Понятийный ряд исследования: гендер и насилие в социологической перспективе

НАСИЛИЕ В МОЛОДЕЖНЫХ ГРУППИРОВКАХ КАК СПОСОБ КОНСТРУИРОВАНИЯ МАСКУЛИННОСТИ

Журнал социологии и социальной антропологии. – Т. V. - №1, 2002. – C. 151-160.

Подростково-молодежные группировки по месту жительства как объект исследования в российской социологии существует совсем недавно, хотя западные социологи и криминологи занимаются изучением этого феномена уже около 100 лет. Самым сложным в исследовании группировок всегда была теоретическая интерпретация многообразных эмпирических данных. Неясность причин появления данного явления породила множество гипотез: “неправильная” социализация отдельных подростков, неразрешимый классовый конфликт или осознанно выбранная арена для конструирования преступной карьеры социально исключенными группами молодежи.

В настоящей статье предлагается новый подход к интерпретации феномена группировок как, с одной стороны, – микромира, отражающего специфику российской гендерной системы, а с другой стороны, - гомосоциального поля, где постоянно происходит процесс “создания” маскулинности, в том числе и посредством различных насильственных практик.

Данное направление ставит новые для отечественной социологии проблемы, поскольку в существующей литературе, рассматривающей подростково-молодежные группировки (Л. Прозументов, Р. Булатов, А. Шеслер, С. Сибиряков, И. Гильманов, В. Овчинский, А. Кошелкин, С. Шестаков), гендерный аспект насилия практически не исследуется [1, 2, 3, 4, 5, 6, 7]. Вместе с тем, рассмотрение этого явления в гендерной перспективе дает продуктивные возможности для теоретического осмысления насилия и конструирования новой концепции.

Понятийный ряд исследования: " гендер" и " насилие" в социологической перспективе

Гендер, в отличие от биологического пола, обычно относят к описанию социальных характеристик мужского и женского. Это понятие включает в себя доминирующие представления о том, какие черты и способы поведения считаются маскулинными и фемининными в любом обществе в конкретный промежуток времени. Гендер, таким образом, формируется в ходе социализации и включает психологические, социальные и культурные компоненты [8].

Описывая гендерные практики в конкретных обществах, исследователи часто пользуются термином " гендерныйпорядок", который характеризует возникающие в ходе исторического развития отношния власти и подчинения между полами. В ходе анализа молодежных группировок мы будем употреблять понятие " гендерный режим", которое обозначает выражение структурированного гендерного порядка внутри какого-либо общественного института. Гендерный порядок и гендерный режим базируются на разделении труда, властных иерархиях и социальном конституировании сексуального желания и сексуальности [9; 10]. Сила и насилие очень важны для каждой из этих составляющих.

В ходе проведенных нами исследований мы обнаружили, что российские молодежные группировки не просто являются гомосоциальными и состоят из мужчин, но также воспроизводят особую форму маскулинности. Именно поэтому нам бы хотелось подробно остановиться на разнообразных попытках теоретического осмысления маскулинности, существующих в научной литературе.

С точки зрения психоаналитической теории маскулинность представляет собой особую организацию психической структуры личности, состоящую из двусмысленных желаний, эмоций и фантазий, которые возникают в ходе развития отношений внутри каждой конкретной семьи. В соответствии с теорией социализации, маскулинность формируется из целого набора социально принимаемых поведенческих практик, которым индивид обучается через наблюдение и интериоризацию значимых ролевых моделей, например, родительских. Ролевая теория рассматривает маскулинность как набор социальных сценариев, содержание которых усваивается индивидом в раннем детстве [11, c. 115-116].

Постмодернистские и конструктивистские работы по субъективности отвергают идею о неподвижной и стабильной гендерной идентичности, отказываются от эссенциалистского понимания гендера и рассматривают самость как нечто изменяемое и подвижное. Майкл Киммел рассматривает маскулинность как " постоянно меняющийся набор значений, которые мы конструирует в общении с собой, друг с другом и окружающим нас миром" [12, c. 120]. Хоми Бхабха считает, что " маскулинность, таким образом, есть принятие некой объявленной позиции, формирование психического комплекса, примерка социального пола, дополнение исторической сексуальности, аппарат культурного различия" [13, c. 58]. Соглашаясь с амбивалентной и неопределенной природой маскулинности, Роджер Хоррокс утверждает: “Имеет смысл рассматривать маскулинность как гетерогенную, чувствительную к контексту и возникающую в процессе взаимодействия” [14, c. 5]. Это утверждение противоречит традиционному пониманию маскулинности как глубоко укорененного, негибкого и неизменного аспекта индивидуального характера или личности.

