Глава 12. Женю мы взяли из калужского детдома в возрасте девяти лет вместе с шестью его братьями и сестрами

ПУТЬ ЖЕНИ

Женю мы взяли из калужского детдома в возрасте девяти лет вместе с шестью его братьями и сестрами. Дети были не простые, сейчас про таких говорят: педагогическая запущенность. Но Женя и на этом фоне выделялся в худшую сторону: курил, ие слушался, не учил уроки, не сидел ни минуты спокойно. Если к нему обращался кто-нибудь из взрослых, он оттопыривал нижнюю губу, выкатывал глаза — являл миру образ умственно отсталого беспризорника. В первые месяцы стало очевидно, что приемная мама, поглощенная заботами о его младших братьях и сестрах, именно с ним не справится.

Ему была просто необходима «мужская рука». Мы дали мальчику в наставники молодого преподавателя Митю. Фактически Мите выпала нелегкая роль отца, которая осложнялась необходимостью внедрить в Женино сознание простейшие требования: ежедневно чистить зубы, читать, говорить «пожалуйста».

Наставник был строг, но заботлив. Женя адап- ф тировался, стал задавать вопросы, разговаривать, ^ правда, только с Митей. На Совете наставников даже ^ взял обязательство: научиться не ссориться с одноклассниками. Потом задача расширилась: не ругаться и не обзывать всех, особенно девочек.

Этот период установления доверия к миру и приемным родителям мы в Китеже называем «ме-

Наше поселение — не остров и не секта. Вся его деятельность ориентирована на подготовку детей к реальностям жизни, к выходу во внешний мир. Но между нами и внешним миром существует определенная граница, которая не отделяет, а разграничивает, подобно клеточной мембране, обеспечивающей и целостность клетки, и постоянный обмен веществ между клеткой и окружающей средой.

Как сказала одна наша воспитанница: «В Китеже мне помогли заразиться желанием жить» — не помню, то ли сама придумала, то ли из книги вычитала эту формулировку.

Общий поток, океан сознания. Реакция со всех сторон. Человек говорящий как бы опущен в активную среду. Зная пунктик наших современных психологов, задамся вопросом: «Можно ли назвать ее безопасной?» Для тех, кто привык, — да. Для остальных она покажется слишком требовательной. Это кипение, это вызов. Но это и радость разделенных переживаний и открытий, это ощущение своего единства с кругом единомышленников, ЭТО ПРЕВРАЩЕНИЕ МАЛЕНЬКОЙ ЛИЧНОСТИ В ТВОРЦА. Педагогика — не наука, а творчество, основанное на знании законов развития личности.

Мы продолжаем надеяться, что наши дети пронесут через всю жизнь идеалы дружбы, любви и служения обществу, найдут себе работу, смысл жизни, круг соратников.

Детей воспитывает реальность. Чем она плотнее и разнообразнее, тем лучше развивается ребенок. Не всегда, но как правило.

личности захлопывается, как створки моллюска, почуявшего опасность. II тогда вообще все бесполезно. Каким бы умным я ни считал себя, подростки сами будут решать, что взять у меня, а где набить собственные шишки... Надо удовлетворяться ролью советника.

Честно говоря, мне эта роль удавалась хуже всего! Я всегда считал себя вправе говорить, как «правильно», и даже не вести за собой, а толкать на «правильный» путь моих приемных детей. Увы, это ие укрепило наших семейных уз. И многие из тех, кому я пытался помочь, могли бы теперь сказать мне:

Ты сам оттолкнул нас от себя. Ты слишком-

высоко поднял планку своих ожиданий, мы просто боялись ие соответствовать. Знаешь, как это больно и трудно жить в страхе, что тебя не оценят по достоинству, что над тобой посмеются как над неудачником. Нам проще было вообще забыть и про тебя, и про твои ожидания...

Для себя я решил следующее: по мере взросления моих приемных детей я позволяю им ударяться о реальность и объясняю, в чем была их ошибка. Мы вместе обсуждаем цели и пути к ним, а также возможные препятствия. Когда дети дорастают до осмысленного восприятия, а случается это в шестнадцать- семнадцать лет, я как можно мягче сообщаю им правду, которую они чувствовали, но ие могли еще осознать, попав в детский дом. Мир способен уничтожить того, кто не готов принять его вызов.

Иногда это помогает, иногда нет. В нашем случае защитить означает подготовить к самостоятельной жизни. Кстати, защита отличается от контроля только одним: контроль — это защита, о которой не просили, чаще всего выставленная до того, как произошло столкновение с реальным испытанием.

не зацепляются за более длинные цепочки образов, уже существующих в сознании наших воспитанников, так как не находят аналогий, вызывающих интерес и узнавание.

Игорь, 15 лет

— Мне кажется, что л буду сидеть в кабинете, и видеть меня будут только мои клиенты. Я после нескольких лет работы не буду ездить на общественном транспорте — у меня будет машина.

Такой примитивно-мажорный образ будущего, по сути, является компенсацией трудного прошлого.

Несмотря на то что наши дети хорошо информированы на уроках обществознания, истории и экономической географии, как зарабатывать деньги, открывать фирмы, заниматься бизнесом, они предпочитают строить образы будущего без прочного фундамента реальности на детских мечтах и иллюзиях.

