что в моей ноге кусок железа, я не смогу пройти через металлоискатель. Чёрт, а ты как думаешь? – огрызнулась я.

Лёгкий румянец появился на его тёмной коже, и он смутился.

— Прости, я просто... ты знаешь, – он извинился, робко пожимая плечами. Мы дошли до отдела полуфабрикатов, и стали искать в проходе замороженные пироги. – Мой папа сказал, что парень, который сделал это, усложнял тебе жизнь... хочешь, чтобы я надрал ему задницу для тебя? – на последних словах он хихикнул, как будто это была шутка. Как будто мы всё ещё друзья.

Я остановилась в поисках этого проклятого пирога, повернулась и впилась в него взглядом.

— Ты ничего не знаешь о том, что произошло, Джейкоб, и не смей делать вид, как будто тебе не всё равно. Эдвард хороший парень... ладно, ладно... это долбаная ложь. Он не хороший парень. Но он лучше большинства людей, которых я знаю. Он остаётся верным себе, и не ведёт себя так, как ожидают от него другие, – я почти выплюнула это. – На самом деле Эдвард не мой друг, на самом деле это далеко не так, но до сих пор он относился ко мне, чёрт, намного лучше, чем кто-то, кого я называла лучшим другом.

— Белла, ты не представляешь, как мне было тяжело эти последние несколько месяцев, – начал он, но заглушил себя, когда я посмотрела на него властным взглядом.

— Тебе было тяжело, да? Пошёл ты, Джейкоб, это не тебя оставили умирать той ночью! – отрезала я. Неожиданно Джейкоб стал выглядеть неуверенным, но не из-за того, что я только что сказала ему, а потому, что кто-то стоял у меня за спиной. Я посмотрела на него в замешательстве и, следуя за его взглядом, медленно повернулась.

Мой желудок упал.

— Привет, Изабелла, рад встретить тебя здесь, – улыбнулся мне доктор Каллен. – Тоже делаете какие-то добавления к меню на день Благодарения, в последние минуты?

Я заставила себя улыбнуться ему, потому что была слишком напугана, чтобы сделать что-то ещё. Как много он слышал?

Движение позади него привлекло моё внимание, и я увидела никого другого как Эдварда, который стоял в конце прохода.

— Да, что-то вроде этого, – ответила я и посмотрела на доктора Каллена, который с улыбкой смотрел на Джейкоба.

— Привет, я доктор Каллен. Я был врачом Изабеллы, – представился он, протянув свою руку Джейкобу.

— Джейкоб Блэк, я был... то есть, я её друг, – ответил Джейкоб, поприветствовав его крепким рукопожатием.

— Приятно познакомиться, – кивнул доктор Каллен. – Возвращайтесь к своим покупкам, было очень приятно видеть тебя снова, Изабелла. Надеюсь, ты хорошо заботишься о своей ноге. Счастливого дня Благодарения!

— Да... и вам тоже, – пробормотала я неуверенно, прежде чем он повернулся и пошёл назад к Эдварду.

Я посмотрела на Эдварда, на секунду встретившись с ним взглядом, и он скривился. Со стороны наверно, это выглядело как отвращение или жалость, но я знала, что это не так. Я прикусила губу и слегка улыбнулась ему в ответ, а он усмехнулся, и повернулся к своему отцу.

— Карлайл Каллен, ха, – сказал Джейкоб позади меня. – Значит ли это, что тот придурок с нелепыми волосами и есть тот ребёнок, который сбил тебя?

Я медленно обернулась и сузила глаза.

— Не говори о том, о чём ничего не знаешь, – зарычала я.

— Не имеет значения, Белла, я думаю, твой папа был прав... этот парень – говнюк. Я чувствую его гнилой запах даже отсюда, – вздохнул он, таким образом, ясно показывая, что он пытается быть хорошим, как будто он был моим другом, и заботился обо мне.

Я бросила на него недоверчивый взгляд, но решила оставить эту тему. В любом случае, мне не было никакого смысла спорить с ним, тем более что это было бесполезно. Да и вообще, не всё ли равно, о чём думает Джейкоб?

