Подготовка к взятию Казани

Война Ивана IV с Казанью с целью захвата началась в 1545 году, но решение о взятии, пожалуй, было вынесено боярской думой весной 1549 года, где, кроме бояр, участвовали митрополит Макарий, князь Владимир и царев брат князь Юрий. Поведено было большому полку собраться под начальством Д. Ф. Бельского и В. И. Воротынского в городе Суздале, передовомуполку П. И. Шуйского—в Щуе, воеводе князю Лопатину—в Муроме, полку правой руки А. Б. Горбатого и B.C. Серебряного—в Костроме, полку левой руки М. И. Воротынского и Б. И. Салтыкова—в Ярославле, сторожевому полку Ю. М. Булгакова и Ю. И. Кашина—в Юрьеве. Сам царь из Москвы вместе с полоумным братом Юрием и с другими боярами прибыл во Владимир 3 декабря 1549 года. В Москве оставлен был двоюродный брат царя князя Владимир Андреевич с боярами. Во Владимир же прибыли духовные отцы государства — метрополит Макарий и владька Крутицкого монастыря Савва со своими соборами. Они совершили благословение воинства на поход и Макарий требовал от воевод-князей быть в единстве, на время забыть местнические споры и тяжбы, показать свое усердие и воинские доблести.

Из Владимира же посланы были приказы касимовскому царю Шах Али и Едигеру (который, будучи астраханским царевичем, перешел было тогда на русскую службу), идти со всеми своими воинами и быть в Нижнем Новгороде в январе 1550 года. Все это войско и артиллерия двинулись из Нижнего Новгорода в Казань, куда и прибыли 12 февраля 1550 года. Сразу же город был обложен. Сам царь стал лагерем у озера Кабан, а Шах Али с большими передовыми полками—напротив города на Арском поле, за Казашкой стали полки правой и левой руки и сторожевой во главе с царевичем Едигером. Осадная артиллерия была установлена в следующем порядке: часть—в устье Булака, другая часть—у Поганого озера в устье Булака же, против города.

Воеводы были расставлены, туры подведены—и начался приступ. Но город-крепость отвечал очень сильным огнем, крепостные большие пушки били прямой наводкой в расположение подков-—“множество много людей обе стороны побито” было. К тому же началась непогода: “Ветры сильные и дожди великие и мокрота немерная”'. Несмотря на то, что крепость была осаждена сильной армией в течение 11 дней и взята как бы в клещи, она оборонялась активно. Иван IV вынужден был уйти “от города Казани прочь”. 25 февраля началось отступление. Таким образом, и второй поход молодого московского царя окончился неудачно. Однако на этот раз царь и бояре-воеводы не хотели безрезультатно возвращаться в Москву. По старым обычаям они задумали ' построить город-крепость в непосредственной близости от Казани. Если строитеЬьство Васильсурскабыло актом продвижения на Восток, то новый город в устье Свияти должен был стать базой и форпостом для взятия города Казани. Как передают русские летописи, место было выбрано по совету Шах Али и казанских князей во главе с князьями Костровым, Чапкын Отучевым, Бурившем и своих бояр, которые служили ему (царю) и участвовали в этом походе, —и очень удачно: на Круглой горе, при впадении Свияти в Волгу, от Казани в 20 верстах должен был встать город Свияжск.

Иван IV, утвердив место для города, пошел в Москву. Дьяк Иван-Выродков был отправлена Углицкий уезд— рубить лес для церквей, городских стен, воинских казарм и везти его вниз по Волге на место назначения.

Летом было получено известие, что на русские окраины двигается крымский хан. Иван IV выехал навстречу в Коломну, а оттуда—в Рязань. Однако крымский хан не наступал на Русь, и Иван вернулся в Москву в августе 1550 года. В том же году в декабре некоторые ногайские мурзы—гУраз-лей, Отайи Тейляк пришли завоевать рязанские и мещерские земли. Воеводы разогнали их на поле, многих убили, часть пленили. Ногайцы убежали в кочевья, а в том году пришли “снеги великие да морозы, и позябли многие”. Как видно, зимняя стужа гнала их из своих степей в оседлые земли, а оттуда их гнали московские воеводы. В ногайские степи вернулись только 50 с небольшим человек. Весной 1551 года с целью поставить город в устье Свияти отправился на судах Шах Али с полками и воеводами, туда же были отправлены из Москвы с той же целью казанские князья и

• псрл. т. 13. с. 160, 461. псрл. т. 13. с. 161.

4 Д-443.

служилые люди (500 чел.). В устье Свияги были отправлены большое войско и “великие” запасы.

Чтобы не потревожили строителей, князь Серебряный из Нижнего Новгорода должен был идти на казанский посад, а казакам и всем городецким татарам ведено было стать по всем перевозам по Каме, Волге и Вятке, чтобы Казань “не сносилась” с внешним миром. Все эти мероприятия с точностью были вьтолнены.

