Северная конфедерация племен.

В первой трети IX в. территория расселения восточных славян оказалась разделенной на две «сферы влияния»: север контролировали скандинавы-варяги, юг – хазары. Граница между подконтрольными областями проходила в бассейне Оки. Согласно летописи варягам дань платили словени, кривичи, а также соседние неславянские племена – чудь, меря и, возможно, весь. Поляне, северяне и вятичи подчинялись в податном отношении хазарам. К более позднему времени относится известие о дани хазарам радимичей. Нет сведений о том, что кому-либо давали дань дреговичи, древляне, волыняне, а также тиверцы и уличи[19].

В экономическом отношении территория расселения восточных славян делится на три зоны земледельческого хозяйства: древнюю высокопродуктивную на юге, стабильную в днепро-двинском междуречье и нестабильную, дополняемую неаграрными формами деятельности на севере[20]. Интенсивному росту земледелия на территории, осваиваемой псковскими кривичами и ильменскими словенами, не благоприятствовали природные условия, здешний климат, сильная лесистость, незначительное количество плодородных почв[21]. Однако приобщение к международной торговле, внешнее давление, а также, возможно, принесенный с прежних мест проживания довольно высокий уровень социальных отношений способствовали быстрому развитию на севере будущей Руси процессов государственного строительства. Именно с севером связывает Повесть временных лет начало Русской земли.

В самом начале своего незаменимого для историка труда Нестор обозначил основную его цель: рассказать потомкам «откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть»[22]. Решаются летописцем эти вопросы с помощью «варяжской легенды». «Временные», т.е. датированные «лета» или собственно историю восточных славян Нестор начинает с конфликтной ситуации: славянские племена вынуждены платить дань либо хазарам, либо варягам (запись под 859 годом), но затем варяги были изгнаны, и славяне на севере Восточной Европы «почаша сами в собе володети, и не бе в нихъ правды, и въста родъ на родъ, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся». Выход из конфликтной ситуации был найден в приглашении правителя из варягов или руси. «Сице бо ся зваху тьи варязи русь». Согласно Повести временных лет в 862 г. пришли три брата «с роды своими, пояша по собе всю русь». Старший Рюрик сел в Новгороде, второй, Синеус – на Белоозере, а третий, Трувор – в Изборске (Изборьсте). Уже через два года Синеус и Трувор умерли, а Рюрик, «прия власть», стал раздавать «грады» своим «мужем»: «овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому Белоозеро»[23].

Вполне вероятно, что события, предшествующие приходу Рюрика с братьями, и само призвание имеют историческую основу. Однако «варяжская легенда» не может быть полностью принята, как абсолютно адекватно отражающая историческую действительность. Исследователи отмечают определенное влияние на нее библейских сюжетов и реалий XI – начала X вв., находят некоторые параллели к ней в легенде о призвании саксов в Британию, а также предполагают существование некоего общего мифологического источника, восходящего к династическим преданиям Северной Европы[24]. В последнее время «варяжскую легенду» принято относить к жанру исторического предания, сохраненного в устной традиции[25].

Вполне реальной представляется ситуация, сложившаяся на севере Восточной Европы, предложенная летописцем. И набеги варягов, и взимание ими дани с местных племенных союзов, объединенных в некую «конфедерацию», и усобица между «племенами» – все эти события вполне определенно происходили в первой половине IX в. О характере присутствия в обозначенном регионе скандинавов уже говорилось – сюда их привлекал едва ли не исключительно меркантильный интерес. Конфликтная ситуация на севере естественно возникала в связи с притоком больших масс славянского населения, занявших территорию, ранее принадлежавшую финно-угорским племенам. Социальное развитие, прослеживаемый по археологическим материалам процесс стратификации общества, появление внутренних противоречий, не находящих разрешения средствами прежнего родоплеменного строя – всё это также объясняет, почему «въста родъ на родъ» и словене, кривичи, чудь, меря «воевати почаша сами на ся».

