Эдвард Каллен POV. Я полностью отошёл от реальности, и когда мой отец приехал на место происшествия, даже не заметил его

Я полностью отошёл от реальности, и когда мой отец приехал на место происшествия, даже не заметил его, пока он не положил руку мне на плечо, и я не вздрогнул от удивления.

— Сын? – сказал он, и я медленно повернулся, чтобы посмотреть на него. Увидев моё лицо, он нахмурился. – Ты же сказал, что не пострадал.

Профессиональным жестом он прижал два пальца к моему лбу, и я вздрогнул от боли, которая исходила с того места, где он тронул меня. Я предположил, что порезался. Но, бля, что значит порез на лбу по сравнению с потерей вашей жизни? Ебать.

Он вздохнул, после того, как осмотрел мою рану, отвёл свою руку и направился к её телу. Я не хотел смотреть на то, что он делал с ней, поэтому повернулся к нему спиной, и сделал вид, как будто меня это совсем не беспокоит. Потому что, откровенно говоря, почему я волновался из-за того, что переехал её? Ведь она не имела никакого значения для меня…

Ну, она, вероятно, имеет значение для кого-то. У неё есть семья, идиот.

Думаю, её семье, придётся планировать похороны. И если смотреть правде в глаза, я сделал им одолжение. Избавил её от страданий. Она даже просила меня об этом, тогда, в коридоре…

С каких это пор, убийство стало для меня чем-то хорошим? Кто следующий? Ньютон?

Я содрогнулся от собственных мыслей.

Я мог бы делать вид, что всё хорошо. Но в этой ситуации ничего хорошего не было, независимо от того, насколько я пытался извратить её. Я убил Изабеллу Свон. Я был убийцей. Всё чётко и ясно. И только то, что она мне не нравилась, когда была жива, не даёт мне права делать вид, как будто это совсем не беспокоит меня. Конечно, это обеспокоило меня. То, что я сбил кого-то, независимо от того, кто это был, должно было обеспокоить меня. Или иначе я не человек.

— …потеряла много крови, но она дышит, и её пульс в порядке… ниже, чем я хотел бы, но пока достаточно… – я не сразу понял, что папа говорил со мной, и мне понадобилось одна или две минуты, чтобы осознать то, что он сказал.

— Ты хочешь сказать, что она… жива? – спросил я недоверчиво. Я повернулся так быстро, что у меня закружилась голова, и уставился на него; он посмотрел на меня и кивнул.

Ебать меня. Я не убийца!

Я не знаю, чёрт, что на меня нашло, но облегчение прошло через меня словно бурная река весной, и не понимая, что делаю, я начал истерически смеяться.

Она, черт возьми, дышит.

Папа не обращал на меня никакого внимания, и продолжал осматривать её. Я думаю, что облегчение, которое затопило меня, стало именно тем, что наконец, добило меня. Она нихера не мертва.

Я смутно осознавал, что где-то вдали взревела сирена, и быстро приближались огни скорой помощи, но в этот момент мои ноги подкосились, и я потерял сознание.

Первое, что я увидел, когда пришёл в себя, это грудь молодой медсестры, которая накладывала мне швы. То, как она улыбнулась мне, заметив, что я уже очнулся, явно не могло успокоить пациента. Нет. Это могло завести парня, и он бы захотел, чтобы она прокатилась на его члене. Поверьте, я знаю этот взгляд. Если бы это было другое время, я бы не думал дважды, прежде чем одарил бы её своей запатентованной ослепительной улыбкой, наклонил над кроватью и трахал бы её до тех пор, пока она не забыла своё имя; так как было чертовски очевидно, что она хотела именно этого.

Но даже я знал, что сейчас не время для этого.

Переехать кого-то и думать, что ты был убийцей целых десять минут; на самом деле не было тем, что может добавить настроения. Я был не в состоянии стать твёрдым, даже если бы попробовал. Независимо от того, что горячие сиськи висели над моим лицом.

— Всё сделано, красавчик, – сказала она, обрезала нить и наложила на рану повязку.

— Вы видели моего отца? – спросил я, игнорируя обольстительный вид, который она предоставила мне.

— Он в операционной, с девушкой, – ответила она, всё с тем же взглядом, как будто уже представляла меня голым. – Но твоя мама находится в комнате ожидания.

Я спрыгнул с кровати и уверенной походкой вышел из комнаты. Девушка выглядела немного озадачено, когда я прошел мимо неё, даже не сказав «спасибо»; думаю, она не привыкла, чтобы её игнорировали. Но, ебать, кого это волнует? Так же как и мои фантазии насчёт неё, то, что она раздевала меня глазами, было неправильным, ведь она знала, что я только что кого-то переехал…

В любом случае, кто трахается с пациентами во время осмотра?

Я прошёл в комнату ожидания, и нашёл там свою маму, ходившую взад и вперёд. Не думаю, что я когда-то видел её такой взволнованной и обеспокоенной. И, честно говоря, я не понимал почему – я не был тем, кого переехали. Заметив меня, она остановилась. Она быстро подошла ко мне и стиснула меня в крепких объятиях.

— Не смей так пугать меня больше, – сказала она, коснувшись губами моего уха, её голос дрожал от волнения.

— В ближайшее время я не планирую больше никого переезжать, – в попытке скрасить настроение, пошутил я. Она отступила и положила руки по обе стороны от моего лица. Я немного вздрогнул, когда её идеально наманикюренный палец коснулся кожи около моего пореза. Она заметила и нахмурилась.

— Как ты себя чувствуешь? С тобой всё в порядке? – спросила она, и я кивнул.

— Всё хорошо… – вздохнул я. – И теперь я просто хочу вернуться домой.

— Ты не хочешь подождать, когда отец выйдет из операционной? – спросила она, и я покачал головой.

— Зачем? Я в порядке, так что мне незачем видеть его, – ответил я.

— Разве ты не хочешь знать, что случилось с девушкой? – спросила она, немного растерявшись.

— Да какая мне разница?

Слова вылетели из меня прежде, чем я осознал их, и после того, как сказал их, я почувствовал какой-то странный приступ боли в животе. Слова, очевидно, были каким-то рефлексом, потому что всего несколько часов назад, меня, безусловно, не волновало, что случилось с ней. Так что изменилось?

Мама была явно не согласна с моим мыслительным процессом, поскольку я увидел отвращение в её глазах.

— Она чуть не умерла, Эдвард. Как тебе может быть всё равно? – спросила она грустным голосом.

— Мне было всё равно, прежде чем… Так почему теперь должно быть по-другому? Ничего не изменилось, – ответил я с усталым вздохом. – Можно я пойду домой? – она нахмурилась и отпустила меня.

— Ты меня удивляешь, Эдвард. Ты не тот сын, которого я воспитала, – сказала она с разочарованием.

— Так я пойду? – вздохнул я. Она тоже вздохнула, но ничего не ответила.

Я принял её молчание за положительный ответ.