Воевода Серебряный, воспользовавшись туманом, 18 мая тайно подошел к Казани и разорил посад: “побил, многих людей и живых поймали, и полону. Русского много 1 отполони”^

24 мая к месту основания города прибыли Шах Али и-другие великокняжеские воеводы. Главным воеводой Сви-яжска и Горной стороны был назначен князь Семен Мику-линский и в помощники ему—другие воеводы. Началось строительство.города. Привезенного леса хватило лишь на половину городских стен и церкви, а другую половину построила из местного материала пришедшая рать. Основные работы по заложению города были закончены за 4 недели^. Целью постройки города было не только овладение Казанью, но и отторжение Горной стороны, от Казанского ханства. Посланные с Шах Али 15 воевод со своими полками должны были, не только построить город, но и привести в покорность народы правобережья Волги. И действительно они добились этого.

Очень скоро в Свияжск стали приходить делегации горных людей. Они просили, чтобы царь Иван IV “гнев свой отдал, а велел бы им быти уСвияжского города и воевати их не велел”. Сообщить об этом послали в Москву от Шах Али князя Шахбаза Шамова, а от воевод —Ивана Шишкина. Но этого было недостаточно. Нужно было послать в Москву сами эти делегации от имени всех горных людей, чтобы ответить на запросы соседних государств и самого Казанского ханства в настоящем и будущем в таком невинном виде, что народ Горной стороны по своему желанию перешел “под руку” русского царя. Есть основание полагать, что по приказу правительства действительно подготовили.такую делегацию в Москву. Как бы докладывая о выполнений поставленных задач, воеводы писали Ивану IV, что “они город... ставят, а князь Серебряный побил многих казанцев, а горные люди государю хотят служить”.

' ПСРЛ. Т. 13. С. 465. " Там же. С. 164, 466. ^ Там же. С. 164 466.

Вскоре, к Шах Али и воеводам в Свияжск был отправлен приказ привести всех жителей Горной стороны к присяге в том, чтобы: 1) служить великому князю и царю; 2) во всем соблюдать выгоду великого князя; 3) от города Свияжска не отступать; 4) дани всякие и оброки черным людям платить, как прежним царям платили и как новый государь им повелит; 5) русских всех пленных освобождать и никак у себя русских не держать. И, чтобы показать свою верность Ивану IV, горные люди должны были все собраться и идти войною против Казани. По приказу из Москвы наблюдать за их походом послали Петра Турова и Алексея Ершова в качестве надсмотрщиков. Казаки их перевезли через Волгу у деревни Тарлаши.

В июле 1551 года, продолжает летописец, татары, чуваши, мари Горной стороны пошли на Арское поле к городу, а против них вышли все казанские люди—крымцы и казан-цы. Произошло сражение, из города вывезли пушки и пищали—и, не выдержав такой стрельбы, горные люди побежали. Казанцы убили их “человек со сто”, а с пятьдесят живых поймали В это время Шах Али и воеводы стояли на Гостином острове и [за Волгой] на Тирен-Узяке. Отряд горных людей был перевезен ими на правый берег, а затем их люди были отправлены в Москву с рапортом, что они показали усердную службу свою. Все лето человек по пятьсот и шестьсот ходили в Москву и царь их жаловал, поил и кормил за своим столом “князей и мурз и сотных казаков жаловал шубами с бархаты и с золотом, а иным чуваши черемис камчаты и атласные, а молодым однорядки и сукна и шубы бельи;.а всех государь пожаловал доспехи и коими и деньгами”.

Пока не было войск на Свияте, горные люди не делали такого шага. Да и в другом месте сами “Царственная книга” и “Летописец начала царства” утверждали, что Горную сторону государь “Божиим милосердием да саблею взял до их челобития”. Факты доказывают, во-первых, то, что завоевание Казанского ханства началось с отторжения Горной стороны и по заранее подготовленному и глубоко продуманному, правительством плану; во-вторых, это отторжение осуществлялось в условиях отсутствия точного, ясного и добровольно выраженного согласия народа; и. в-третьих, делегация была не от какого-то народа, а от населения всей Горной стороны, включая татар, а ее возглавил татарин

ПСРЛ. Т. 13. С. 165. Там же. С. 165—166 и 467. ' Там же. С. 167, 468; Т. 29. С. 64.

Махмут. В Москву были отправлены Махмут Беззубов и Ахкубек Тугаев с товарищами, а повел их Г. С. Плещеев. Делегация била челом Ивану IV “ото все Горные стороны, от князей и мурз и сотных князей и десятных и чювашей и черемисы и казаков, чтобы государь гнев свой отдал, а велел бы у Свияжского города быти... им от государя неотступны быти и к Казани от Свияжского города не отложитися”. Иван IV дал свое согласие, “воевать их не велел”, -своей грамотой с золотою печатью освободил от ясаков на три года, а Махмута с товарищами пожаловал великом жалованием, шубами и деньгами'. Раздача подарков продолжалась и в дальнейшем. Это была широкая программа подкупа части населения Казанского ханства.