В таких условиях наиболее приемлемым для нормального функционирования усложнившейся социальной системы оказывается правитель из иноэтничного общества. Таким образом, лицо, олицетворяющее верховную власть, являлось совершенно сторонним по отношению к внутренним конфликтам и формально (хотя бы в глазах подвластного населения) отражало в равной мере интересы каждого члена сообщества. Этим обстоятельством можно объяснить не только утверждение скандинавской династии в «северной конфедерации племен», а затем и во главе Древнерусского государства, но и появление варяжских правителей в различных областях Восточной Европы (Полоцк – Рогволод, Киев – Аскольд и Дир, возможно Олег Кембриджского документа в Чернигове и т.д.). Приглашение в качестве правителя скандинавского конунга имеет значение и в контексте международных отношений. Известны многочисленные примеры найма норманнских дружин с их предводителями для отражения нападений тех же норманнов в Западной Европе[26]. Утверждение скандинавской династии во главе «конфедерации племен», несомненно, усиливало ее безопасность перед набегами варягов-норманнов. Значительно усилившееся присутствие скандинавов на севере Восточной Европе, овладевших и верховной властью, вводило эту область в круг освоенной норманнами территории. До самого конца X в. нет сведений о нападении викингов на Ладогу[27].

В «варяжской легенде» обращает на себя внимание то обстоятельство, что инициатива принадлежала призывающей стороне. Более того, наличие в легенде договорной терминологии позволяет предположить заключение некоего «ряда» - договора – между варягами (возможно, название русь применялось по отношению к скандинавской дружине) и славяно-финнской «конфедерацией»[28]. Однако народное призвание, отнесенное летописью к началу русской истории, могло отражать реалии более позднего времени – второй половины XI – начала XII вв., когда возросло значение городской общины, принимавшей участие и в замещении власти (1068 г. – Всеслав Брячиславич, 1113 г. – Владимир Мономах)[29]. Тем не менее трудно усмотреть в появлении Рюрика с братьями в 862 г. исключительно завоевание варяжскими находниками севернорусской территории. «Вспомогательный наёмный датский отряд»[30] во главе с Рюриком не смог бы долго продержаться во враждебном славяно-финском окружении, если бы последнее не было заинтересовано в его присутствии. Но и насильственные меры несомненно имели место. Распространение власти Рюрика на довольно значительную территорию, на которой уже сложилась какая-то политическая структура (словене, кривичи, чудь, меря действуют заодно), вероятно, со своей племенной верхушкой не могло пройти мирным путем. Приведем в этой связи следующее замечание В.Я. Петрухина: «Государственная власть и воплощающая эту власть княжеская дружина оказывались «завоевателями» формирующейся государственной территории вне зависимости от того, существовали ли принципиальные различия в этническом составе дружины и подвластных ей земель»[31].

Для подтверждения высокого уровня развития власти собственно у славян часто привлекаются данные, содержащиеся в поздних источниках. С начала XV в. в письменных памятниках появляется упоминание о первом новгородском посаднике или старейшине Гостомысле, осуществлявшем власть до Рюрика[32]. В.Н. Татищев называл Гостомысла «словенским князем»[33]. Но появление первого посадника на страницах исторических сочинений только с XV в., когда Новгородская боярская республика отстаивала приоритет посадничества по отношению к княжеской власти, ставит под сомнение сам факт его существования. Фигура Гостомысла всецело «привязана» к исторической реальности XV в. и признается «книжным персонажем»[34]. Едва ли более реальным, чем Гостомысл, является другой персонаж, связываемый с временем Рюрика, а именно Вадим. Согласно Никоновской летописи, в 864 г. «оскорбишася Новгородци, глаголюще: «яко быти намъ рабомъ, и многа зла всячески пострадати отъ Рюрика и отъ рода его». Того же лета уби Рюрикъ Вадима храброго, и иныхъ многихъ изби Новогородцевъ съветниковъ его»[35]. Не говоря о том, что самого Новгорода в то время еще не существовало, в приведенном сообщении используется нехарактерная для первых летописных сводов лексика («съветникъ»). Считается, что появление этого известия является результатом позднего осмысления проблемы отношений Рюрика и местного населения[36]. Тем не менее существует мнение о своеобразном «государственном перевороте», произошедшем в 862 г., в результате которого Рюрик захватил власть, убив предыдущего правителя Вадима (почему не Гостомысла?). В представлении первобытных народов верховная власть могла передаваться не только по наследству, но и вследствие победы над предшествующим правителем. «Бог на стороне победителя – укоренившийся принцип, владевший умами язычников, каковыми и являлись новгородские словене рассматриваемой поры»[37]. Но это аргументация, прекрасно подходящая к событиям 882 г. (о них ниже), применительно к 862 г. не находит опоры в источниках. Рюрик, несомненно, появился на севере восточнославянской территории в условиях отсутствия верховной власти, однако при этом здесь уже существовала какая-то политическая организация. Сбор дани требовал каких-то организационных структур, требовалась организация и для принятия общего решения о призвании правителя. Спорным остается вопрос о том, в каком месте находился «координирующий центр» северной конфедерации племен, т.е. тот пункт, куда и был призван Рюрик. Если верить Повести временных лет и Начальному своду – это Новгород. Но археологические данные свидетельствуют о существовании поселения на месте Новгорода не ранее третьей четверти X в. А сам топоним «Новгород» появился только в середине XI в. Летописные известия более раннего времени, упоминавшие Новгород, лишь проецировали на какое-то другое поселение топоним XI в. Это поселение связывают с так называемым Рюриковым городищем, основанным не позднее середины IX в. Городище расположено в двух километрах от Новгорода, у истока Волхова из озера Ильмень. К середине XI в. население ушло из него, видимо, в новый административный центр – собственно Новгород. Предполагают, что его древним названием было Холм-город. Это мнение основано на том обстоятельстве, что как правило в древнескандинавских источниках города Восточной Европы получали наименование, ориентированное на фонетический облик самоназвания (например, Kæ nugarð r – Киев). При этом столица северной Руси всегда фигурирует под названием Holmgarð r. Уже позднее народная этимология связала это название с древнескандинавским hó lmr «остров»[38]. Итак различные данные позволяют предположить, что именно Рюриково городище (Холм-город?) являлось тем центром, куда был приглашен на княжение скандинавский конунг. Но на роль этого центра может претендовать и Ладога. Согласно Ипатьевской летописи именно в Ладоге обосновался приглашенный Рюрик и «по дъвою же лету… пришед. къ Ильмерю, и сруби город надъ Волховом, и прозваша и Новъгород, и седе ту, княжа…»[39]. Трудно сказать, на самом ли деле Ладога, в которой очень хорошо прослеживается скандинавское присутствие, была центром «северной конфедерации». Но исследователи считают, что версия Ипатьевской летописи представляет собой «идеологическую акцию ладожской общины в ходе борьбы с Новгородом за создание собственной волости» в конце XI – начале XII вв.[40]