Другой врач должен был осмотреть меня, прежде, чем я мог выйти оттуда, но, наконец, я это сделал.

Я вышел через двери больницы в холод, и только тогда осознал, что у меня нет машины, и нет возможности вернуться домой. Я плюхнулся на ближайшую скамейку и достал телефон. У меня было три пропущенных звонка от Джаспера.

Им должно быть адски интересно, куда же я пропал. В настоящее время я должен был быть в Порт-Анджелесе. Прошло почти два часа, как я ушёл из дома. Два часа после аварии.

Два грёбанных часа. Как вообще такое возможно? Время действительно пролетело…

Я перезвонил Джасперу, и он ответил после первого гудка.

— Чувак! Ебать, что случилось? – ответил он отчаянно, даже не потрудившись сказать «привет».

— Даже не спрашивай, – вздохнул я. – Я полагаю, что вы, ребята, знаете, что должны найти другой источник транспорта?

— Да, я понял, что что-то случилось, когда Эмметт звонил. Он забрал нас десять минут назад. Сейчас мы возвращаемся обратно, – ответил Джаспер. – Так какого хрена, парень? Что ты натворил?

— Серьёзно, я не в настроении. Может вы, ребята, заедете в больницу, и заберёте меня? Мне нужно напиться… уже десять минут назад.

— Эмметт хочет поговорить с тобой, держись, – сказал Джаспер. Я услышал, как телефон переходил из рук в руки, и затем громкий голос Эмметта.

— Братан, что за херня? – Эмметт. Как всегда красноречиво.

— Я даже не знаю с чего начать. Это всё так дерьмово, – вздохнул я.

— Мама сказала, что ты переехал кого-то… ты в порядке?

— Я в порядке, получил чертов порез, и мне наложили несколько стежков. Держу пари, у меня будет злодейский шрам, – я мрачно усмехнулся, и Эмметт вздохнул мне в ухо.

— Ладно братан, перестань ныть…Кого ты сбил? Он или она умрёт? – спросил он с болезненным любопытством, и на этот раз я проклял тот факт, что мой брат никогда не ходил вокруг да около, и попал прямо в точку. Он спросил то, что хотел знать. Независимо от того, как неуместно это было. И не заботясь о том, был я в этом дерьме или нет.

— Нет, она не умрёт… Папа работает над ней в операционной, – сжав переносицу и зажмурив глаза, я откинулся назад на скамейку. Мне так не нужно это дерьмо сейчас.

— Ты избегаешь вопроса… Кто это? – нажал он, и я застонал.

— Гусыня, – ответил я, и устало вздохнул.

— Что? Ты сбил гуся? Но ты сказал, что папа в операционной. Зачем ему оперировать пти… – он оборвал себя и ахнул, когда осознание поразило его – иногда, до моего брата, может очень медленно доходить. – Ты сбил Свон! Чувак! Какого чёрта?

Я ничего не сказал, и слышал, как отчаянно говорили другие по ту сторону линии. Никто не пропустил ни одной детали. Из того, что я услышал, я мог понять, что все они сомневались в моей искренности; никто из них не верил, что из всех людей, я мог сбить именно Гусыню.

И конечно, когда они поняли, что я не шутил, последовал неизбежный вопрос.

— Я люблю тебя, братан, ты знаешь, но я должен спросить… не пойми это неправильно… но ты… ты не сделал это… ты, знаешь… намеренно? – спросил он неловко, и если бы он стоял передо мной сейчас, то почесал бы голову, и любой ценой избегал бы моих глаз. И если бы он на самом деле стоял бы сейчас передо мной, то я ударил бы кулаком его грёбанное лицо, за то, что он предположил такое – бля, я даже бы не заботился о том, что потом он мог побить меня обеими руками, связанными за спиной. Меня нихера не волнует, как плохо всё это выглядело, он должен знать меня лучше. Я бы никогда не причинил боль девушке, не говоря уже о том, чтобы сбить её своей чёртовой машиной, независимо от того, как сильно она меня раздражала.

— Чувак… серьёзно… ты ведь не сделал это, правда? – спросил он нерешительно, так и не дождавшись моего ответа.

— Там было охеренно темно. Я не видел её, пока не оказалось чертовски поздно. Ты действительно думаешь, что я способен убить кого-то? Какого хрена, Эм? – сказал я недоверчиво, хотя и не мог быть полностью оскорблённым его словами; я знал, что учитывая обстоятельства, это был справедливый вопрос. Но, тем не менее, это было чертовски обидно, что мой брат думал так низко обо мне, что действительно должен был об этом спросить.

— Остынь, я просто спросил… Ты можешь меня осуждать? Ты угрожал убить её всего несколько часов назад, так что может ты…

— Пошёл ты, Эм, – огрызнулся я, и нажал кнопку отбоя на телефоне.

Меня нихера не волновало, имело ли смысл то, что он сказал. Я уже понял, что люди сделают неправильные предположения, когда узнают. Эта была первая грёбанная вещь, о которой я подумал, после того, как понял, кого именно сбил. Но, подождите! Он мой брат. Он должен знать меня лучше чем кто-либо, и если Эмметт подумал, что я способен сбить кто-то намеренно, то, чёрт возьми, что подумает весь город?

Моя репутация будет уничтожена. И жизнь моя закончится.

Грёбанная Сво… гусыня.

Это всё её вина.

В любом случае, что она делала на середине дороги? Разве она не должна была сидеть дома, и думать о том, насколько жалкой она была? Сидеть дома, возможно, играть в свои куклы, или заниматься тем, чем такие выродки, как она пытаются отвлечься.

Возможно, она поджидала меня… может, это было её намерением.

К чёрту, уничтожить меня, прежде, чем у меня появится шанс, сделать это с ней.

Ебать.

Движущийся сигнальный огонь привлёк моё внимание, и я поднял глаза. Сначала я подумал, что это скорая помощь, но когда автомобиль подъехал на стоянку и припарковался возле главного входа, я понял, что был не прав.

Это бы грёбанный полицейский «крузер», и мужчина, который вышел из автомобиля, был не кто иной, как шеф Свон. Отец Свон.

Ебать.

По какой-то дурацкой причине, как только он собирался войти в больницу, я встал и вышёл перед ним. С ним была женщина, как я предположил, его жена и мать Свон, потому что она была очень похожа на неё – те же каштановые волосы, и глубокие карие глаза – только старше.

Я не знаю, какого хрена я делал, но это был момент, чтобы проявить себя. Я не сбивал ту суку намеренно, и собирался фактически извиниться перед её родителями за то, что заставил их пройти через всё это. Я не собирался упоминать, что их дочь пустое место. Я просто хотел извиниться. Ничего больше.

Ведь я же человек, и это нужно было сделать, верно?

Шеф впился в меня взглядом, и я старался изо всех сил показать ему, что он не пугал меня.

Но, бля, этот грёбанный пистолет в его кобуре, конечно, это сделал…

— Уйди с моей дороги, сынок, – сказал он, как я понял, своим пугающим голосом полицейского.

