Кодификации в Новые времена (1453—1789)

После средневекового упадка кодификации вновь мало-помалу появляются в начале эпохи Возрождения, и их возобновление связано, пожалуй, с самыми разнообразными факторами — политическими, экономическими и даже культурными.

Определяющим фактором стало, как представляется, усиление королевской власти. Суверен приобретает достаточно власти над своими вассалами, чтобы начать и постараться довести до конца кодификационную деятельность, — неизбежную еще и потому, что отмеченное усиление центральной власти сопровождается возрастающей законодательной активностью, которая вызывает необходимость приведения в порядок многочисленных и разрозненных правовых норм. Появление национальных государств, характеризующихся сильной центральной властью, положившей конец типичной для феодального общества раздробленности, не могло не быть сопряжено с рождением в этой новой структуре власти кодексов.

Нельзя недооценивать и ту роль, которую, безусловно, сыграло развитие экономического оборота, весьма слабо сочетавшегося с одновременным существованием на ограниченной территории множества разнообразных правовых норм. Все более актуальной становится необходимость их унификации, благоприятствующая идее кодификации, призванной такую унификацию обеспечить.

Технические или культурные факторы равным образом способствовали пробуждению кодификации. Изобретение книгопечатания, позволившее широко тиражировать письменные тексты, облегчило разработку и распространение кодексов. Наконец, отличающее эпоху Возрождения увлечение античной культурой, желание копировать греческие и римские образцы проявлялось не только в облас-

то-то...» (выдержка из предисловия Маймонида к его сочинению, которая цитируется по: С. Leben, art. cité).

1 См.: R. Hayoun, Maï monide et la pensé e juive, PUF, 1994.

Кодификации

ти искусства. Античные кодификаторы, окруженные не меньшим ореолом славы, нежели скульпторы или писатели, служили идеализированным примером для кодификаторов интересующей нас эпохи.

Процесс кодификации возрождается на исходе Средних веков, когда возникает необходимость записи кутюмов*, поскольку их несметное количество создавало неимоверные сложности, связанные со знанием кутюмов и доказыванием их наличия. Эти сложности требовалось хоть как-то сгладить¹. Сначала данный феномен проявился в Скандинавских странах: скажем, в Норвегии начиная с 1274 г. король Магнус Хаконарсон, прозванный Lagabô ter, что буквально означает «тот, кто улучшает право», унифицировал все локальные системы права, существовавшие в каждом регионе. Во Франции первые частные сборники кутюмов появляются с XIII в.²: между 1254 и 1258 гг. выходит в свет книга «Совет другу», написанная шевалье Пьером де Фонтаном, бальи** в Вернандуа в царствование Людовика Святого***; между 1255 и 1260 гг. — «Книга о правосудии и о речи адвоката»; в 1270 г. — «Учреждения Святого Людовика». Авторы последних двух книг неизвестны. Особо следует выделить сборник кутюмов, составленный в 1283 г. Филиппом де Бомануаром**** на основании правовых норм графства Клермон в Бовези. Этот сборник, безусловно, наиболее знаменит. Впоследствии данная тенденция развивается и расширяется, причем преимущественно на Севере Франции³. Следовательно, «идея уже витает в воздухе»⁴ в момент, когда Карл VII повелевает

* Кутюмы (фр. coutumes) - локальные нормы обычного права в феодальной Франции. - Примеч. пер.

¹ См. ст. 125 ордонанса Монтиль-ле-Тур, весьма выразительно обосновывавшую необходимость записи кутюмов: «Желая прекратить процессы и споры между нашими подданными, и освободить их от взносов и расходов, и устранить все неясности и противоречия, распоряжаемся...»

² A. Leca, La genè se du droit, op. cit., № 26.

** Бальи - королевский чиновник, глава судебно-административного округа на севере Франции. — Примеч. пер.

*** Имеется в виду Людовик IX Святой (1214—1270), царствовавший с 1226 г. — Примеч. пер.

****Ф. де Бомануар - великий французский юрист, бальи при Суде графства Клермон, располагавшегося в г. Бовези. В его произведении «Кутюмы Бовези» были собраны и систематизированы правовые нормы, применявшиеся указанным судом. — Примеч. пер.

³ См.: J. Van Кап, Les efforts de codification en France, Paris, 1929; см. также в более обобщенном ракурсе: J.-L. Gazzaniga, Le code avant le code // La codification (sous la dir. de B. Beignier), Dalloz, 1996, p. 21 et s.

⁴ J.-L. Gazzaniga, Ré daction des coutumes et codification // Droits, 1997, № 24, p. 74.