Немаловажное место в плане взятия Казани имело и окружение Казани со всех сторон воинскими командами и казаками на перевозах. Горная сторона вынуждена была воевать против Казани, последняя потеряла всякие связи с областями и государствами: “приезду ни ис которого государства нет, ниотколь помощи себе не чают”, потому что -“люди великого князя Волгою от Василя-города и на Каму, а Камою вверх по Вятку и Вяткою вверх по всем перевозам”. Таким образом, Казань вторичным, уже по собственной земле, кольцом сторожевых отрядов, была опоясана русскими. О более глубоком охвате русскими землями Казанского ханства мы говорили выше. Первый охват играл бы в дальнейшем роль мирногстраспространения местного населения или русских земель в сторону Казани. Второй охват представлял собой не мирное проникновение, а военный пояс по важнейшим артериям Казанского ханства; по Волге, Каме, Вятке стояли воинские команды, и казанцы не могли по ним ездить, торговля была прекращена, селения и районы оказались разобщенными, подвоз продуктов прекратился, столица оказалась в блокаде.

Зимой 1551 года правительство Утямыш-Гирей хана и ногайский князь Юсуф направили в Москву послов с просьбой о мире. Однако положительных результатов не добились^. Положение Казани вызывало большие волнения, “начата рознь” между казанцами и крымцами, в помощь казанцам пришли даже арские люди, для борьбы с крымцами. В бою на царском дворе крымцы побили их, и многие князья и мурзы начали переходить к русским. Последние всех их устраивали в Свияжский городок. Крымцы видели, что положение для них безвыходное, рано или поздно про-

тив них могло подняться все население. Крымцы, видя, что “им от казанцев быти отданными государю” Москвы, решились на бегство. Триста человек “уланов и князей, и азеев, и мурз, и казаков”, оставив свои семьи, бежали из Казани'. Надо думать, крымских феодалов убегать из Казани вынудила борьба городских низовых масс, им помогали и арские жители. Очевидно, борьба была ожесточенная, власть державшие не выдержали ее. Прибежали к Каме, там их' не Пустили, добежали по Каме до Вятки, там их также встретили сторожа московского царя, а именно БахтйярЗюзинс вятскими служилыми людьми и казаками. Бахтияр Зюзин отряд Кощак-углана наголову разбил: некоторых убили, некоторых потопили, а Кощак-углана самого да Барбулсон-углана, князя Тарчи-батыра, Ишмухаммет-мурзу и других угланов и князей, всего 46 человек, пленили и отослали в Москву, где их всех казнили. Таким образом, правление Кощак-углана в Казани кончилось и власть перешла в руки Худайкул-углана и князя Нурали Ширина, сына князя Булата.

Новое временное правительство немедленно отправляет делегацию в Свияжск и, чтобы спасти Казань и госудаство, идет на крайние меры: оно соглашается отдать Москве младенца-хана Утямыш-Гирея с его матерью Сююмбикой и просит на их место Щах Али. Во главе депутации стоял сам Кулшериф, глава казанского духовенства тех лет, и тюменский князь Бибарс Растов. Шах Али в Свияжске договорился с ними так: 20 дней они не будут воевать, за это время казанцы пошлют в Москву мирных послов. Поехал в Москву Юлбарс-мурза, сын князя Растова и с ним воеводы послали Я. Губина. Челобитная казанцев гласила: “Царю государю великому князю Ивану Васильевичу всея Руси Кудайгул-улан в головах да Нур-АлИ князь и вся земля казанская, моллы и сеиты, шейхы и шейхзаде, и молзаде, имамы, азии, абызы, князи и уланы, мурзы иички и дворяне, и задворные казаки и чюваша и черемиса и мордва и тарханы и мошары и вся земля Казанская тебе, государю, челом бьет, чтобы государь пожаловал, гнев свюй отдал, а дал бы им царя Шахалея на царство, а Утямыш-Гирея бы царь да с матерью государь взял к себе, а полону бы русскому воля дати, а в неволю бы.государь пожаловал, не имал, а крымцев дос-тальных и жены их и дети отдати государю”.

Правительство Ивана IV согласилось на эти условия, и, чтобы посадить на-царство Шах. Али, отправился видный

' псрл. т. 13. с. 165, 466. " ПСРЛ. Т. 29. С. 59..