Он не испугал меня…

— Меня зовут Эдвард Ка…

— Я знаю, кто ты! А теперь убирайся прочь с моего пути! Там моя дочь! – отрезал он.

— Я знаю, и думаю, что в этом моя вина.

Что-то изменилось в его глазах. Женщина схватила его руку и с паникой посмотрела на меня. Мне пришлось отвернуться от них, когда я начал говорить. Я бы не смог просить прощения, продолжая смотреть им в глаза, и видеть в них боль.

— Там было чертовски темно, и я заскользил на льду. И я не видел её. Она была на грёбанной середине. И я сбил её. Извините, – сказал я на одном дыхании, без капли раскаяния в голосе. Я просто сделал то, что должны были делать ответственные люди. Моя мама должна гордиться мной…

— Ты… ты сбил мою дочь? – сказала женщина дрожащим голосом. – Как… почему? Она прыгала перед тобой? Она… она сделала это намеренно?

Я был немного ошарашен её вопросом и посмотрел на неё растерянно. Было ли это случайно, что именно этот вопрос она задала первым? Если даже её грёбанная мать спросила, не прыгала ли она, то возможно, в этом не было вообще моей вины, и мне не за что было извиняться.

— Рене! Белла бы никогда не сделала это! – сказал шеф своей жене и впился в неё взглядом.

— Я не знаю. Всё произошло так чертовски быстро, возможно, она и подскочила. Я не знаю, – сказал я, хоть часть меня и сомневалась, что это была правда. Я помнил каждую миллисекунду до аварии, и я знал, что она не прыгала перед моей машиной… она просто стояла там, несмотря на то, что у неё было время уйти. Но, возможно, это тоже было намеренно? Кто знал, какие грёбанные мысли были в её безумной голове?

— Я буду иметь с тобой дело позже, – сказал мне шеф, оттолкнул меня и вошёл внутрь.

Я вернулся к своей скамье и сел. По крайней мере, я извинился. Я должен получить хоть немного грёбанного уважения за это. И это не моя вина, если их дочь сумасшедшая или склонна к суициду.

Я играл телефоном в моих руках и молча обдумывал свою следующую проблему: как, чёрт возьми, я собираюсь убраться отсюда?

Мои друзья вернуться в Форкс только через час, и в любом случае, у меня не было желания сейчас общаться с ними. Они начнут спрашивать о подробностях, и их будет интересовать, сделал ли я это нарочно. Поскольку всё это казалось настолько маловероятным для них, что, во-первых, они начнут спрашивать меня, как, чёрт возьми, я умудрился потерять контроль над автомобилем. Я был классным водителем, и это был всем известный грёбанный факт. Я просто не мог потерять контроль. Не в этом случае.

Мог ли я остановиться? Мог ли я избежать аварии?

Может, я на самом деле сбил её намеренно?

Это был вопрос, на который я не пытался ответить, потому что просто не знал. Чем больше я об этом думал, тем более расплывчатыми становились воспоминания, которые были настолько ясными до этого. Разве я на самом деле видел её, и не пожелал остановиться вовремя? Потому что знал, кто она? Но что за чёрт, почему я на самом деле пытался убить её?

Не то, чтобы она меня так раздражала. Она просто… пустое место.

Но это не являлось причиной, чтобы сбивать её намеренно. Даже я знал это.

Будет только хуже для меня, если я буду продолжать зацикливаться на этом. У меня не было сил, чтобы справиться с этим прямо сейчас. Не сегодня.

Я просмотрел список номеров на моём телефоне, и мрачно ухмыльнулся, когда нажал зелёную кнопку и приложил телефон к уху. Выбраться отсюда можно очень легко.

Этой сучке не понадобилось много времени, чтобы ответить.

— Эдвард, – пропела она, и я попытался не съёжиться на звук её голоса.

— Забери меня. Я возле больницы. И я собираюсь поехать на вечеринку, – сказал я просто.

— Ох, ты не заболел? – проворковала она, и я закатил глаза.

— Ты собираешься забрать меня или нет? У меня есть много девушек, которые выстроились в очередь, чтобы сделать это, если ты не готова, Таня, – сказал я, и раздражённо вздохнул.

— Я уже еду, – сказала она быстро.

— Хорошо, – ответил я коротко, и нажал кнопку отбоя, не потрудившись даже сказать «пока».

Я пожалел, что позвонил ей, как только услышал её голос. Но мне чертовски нужно было отсюда убраться, и она была удачный вариант – потому что я знал, она приедет быстро. Насколько я её знаю, она будет здесь в течение пяти минут.

И, бля, мне нужно было отвлечься. Таня была ничем ни хуже других.

Я откинулся на спинку скамейки и вытянул ноги. Всё моё тело было напряженно, и я застонал, когда потянул шею. Доктор сказал, что я не получил травмы, но надо было с ним не согласиться, потому что, бля, это больно.

Мой телефон снова зазвонил, и я посмотрел на дисплей.

Элис.

Мне не нужно было думать дважды, чтобы отклонить звонок. Я был не в настроении разговаривать с чересчур добродетельным эльфом, потому что её утешения, только заставят меня почувствовать себя ещё хуже. Она начнёт рассказывать мне дерьмо, наподобие «Изабелла – человек с чувствами», и что она так великолепна и так хороша, что не заслуживает этого. А я заслуживаю?

Грёбанная пикси.

Просигналила машина, и я поднял голову. Таня была здесь.

Я посмотрел на телефон, чтобы посмотреть время, и покачал головой.

Три минуты.

Слишком легко.

— Малыш, что случилось? Ты ранен, – сказала она, надув свои полные пухлые губы, когда я сел в её машину. Я взглянул на неё и приподнял бровь.

— Я попал в поножовщину, – ухмыльнулся я. – Я выиграл.

— Ты такой плохой, – хихикнула она и поставила машину на передачу.

Я продолжал улыбаться, потому что это было единственное, что в тот момент, помогало мне не сойти с ума. Я пытался вести себя небрежно и быть самим собой, но как только автомобиль поехал, я почувствовал, как скрутился мой живот. И моя голова закружилась.

— Так, прямо к Ньютону, или ты хочешь, чтобы я остановилась где-нибудь, и заставила твою боль уйти? – дразнила она. Я чувствовал, как желчь поднялась в моё горло, и отчаянно кивнул, когда попытался проглотить её обратно вниз.

— Остановись где-нибудь, – удалось мне ответить хриплым голосом.

— Почему, Эдвард, ты меня удивляешь, – захихикала она, полностью извращая мой тон. Вероятно, она думала, что мой хриплый голос, это хорошо.

— Просто… помолчи, – я вздохнул и закрыл глаза. Я положил локоть на дверь и сжал пальцами переносицу. Это чувство было тревожным. Неужели меня укачало? Ебать, нет, меня никогда не тошнило от езды в автотранспорте. Возможно, у меня сотрясение мозга. Врачи говорят, что одним из признаков сотрясения является тошнота. Но это не была обычная тошнота, я просто почувствовал… как отключаюсь.

