Примечание к части

Всем привет, ну... заждались, да?
Я та еще... интриганка: D
Хаха, на самом деле думала отложить фик до своего возвращения в Петербург, но что-то приперло так приперло) Решила накалякать еще главу.
^^

— Так он забрал тебя из больницы сразу к себе? — Бэкхен отпил из чашки сладкий чай и поставил ее, тихо стукнув донышком о блюдце.
— Да, — кивнув, Кенсу тяжело выдохнул, — даже не слушал мои отговорки, а я как-то и не уверен… не знаю…
— С ума сошел?! — вскрикнул Бэкки, но заметив, что все в кафе повернулись в его сторону, покраснел и заговорил уже тише: — Чего ты не уверен-то? Он же хороший, заботливый…
— Да все я понимаю… просто…
— Ни черта ты не понимаешь! В отличие от тебя я присутствовал при том, как он разносил вашу с…кхм… твою бывшую квартиру и как чесались его руки отделать Чонина… слушай…
— Бэкки, хватит, — подал голос молчавший до этого Минсок и рассерженно посмотрел на друга, — оставь Кенсу в покое, он сам определится.
— Ладно, — буркнув, Бэкхен уставился в пол, но, что-то вспомнив, резко вскинул голову: — А истинный Сехуна? Ты говорил, что он тебе что-то рассказал?
— Угу, — Кенсу вздохнул и уставился в чашку с дымящимся горячим чаем, — его омега умер. Они встретились еще в школе, сразу поняли, что истинные, но его сбила машина. Я особо не расспрашивал… не мое это дело, да и не думаю, что ему приятно вспоминать подобное.
— Да уж, — Бэкхен понимающе посмотрел на Кенсу.
— Бэк, — рыжий омежка решил перевести тему, — ты говорил, что у тебя что-то интересное случилось, какой-то секрет?
— Ах… это… ну… — шумно и тяжело вздохнув, Бэкки посмотрел на Кенсу, словно извиняясь, — когда… когда Чанель приехал из командировки, я проткнул презервативы… и… возможно… что я…
—… беременный... — Кенсу закончил за Бэкхена шепотом. За столом на секунду повисла напряженная тишина, но почти сразу он улыбнулся: — Не смей извиняться только. Я рад за тебя, если это так. И за Чанеля, конечно, тоже.
— Кенсу, наверное, не время было говорить… прости…
— Я просил не извиняться. Все хорошо, правда, — он протянул руку и потрепал Бэкки волосы, — со мной все нормально. Когда станет точно известно?
— Я хочу подождать еще немного, а потом пройду тест. Чанелю я не говорил, потому что он хочет, чтобы я сначала выучился, но я смогу выучится и с ребенком! Сделаю вид, что вышло случайно…
— А у тебя как с Сухо? — Кенсу повернулся, смотря Мина, который в тот момент с упреком смотрел на Бэка.
— Нормально, не знаю только, как быть с Луханом. Я все еще не говорил с ним, а течка будет со дня на день, возможно, даже завтра, но то, что он мне не звонит и не пишет… возможно, он и сам решил больше меня не забирать к себе.
— Так ты хочешь… с Сухо? — Бэкхен задумчиво посмотрел на друга и протянул руки, обхватывая чашку длинными изящными пальчиками.
— У нас с ним все так… так красиво… не знаю. Эти прогулки, встречи, звонки и смски… Мне кажется, я становлюсь зависимым от него, но почему-то тень Лухана постоянно где-то надо мной. Не знаю, как объяснить… Я вроде и решил, что не хочу с иметь с ним ничего общего, но с другой стороны, пока я не скажу ему это лично, я чувствую себя его собственностью.
— Ты чувствуешь себя его собственностью из-за метки на шее, — заметил Бэкхен, взглядом указывая на воротник, под которым скрывался след от укуса.
— Много ты понимаешь, блин, — Минсок вздохнул.
— Понимаю, — Бэкки кивнул и, лукаво улыбнувшись, протянул руку, оттягивая воротник своей футболки и демонстрируя ровный красивый укус, — а вы даже не заметили по запаху.
— Да ты пропах Чанелем так, что уже и не отличить, — Кенсу пожал плечами и заинтересованно посмотрел на Бэка: — И как ощущения?
— Потрясно! Кажется, что я стал чувствовать его еще… не знаю даже, как сказать… насыщеннее что ли… словно мы действительно стали одним целым.