Так приятнее! Да и на самом деле не о деньгах они мечтают, а о том, что, став богатыми, они компенсируют страх одиночества, недостаток любви и всеобщего признания.

Обычно взрослым не удается разубедить даже родного ребенка. Разубеждает только столкновение с жизнью! Значит, брать это препятствие ему придется самому. Хорошо еще, если он не будет во всех своих неудачах обвинять именно родителей. Такое тоже бывает. Но это бывает и с родными детьми. Говорят, проходит по мере взросления.

Снова и снова повторяю себе: ты не можешь заставит!, детей принять твой жизненный опыт насильно. Иногда удается привлечь внимание, объяснить. Но стоит надавить, поторопиться, и сознание растущей

тание без насилия, как его видят некоторые реформаторы на Западе, не самый надежный способ развивать человеческую личность. И разве гуманно выпустить в мир ребенка, неподготовленного к встрече с реальностью. Когда мама ставит ребенка на ноги и говорит: «Сам учись ходить» — это тоже отчасти насилие. Но какая мама может защитить ребенка от падения? Важнее научить правильно падать.

Вот что писал один из основоположников гуманистической психологии А. Маслоу: «Боль и конфликт могут вылиться в развитие и совершенствование. Если мы не будем, давать человеку пройти через боль или будем всячески оберегать его от страданий, то это может вылиться в своеобразную избалованность, за которой стоит наше неуважение к его целостности, внутренней природе и дальнейшему развитию индивидуальности».

Один из выпускников

— Я на вас обижался, часто. Мне казалось, вы нарочно меня напрягаете. Откуда я знал, что вы меня к жизни готовили. Ну, вы говорили, но я не верил. Те, кто от нас ушел в обиде, как Витька (другой выпускник), сразу сбросили ваши идеалы. Витька работал на мойке машин, в киоске, теперь офисы ремонтирует, все ради денег пихает, а говорит, что ищет себя.

Многие из Китежа уходят с обидой. Это их дет- ф скал защита, не проработанная.

^ Сколько мы не объясняем нашим старшеклассникам реалии современной жизни, эти объяснения ие пропускает какой-то фильтр в сознании наших детей. Они не то чтобы ие верят, они просто не могут принять в себя наши советы. Молекулы информации

мать, с кем общаться, чем делиться, когда учить уроки, когда гулять. Вы л///в говорили, предупреждали, //о я вообще это мимо ушей пропускал. Пока сам, не попал. в эту среду.

А она, уж меня стали форматировать.

С реальностью никто не спорит. И создаваемый нами мир Китежа должен быть таким же материальным и надежным, как реальный, а отношения внутри него должны складываться так же пластично, непредсказуемо, свободно, нелинейно, как и в мире за воротами Терапевтического сообщества. Значит, и здесь без кризисов не обойтись!

Маша Кривенкова, приемная мама

— Мы в Китеже испытываем радост ь, когда вдруг в ребенке проявляется что-то, до этого скрыт ое. Тихий, скованный ребенок превращается в обидчивого, впадающего в детство, необязательного, становится слишком громким,. Значит, он, убедился в безопасности окружающей среды и решил проявит ь себя, попробовать другие образцы поведения. То есть, он решил раскрыт ься и преодолеть внутренние барьеры.

Развивающая среда должна быть активной, но неагрессивной. Внешняя опасность заставит прекратить развитие и сосредоточиться на отработке программ защиты. То есть сознание, вместо того чтобы расширяться и осваивать новое, начнет наращивать внешние защитные оболочки. Будет потеряна пластичность и готовность к изменениям.

Но я говорю не о том, чтобы мы все стали добрыми и ласковыми. Разве полезла бы кистеперая рыба на сушу, если бы жила в комфортной среде, а добрые учителя подносили ей много корма. Боюсь, восни-

мом контакте со взрослыми и сверстниками ребенок убеждается в ложности своего представления о мире как месте страданий.

Но человеческое общение неизбежно приводит к кризисам.

Психологи давно признали, что конфликт с окружающими, даже кризис, неизбежен при переходе на каждую новую стадию развития личности. Но конфликт табуирован в нашей культуре, конфликт означает крах, крушение. Поэтому учителя, воспитатели, даже приемные родители, часто вынуждены скрывать, что у них произошел конфликт с ребенком. Окружающие осудят, журналисты растрезвонят, проверяющие инстанции накажут! Главное, чтобы все было шито-крыто внешне. А что внутри — ие то чтобы не важно, но слишком запутанно и...

В любом случае, нравится нам это или нет, личность без кризисов не развивается.

Я сам верил в дружбу и жертвы ради возвышенной идеи. А йотом человек, которого я считал своим другом и последователем, попытался превратить Китеж в собственную фирму. Я пережил кризис, то есть болезненное столкновение моей программы с реальностью мира. Мир опять победил. Я стал умнее, но заплатил за это болыо расставания с иллюзиями.

Стоило оно того? А может быть, в этом и есть смысл жизни?

Позволено ли нам лишать наших подопечных ф права столкнуться с реальностью? Мне кажется, что правильный ответ: «Нет».

Из воспоминаний Антона

— Я когда жал в Китеже, был, как робот. Я же не задумывался, как поесть, где переночевать, откуда деньги. В городе пришлось и деньги считать, и ду-

—