Ей понадобилось много времени, чтобы найти место, где остановиться, и когда она это сделала, я готов был разорваться. Я нуждался в воздухе. Бля, мне необходимо было выбраться из этого грёбанного автомобиля. Я распахнул дверь, быстро выскочил, и сделал несколько глубоких и жадных глотков свежего воздуха. Я услышал, как она открыла дверь, и затем, звук гравия, когда она подкралась ко мне сзади и обвила руки вокруг моей талии.

— Не волнуйся, милый, я заставлю тебя почувствовать себя очень хорошо, – шептала она, и начала опускать руку вниз к моей промежности. Она начала тереть мой член через брюки, и я закрыл глаза, готовый почувствовать знакомую активность и удовольствие, которые последуют…

Отвлечение. Хорошее отвлечение…

Хоть я старался расслабиться, и просто наслаждаться ощущением её умелых рук на моём члене, от моего тела всё ещё не было никакой грёбанной реакции. Я не мог стать твёрдым.

Потому что всё, что я мог видеть, когда закрыл глаза, разбитое тело Изабеллы, её скрученная нога… и кровь. Дерьмо.

Изабелла? С каких это пор я называю её Изабеллой? Чёрт, она не была Изабеллой для меня. Она была гусыней. Или уткой. Или грёбанной индюшкой.

Она не была Изабеллой для меня.

— Давай, парень, тебе нужна дополнительная помощь? – хихикнула Таня, затем её рука скользнула под джинсы, и в мои боксёры. Она обхватила мой член, и несколько раз погладила.

Но, бля, моё тело не хотело реагировать. Вообще не было никакой грёбанной реакции.

Это было совсем не хорошо.

Честно говоря, это было чертовски отвратительно.

Это потому, что ты отвратителен. Ты чуть не убил девушку два часа назад. И вот, пожалуйста, теперь ты стоишь в темноте, и рука девушки в твоих штанах.

Я схватил запястье Тани, и грубо вытащил её руку.

— Давай доберёмся до грёбанной вечеринки, – пробормотал я, и пошёл назад к автомобилю.

— Ах, да, ты прав. Этот грёбанный холод… – сказала она и подошла к двери водителя.

Холод. Да. Как будто это и было моей проблемой.

Я закрыл глаза и старался не обращать внимания на неприятное чувство, которое поползло вверх по моей спине, как только автомобиль снова поехал. Я пытался думать позитивно - мы были всего в нескольких минутах от вечеринки. Всего несколько коротких минут, и я получу доступ к алкоголю. Я собирался пить до тех пор, пока не потеряю сознание.

И забуду, что в этот день произошло.

Вечеринка была в самом разгаре, когда мы туда приехали, и я быстро избавился от Тани, и затерялся в толпе. Я добрался до кухни, и схватил первую попавшуюся бутылку водки, которую увидел. Дешевка, но она сделает своё дело. По крайней мере, она без ароматизатора.

Мой порез привлекал больше внимания, чем я думал, и когда люди спрашивали меня, что я сделал, я только пожимал плечами и делал глоток из бутылки. Так или иначе, это не их грёбанное дело.

Через какое-то время я снял чёртову повязку, потому что лоб под ней адски зудел, и потому что она так и кричала: «Эй, посмотри на меня!» Но это было чертовски бесполезно, так как я не мог прикрыть рану даже своими грёбанными волосами. По крайней мере, это стало менее заметным, и я подумал, что должен считать это маленькой победой в такой дерьмовый день, как сегодня.

Спустя какое-то время я немного опьянел. Но это не было приятным чувством. Я не был счастлив и возбуждён, я был озабочен и задумчив.

Я сидел на кухне, и пялился на бутылку в своих руках, когда зашёл Тайлер Кроули с самой большой дерьмовой улыбкой. Я приподнял бровь, и он махнул чем-то перед моим лицом.

— Ха-ха, смотри, что я нашёл в комнате Ньютона! – кричал он.

— Перестань размахивать чем-либо перед моим лицом, или я ударю тебя кулаком в твоё, – ответил я хмуро.

Его улыбка сразу исчезла, и когда он перестал размахивать руками, я узнал, то, что в них было. Я лениво ухмыльнулся, увидев Тайлера, держащего ярко-розовый фаллоимитатор. Мне стало интересно, может Ньютон всё-таки его использовал…

— Фаллоимитатор, – сказал я, кивнув, и сделал глоток из бутылки. – Я всегда знал, что Ньютону понравилось бы это в его заднице, – Тайлер хихикнул на мой комментарий.

— Кстати, твой брат ищет тебя, – сказал он, и кивнул в сторону гостиной.

— Повезло ему, – ответил я, не двигаясь с места.

Тайлер странно посмотрел на меня и вышел из кухни. Я сделал ещё один глоток, допивая всё, что осталось. Я бросил пустую бутылку в раковину рядом с собой и раздражённо вздохнул. Я ещё не был достаточно пьян.

— Вот ты где! Ёбаная задница, почему ты не ответил ни на один грёбанный звонок?

Я застонал, услышав голос моего брата, медленно повернул голову к двери, и увидел, что не только Эмметт смотрел на меня, а также Элис, Роуз и Джаспер, которые стояли прямо за ним.

— Я выключил его, – ответил я, и лениво пожал плечами.

— Какого хрена ты здесь делаешь? Мама сходит с ума от беспокойства. Она подумала, что ты валяешься где-нибудь в канаве, когда пришла домой, и увидела, что тебя там нет, – сказал Эмметт раздражённо. – Дерьмо, твой лоб выглядит ужасно, – добавил он, и я закатил глаза.

— Что случилось, Эдвард? Как Изабелла? – спросила Элис своим нежным заботливым голосом, и это напомнило мне, почему я не захотел с ней разговаривать. Она протолкнулась мимо Эмметта и подошла ко мне.

— Я не знаю. Я точно не торчал поблизости, чтобы это узнать, – ответил я, пожав плечами.

— Ты что, шутишь? Что, чёрт возьми, происходит с тобой? – спросила Розали, и мы все с удивлением посмотрели на неё. Кто знал, что из всех людей, именно Розали позаботиться об этом?

— Ничего не происходит со мной. Я в порядке, кроме этого сексуального небольшого пореза, – сказал я.

— Серьёзно, чувак, ты не остался для того, чтобы узнать, что с ней всё в порядке? – спросил Эмметт.

— Мама сказала, что она в операционной. Папа делал ей операцию, и если он лечит её, я уверен, что у неё будет всё прекрасно. Это больше не моя проблема, – сказал я.

— О, пошёл ты, Каллен, – плюнула Элис и сузила глаза. – Неужели это так трудно для тебя, побыть человеком, хотя бы на минуту?