Я усмехнулась про себя и направилась по проходу к мороженому. Чёрт возьми, за кого он себя принимал? И почему он решил назвать Эдварда ребёнком? Вообще-то, Эдвард был на два года старше его!

Взяв упаковку мороженого, я стала продвигаться к кассе. Я решила, что Джейкоб сможет сам найти этот проклятый пирог.

Когда я подошла к кассе, поняла, что забыла взять свой кошелёк.

Глупо. Глупо. Глупо.

Я смотрела на мороженое в руках и спрашивала себя, какого чёрта мне с ним делать. Я не хотела, чтобы Джейкоб платил за него, особенно после того, что я ему сказала. Но оставлять мороженое я тоже не хотела.

— Заморозка мозгов, пингвин?

Я фыркнула, продолжая смотреть вниз, рассматривая мороженое в руках.

— Ты прав, – ответила я, не поднимая головы. – Я забыла свой кошелёк...

Десятидолларовая банкнота попалась мне на глаза и, удивляясь, я подняла глаза. Протягивая мне её, Эдвард криво улыбнулся, и когда я не сделала ни одного движения, чтобы взять купюру, он просто засунул её между моей рукой и костылём.

— Я не могу взять твои деньги, – возразила я. Я попыталась отдать ему купюру, но он просто скрестил руки на груди и попятился. Я устало посмотрела на него, но глядя на меня, он только ухмыльнулся.

— Это же день Благодарения, – пожал он плечами.

— День Благодарения означает, что ты благодаришь, не давая деньги... ты наверно, подумал о Рождестве.

— Нет, я благодарю, и даю тебе деньги.

— Но это не имеет никакого смысла.

— Имеет.

— Нет! Потому что у тебя нет причин благодарить меня за что-то, – вздохнула я и бросила на него раздражённый взгляд. Его ухмылка поблекла, и беззаботная маска сменилась серьёзностью. Я подумала, что это из-за того, что я сказала, но должна была понять, он даже не смотрел на меня больше. У него было то же выражение лица, как и у Джейкоба, когда доктор Каллен появился в отделе полуфабрикатов.

Я предположила, что теперь он появился снова. На этот раз возле кассы.

— Ты снова беспокоишь Изабеллу, Эдвард? Я думал, что мы говорили об этом.

Его тон был строгим, и я не повернулась к нему лицом. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, безуспешно желая, чтобы я была где-то ещё. Где угодно, только не здесь.

Желательно шесть футов под землёй.

Я слышала, как доктор Каллен обошёл вокруг меня, и когда я открыла глаза, увидела, что он смотрит на меня.

— Ты в порядке, Изабелла? Ты какая-то бледная. Он что-то сделал? – спросил он с беспокойством.

— Я в порядке, и вообще всё хорошо. Он просто дал мне немного денег, чтобы я могла купить мороженого, – ответила я с усталым вздохом. Но видимо, мне не нужно было этого говорить. Пламя ярости сверкнуло в его глазах, хоть внешне он и пытался сохранить спокойствие.

— Это правда? – спросил он, с трудом сохраняя самообладание, и повернувшись, посмотрел на Эдварда. Эдвард в ответ лишь пожал плечами, и казалось, гнев доктора Каллена ещё больше усилился. Доктор Каллен повернулся ко мне и заставил себя улыбнуться. – Ну, мы должны идти. Я надеюсь, у тебя будет счастливый день Благодарения.

Я кивнула, а он ещё раз посмотрел на меня, затем схватил Эдварда за руку и практически потащил его к выходу.

— Теперь ты даёшь ей деньги? – я слышала как сказал доктор Каллен, когда они ушли. – Ты пытаешься заплатить за свою нечистую совесть? Но не обольщайся, Эдвард, так просто тебе не откупиться...

Доктор Каллен продолжал отчитывать его, но теперь они были слишком далеко от меня, и я не могла их услышать. Я почувствовала себя ужасно. Я должна была понимать, как это будет выглядеть со стороны. Эдвард давал мне деньги без какой-либо на то причины. Действительно, никто не будет давать деньги кому-то, кто не является его другом.