Введение

1453 г. ордонансом, изданным в Монтиль-ле-Тур, запись кутюмов Геверной Франции. Простая фиксация кутюмов, без внесения в них каких-либо изменений, привела к длительной и трудной работе над составлением более чем сотни сборников, и к середине XVI в. эта инициатива себя исчерпала.

Данный феномен был присущ отнюдь не только Франции: многие европейские монархи точно таким же образом организовывали запись кутюмов или обычаев. В качестве наиболее показательных примеров¹ назовем решение Карла V (Quint)* начать в 1530 г. запись всех правовых обычаев Нидерландов — работа завершилась два века спустя, когда были зафиксированы более семисот обычаев, или решение герцога Эммануэля-Филибера Савойского утвердить в 1585 г. в герцогстве Аоста правовые обычаи, изложенные епископом Шарлем Жино (Charles Ginod). Равным образом в России систематизация правовых обычаев, проводившаяся с XI по XIV в., привела к появлению сборников русского права, разные списки которых именуются Русская правда.

Запись обычаев зачастую выявляла немало недостатков, в частности их запутанность, противоречия между ними, что влекло за собой через призму неизбежных споров юристов интенсивную док-тринальную деятельность: многочисленные авторы стремились преодолеть все эти проблемы путем разработки общего обычного права. Сочинения Рауля Спифама или Франсуа де Немона, а особенно Шарля Дюмулена**, настаивавшего на необходимости кодификации и даже унификации «всех кутюмов Франции как средстве искоренения их разнообразия и улучшения их изложения, до сего дня страдающего несовершенствами»², за которыми последовали труды

¹ Почти исчерпывающий обзор см. в работе: J. Vanderlinden, Le coceptde code..., op. cit., p. 23 et s., a также примечания № 10 и след. в конце работы.

*" Карл Quint (1500-1558) - так во французской историографии во избежание путаницы принято называть Карла V, императора Священной Римской империи (1519— 1556), короля Испании (Карлос I) в 1516-1556 гг., короля Сицилии (Карл IV) с 1516 по 1556 г. из династии Габсбургов. — Примеч. пер.

** Ш. Дюмулен (1500—1566) — выдающийся французский юрист, специалист по кутюмному праву, крупнейший знаток Парижского кутюма; один из предвестников создания французского национального права, которое он противопоставлял средневековому универсализму, построенному на римском праве. — Примеч. пер.

² Цит. по: J. Vanderlinden, Le cocept de code..., op. cit., p. 57. Характерно само название сочинения Дюмулена, ясно показывающее его амбиции, — «Oratio de Concordia et unione consuetudinum franciae» («Речь о согласовании и объединении обычаев Франции». — Примеч. пер.).

Кодификации

других юристов, таких как Ги Кокий¹*, Антуан Луазель^2** или даже уже в XVIII в. Франсуа Буржон³, - все эти доктринальные работы способствовали тому поиску единства обычного права, что стал этапом на пути к еще более общей унификации всего французского права. Можно также отметить, что «своими формулировками, предвосхищавшими статьи кодекса, своим методичным, продуманным и лаконичным стилем изложения обычного права, своими попытками синтезировать это право Луазель открыл дорогу Потье*** и стал одним из предвестников Гражданского кодекса»⁴.

С конца XVI в. кодификация входит в новую фазу, поскольку развитие королевской власти порождает необходимость кодификации тех правовых норм, которые этой властью создаются, что происходит в Европе почти повсеместно. Растет число неофициальных компиляций норм, изданных монархами. Так, в Дании около 1550 г. эрудит Эрик Краббе задумывает составление проекта национального закона для всей страны, причем в то же самое время он размышляет и о кодификации; в Савойе магистрат Фабер**** создает в 1605 г. сборник юридических норм, применяемых под общим названием Codex

¹ Institution au droictdes Franç ois, Paris, Langelier, 1612.

* Г. Кокий (1523-1603) - выдающийся французский юрист, адвокат в Париже и Невере, представитель третьего сословия в Генеральных штатах 1560, 1576 и 1588 гг., блестящий знаток кутюмов, считавшийся лучшим комментатором кутюмного права Севера Франции и внесший большой вклад в его систематизацию, автор фундаментального труда «Комментарий кутюма области и герцогства Нивернэ» (1590); другое его классическое сочинение — цитируемая Р. Кабрияком «Правовая система французов» — первым изданием вышло в 1595 г.; кроме того, Г. Кокий считается крупным теоретиком абсолютной монархии и галликанской Церкви. — Примеч. пер.