Я невесело усмехнулся, спрыгнул с кухонной стойки, и чуть не упал на задницу. Думаю, я опьянел больше, чем думал. Я даже не мог стоять как нормальный человек, не держась за что-то, чтобы не упасть.

Я чувствовал алкоголь в своём организме, и так как я не поднимал свою задницу от кухонной стойки, думаю, это и была причина, почему я не чувствовал опьянения.

Потому что сейчас это было… и много чего ещё.

— Я человек. Видишь? Я истекаю кровью, и всё, – сказал я, указывая на свою рану, и случайно ткнув её, вздрогнул от боли. Я даже не имел никакого контроля над своими конечностями.

— Христос, ты пьян в доску, – вздохнул Эмметт. – Давай отвезём твою грёбанную задницу домой.

Эмметт схватил мою руку и почти вытянул из дома. Думаю, мне следовало быть благодарным за то, что он держал меня, иначе я бы упал на задницу.

Что за херня была в той бутылке? Кто знал, что даже дешёвое дерьмо сделает своё дело?

Ха-ха, сделает своё дело…

Я как раз собирался сесть в машину, когда кто-то схватил мою руку. Я медленно обернулся и посмотрел на очень пьяную Таню. Единственное, что было хуже, чем трезвая Таня, была она же пьяная. Фантастика. Этот день становится всё лучше и лучше…

— Уходишь, так скоро? Давай, Эдди, нам так и не удалось закончить то, что мы начали, – пожаловалась она, дёргая меня за руку. Я посмотрел на её руки и невесело улыбнулся.

— Если я раньше не мог заставить его подняться для твоей жалкой задницы, то почему ты решила, что я смогу теперь? – спросил я прямо. Её лицо вытянулось, и она уставилась на меня.

— Но… малыш, было холодно… – сказала она тихо, и я захотел закатить глаза на её унылую попытку придумать объяснение. Если бы она знала, что случилось сегодня вечером, то я чертовски уверен, она бы не просила меня трахнуть её прямо сейчас.

— Я думаю, мой член просто устал от тебя. Счастливо, Таня! – сказал я устало, сел в машину и захлопнул дверь.

— Эдвард! Пожалуйста, скажи мне, что ты не пытался спать с ней, после того, как чуть не убил девушку, – зашипела Элис и наклонилась вперёд между передними сиденьями. Она впилась в меня взглядом, и я закатил глаза.

— После того, как вы попытаетесь убить кого-то, вы всегда должны с кем-нибудь переспать, – пробормотал я саркастически, и прислонил голову к холодному окну автомобиля.

— Как сильно ты ударился головой, Эдвард? Ты сегодня более безмозглый, чем обычно, – прокомментировала Розали с заднего сиденья. Я хотел рассмеяться над её словами, потому что вся эта ситуация была настолько смешной, но не издал ни единого звука.

Я глубоко вздохнул и закрыл глаза. И медленно выдохнул, потому что, все, что я видел, только Свон и её тело. Её тело, которое я изувечил. Её кровь, которую я пролил…

— Я в порядке… Но вы бы видели Свон. Её нога была скручена самым необъяснимым способом… и кровь… е…ть, там везде была кровь… задние фары освещали всё, и это было похоже на то, что там всё было залито кровью… очень красиво, на самом деле, – пробормотал я про себя, не открывая глаз. Я даже не понимал, о чём говорил.

— Эдвард… насколько серьёзной была эта авария? – спросил осторожно Джаспер.

— Кровь была повсюду… – пробормотал я.

И затем я во второй раз за ночь потерял сознание.

Я очнулся, когда мы вернулись домой, и Эмметт пытался помочь мне выйти из машины. Мама стояла у входной двери, скрестив руки на груди, и с разочарованием в глазах.

— Эдвард, что же ты творишь? – спросила она, когда Эмметт затащил меня внутрь.

— Я пил… разве это не то, что должны делать дети моего возраста? – спросил я заплетающимся языком.

Эмметт почти толкнул меня на диван в гостиной, и вся комната закружилась, когда я попытался сесть.

Мама села рядом со мной и погладила моё колено; мне не нравилось то, как она смотрела на меня своими большими глазами, в которых не было ничего, кроме любви и заботы. Я чертовски не заслуживал её любви. Или её заботы.

Я застонал, спрятал лицо в ладонях, и откинулся на спинку дивана.

— Милый, что с тобой происходит? О чём ты думал, когда решил напиться? Ты должен был пойти домой. Я сильно волновалась, – ругала она меня, и тихо вздохнула, когда я ничего не ответил. – Отец звонил недавно. Он уже вышел из операционной…

Мои руки упали на колени, и я посмотрел на мать. Мне не нравился тон, который она использовала. Таким тоном, она могла только сказать, что операция не закончилась хорошо. И я… я просто не мог справиться с этим прямо сейчас.

— Она умерла? – спросил я пустым голосом, почти шёпотом.

Она покачала головой и, пытаясь успокоить, нежно сжала моё колено.

— Нет, она не… но её травмы очень тяжёлые. Твой отец не думает, что она сможет… – её голос дрогнул, – … когда-нибудь вернуться к нормальной жизни.

Я сразу же отвёл глаза. Моё горло снова сдавило, и я почувствовал, как скручивается мой желудок при одном упоминании о том, что с ней случилось.

— Я подумала, что мы могли бы пойти завтра в больницу и навестить её. Может быть, мы могли бы купить ей цветы, или ещё что-то, – предложила она сдавленным голосом, и мне не нужно было смотреть на неё, чтобы понять, что она близка к слезам. Я извинился перед её родителями, и это итак было слишком, что я хотел сделать для Свон. Я внёс свой вклад. Теперь бы я хотел двигаться дальше.

Пошатываясь, я встал. Мои ноги были неустойчивыми, и я чуть не упал.

— Я не хочу её видеть. Почему я должен переживать о ней? – спросил я бесчувственным голосом.

— Потому что ты должен это делать, – ответила она, и единственная слеза скатилась по её щеке.

Я хотел рассмеяться над её словами. Я должен это делать…

В первую очередь, я должен был не сбивать её.

— Милый, я знаю, что это трудно для тебя… но ты не можешь делать вид, что это не имеет значения для тебя. Ты попал в серьёзную аварию. Это естественно, что ты что-то чувствуешь, – тихо сказала она.

Я, наконец, посмотрел ей в глаза, и она слегка вздрогнула на то, что увидела в моём взгляде.

— Я чувствую мама, поверь мне, я чертовски чувствую. И то, что я чувствую сейчас, это – раздражение. Поскольку, во-первых, у той суки не было никаких причин находиться там. Во-вторых, меня раздражает то, что мне снова придётся ждать, когда отремонтируют мою машину. И, наконец, бля, меня ужасно раздражает то, что вы все ждёте, что я буду переживать, и что, е..ть, мне будет не всё равно, что происходит с ней сейчас, – огрызнулся я, и её глаза расширились.