• псрл. т. 13. С. 166. ^ ПСРЛ. т. 13. с. 468:

деятель правительства Алексей Адашев. Шах Али получил только половину царства, то есть Луговую сторону со столицей Казанью с Арской землей. А Горная сторона непосредственно подчинялась свияжским воеводам и объявлялась подвластной Московскому государству. Однако Шах Али попытался было просить Горную сторону под свою руку, но ему ответили, что она уже взята саблею государя. Летописец сообщает, что Алексею Адашеву, царю и воеводам велено было говорить “о иных многих делах”. В Сви-яжск прибыло большое посольство Худайкула и Нурали Ширина из Казани, они также говорили о многих вещах, но главная их просьба была оставить Горную сторону Казани. Алексей Адашев и другие бояре твердо отвечали на все просьбы казанцев отрицательно: “тому делу инако не быти, что государю бог дал, того ся ему не поступить”, делать не по государевой воле нельзя, а то он “хочет на ту осень ратию со всеми людьми”'. Это последнее указание “Царственной книги” указывает на то, что Шах Ади царский престол занимает временно, что уже не было в мыслях великого князя оставлять далее Казанское ханство самостоятельным.

Дельнёйшие события только подтверждают это. После двухдневных переговоров решили: 1) царяУтямыш-Гиреяс матерью и всех крымских детей привести и сдатъвСвияжск; 2) всех русских пленных, что были в Казани, освободить и сдать их в Казанском Устье; 3) всем казанцам выйти на устье Казанки и там встретить царя Шах Али и утвердить окончательный договор. Оставлен был для дальнейшего вмешательства один повод: если государю известно станет, что пленных всех не освободили, то он будет “воевать Казань сколько ему бог поможет”. II августа Худайкула и Нурали Ширина отослали, а в Свияжске воеводы встретили младенца царя и царицу, а также детей крымцев. На следующее утро их повезли в Москву, куда прибыли 5 сентября 1551года. Их сопровождали Костров-князь и Алимардан-азей, а из русских—воевода князь П. Серебряный с большим войском.

13 августа 1551 года все войско московское во главе с Шах Али стало от устья Казанки до Бишбалты и вверх две версты, и на Царевом лугу. Эти предосторожности и военная демонстрация были предприняты для подавления возможных выступлений на собрании “всей земли Казанской”. По договоренности в Свияжске 14 августа-в устье Казанки

• псрл. т. 13. С. 469. " Там же.

казанцы должны были принять Шах Али и даватй присягу на поставленных условиях и, главное, решить вопросе Горной стороне. На место собрания прибыли: 1) духовенство во главе с Кулшер^фом; 2) угланы во главе сХудайкулом; 3) князья и мурзы с Нурали во главе. Еще 13 августа, когда войска подошли к Казани, Шах Али послал в гОрод своих людей: дворецкого Шахбаз-князя Шамова и конюшего князя Битикея, 'чтобы подготовить царский двор для него. Когда они в кремле выполнили свою задачу, наследующий день в устье Казанки шли горячие переговоры о Горной стороне: “все они (казанцы—-С.А) стали о Горной стороне говорить, что того им учинить не можно, что земля разделить”*.

Это была последняя попытка казанцев спасти целостность государства. Казанцам много раз приходилось вести дипломатические переговоры, но никогда еще эти переговоры не были столь опасными. От них требовали согласия на раздел государства и подчинения одаой половины его Московскому великому княжеству. Но под грозным видом войск казанцы вынуждены были дать присягу и подписать грамоты о том, что им в Горную сторону “не вступатися и половины Волги, а ловцам ловити по своим половинам”, то есть не только нельзя было переходить Волгу, но и Волга сама была разделена пополам. Бояре казанским князьям, как и следовало ожидать, далее ответили, что город государь наСвияте поставил, а горные люди. государю побили челом, и “горные люди вас и воевали”*.

Вторым важным пунктом договора было освобождение Всех русских пленных на всей территории Казанского ханства. По его условиям, их.должны были в первую очередь освободить казанские князья, а затем все другие до единого человека. А если кто-либо скроет, “того казнити смертию”. Если казанцы не станут освобождать всех пленных, то русское правительство намедленно объявляет войну. Таким образом, под страхом смерти и войны было отменено христианское рабство. После собрания “всей казанской земли” по условиям договора начали являться к воеводам к устью Свияти рядовые люди “казанские по сту человек и по двести и по триста, а не вдруг и к правде ходили три дня”', то есть присягали на тех же условиях, на которых “дали шерть”, князья, духовенство, углайы и мурзы 14 августа.

• псрл. т. 13. С. 169.. " Худяков М. Очерки... С. 129. " ПСРЛ. Т. 13. С. 169. * Там же. С. 169, 470. ' Там же. ' Там же.