Современный теоретик маскулинности Роберт Коннел рассматривает гендер через гендерные отношения. По его мнению гендер является способом организации практик социального взаимодействия мужчин и женщин в четырех сферах: властной, производственной (разделения труда), катексиса (эмоциональных отношений) и символической [15, c. 23-26]. С этой точки зрения маскулинность представляет собой конфигурацию гендерных практик. Таким образом, гендер – это процесс, а не заранее заданная характеристика индивида [16], более того, гендер может быть помыслен как глагол, как динамический процесс, находящийся в рамках социального.

Вместе с тем, рассмотрение маскулинности как мультивариантного и постоянно конструируемого феномена кажется нам несколько преувеличенным. На наш взгляд, речь можно вести скорее об определенных " гендерных траекториях", границы которых очерчены и другими стратифицирующими общество измерениями, такими как класс/социальное положение, образование, этничность и т.п. Конструировние же гендера можно сравнить скорее с процессом постоянного накопления гендерного опыта, дополняющего и раскрывающего гендерную идентичность. Вместе с тем, вышеперечисленные границы не являются очень жесткими, а траектории больше похожи не на рельсы, с которых достаточно сложно сойти, а на автомобильное шоссе с большей свободой движения и возможностью объездов, разворотов и остановок.

Для обозначения иерархического характера маскулинностей Р. Коннелл ввел понятие " гегемонная маскулинность". Она соотносится с различными подчиненными маскулинностями и доминирует над ними [9, c. 183]. В одних культурах социализация молодых мужчин в рамках гегемонной маскулинности не связана напрямую с доказательством своей физической силы, трудолюбием и готовностью вступить в драку. Однако существуют культуры, в которых этот доминантный тип маскулинности в большей или меньшей степени связан с насильственным противодействием, доминированием и контролем [17]. Выражение гегемонной маскулинности посредством насилия становится основной формой мужественности и маргинализирует альтернативные формы. Вместе с тем, по мнению Коннелла, " насилие является частью системы доминирования, но в то же самое время, мерой ее несовершенстваӘ Масштаб современного насилия свидетельствует о кризисных тенденцияхӘ в современном гендерном порядке" [18, c. 84].

Рассмотрение насилия в рамках гендерной проблематики требует от нас новой теоретической интерпретации понятия " насилие". Традиционно в социологической литературе насилие определяется как нанесение " эмоционального, психологического, сексуального, физического и/или материального ущерба" [19, c. xiv]. Некоторые авторы расширяют понятие “насилие”, включая в него также вербальные, когнитивные и репрезентационные формы поведения, ущемляющие права других людей. Так, насилие, по мнению Дж. Хирна может также включать в себя “создание условий совершения насильственных действий, потенциальное насилие, угрозу и/или пренебрежениеӘ и может быть драматичным, скрытым, случайным или продолжительным” [20, c. 43]. Такое расширительное толкование насилия размывает границы данного понятия, ведет к утрате специфики данного социального феномена, “насилию всех над всеми”.

Феминистские теоретики отмечают, что насилие чаще совершается мужчинами, а потому не может рассматриваться вне гендерного поля. Они также писали, что насилие играет важную роль в процессе социального конструирования маскулинности и сексуальности в патриархальном обществе, целью которого является воспроизводство и сохранение статуса и властной позиции мужчин [21, 22, 23, 24].

Однако нельзя считать насилие " мужским" феноменом. По нашему мнению насилие может быть определено как практика, используемая для конструирования и поддержания гендерной идентичности и отражающая отношения власти-подчинения определенного гендерного режима или гендерной системы. Насилие включает намеренное и осуществленное против воли человека применение физической силы, а также реальную угрозу его применения, с использованием вербальных и невербальных средств.