— Эдвард… – мое имя было единственным словом, которое она смогла сказать, но всё, что она хотела передать, она вложила в него. Печаль и боль в её голосе пронзили сердце – или, по крайней мере, область, где оно должно быть – и разочарование в её глазах перекрутило всё внутри меня. Она никогда не смотрела на меня так прежде. Она разочаровалась во мне. Я это видел.

И я не собирался оставаться там больше ни на минуту, и смотреть как её материнская любовь превращается в ничто. Я знал, что не заслуживал её любви, но это не значит, что я хотел увидеть, как она меня покинет…

— Я иду спать, спокойной ночи, – пробормотал я.

Она ничего не сказала. На этот раз ей это было не нужно. Её молчание сказало достаточно.

Когда я проснулся утром, в моей голове стучало. Было такое чувство, как-будто мой мозг пытался выбить себе выход. Я не знаю, была ли причиной выпивка, или рана на лбу, но честно говоря, мне было всё равно. Всё, что меня волновало сейчас, это желание найти что-то от чёртовой боли.

Я схватил пижамные штаны, не беспокоясь о футболке, натянул их, и спустился вниз. Я подошёл к кабинету отца, и открыл дверь без стука, так как полагал, что в любом случае, его нет дома. Но я оказался неправ; он сидел за своим столом, и перебирал своё обычное дерьмо из больницы.

— Моя голова чертовски стучит. Мне нужно что-то, – пробормотал я, когда он поднял голову.

Его очки для чтения сидели на носу, и взгляд его глаз не предвещал ничего хорошего.

— Это то, что получаешь, когда ты достаточно глуп, чтобы пойти и напиться сразу после серьёзной аварии, – ответил он прохладно.

— О, ладно, я не пострадал. Я в порядке, – ответил я со вздохом.

— Да, и я благодарю Бога за это, – сказал он раздражённо, опуская свои очки. – Имеешь ли ты представление, сколько времени я провёл вчера ночью в операционной? Пытаясь исправить то, что ты натворил?

Я пожал плечами. Мне не понравилось, как он обвинял в этой аварии меня. Это была не моя вина.

— Мне все равно, – по какой-то причине, мой голос слегка задрожал.

— Конечно, тебе всё равно, – ответил он резко. – Почему такого великого, важного Эдварда Каллена это должно волновать? Он почти убил девушку, но кого это волнует? Ведь так? И я слышал, что ты разговаривал с шефом Своном. Он сказал, что ты извинился и сказал ему, что его дочь выпрыгнула перед машиной… и даже если это было правдой, какого чёрта ты сказал ему это в лицо? Что с тобой не так?

Я неловко скрестил руки на голой груди и отвёл взгляд. Я пытался выглядеть скучающим, как будто мне всё равно, что он думал, и просто ждал, когда он закончит. И я надеялся, что он был достаточно зол, чтобы не заметить, как задрожала моя нижняя губа.

Чёрт, я не собираюсь плакать. Я не грёбанная девушка.

— Я собираюсь пойти сегодня в больницу. И скажу ей, что я очень сожалею, и что я не собирался сбивать её. Это сделает тебя счастливым? – спросил я.

— Твоей ноги не будет там, ты меня слышишь? Ты оставишь Изабеллу Свон и её семью в покое! Ты уже достаточно навредил прошлой ночью. Я думал, что ты собираешься справиться с ситуацией, как взрослый, и, по крайней мере, подождёшь, чтобы узнать как у неё дела, и только тогда уедешь. Но нет, пойти и напиться с друзьями было более важно для тебя… но прежде, ты ещё больше расстроил её родителей, – отрезал он. Его шея покраснела, и я знал, что он вот-вот достигнет своей точки кипения.

— Всё, что угодно, – фыркнул я, даже не заботясь, что заводил его ещё больше.

— Ноги твоей не будет в этой больнице, понял? – сказал он снова, и я кивнул. – Хорошо. Я хочу, чтобы ты сидел сегодня дома, и я буду иметь дело с тобой, когда вернусь вечером с работы.

— Что ты имеешь в виду «дело со мной»? Это был грёбанный несчастный случай! Почему я должен быть наказан за это? – спросил я, а он наклонил голову и сердито посмотрел на меня.

— Позже. Мы поговорим об этом позже, – всё, что он сказал в ответ на мой вопрос. – Возьми аспирин из ванной, и надень повязку на голову. Ты не должен выставлять это напоказ. И вернись в кровать. Ты похож на чёрта.

Я почти хлопнул за собой дверь, когда вышел.

В моей груди была странная боль, но она не чувствовалась физически. Я просто не понимал это. Поднимаясь наверх, я потёр грудь рукой. Боль не утихла. Она была похожа на странное давление, и делала каждый вдох таким трудным.

Я пошёл на второй этаж, зашёл в ванную и схватил бутылку аспирина. Она была лёгкой, и я ничего не услышал, когда встряхнул её. Я открыл бутылку и заглянул внутрь.

Пустая. Чёрт, конечно.

Это то, что ты получаешь, когда переезжаешь какую-то идиотку.

Тебя оставляют с отвратительным порезом, ужасной головной болью, и отсутствием аспирина.

Соглашусь с этим.

Я не мог снова уснуть. Головная боль убивала меня, но дело было не только в боли. Мой ум медленно начал вспоминать предыдущий день, и всё, что было сказано, и сделано вернулось ко мне. Каждое воспоминание, более яркое и болезненное, чем предыдущее. И я так ненавидел, как всё это заставляло меня чувствовать себя…

Я не мог стереть вид изувеченного тела Сво.. Гусыни из моей памяти, и то, как моя мать смотрела на меня в гостиной. И теперь, к этому списку того, что я успел испортить, я мог добавить уважение моего отца. Мой отец не мог согласиться с тем, как я проживал свою жизнь, но он всегда говорил, что уважал меня. Когда я вышел сегодня утром из его кабинета, я знал, что то, что он говорил, уже была история.

Это неприятно больше, чем следовало бы. Почему меня беспокоит, уважает ли меня мой отец или нет? Он – мой отец. Он вынужден любить меня, независимо от того, что я сделал, так что я не нуждаюсь в его грёбанном уважении.

Но всё же, это только добавило странной боли в моей груди.

Я провёл вечность в душе, пытаясь смыть вчерашние неудачи, и пытаясь не передёрнуться, когда вода и мыло вошли в контакт с моим порезом. Но когда я вышел из душа, я чувствовал себя таким же грязным, как и до этого.

Я обернул полотенце вокруг бёдер и сел за свой синтезатор. Я не отрывал рук от своих коленей. Я просто смотрел на черно-белые клавиши, позволяя им жестоко упрекать меня в их молчании.

Ха-ха, ты не можешь играть! Ты не можешь играть! Ты всё испортил! Ты всё испортил!

Раздался стук в мою дверь, и мгновение спустя она скрипнула.

— Доброе утро, братан, как дела? – сказал Эмметт, одарив меня улыбкой, но я знал, что она так же фальшива, как и нос Тани.

— Всё просто замечательно, – ответил я, не поднимая глаз.