О конкретном содержании несомненно непростых отношений новой власти и подчинявшихся ей славянских и финских племен достоверных данных не сохранилось. Можно лишь отметить, что совсем не идиллическая картина утверждения власти Рюрика с братьями представлена в Новгородской IV летописи: «Изъбрашася от Немецъ три браты с роды своими, и пояша с собою дружину многу. И пришед стареишиною Рюрик седе в Новегороди, а Синеус, брат Рюриков, на Белиозере, а Трувор вы Избрьсце; и начаша воевати всюды»[41]. Определенную информацию дают и археологические исследования. Так, временем около 860 г. ранее датировался тотальный пожар в Ладоге, связываемый традиционно с событиями, предшествующими приглашению Рюрика[42]. В последнее время дату пожара относят к более позднему времени – между 863 и 871 гг. Приблизительно в то же время от пожара сильно пострадало и Рюриково городище, а также ряд других поселений севера Восточной Европы, некоторые из которых были даже заброшены (Холопий Городок), площадь же других уменьшилась (Новые Дубовики)[43]. Однако абсолютно точно нельзя сказать, дает ли полученная археологами информация повод для пересмотра хронологии русской летописи или позволяет по-новому взглянуть на отношения внутри «северной конфедерации племен». Была ли тотальная война, приведшая к пожару множества поселений, следствием несогласий между племенами перед приглашением Рюрика или же восстанием недовольной политикой варяжского конунга племенной верхушки.

Сожжение скандинаво-славяно-финских поселений могло быть вызвано и нападением внешних врагов. В этой связи интерес представляет сообщение написанного Римбертом Жития св. Ансгария: в 852 г. шведский конунг Анунд осуществил поход из Дании на Бирку, и когда город был занят во избежание грабежей Анунд направил датское войско на некий «богатый город» в «славянских пределах». Высказано предположение, что это была Ладога[44]. В данном сообщении более важной видится информация не о факте нападения на один из славянских городов – его можно назвать заурядным событием того времени, тем более хронологически оно не совпадает с пожаром в Ладоге, а то обстоятельство, что «в славянских пределах» активно действует именно датский отряд.