Когда основная масса населения присягнула. Шах Али и воеводы считали возможным въезд его (Шах Али) в Казань и вступление в третье свое правление, но насовсем других условиях, чем прежние. В столицу был введен иностранный гарнизон—300 человек касимовских татар, 200 человек русских стрельцов во главе с воеводами Ю. М. Голицыным и И. И. Хабаровым и дьяком И. Г. Выродковым. Они в тот же день 16 августа 1551.года “Шах Алия на царство поставили”*. 17 августа по требованию этих воевод новый хан послал приставов по городу, чтобы собрали русских пленных в царский двор, освободив их у князей идрупсс казан-цев. В тот день было выдано боярам 2700 человек. После освобождения основной массы пленных русские воеводы с радостной вестью (сеюнчей) послали к великому князю и царю гонцов, которые 28 августа доложили в Москве, что весь плен христианский освободили и у государя была “радость велика”. Летопись далее сообщает, что по спискам выдачи хлебного провианта, которые велись в Свияжске, было освобождено с Горной стороны и всей территории Казанского государства 60 тыс. русских пленных. Насколько преувеличила официальная летопись цифру пленных, или насколько приписали раздатчики хлеба эту цифру (а это вполне возможно было, так как бояре или дьяки тогда очень охотно стали злоупотреблять казной, в том числе и хлебом для личного обогащения), нам неизвестно. “Казанский летописец” проводит еще более надуманную цифру—100 тыс.' Но даже цифра 60 тысяч кажется завышенной. Во-первых, в самой столице, где большинство русских пленных использовались как дворовые и ремесленники, было их только 2 тысячи 700 человек. Наверное, от глаз приставов мало кто остался незамеченным, пленные и сами были заинтересованы в освобождении, и укрывшие их хозяева находились под угрозой смертной казни, операция совершалась под напором огромного войска, стоявшего под городом; во-вторых, пленные не могли не быть освобождены, при больших походах 1545/ 1546, 1547—-1548 гг., которые проходили по всей территории Казанского ханства. И, кроме того, в годы протектората (1532—1536 гг.) бывшие пленные в Казанском ханстве, очевидно, были освобождены, и за предшествующие 1537—1544 годы вряд ли Сафа-Гирей хан мог их захватить до 60 тыс. человек. В связи с этим возникает вопрос— не предпринято ли распространение таких версий о количес-

' ПСРЛ. Т. 29. С. 65.

^ ПСРЛ. Т. 13. С. 169, 470; Т. 29, С. 66. •" Казанская история. С. 97.

тве пленных, чтобы поднять престиж царского самодержавия в глазах народа, и не одна ли это из мер идеологической обработки и поднятия настроения простого русского народа, направленная против существования Казанского ханства. Если мы вспомним действия церковников по распространению разных слухов о чудесах и свяжем с ними последующие действия правительства по вопросу о пленных, наша постановка вопроса вполне оправданна.

Итак, в Казани начал править служилый царь Москвы Шах Али. “Дляуправных дел” остались-роевода боярин И. И. Хабаров и дьяк И. Выродков, которые безотлучно находились при царе. Князь Ю. Голицын со всеми утвержденными красной печатью грамотами отправлен был в Москву. Скоро и войска с воеводами отправились обратно вверх по Волге, осада была снята. В Свияжске остался (большой) воевода С. Микулинский с определенным числом войск, со своими помощниками—воеводами и дьяками, которые должны были управлять Горной стороной по русскому образцу. Но с этим никак не могли согласиться в Казани. В сентябре того же 1551 года Шах Али хан послал своих гонцов ^Москву с сообщением о том, что посылает больших послов Ивану IV—большого " карача (главного министра) князя Нурали Булатовича Ширина, дворецкого царя Шахбаз-князя Шамова и государственного секретаря Казани большого бакши Абдуллу—-с просьбой о Горной стороне. В то же время бояре и дьяк Выродков прислали от себя гонцов с грамотою, где обвиняли казанцев в невыполнении условий договора об освобождении пленных: якобы они их укрывают, а Шах АЛихан, боясь волнений, не карает таких людей. Правительство дало согласие на приезд большого посольства и одновременно послало со специальной инструкцией.боярина Д. Ф. Палецкого и дьяка с ним. Палец-кий вез подарки царю и царевне, которую Шах Али хан взял в Казани (жену Сафа-Гирей хана, но не Сююмбике), князьям и другим влиятельным лицам. Большими подарками и лаской, а если понадобится—угрозами, Палецкий должен был добиться, чтобы: 1)казанцы забыли о Горной стороне и не говорили об этом; 2) всех пленных полностью освободили бы, иначе царь и великий князь всей силой вновь пойдет на Казань; 3) Казань стала бы как Касимов город “крепко” за государем и в этом Шах Али хан предпринял бы всякие меры; 4) И. Хабарова отпустили бы в Москву, а вместо него останется Д. Палецкий с новым наказом, что и как делать'.

ПСРЛ. Т. 13. С. 171, 471—472.