Он вздохнул и сел на кровати.

— Да, конечно, – ответил он со вздохом. – Что ты сказал маме вчера вечером? Я слышал, как она плакала в своей комнате, и когда папа пришёл домой, он потратил целый час, чтобы успокоить её.

— Я просто был честным, – пробормотал я.

— Да, и именно это меня пугает, – ответил он.

Я посмотрел ему в глаза, он сидел нахмурившись, и глядел на меня.

— Я сказал ей, что меня не волнует, что, бля, случилось с грёбанной гусыней, хорошо? – отрезал я.

— Подожди, братан… какого чёрта, ты называешь её так? – он вздохнул, и посмотрел на меня разочаровано.

— Эта авария ничего не изменила, понятно? Она ничего не значила для меня раньше, и ничего не значит для меня сейчас. Почему меня должно волновать это только потому, что я, бля, ударил её своей машиной? В любом случае, это была её грёбанная вина. Что, чёрт возьми, она делала в середине дороги? – сказал я, жестикулируя своими руками, и чувствуя, как усилилась боль в моей груди.

— Ты чёртов мудак, ты знаешь это? – сказал он вставая. – Ты почти убил её, и ведёшь себя так, как будто не имеет значения, что она чуть не потеряла свою грёбанную жизнь. Я знаю, ты не любишь её, и всё это случайность, но, чувак, подожди! Она человек, такой же, как и ты. И как тебя может не волновать, что ты чуть не убил её… случайно или нет?

Я посмотрел на него, не ответив, и он вздохнул, покачал головой, и повернулся, чтобы выйти из комнаты.

— Я думал лучше о тебе, братан, – вздохнул он, и закрыл за собой дверь.

Я посмотрел опять на синтезатор и прикусил свой язык – так, что смог почувствовать вкус крови – чтобы не закричать вслух. Мне было бы проще с этим справиться, если бы люди не продолжали говорить, что мне не должно быть всё равно. Почему они просто не могут оставить меня в покое? Почему они должны давить на меня, и продолжать бросать дерьмо мне в лицо, как будто я и так не знал всё, о чём они говорили?

Конечно, я знал, что я вчера чуть не отнял у кого-то жизнь. И нет, я не был чертовски доволен этим фактом. Конечно, я чувствовал себя плохо…

Я зажмурился и сильно сжал пальцами переносицу. От этого заболела рана на лбу, но мне было всё равно. Боль приветствовалась.

Я чуть не убил Свон.

Я солгал её отцу, в принципе, сказав, что она пыталась покончить с собой.

Я сказал своей матери, что меня не волнует, что с ней случилось.

И я действовал так, как будто у меня всё в порядке.

Но это было не так.

Боль в моей груди была болезненным грёбанным доказательством этого.

Я был самым лучшим водителем в Форксе.

И я закончил тем, что чуть не убил человека.

Как же такое дерьмо могло случиться?

Мои руки упали на колени, и я посмотрел в окно.

Если бы она умерла, я бы до сих пор утверждал, что мне всё равно?

Или это легко сказать, что мне всё равно, потому что я знал, что она всё ещё дышит?

— Изабелла… – пробормотал я, и одно только имя скрутило что-то в моём желудке.

Я оставил своё место за синтезатором и вернулся обратно в кровать, я взял пульт с тумбочки и включил плоский экран, который висел на противоположной стене.

Может, телевизор поможет мне отвлечься от всего этого…

Я оставался в постели на протяжении всего дня. Я даже не вставал, чтобы что-нибудь поесть. У меня не было никакого грёбанного аппетита.

Мама всегда готовила для меня что-то и приносила это в мою комнату, когда я был болен. Но я думаю, сейчас я не был «больным», и тот факт, что она вообще ни разу не была в моей комнате в течение дня, говорил красноречивее всяких слов, как она должна меня сейчас ненавидеть…

Она даже не позвала меня обедать. И этого не сделали ни папа, ни Эмметт.

Одна часть мозга сказала мне, что они просто хотят дать мне время, чтобы я справился с этим самостоятельно, а другая часть сказала, что им просто всё равно, и моё поведение по отношению к ним было непростительно.

Но я не мог в это поверить, независимо от того, чтобы я сказал или сделал, моя семья никогда не отвернётся от меня. Нет, даже если бы я убил её намеренно.

Они просто давали мне время. Вот и всё.

Когда красные цифры на моём будильнике показали 20: 00, я знал, что должен вытащить свою грёбанную задницу оттуда. Я уже начал страдать клаустрофобией в своей собственной комнате, а это никогда не было хорошим знаком.

Я надел ту же самую одежду, в которой был вчера и спустился вниз. В доме было тихо, помимо тихих голосов из столовой, и я был действительно счастлив, что они не попросили меня присоединиться к ним.

Я спокойно вышел из дома, спустился вниз по ступенькам крыльца, и быстро побежал по дороге в лес. Я не замедлялся, пока мог видеть дом позади себя. Понадобится вечность, чтобы отсюда добраться до города, так как я привык ездить на машине, но в этом не было ничего страшного. Чтобы разобраться с мыслями, я нуждался в свежем воздухе.

Я не знаю, как долго я шёл, и у меня не было никаких мыслей, куда пойти. Я просто позволял ногам вести меня туда, куда бы они хотели. И думаю, я не должен был удивляться, когда оказался около больницы. Моё подсознание явно издевалось надо мной.

Я посмотрел на часы на моём телефоне, было начало одиннадцатого. Приёмные часы закончились несколько часов назад.

Но если меня не волновало то, что с ней случилось, почему меня должно волновать что-то столь банальное, как приёмные часы? Я посмеялся над собой и направился к входу.

Я понятия не имел, где была её палата, но я полагал, что она была в реанимации. Я поднялся на лифте на четвёртый этаж, и уже собирался подойти к стойке медсестёр, чтобы узнать, в какой палате она лежала, но тут увидел, как знакомая женщина покинула палату поблизости. Миссис Свон. Её длинные каштановые волосы спадали на плечи, и я вновь был поражён, насколько же она и её дочь были похожи.

Она прошла мимо меня, выглядела расстроено, и даже не подняла на меня глаз. Возможно, она не узнала меня, и вероятно, это было хорошо.

Я направился в сторону палаты Свон. И когда я подошёл к двери, я… продолжил идти. Бля, я просто не мог сделать это. Что, чёрт возьми, я должен ей сказать? И какого хрена я пытался доказать, придя сюда?

Я сказал всем много раз, что меня это не волнует. Так что же, чёрт возьми, я здесь делаю? Очевидно, мне не всё равно, иначе, меня бы здесь не было. Может, я просто пытаюсь доказать всем, что я не такая большая задница, как они все думают.

Я стал нервно ходить по коридору, и вскоре увидел, как шеф Свон вышел из палаты. Я смотрел, как медленно закрылась за ним дверь, и вздохнул.

Скорее всего, она сейчас одна. Я могу извиниться перед ней, или просто убедиться, что она дышит.