Еще в первой половине XIX в. высказано предположение о тождестве Рюрика древнерусских источников с Рёриком Ютландским, хорошо известным по западноевропейским анналам. Рёрик происходил из знатной датской семьи Скиольдунгов. С 837 г. он и его родственник Харальд Младший правили Дорестадом в Западной Фрисландии в качестве лена, полученного от франкского императора Людовика Благочестивого. В 840 г. он был лишен лена и бежал к датчанам, возглавляя которых нападал в 40-е гг. на Гамбург и Северную Францию. В 850 г. Рёрик вновь овладел Дорестадом. Любопытно, что согласно условиям владения он обязан был верно служить императору, платить дань и другие подати, защищать подвластную территорию от набегов датчан. Позднее Рёрик участвовал в борьбе за королевскую власть в Дании (походы 855, 857 гг.). В 857 г. этому энергичному конунгу удалось завладеть частью Датского королевства, но уже вскоре он вынужден был бежать, возможно, в Среднюю Швецию, в важный торговый и политический центр – Бирку. Далее, о Рёрике известно, что в середине 60-х гг. IX в. он пытался вернуться во Фрисландию, в 870 и 872 гг. встречался с западнофранкским королем Карлом Лысым, а в 873 г. восстановил вассальные отношения с Людовиком Немецким. После этого он окончательно исчезает со страниц западных хроник. Умер Рёрик до 882 г. – под этим годом он посмертно упомянут в Фульдских анналах[45].

В биографии Рёрика, известной западным источникам, есть значительные пропуски. Предполагают, что в это время он мог присутствовать в Восточной Европе, куда был приглашен славяно-финской конфедерацией, как опытный полководец, знавший «военные приемы своих соотечественников»[46].

Согласно Повести временных лет Рюрик пришел с братьями Синеусом и Трувором. У Рёрика Ютландского действительно было два брата – Гемминг и Гаральд, но они рано умерли – соответственно в 837 и 841 гг. Русский летописец, упоминая братьев Рюрика, кроме городов, в которых они сели, не приводит никаких конкретных данных о них. Вполне вероятно, братья Рюрика – вымысел летописца. Высказано предположение, что автор «варяжской легенды» пользовался каким-то скандинавским источником, даже «сагой о Рюрике», в которой тот был назван «победоносным и верным» (Signotr ok Thruwar). Таким образом почетные определения конунга были переосмыслены в имена его братьев[47]. Предполагают также, что имена Синеус и Трувор являются ошибочной передачей древнескандинавских выражений sine hus – «свой род» и thru varing – «верная дружина»[48]. Высказано мнение, что «варяжская легенда» первоначально передавалась в дружинной среде на древнескандинавском языке – в древнерусской княжеской дружине некоторое время преобладали скандинавы. Не позднее середины X в. в дружинной среде уже господствовал билингвизм и к моменту записи «Сказание о призвании варяжских князей» в нем практически исчезли скандинавские элементы, за исключением имен самих князей и, возможно, этнонима русь[49]. Имена Синеус и Трувор не встречаются в скандинавской ономастике, находят только довольно отдаленные параллели – Signiutr и Porvardr[50]. Неубедительной также выглядит попытка доказать кельтское происхождение этих имен[51]. Показателен тот факт, что в древнерусском именослове совершенно не встречается ни Синеус, ни Трувор, хотя известны князья с именем Рюрик (например, Рюрик Ростиславич, долго боровшийся за Киев). Мотив трех братьев является весьма распространенным в индоевропейском фольклоре, наиболее часто он используется при описании основания государства или династии[52]. Все эти обстоятельства позволяют сделать вывод о вымышленности «братьев Рюрика», это не исторические личности, а исключительно литературные персонажи.

Летописные данные о городах или местностях, в которых обосновались мифические Синеус и Трувор – соответственно Белоозеро и Изборск – дают возможность обозначить территорию, первоначально подвластную Рюрику. В то же время эти топонимы вызывают недоумение у исследователей. Дело в том, что как и Новгорода в IX в. не существовало населенного пункта Белоозеро, а в Изборске не обнаружено следов присутствия скандинавов[53]. Но вполне вероятно, что Рюрик, поселившись в Ладоге или Городище на Волхове, распространил свою власть от Псковского озера до Белоозера. После смерти Синеуса и Трувора «по двою лету» после приглашения Рюрик, следуя летописной версии, «раздая мужемъ своимъ грады, овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому Белоозеро»[54]. Нет оснований полностью принимать информацию летописи, однако в данном сообщении видят трансформированное указание на основные направления военно-политической экспансии Рюрика и его преемника Олег[55]. Подчинив территорию ильменских словен с центром в Городище (Новгороде?), кривичей (Изборск), веси (Белоозеро) Рюрик стремится к получению контроля над центром отдельной группы кривичей – Полоцком, важнейшим поселением на западно-двинской ветви Балтийско-Днепровско-Черноморского пути, и городом в землях веси – Ростовом, экономическим и идеологическим центром на северо-восточном направлении восточнославянской колонизации.