Кенсу и Мин завистливо посмотрели на друга, мысленно пытаясь представить его чувства, но их раздумья прервал колокольчик, звенящий от того, что его задела открывающаяся дверь, и на пороге показался высокий широко улыбающийся альфа Бэкхена.

— О, ты рано, — Бэкки отставил чашку и пересел на соседнее кресло, освобождая место Чанелю, — посидишь с нами?
— Нет, — альфа мотнул головой и посмотрел на друзей Бэкхена, — ребят, вынужден у вас его украсть, но к нам решил заехать мой отец, будет некрасиво, если Бэкки придет позже…
— Да нет проблем, — Мин кивнул и улыбнулся нахмурившемуся Бэкхену, — иди-иди, в другой раз посидим еще, я тоже через часик пойду.
— Ла-а-адно, — наигранно тяжело вздохнув, омежка встал с кресла и, ухватившись за протянутую руку альфы, повернулся к Минсоку, — позвони сегодня же Лухану, хватит откладывать! Кенсу, а ты… не успел я прочистить тебе мозги, но ты хотя бы приглядись к Се, тебе нужно отвлечь себя от мыслей о Чонине.

Договорив, Бэкхен широко улыбнулся и наклонился, по очереди обнимая друзей, после чего вышел из кафе, сильно сжимая руку Чанеля. Когда колокольчик прозвенел еще раз, теперь уже оповещая о вышедшей парочке, Мин перевел взгляд на Кенсу.
— Бэкхен сумасшедший, но почему мне так хочется, чтобы у него все получилось?
— Наверное, потому что хоть у одного из нас должно все получиться?
— Эй! Мы с тобой не старики, у нас еще вся жизнь впереди и все такое! Забавно же получается: у тебя есть Сехун, у меня Сухо, и вполне возможно, что наша черная полоса тоже закончена? Пусть и не с истинными парами, но мы тоже имеем право обрести счастье… — Минсок говорил так уверенно, словно продумывал и заучивал эту фразу темными ночами.

Тепло от заботы друзей о нем приятно разлилось по телу, и Кенсу, кивнув, улыбнулся.

— Да, вполне возможно… Лухану будешь звонить?
— Эй, не переводи тему! Я уже сказал, что не знаю… наверное, вечером позвоню, — Мин взял свою чашку, в пару глотков допивая остывший в ней чай, — но для начала провожу тебя до дома.
— Зачем?
— Зная твои мазохистские наклонности… боюсь, что ты пойдешь такой дорогой, которой можно увидеть Чонина.
— Да нет… нет. Не пойду. Я не буду врать, что не думаю о том, как он там сейчас. Что ест, что думает и жалеет ли о том, что сделал… может, он хочет извиниться или, может, он изменился, и его отношение поменялось…
— Знаешь… — Минсок опустил голову, уставившись в свои коленки, глазами изучая каждое пятнышко на неприкрытой шортами коже, — я понимаю тебя… в плане… я понимаю, что ты чувствуешь. Я когда о Лухане думаю, с одной стороны… меня аж трясет от того, как злит меня все, что происходит, а с другой, стоит начать о нем думать в другом ключе, и все тело словно с ума сходит от желания почувствовать его рядом. Перед течкой все чаще о нем думать начинаю и стараюсь уловить его запах так, словно он мне как воздух необходим. И в этот момент… я понимаю, что не испытываю к Сухо даже половины этого чувства.
— По крайней мере, ты не винишь себя в том, что тебя прет от запаха другого альфы так же, как от своего истинного.
— Тебе нравится запах Сехуна?
— Я этого не говорил, — Кенсу покраснел и стыдливо посмотрел в раскосые глаза друга, — просто… их запахи очень похожи, понимаешь? Иногда, черт возьми, иногда мне кажется, что природа подшутила надо мной. Он когда меня случайно касается… реакция моего тела меня пугает… и я думаю: как так-то? Почему я так реагирую на прикосновения чужого альфы?
— Может, дело в запахах? Ты спрашивал, как пах его истинный? Может, у ваших пар похожие запахи и поэтому вы тоже подходите друг другу?
— Не знаю, не спрашивал… да как такое спросишь? Меня что-то торкает от твоего, похожего на Чониновский запаха, а тебя от меня случайно не прет?
— Прет, — за спинами омежек раздался спокойный тихий голос Сехуна, — и именно потому, что твой запах почти идентичен с тем запахом, я схожу с ума.