Я посмотрела вниз и поняла, что всё ещё держала десять долларов в руке.

Я печально улыбнулась про себя, и двинулась к кассе. Было бы неправильно теперь не купить это мороженое, так как из-за этого уже произошли неприятности. Я итак в долгу перед ним.

Ничего себе, это сумасшедшая мысль. Я в долгу перед Эдвардом, потому что купила себе мороженое.

Я заплатила за мороженое и пошла к машине. Пару минут спустя появился Джейкоб. У меня было странное чувство удовлетворения, когда я увидела, что он вернулся с пустыми руками.

Когда мы сели в машину, он со мной не разговаривал. Видимо, он почувствовал, что я не в настроении разговаривать с ним снова. И никогда.

Мы добрались до дома, и он помог мне с костылями. И опять он не касался меня. После того как я встала на костыли, я последовала за Джейкобом к лестнице дома. Когда мы вошли внутрь, услышали смех и звон бокалов из гостиной.

— Вы купили пирог? – позвал невнятный голос мамы.

— Нет, его раскупили, – ответил Джейкоб, и пошёл присоединиться к ним в гостиной.

Я прошла на кухню, положила мороженое в морозилку, и прислонилась к кухонному столу. Он был завален восхитительной едой, которую мама готовила весь день. Без пирога.

Если бы это было год назад, я бы улыбнулась. Мысль о том, что готовила мама, заставила бы меня подавиться слюной.

Но это не год назад, и мысль о том, что эту еду готовила мама, вызывала у меня тошноту. Как я могу быть уверена, что она не подсыпала туда яд? Я знала, что она попытается убить меня.

Я оставалась на кухне, пока не пришло время садиться за стол. Я не хотела присоединяться к ним в гостиной, и не могла пойти в свою комнату, потому что они будут жаловаться, что я их игнорирую. Пока я молча стояла на кухне, я могла не притворяться, что была где-то ещё.

Все они смеялись и разговаривали, а затем пришли на кухню и сели за обеденный стол.

От их улыбок и смеха у меня разболелся живот, и я не могла есть, даже если бы и захотела.

Еда не задержалась бы в моём желудке надолго.

— Белла? Разве ты не присоединишься к нам? – пропела мама, и поднесла бокал вина к губам.

— Я... я не очень хорошо себя чувствую... – пожаловалась я. Это даже не ложь.

— Белла, твоя мама потратила целый день, готовя этот праздник для нас. Наименьшее, что ты можешь сделать, чтобы отблагодарить её, это присоединиться к нам, – отчитывал папа.

— Но Чарли, если она чувствует себя не очень хорошо, может, она должна отдохнуть? – мягко начал спорить Билли, затем повернулся и посмотрел на меня. – Что-то с ногой, милая?

Озноб пробежал по моей спине, и мне пришлось закрыть глаза, чтобы удалить из памяти то, что всколыхнули его слова.

— Ты в порядке, милая? Ты молодец... теперь уже почти всё позади... ещё чуть-чуть, – он ворковал и гладил меня по руке. – Скоро всё закончится... скоро всё будет в порядке. Ты слышишь меня, милая? Это сблизит наши семьи...

Пытаясь очистить от этого свою память, я покачала головой, и когда открыла глаза, поняла, что все они до сих пор смотрели на меня. Молчаливое предупреждение в глазах Билли, нечто подобное в пьяном взгляде моей матери. Папа был просто раздосадован.

Думаю, мне не нужно направление в психиатрическую больницу, я итак жила в дурдоме.

— У меня очень сильно болит нога... и вообще я чувствую себя не очень хорошо, – пробормотала я, совсем не соврав.

— Ложись спать, милая, – проворковала мама, и я старалась не скривиться от этого звука. – Я уверена, утром ты почувствуешь себя достаточно хорошо, и присоединишься к нам всем к завтраку.

— З-завтрак? – я заикалась.