В Повести временных лет назван год смерти Рюрика – 879-й. Эта дата не противоречит основным вехам жизненного пути Рёрика Ютландского (см. выше). Но о его деятельности в восточноевропейском регионе, ўесли допустить, что именно он был приглашен в качестве правителя славяно-финской конфедерации, известно очень мало и информация эта (как, например, восстание Вадима), сомнительна. К разряду таковой относится и сообщение, приводимое В.Н. Татищевым (извлеченное из «Иоакимовской летописи»), о женитьбе Рюрика на представительнице одного из местных знатных семейств Ефанде[56]. Как бы то ни было именно Рюрик признается родоначальником династии древнерусских князей. Его сын Игорь, будучи «детескъ вельми» в момент смерти отца, стал полноправным правителем уже серьезного политического образования – Древнерусского государства – только после регенства, ничем не отличающегося от реального властвования, князя Олега.

Археологические и нумизматические данные свидетельствуют о том, что упрочение верховной власти в «северной конфедерации» привело к стабилизации положения в данном регионе. Прерванное примерно на десятилетие поступление серебра в Швецию и на о. Готланд с начала 870-х гг. возобновилось. Число находок арабских дирхемов в названных областях увеличилось в 8 раз по сравнению с периодом 770-790 гг. В 860-е гг. начинается рост числа монетных кладов и на севере Восточной Европы[57] Все в большем количестве стали поступать на Запад также древнерусские и восточные вещи. Все это говорит о создании благоприятных условий для транзитной торговли в севернорусском регионе[58]. К тому же времени относится строительство в Ладоге укреплений, сначала деревянных, затем в конце IX в. – каменных. Напротив крепости на правом берегу Волхова в урочище Плакун возникает обособленное скандинавское кладбище – курганный могильник, датируемый 850-925 гг. При этом одновременно создавались погребения иного типа – сопки, монументальные насыпи со смешанными славянскими, балтскими, финскими и скандинавскими элементам. Первые сопки появились еще в середине VIII в.[59] Погребали в них представителей знатных семей, составлявших высший слой, элиту местного населения. Именно им принадлежит решающая роль в создании политической организации нового уровня, во главе которого стал приглашенный со своей дружиной варяжский конунг. После 867 г. было полностью разрушено Рюриково городище, что произошло, видимо, вследствие борьбы новой власти с местной знатью, возможно, во время отсутствия Рюрика: именно тогда Рёрик Ютландский пытается восстановить свои позиции в Западной Европе. Восттанавливается Городище только в конце 890-х гг. В последней четверти IX в. снова наблюдается кризис в поступлении серебра на север Восточной Европы и в Скандинавию. Привычные, установившиеся в прошлые десятилетия каналы поступления дирхемов были перекрыты. Связано это было уже с деятельностью Олега, вызвавших конфликт с Хазарским каганатом.

Итак, в 860-870-х гг. славянские и финно-угорские племена на севере будущей Руси были консолидированы скандинавским (варяжским) правителем в довольно прочный политический союз, обеспечивший стабильное развитие международной торговли и оказавшийся способным на проведение внешней экспансии. После укрепления позиций в различных племенных территориях «северной конфедерации» преемник Рюрика Олег обращает внимание на юг – на земли, через которые проходил новый торговый маршрут, «путь из варяг в греки». В то же время процессы политического развития идут и в Среднем Поднепровье, юг при этом опережал север[60].

С событиями утверждения в «северной конфедерации племен» варягов связывает летописец решение проблемы происхождения Руси. В Новгородской Первой летописи младшего извода, сохранившего свод, предшествующий Повести временных лет (по терминологии А.А. Шахматова, Начальный свод 1095 г.) из факта призвания варягов сделан важный вывод: «И от тех Варягъ, находникъ техъ, прозвашася Русь, и от тех словет Руская земля…»[61]. Обычно данное сообщение воспринимается как указание на происхождение названия русь от варягов. А.А Горским предложена иная интерпретация, основанная на временном понимании предлога «от», как «со времени тех варягов прозвалась Русь, с их времени называется Русская земля»[62]. Действительно, с периодом утверждения скандинавской династии и подчинение ею племенных союзов Восточной Европы связано распространение на всех восточных славян этнонима «русь». В то же время неправомерно называть варягов создателями восточнославянского государства. В целом, можно было бы “обойтись и своей закваской, но с варяжскими дрожжами получилось быстрее и лучше”[63].