Кенсу испуганно посмотрел на ошарашенного Минсока, уставившегося за их спины. После омежка медленно повернул голову, краснея и утыкаясь взглядом в стоящего за их спинами альфу.

— И давно… кхм… давно ты тут стоишь?
— Нет, секунд 10, но услышал все самое интересное. Мин, я могу его забрать? — Сехун посмотрел на кивнувшего в ответ омежку и улыбнулся. — Пойдем, думаю, нам есть о чем поговорить.
— А откуда ты вообще узнал, что я здесь? — Кенсу хоть и поднялся с кресла, подхватывая закинутую на спинку кофту, но все же недоверчиво посмотрел на Се.
— Я просил Бэкхена отзвониться мне и сказать, когда тебя можно забрать.
— Вы думаете, я маленький, что ли? Сам не дойду?
— Хватит вредничать, пойдем, — Сехун аккуратно подтолкнул Кенсу к выходу и обернулся: — Мин, тебя подбросить до дома?
— Нет, спасибо, у меня еще есть дела. Удачной дороги, — Мин помахал рукой в знак прощания и проследил взглядом за выходящей из кафе парой.

Дел у него не было, но ему не хотелось становиться помехой разговора между Сехуном и Кенсу, да и до дома пешком не больше получаса, а Минсоку есть над чем подумать.

Выйдя из кафе, он вынул из кармана черный провод наушников и, подсоединив к телефону, включил на нем один из скачанных треков. Ноги уверенно зашагали по серой глади асфальта в направлении дома, а звуки пианино отдавались в ушах. Мин продумывал свой разговор с Луханом и пытался вселить в себя уверенность в правильности своего решения, но как только он вспоминал ощущения от прикосновений альфы к своему телу, то чувствовал, как внутри все крутит от желания. Резко остановившись, омежка тряхнул головой, отгоняя нахлынувшую потребность в Лухане и стараясь перестать о нем думать, но мысли о теле альфы никак не выходили из головы. Мина обдало жаром, и низ живота начал немного ныть. От первых симптомов начала течки омежка покраснел и опасливо обернулся, осматривая пустующую улицу. Из раздумий его вывела резко замолчавшая музыка в ушах и вибрация мобильника. Поморщившись, Мин засунул руку в карман и достал телефон, глядя на высветившийся номер папы.

— Да? — Мин постарался сделать беззаботный голос, больше всего на свете он не хотел, чтобы папа Исин волновался.
— Мин, привет, ты скоро будешь?
— Ммм… пока не знаю, а что?
— Заезжал Лухан, хотел забрать тебя… ты даже не говорил мне, что скоро уедешь, но дело не в этом, он сказал чтобы ты был готов, он заедет вечером. Вот я и звоню, может, пока ты гуляешь, я соберу тебе все необходимое?
— Не-не-не… не надо, я сам разберусь, спасибо, пап.
— Точно? Ну ладно… я сейчас ухожу на… на одну встречу, думаю, что успею вернуться до твоего отъезда. Но если не успею, обязательно позвони и скажи, что все нормально, ладно?
— Хорошо. Пока.

Мин все еще стоял на том же самом месте, чувствуя, как по телу разливается неприятный жар, а внутри все крутит от волнения. То, что Лухан хочет заехать вечером, означало, что Минсоку придется звонить сейчас, чтобы не затягивать. Рука, держащая телефон, немного тряслась, пока он искал в контактах телефон Лухана, а когда раздался сигнал о начале звонка, все тело сковало от страха. Медленные равномерные гудки отдавались в голове Минсока, и несколько раз он дергал рукой в порыве скинуть звонок, но все же немного успокаивался и продолжал ждать, пока альфа снимет трубку.

— Минсок? — от немного хриплого голоса Лухана внутри все затрепетало, сердце бешено застучало, а живот скрутило болезненной негой еще сильнее.
— Д..да… привет. Ммм… я хотел с тобой поговорить… На счет сегодня… и вообще…
— Я заезжал к тебе домой, но тебя не было, я приеду вечером, и ты обязательно мне скажешь все, что тебе там хочется. Необязательно было звонить.
— Да нет… я хотел сказать, что… ты…
— Что? Мин, давай быстрее, у меня работа.
— Не приезжай за мной.
— С какой это стати?
— Больше вообще не приезжай. Я не хочу… я подумал, и я…я не хочу больше быть с тобой.
— Ты моя пара. Хочешь ты со мной быть или нет, это приписано природой. Что за детские капризы? Это у тебя перед течкой истерика вдруг?
— Нет! Я давно думал… я не хочу быть твоей омегой. Не хочу… иметь с тобой больше ничего общего.
— Значит так, слушай внимательно. Я не собираюсь выслушивать твои сопли. Приди в себя до вечера и не неси ерунды.
— Да не надо за мной приезжать! Я не поеду с тобой никуда.
— До вечера, – Лухан, даже не дослушав, повесил трубку, оставляя ошарашенного и рассерженного Минсока стоять на улице и смотреть на телефон.