— Да, Билли и Джейкоб останутся на ночь. Мы не хотим, чтобы они возвращались домой этой холодной, тёмной ночью. Мы не хотим, чтобы они попали в аварию, не так ли? – объяснил папа, и бросил на меня резкий взгляд. Я не поняла его взгляда, но у меня было такое ощущение, что это было очень двусмысленно, и что каким-то образом он обвинял меня в аварии, соучастницей которой была я.

Он явно получит награду, как " отец года".

— Думаю, я пойду ложиться спать, – пробормотала я и, пошатываясь, прошла мимо стола и направилась к гостиной.

— Бедная девочка, она не очень хорошо выглядит. Она такая худая. Она слишком маленькая; это не может быть нормальным, – я услышала, что сказал Билли, когда я вошла в комнату для гостей.

Я закрыла за собой дверь и прокляла её за то, что она не закрывалась на замок. Я села на кровать и стала смотреть в пустоту перед собой. Я слышала, как они смеялись и говорили, а затем зазвенели стаканы. Я боялась того, что может произойти, когда они напьются.

Они войдут сюда? Они причинят мне боль?

Я пыталась проглотить обратно рыдания и чувство паники, которое нарастало внутри меня, но это было практически невозможно. Я схватила подушку и спрятала в ней лицо, чтобы приглушить в ней звук моих охваченных паникой рыданий.

Всё, что мне было нужно, это ещё несколько дней, затем папа пойдёт в аптеку и снова пополнит мои запасы.

И тогда я смогу умереть. И оставить всё это позади себя.

Внезапный стук разбудил меня, и моё сердце застряло в горле. Я уставилась на дверь, ожидая того, что она откроется. Они пришли ко мне. Я знала, что они это сделают. И это случилось.

Боже, я надеюсь, что они убьют меня.

И снова стук. Именно тогда я поняла, что звук шёл не от двери, а от окна. Я выпрямилась, и чтобы разглядеть причину стука, напрягла зрение. За этим окном не было никаких деревьев или кустов, так откуда этот звук?

В окне появилась чья-то тень, и я вскрикнула от удивления.

Стук повторился ещё раз.

— Это я... – мне не нужно было спрашивать, кто был этот " я". Я узнала этот приглушённый голос.

Я потянулась, включила лампу на столике у кровати, затем села более прямо, и открыла окно. Оно было прямо над тумбочкой и изголовьем кровати, так что мне не нужно было тянуться далеко.

— Что ты тут делаешь? – прошептала я в недоумении, и увидела, что Эдвард ухмыляется мне в ответ.

Нахмурившись, я стала изучать его лицо. Его ухмылка была вынужденной. В глазах была боль, и они были слегка налиты кровью. На первый взгляд можно было бы подумать, что он пьян, но взгляд в его глазах был слишком ясным и сосредоточенным, чтобы находиться в состоянии опьянения.

Неужели он плакал?

— Я просто был тут недалеко, и подумал, что зайду, и нанесу тебе грёбаный визит. Не видел тебя целую вечность, хотел посмотреть, как твои дела, – ответил он безразличным фальшивым тоном. Глядя на него, я вскинула бровь, и взглядом дала ему понять, что не поверила ему ни на секунду. Он позволил своей ухмылке исчезнуть, и боль в его глазах стала ещё отчётливей.

— Эдвард... мой отец убьёт тебя, если застанет здесь, – прошептала я. Я посмотрела на потолок, как будто отсюда могла увидеть своего отца. Прислушавшись, убедилась, что мои родители не проснулись. Я расслабилась, когда различила приглушённый, но характерный звук храпа моего отца.

— Пожалуйста, пингвин... блядь, мне больше некуда идти, – прошептал он, и я ощутила боль в его голосе.

Я снова посмотрела на потолок, размышляя, какого чёрта я собираюсь делать. Я посмотрела на его лицо, и поняла, что выбора у меня нет. Я не могла отказать ему, когда он пришёл сюда в таком виде. Независимо от его намерений.

— Ты попадёшь за это в ад, – предупредила я его, и отодвинулась на кровати, чтобы он мог забраться.

Он улыбнулся печальной кривой улыбкой, поднялся и залез в окно.

— Я всё равно уже на полпути туда.