В октябре прибыло в Москву казанское большое посольство во главе с большим карачем князем НуралиБулатови-чемШириным. Они просили от имени Шах Али хана и всех казанцев, чтобы: 1) если Горную сторону русские не отдадут, то разрешили бы собрать ясак, хотя бы частично; 2) царь-государь принёс бы присягу в соблюдении договора так же, как присягнули казанцы. Оба главных пункта просьбы послов не были выполнены русским правительством. От имени Ивана IV князь И. В. Шереметьев, Алексей Адашев и дьяк И. Михайлов казанским послам ответили, что царь с юрной стороны ни одной деньги не отдаст, а присягу царь даст тогда, когда в Казани освободят пленных, и послы будут в Москве до тех пор, пока это последнее не осуществится.

Создается впечатление, что правительство и не думало об установлении таких отношений, какие бывают между Двумя государствами. Были ли и сколько было оставшихся пленных, которых якобы, по выражению Хабарова, казанцы куют и по ямам полон хоронят”, ноне это было главное. Правительству нужен был повод для ликвидации татарской Казани. Он и был найден в виде так называемого “полона”. Казанские послы и сам Шах Али хан никогда ни разу не говорили о наличии пленных в Казани после августовского их освобождения. Выполнив наказ правительства по этому доводу, Хабаров вернулся в Москву. Интересно, что Хабаров обвинял Шах Али хана, что он ни одного человека не. убил, не казнил, якобы-боясь волнений. Это выполнил Д. Падецкий.

i В начале ноября в царский дворец в Казани были приглашены на пир знатные князья, мурзы и угланы. И здесь ханская стража и стрельцы устроили резню—многие были заколоты, зарезаны во дворце, успевшие выбежать расстре- Аяны во дворе стрельцами. Убийства произведены были также в частных домах. Были убиты известные князья сибирского происхождения Бибарс и Юлбарс Растовы, Ка-дыш-батыр и Карамыш-углан и другие. Репрессии продолжались и на следующий день, из-за чего некоторые бежали к Ивану IV, некоторые к ногайцам, а всего было убито, продолжает летопись, 70 человек'. “Казанский летописец” сообщает, что был казнен также и сеит^но это очередной вымысел памфлетиста, так как сеит Кулшериф был еще жив при падении Казани. Это избиение было определенно организовано, мягко говоря, с ведома боярина Палецкого; его

люди окружили дворец [при избиении] и, кроме того, такое избиение без ведома и поддержки боярина, было бы невозможно вообще. Его же 'стрельцы расстреляли выбежавших из дворца во двор. Это известие было получено в Москве 14 ноября 1551 года. Шах Али хан и Палецкий сообщили, что избиение совершено потому, что Растовы и другие начали сноситься с ногайцами и хотели убить их. Однако в ногайских делах, в переписке ногайских мурз с Иваном IV, которая велась тогда очень интенсивно, об этих событиях никаких известий” не имеется. По доносу Шах Али хана и Палецкого в Москве было задержано также большое посольство (“...что Нурали и Костров—их же дума”, т. е. заодно с Растовыми-заговорщиками, “чтобы государь не отпущал: царю он в Казани не надобе”').

Таким образом, Казань была лишена своего большого карачи, то есть главы правительства. Последнему ничего не оставалось делать, кроме как писать заявление с просьбой, чтобы их оставили в Москве и его семью привезли сюда, а они будут служить государю. Когда глава казанского правительства остался в Москве, один из правителей Московского государства и активный деятель восточной политики России Алексей Адашев вновь поехал в Казань “делать свое дело с Казанью”. В Казани начались переговоры совсем уже в другом плане. По наказу великого князя, царя Иваий IV Алексей Адашев требовал, чтобы Шах Али “Казань крепко устроил государю (то есть Ивану IV—С. А.) как Городок” (то есть как Касимов), для этого пустил бы в Казань русское войско. Шах Али хан объяснил, что он не может править Казанью без Горной стороны, что казанцы без половины, государства не потерпят его на троне. А. Адашев на это ответил, чтобы он,, раз не может править, пустил в город русские войска. Шах Али хан ответил: “Я сам мусульманин, а казанцамуже “загрубил” (то есть совершил избиение— С. А.у, как же мне своим изменить, тогда я сам жив не останусь. Мне останется один путь: бежать к Великому князю, государю Ивану IV”. В переговорах выяснилось и то, что “христианский полон” держат в Казани городские, то есть касимовские татары, гвардия самого Шах Али. Получив у последнего обещание уничтожить в Казани еще одну группу людей, перепортить пушки и пищали и оставив Черемисинова с его стрельцами “беречь царя от казанцев”, А. Адашев и Д.Цалецкий поехали обратно в Москву.

• ПСРЛ. Т. 13. С. 172, 472. " ПСРЛ. Т. 13. С. 172—173, 473.

Проезжая Свияжск, от служилых людей Чапкына и Бурна-ша они получили сведения, что казанцы Шах Али хана совсем не любят, весной хотят ему изменить. Действительно, Шах Али хан, будучи русским ставленником, жил в казанском кремле во враждебном окружении, опираясь тольконасилу.