Мысли роем крутились в его голове, а обида с новой, еще большей силой захлестнула Мина, затуманивая разум. Лицо покраснело, а щечки горели не то от злости, не то от стыда. Он, шмыгнув носом, быстро постукал пальцем по сенсорному экрану, набирая знакомый номер и, один раз медленно выдохнув, поднес телефон к уху. Очередные гудки дали еще немного времени успокоиться, а когда трубку подняли, сердце снова быстро застучало.

— Сухо, привет, мы можем встретиться?
— Сейчас? Да, конечно, я как раз закончил перевозить вещи в новую квартиру. Что-то случилось?
— И да… и нет. Я хочу тебя кое о чем попросить. Это… это очень важно. Для меня… для нас.
— Давай я за тобой приду, где ты?
— Я смогу дойти сам, я как раз недалеко.
— Хорошо, тогда жду тебя.

Обычно, думая о предстоящем возможном сексе с Сухо, Минсок мучился сомнениями, но сейчас, когда он шел к нему, в нем бурлила уверенность, подогреваемая в основном обидой на Лухана. Но омежка, возможно в глубине души понимая это, все равно уговаривал себя в том, что решение его оправдано еще и чувствами к Чунмену. Быстрыми шагами он приближался к новой квартире брата Бэкхена, но, уже подойдя к самой двери, остановился.

Мин снова почувствовал жар на щечках, ладони вспотели, а путаница в голове стала еще больше. Хотя сердце подсказывало ему, что, возможно, он делает ошибку, разумом он все же убеждал себя, что так будет лучше, но рука все никак не тянулась к дверному звонку, давая время еще раз обдумать принятое решение. Один глубокий вдох, и он поднимает руку, нажимая пальчиком на черную кнопку, после чего в квартире слышится трель звонка.

Сухо открыл дверь довольно быстро и почувствовал пробивающийся сквозь неприятный запах другого альфы собственный запах омежки, приятный, дурманящий и сладкий. Ощущение присутствия в жизни Минсока другого альфы на какое-то время вдруг забылось Чунменом, и инстинкт захватил разум. Рывком втащив Минсока в квартиру, он прижал его к двери и впился в губы. Не так нежно и невинно, как обычно, а с болезненными укусами, грубо врываясь языком в манящий рот.

Минсок, не ожидая такой реакции на течку, немного опешил, но, почувствовав напор Сухо, сдался, обнимая его, неловко и как-то робко отвечая на поцелуй. Пока язык Сухо требовательно и властно хозяйничал во рту Мина, тот не мог выкинуть из головы сомнения на счет правильности своего поступка. Стоило прикрыть глаза, как воображение сразу нарисовало вместо Чунмена Лухана и все естество Мина заныло от желания почувствовать Лухана в себе.

Чуть прохладные ладони Сухо удовольствия, как хотелось бы сейчас Мину, не приносили и забыться не помогали. Скорее наоборот, стыд за саму эту идею начал грызть где-то в районе груди.

Когда Чунмен наконец оторвался от губ, его руки уже тянулись к краям футболки омежки, поддевая их и стаскивая ее через голову. В которой все запуталось настолько, что Мин не знал, как остановить властные движения рук Сухо по его телу, ласкающих и при этом неприятно сминающих. Чунмен, словно сошедший с ума, сжимал пальцами гладкую бледную кожу омежки, губами выцеловывая каждый кусочек и чувствуя, как дрожит под его прикосновениями такое родное и даже любимое тело.

— Сухо… я не могу… — Минсок не шевелился и просто ждал, когда до Чунмена дойдут его слова.

Еще несколько поцелуев, и Сухо застыл, а после, подняв голову, резко отскочил, почувствовав неприятный запах марципана, который все-таки чувствовался в воздухе.

— Прости… я… — краснея, Мин все еще прижимался к шероховатой стене, мысленно подбирая слова и оглядываясь в поисках валявшейся у ног футболки. — Я… не знаю, что со мной. Прости.