Я думал над тем, что собирался сказать ей, и решил, что скажу, что я не делал этого нарочно, скажу, что мне чертовски жаль, что я стал причиной её травмы, и что мне жаль, что она не сможет никогда полностью восстановиться, и стать такой как раньше…

Чтобы это не значило…

Я глубоко вздохнул и толкнул дверь.

Сначала она не заметила меня. Она смотрела на свои руки со странным выражением лица, как будто пыталась понять что-то, или ещё какое дерьмо. Я использовал это время, и рассмотрел её – она всегда была небольшой, но в больничной койке, со всеми своими конечностями, покрытыми бинтами и гипсом, она казалась даже меньше. Несмотря на то, что, казалось, каждая часть её тела, была более и менее ранена, у неё была какая-то странная аура, которая заставляла её казаться сильной.

— Привет… – сказал я неуверенно. Это привлекло её внимание, она подняла глаза, слегка вздрогнула почему-то, и её глаза стали широкими, когда она встретила мой пристальный взгляд.

Я был поражён эмоциями в её глазах. Я ожидал, что она будет выглядеть испуганной, будет бояться меня, но она была просто… в ярости.

— Какого чёрта ты здесь делаешь?

Я был слегка ошеломлён её раздражённым тоном, но не должен был удивляться. Огонь в её глазах сказал мне, что сегодня она не собирается принимать какое-либо дерьмо от меня. Я засунул руки в карманы и неловко осмотрелся. Бля, это было бы намного легче, если бы она была застенчивой, таким маленьким ягнёнком, и не возражала мне…

— Я хотел увидеть… что ты… ты знаешь… дышишь, – я пожал плечами, надеясь, что это выглядело небрежно, и что мой голос не выдал меня, и она не догадается, как я волнуюсь.

— Да, как видишь, я всё ещё дышу. Никаких благодарностей в твой адрес, – ответила она с саркастической улыбкой.

Я посмотрел на неё недоверчиво. Это она серьёзно? Чёрт возьми, я пытался извиниться и, безусловно, не нуждался в её чёртовой враждебности. Это было довольно неприятно, и я просто не смог сдержать свой гнев и раздражение, когда набросился на неё, и поднял голос. Но, казалось, её это вообще не задело, она просто продолжала холодно отвечать на всё, что я говорил ей после этого.

Потом произошло нечто особенное. Она спросила меня, затем ли я пришел, чтобы получить деньги на ремонт машины. И её слова были подобны удару в грёбанный живот – хотя, это и звучало с сарказмом, я уверен, что она искренне спрашивала меня.

Она на самом деле считает, что я такой бесчеловечный?

Я не мог поверить, что она на самом деле бросила мне это в лицо. Кем, чёрт возьми, она себя возомнила?

Она должна знать, что ей чертовски повезло, что я был там, в первую очередь для того, чтобы извиниться. Бля, Эдвард Каллен чертовски редко извинялся, и уж точно не перед людьми, которые ничего из себя не представляют.

Затем произошло то дерьмо, о котором я не подумал, заявившись сюда: вошёл мой папа и увидел меня в её палате, гнев в его глазах был таким, каким я никогда прежде не видел.

— Что ты здесь делаешь, сын? Мне кажется, я просил, чтобы ты оставил мисс Свон в покое, – сказал он мне, едва сдерживая гнев, и посмотрел на Свон. – Он тебя беспокоит?

— Нет, он как раз собирался сказать мне, сколько я должна за ремонт его автомобиля, – сказала она спокойно, и отец так быстро повернулся и посмотрел мне в глаза, что я вздрогнул. Прежде, чем я понял, что происходит, меня выволокли в коридор. Думаю, теперь я знаю, от кого Эмметт унаследовал свою силу…

Как только мы вышли в коридор, он набросился на меня, я попытался вести себя, как мужчина, потому что знал, что он был прав. У меня не было причин быть здесь, и я знал, что должен был держать свою задницу дома, а не тащить её сюда. Теперь мне вряд ли что поможет. Ебать. Я знал это.

Но подождите, она тоже не должна была так подставлять меня. Я, бля, извинился перед ней. Чего ещё она хочет от меня?

Я пытался перебить его, сказав, что просто хотел посмотреть как у неё дела, но он нихера не дал мне закончить. Затем он рассказал мне о её травме, и я даже не знал, как, чёрт возьми, я должен был отреагировать на это. Когда он говорил о её травме, всё это стало реальным для меня, и осознание ударило, как тонна кирпичей.

«Она никогда не будет ходить, как нормальный человек, и она никогда не сможет бегать. Потому что ты раздробил её ногу. Ты хотя бы понимаешь, сколько вреда ей причинил?»

Нет, я не мог понять это.

Бля, она никогда не сможет снова бегать. Буду ли я когда-нибудь в состоянии понять что-либо подобное?

После того, как папа прочёл мне лекцию, он подтолкнул меня к лифту, и сказал, чтобы я позвонил маме или Эмметту, чтобы кто-то из них забрал меня.

— И если я увижу тебя здесь снова… – пригрозил он тихим голосом, и не было нужды заканчивать фразу.

Я только кивнул, вошёл в лифт и нажал кнопку на нижний этаж.

Я закрыл глаза, и образ Свон мелькнул у меня перед глазами. Воспоминания о её изувеченном теле на холодной дороге, и перевязанном на больничной койке вспыхнули передо мной и напали на все мои чувства.

Но, несмотря на то, что, казалось, все её части тела были изранены и причиняли боль, она казалась более живой и сильной, чем когда я видел её в школе. Не было прежде огня в её глазах, и то, как она возражала мне, и фактически солгала моему отцу о деньгах, это просто… вау… у неё безумные инстинкты выживания. Это уж точно.

Чем больше я думал об этом, тем больше приходил к выводу, что она вела себя так только в больнице, и вероятно, потому, что знала, что её может спасти доктор, который находится в нескольких метрах от неё. Всё, что ей нужно было, только закричать.

И у меня не было сомнений, что огонь в её глазах потухнет, как только она выйдет. И она снова станет «девушкой, у которой никогда не было парня» в школе, и она никогда не посмеет возразить мне снова…

Когда я вышел, я взял свой телефон, позвонил Эмметту и попросил его забрать меня. Он даже не спрашивал, что я тут делал, думаю, это было очевидно даже для него. Я сел на ту же скамейку, на которой сидел двадцать часов назад и стал ждать брата.

Свон вернётся, и снова станет неудачницей, которой она была, будет тратить впустую место, которое занимала, и раздражать меня просто своим присутствием. Да, конечно, так оно и будет… это ничего не изменило.

Авария не изменит её, и, безусловно, не изменит меня. Это был просто несчастный случай, о котором скоро все забудут, и мы больше никогда не будем говорить об этом.

Мы все забудем об этом. И не будет никаких напоминаний.

«Она никогда не будет ходить, как нормальный человек, и она никогда не сможет бегать».