В январе 1552 года большие послы в Москве Нурали-князь Ширин, Костров-князь и Алимардан-азей выступили с новым заявлением, что они получили приказ от всей казанской земли. Они говорили, что не могут ехать в Казань, боясь хана Шах Али, и просили великого князя, чтобы он “Шигалея свел с Казани, а дал бы им наместника боярина своего, а держал бы их также, как и во Свияжском городе”*.

Казанцы, проживавшие в это время в Москве в количестве 300 человек, очевидно, связались с князьями Чапкыном и Бурнашем, которые служили в Свияжске и имели контакты с самой Казанью. Шах Али ханом они не были довольный говорили, что он их, тсазанцев, убивает и грабит, насильственно забирает жен и дочерей. Им казалось, что русский правитель (наместник, воевода) лучше будет, чем этот ненавистный хан. Московскому правительству такой оборот дела подходил как нельзя лучше. Можно ставить вопрос и так: не само ли оно подготовило послов в Москве, служилых князей в-Свияжске, чтобы они сделали такое заявление? Ведь задача состояла в том, чтобы присоединить вторую половину 'Казанского ханства. Русские послы от Шах Али хана постоянно требовали, чтобы он сделал Казань, как город Касимов, русским городом, “укрепил государю”, испортил артиллерию и порох. Раз Шах Али хан из-за сохранения овощей жизни не потел на открытую измену, то был поднят вопрос о сведении и замене его русским правителем.'

Начались срочные переговоры московских бояр с Нура-ли Булатовичем Шириным и его сторонниками. Казанские князья предлагали такой план: 1) великий князь отзовет из Казани царя Шах Али, если тот добровольно не оставит престол* то вывести из Казани русский гарнизон. В этом случае Шах Али хан сам сбежит с престола, так как казанцы сразу выстудят против царя, не имеющего русской поддержки; 2) затем они отправят из Москвы своего человека к жителям Казани с определенными предложениями. В том, что эти предложения будут приняты в Казани, князья ручались своей головой. В то же время этот гонец должен был готовить город для сдачи наместнику; 3) после установле-

ния правления наместника, то есть русской власти, будет определяться, кому“в городе и на посаде жити”, кому “по селам всем итти”; 4) русский наместник будет ведать также всеми доходами казанской земли; 5) право наделения землей, раздачи выморочных и свободных поместий передается не наместнику, а самому царю'.

Таким образом, в глазах князей устройство казанской земли и после передачи власти русским феодалам представлялось вполне автономным и им казалось возможным сохранить мусульманскую администрацию во главе с русским воеводой. Только один пункт выдвинутого им плана—передача права наделения землей (основной вопрос для Русского государства) центральной власти ограничивал местную власть. Другие все вопросы ведения внутреннего управления передавались местной администрации во главе с наместником. О внешней политике даже речь не шла. Она целиком и полностью переходила в ведение центральной власти. Небезынтересен пункт о том, кому где будет разрешено жить после установления русской власти. По-видимому, в Москве со стороны центральней власти были выдвинуты какие-то положения о сокращении числа мусульманских, жителей и увеличения русского населения в городе. Большие послы в Москве добровольно выдвинули этот план или их вынудили—мы точно не знаем. Может быть, и добровольно, так как они в Москве видели приготовления целиком^ овладеть Казанью и растущую мощь Московского царства, видели и слышали настроения московских феодалов против Казани, распространение разных слухов о взятии, принадлежности города Русскому государству. Они, может быть, подумали, что перед этой силой Казань не могла бы устоять и как-то ее надо спасать путем добровольного, но терпимого подданства. Как бы там ни было, Нурали-князь и Костров договорились с правительством Ивана IV на вышеуказанных условиях, после чего в Казань отправился все тот же Алексей Адашев. От себя послы в Казань с грамотой отправили Терегула.А. Ф. Адашев, приехав в Казань в феврале 1552 года, от имени Ивана IV требовал от Шах Али хана, чтобы он в город впустил русские войска, сам ушел к великому князю, который ему все отдаст, что Шах Али ни похочет^. На это последний ответил, что он в мусульманский город русские войска не пустит, самому ему в Казани также жить далее нельзя, казанцы

ПСРЛ. Т. 13. С. 174, 474. ^ Там же.

уже послали в Ногаи просить нового царя и он поедет в Свияжск, иначе ему быть убитым в Казани.