Тяжелый выдох Сухо заставил Минсока поднять глаза и посмотреть на альфу, который теперь как-то по-другому смотрел в ответ.

— Мин, ты… любишь его.
— Что? Ох… я не знаю… Я не могу… так.

Чунмен сам наклонился к ногам Мина, поднимая футболку и вручая ее омежке. Трясущимися руками тот взял ее, выворачивая и натягивая на голое тело, скрывая небольшие покраснения от ласк альфы.

— Я провожу тебя домой. На улице опасно, у тебя течка и…
— Не надо, — Минсок перебил Сухо, вскидывая ладонь вверх и останавливая его, — я хочу пройтись один. От меня разит Луханом за километр, даже в течку ко мне никто не подходит. Я не раз ходил один.
— Но…
— Не надо, правда.

На ватных, немного дрожащих ногах Мин развернулся, делая шаг к двери, и, протянув руку, коснулся влажными ладонями холодной ручки, дергая ее на себя. Мысли путанной кашей плескались в голове, пока он выходил из дома Чунмена под взволнованный и немного опешивший взгляд альфы.

***

Дорога домой заняла меньше времени, чем хотелось бы самому Мину, и последний поворот на свою улицу он делал, чувствуя скрученный комочек нервов внутри живота. Он даже не сразу заметил машину, остановившуюся рядом с ним, и дернулся, услышав знакомый мягкий, с каплей раздражения голос.

— Мин, стой.

Омежка повернул голову, испуганно глядя на своего альфу.

— Садись в машину.
— Не хочу. Уезжай.
— Что за истерика, Мин?
— Ничего! Достал! — Минсок зло посмотрел на Лухана, но внутри все разгорелось огнем, и, кажется, поток его слов уже было не остановить. — Бесишь меня, понял? Я не ясно сказал? Не хочу я с тобой быть и не буду! У тебя, что, омег мало? Судя по всему, нет, чего ты тогда приезжаешь за мной? Думаешь, это приятно? Ни черта это не приятно! Ненавижу!

Резко повернувшись, омежка сделал еще несколько шагов по дороге, пока не услышал хлопок дверцы машины и шаги позади себя. Пальцы Лухана больно обхватили руку Мина над локтем, дергая назад и разворачивая к машине. Минсок даже не стал упираться, понимая что это бесполезно. Альфа в несколько шагов дотащил его автомобиля, сажая внутрь, с громким хлопком закрывая дверцу. Несколько секунд, и Лухан уже сел рядом, зло смотря на омегу.

— Ненавидишь меня, значит?

В такой непосредственной близости и в закрытой машине спеси поубавилось, и Минсок молча уставился на свои колени, не зная, что ответить. Запах миндаля заполнял легкие, и думать становилось все сложнее, а внутри все вновь неприятно заныло, требуя удовлетворения. Тяжело выдохнув Минсок старался взять себя в руки, но испаринка, проступившая на висках, и легкое головокружение сильно мешали собраться с мыслями.

— И что же заставило тебя… - Лухан резко замолчал и сделал глубокий вдох, от которого по затылку омежки пробежались мурашки, и он со страхом поднял взгляд на альфу, догадываясь, что тот учуял запах Чунмена. — Или кто-то… да, Мин? Встречаешься с кем-то еще?

— П…послушай… ничего не было…и…
— Верю, если бы было, я бы почувствовал его запах еще на улице. Не успели?
— Не успели?! Да я домой шел, если ты не заметил! Захотел бы, все бы успели!
— Он не захотел трахать меченую омежку? Какое разочарование, не правда ли? — Минсок внутренне напрягся, видя что Лухан нагибается к нему, кладя ладонь на руку омеги.
— Не.. не смей… — закончить свою речь Лухан Минсоку не дал, резко дергая на себя и обхватывая свободной рукой податливое из-за течки тело Минсока. Язык Лухана быстро скользнул в приоткрытый ротик, а рука уже вовсю хозяйничала под футболкой.

Кожа омежки горела от возбуждения, а изо рта вырвался стон, и он в полной мере ощутил свою зависимость от прикосновений именно своего альфы. Все мысли о том, что он не хочет быть с ним, ушли на задний план, и в голове осталась лишь похоть и желание ощутить его в себе как можно скорее. Руки омежки сами потянулись к рубашке Лухана, расстегивая подрагивающими пальчиками тугие пуговицы. Целоваться через расстояние стало крайне неудобно, и Лухан, выпустив руку омежки, обхватил его за талию, приподнимая и помогая перебраться к нему на колени. Места еще меньше, но в голове Минсока не осталось ничего, что сейчас, возможно, могло бы его остановить.