Таким образом, А. Адашев свое дело выполнил только наполовину: низложил царя, но не сумел впустить в город русские войска. Шах Али хан определенно боялся, что поднимется народ и сам он жив не останется. Но выйти из Казани ему также надо было осторожно. Да и выполнить нужно было обещание свое о передаче и перепорче пороха, пушек, пищали и уничтожить не годных русским людей. Ночью под стражей стрельцов они переправляют в Свияжск большие крепостные пушки, портят пищали и порох. А днем 8 марта, захватив с собой 84 человека князей, мурз и других видных людей, он выехал из Казани на озеро якобы ловить рыбу, но это было для этих людей ловушкой. Они все оказались под охраной русского гарнизона в 500 человек, стрельцов, выехавших также из Казани с Шах Али ханом. Шах Али хан пленным казанцам говорил) что он их свезет к Ивану IV и “с вами там и управимся”*. Так с ними он прибыл в Свияжск.

В тот же день свияжский большой воевода Семен Иванович Микулинский по распоряжению, надо думать, Адашева, отправляет в Казань двух казаков-татар с грамотой, где объявлял, что царь и великий князь по просьбе казанских людей низложил царя Шах Али и назначил его, Семена, наместником, и чтобы все казанцы шли бы в Свияжск принять присягу.

Казань не сопротивлялась и изъявила желание подчиниться, но просила, чтобы отпустили в город Чапкына Отучева и Бурнаша для принятия присяги с жителей.

7 марта Чапкын и Бурнаш прибыли в сопровождении И. Черемисинова и приняли присягу с “лутчих людей”. На следующий день из Казани в Свияжск прибыли эти “лутчие люди” с Худайкул угланомво главе, Черемисиновым, Чап-кыном и Бурнашем. Договорились на тех же условиях, которые были выдвинуты раньше. Казань должна была стать как иные города великого князя. В то же время воеводы требовали, чтобы семья Шах Али до прибытия в город наместника С. Микулинского была прислана в Свияжский город, то есть кремль должен был быть очищен от мусульманства. Кроме того, определенное число княжеских дворов должно быть освобождено для раздачи русским воеводам и детям боярским^. С этими наказами И. Череми-синов с толмачом, Чапкын и Кул-Али-князья, а также еще

' ПСРЛ. Т. 13. С. 174, 474. " Там же. С. 175, 475..

некоторые дети боярские—8 человек, поехали обратно в Казань привести всех остальных к присягой строго вести наблюдение над населением: нет ли какой-нибудь противности, не подготавливается ли отпор готовым к въезду в город войскам.

В ночь на 9 марта И. Черемисинов сообщал из Казани, что в городе все'в порядке, царицу отпускают, дворы освобождают, сельские люди разъезжаются по Домам. Одновременно он просил, чтобы бояре из Свияжска прислали провиант, имущество и казаков с пищалами “на всякое дело” в царском дворе'. Было выслано 70 казаков с пищалями и имуществом и боярскими детьми во главе. 9 марта к Казани двинулись все полки под начальством воевод С. М. Микулинского, И. В. Шереметева, П. Серебряного, ф. Ромода-новского и все казанцы, которые выведены были Шах Али ханом 6 марта. На Волге встретили казанских больших людей Шамси-князя и Хан-Кильды, а также царицу и отпустили последнюю в Свияжск.

Воеводы с полками достигли слободы Бишбалта. С Волги до Бишбалты подходили все новые и новые полки. В это время (зт воевод оторвались и поехали в Казань князья Ислам и Кибяк, мурза Аликей-—брат Чуры Нарыкова. Летописец здесь обвиняет казанских князей; указанные лица от боярского бережения утекли “потому^ что все их князи выручили”^. Въехав в город, они заперли ворота и доложили казанцам, что подлинно знают " намерения русских воевод: слышали от касимовских татар или от самого Шах Али, что воеводы всех. хотят уничтожить, “всем быти побитыми”^. Опровергая это, летописец пишет, что у бояр “того в мысли не было”, чтобы уничтожить вас всех. “Им только лиха которого не будет, и им всех жаловати”". Но “лихо” какое-нибудь в ту пору всегда могло быть, если нет, то его найти илиоргаввизовать всегда можно было. Поэтому указанное опровержение звучит очень слабо. Кроме того, ведь давно тот же летописец приводил мысль о том, что “казанцы безбожные если “не тако сотворите, потреблены будете от него” и что “мадо число от пагубы гонзнет вас” и т.д. Город сделать русским было решено раньше, а именно осенью 1549 года на боярской думе. Проведенные мероприятия после 1549 года показывают и доказывают не только стремление к полному подчинению Казани, но и стремление

• ПСРЛ. Т. 13. С. 175, 475. " Там же. ' Там же. ' * Там же.

Ill

превращения ее в русский город. Иначе непонятно, зачем нельзя было терпеть служилого сподручного правителя Шах Али, который выполнял почти все требования царского, правительства, зачем все время воеводы и Алексей Адашев стремились к размещению русских войск в кремле, зачем послы в Москве уговаривались, кому где жить, в городе или в селе, зачем начали освобождать княжеские дворы, зачем требовали, чтобы Казань стала, как Касимов, городом государевым, испортить порох, вывезти пушки и пищали, уничтожить группы людей и т. д.