Пальчики сами спустились по голой груди альфы вниз, к животу, а оттуда — к ширинке джинсов, освобождая налившийся кровью член. Минсок словно сошел с ума и, возможно, со стороны где-то отдаленно даже не узнавал себя, в тот момент, когда, приподнявшись, стягивал с ног шорты, до жути неудобно извернувшись в тесном пространстве. Поцелуи Лухана оставались огненным следом на коже, а руки, исследующий тело, заставляли Мина иногда рвано выдыхать, представляя то удовольствие, которое ждет его впереди.

Альфа почти ничего не делал, предоставляя Минсоку самому чуть приподняться на его бедрах и, рукой поддерживая возбужденный член, закинув голову, медленно опуститься на него. Удовольствие от проникновения в него члена раскатилось по телу, и Минсок напряженно выдохнул и наклонился к альфе, впиваясь в ухмыляющиеся губы.

Заведенный, возбужденный Минсок редкими медленными движениями привставал и снова усаживался на Лухане, чувствуя небольшое, но до одури приятное скольжение члена внутри. Сейчас, когда он был так заведен, ему даже это казалось высшим наслаждением: чувствовать в себе своего альфу.

Иногда, напрягая шею до выступающей на ней венке, которую Лухану резко захотелось вылизать, Минсок поднимался максимально высоко, так, что в нем оставалась только головка, а после опускался, выдыхая от вспыхнувшего удовольствия. Он, словно одержимый, сжимал в себе Лухана, делая все более быстрые движения, и мысленно молил себя то о том, чтобы скорее кончить, то о том, чтобы это никогда не кончалось.

Тишина, прерываемая лишь хлюпаньем смазки и редкими сдержанными стонами Минсока, немного резала слух, но занятый собственным удовлетворением омежка, продолжал приподниматься и опускаться по члену, сжимая тонкие пальчики на плечах альфы. Чем ближе разрядка, которую сейчас неминуемо хотелось почувствовать Мину, тем быстрее он двигался, рвано выдыхая в изгиб шеи Лухана.

В его голове на мгновение зароилось чувство, что так оно и должно быть. Что сейчас он делает то, что предназначалось ему изначально, с тем человеком, с которым должно было быть. Несмотря на напряженную атмосферу, он чувствовал себя с Луханом, которого ненавидел и презирал, одним целым. Еще несколько толчков, и Минсок услышал громкий выдох альфы, а после почувствовал горячую сперму, наполняющую его и обжигающую чувствительную точку. Последний раз поднявшись, он опустился на всю длину и с тихим стоном кончил, не поднимая голову и еще сильнее сжимая пальчиками кожу Лухана.

— Вставай, иначе будет сцепка. Тебе же не нужен ребенок, маленькая шлюшка?

Голос Лухана словно вывел Мина из дремоты удовольствия, охлаждая и приводя в чувство. Выдохнув он начал приподниматься с альфы, не позволяя себе заглянуть в его глаза. Пересев на свое кресло, он начал трясущимися руками одевать подобранные шортики, проклиная себя, свое тело и мысли за все, что только что произошло.

Между тем ухмыляющийся Лухан, застегнул свою ширинку и повернулся к Минсоку, наблюдая, как тот пытается справится с дрожанием пальчиков.

— Ненавидишь меня, значит?

Второй раз этот вопрос звучит в этой машине и на этот раз отдается в голове Мина еще громче и четче.

— Что ж, — Лухан перегнулся через застывшего от волнения Минсока и, дернув ручку, открыл дверцу машины. — Убирайся. Мне омега-шлюшка не нужна. Таких у меня, как ты заметил, полно.

Минсок ошарашенно посмотрел на Лухана, переосмысливая все, что тот только что сказал, и не верил, что это происходит именно с ним.

— Чего застыл? Хотел же уйти. Вали. Больше я тебя не побеспокою.

Лухан развернулся к рулю, положив на него руки.

— Я сказал: убирайся!

Вздрогнув от испуга, Минсок спустил тощую ножку на асфальт и, шмыгнув носом, отошел от машины, все еще приходя в себя от произошедшего. Громкий хлопок двери и рев двигателя словно отрезвили его, и он, чувствуя потоки горячих слез, подступающих к горлу, смотрел, как машина Лухана на скорости скрывается из его вида и жизни.