² Institutes coustumè res ou Manuel de Plusieurs et diverses Reigles, Sentences, et Proverbes, tant anciens que modernes, du Droict Coustumier et plus ordinaire de la France, Paris, 1607.

** A. Луазель (1536—1617) — выдающийся французский юрист, чье творчество считается вершиной юридико-технической обработки кутюмов, из которых он сумел вывести правовые принципы и максимы, часть из которых сохраняет силу и сегодня; здесь цитируется его главное сочинение, которое во французской литературе принято для краткости именовать «Обычно-правовыеустановления». — Примеч. пер.

³ Le droit commun de la France et la coutume de Paris ré duits en principes, Paris, 1747. Этот автор идет еще дальше, поскольку предлагает осуществить объединение права на основе Парижского кутюма.

***О персоналии Потье см. наше примечание далее. - Примеч. пер.

⁴ P. Dubouchet, La pensé e juridique..., op. cit., p. 71.

**** Антуан Фавр (в лат. транскрипции Faber - Фабер) (1557-1624) - выдающийся французский (савойский) юрист, создавший ряд фундаментальных трудов по римскому праву, не утративших своего научного значения до сих пор; он считается апологетом классического римского права, подвергавшим последовательной критике Юстиниана и Трибониана. - Примеч. пер.

Введение

fabrianus (Кодекс Фабера), а высокий сановник королевства Неаполь Тапиа пишет в 1598 г. аналогичный по замыслу труд для своего государства¹, в испанских Нидерландах* адвокат Ансельмо публикует в 1649 г. Codex belgicus (Бельгийский кодекс), являющийся неким собранием законодательных текстов². В Австрии вслед за Codex Leo-poldinus (Кодекс Леопольда), датируемым 1670 г., магистрат фон Вейнгартен издает в 1701 г. Codex ferdinandeo-leopoldinus (Кодекс Фердинанда-Леопольда), в то время как фон Гариент в свою очередь обнародует в 1703 г. Codex austriacus (Австрийский кодекс), причем оба представляют собой компиляции законодательства Австрийского королевского дома. В Модене герцогский библиотекарь Людовико Антонио Муратори** публикует в 1726 г. Codice carolino (Кодекс Карла), целью которого стала попытка выявления и разрешения всех спорных правовых вопросов³. Стремление к кодификации достигает даже берегов Англии: в 1616 г. сэр Фрэнсис Бэкон*** адресует своему королю Якову 1 собственное сочинение «Предложение по поводу обобщения и улучшения права Англии», где высказывает идею не только обобщить, но и рационализировать правовые нормы, содержащиеся в year books****. Этот проект остался неосуществленным в силу политических причин, связанных с конфликтом между королем и

Парламентом. Помимо того, в 1668 г. Мэттью Хейл***** вынашивает

план составления нечто вроде кодекса Соттоп Law (общего права), взяв за образец Corpusjuris civilis⁴.

¹ J. Vanderlinden, Le coceptde code..., op. cit., p. 34. * Имеется в виду период истории Нидерландов, когда они находились под испанским владычеством. — Примеч. пер. ²Ibid., p. 35. ** Л. А. Муратори (1672—1750) — видный представитель Illuminismo (итальянского Просвещения), философ, мыслитель, искусствовед, правовед; автор известной книги «Размышления о хорошем вкусе в науках и искусствах» (1708). — Примеч. пер. Mf. Cartuyvels, D'ou vientle Codepenal?, De Boeck, 1996, p. 100 et s.

*** Имеется в виду великий английский философ-материалист Ф. Бэкон (1561 — 1626) — лорд-канцлер при короле Якове I. — Примеч. пер.

**** Речь идет о так называемых Ежегодниках (year books) - средневековых описаниях судебных решений, которые производились в Англии ежегодно (см. подробнее: Бейкер Дж. X. Направления научных исследований по истории английского права: рассмотрение необработанных материалов // История права: Англия и Россия. М., 1990. С. 50 и далее). - Примеч. пер.

*****М. Хейл — выдающийся английский юрист XVII в., член палаты лордов, лорд — главный судья Королевства (Lrd. Cheife Justice), автор известных сочинений «Размышления лорда Хеша о Диалогах г-на Гоббса в области права» (1 -е изд. 1681), «История Общего права в Англии» (1-е изд. 1713; см. чикагское переиздание 1971). - Примеч. пер. См.: А. Leca, Lagenese du droit, op. cit., № 31 (примеч. 454).

Кодификации

Если говорить о Франции¹, то Генрих III принимает решение о проведении кодификации в своем ордонансе, изданном в 1579 г. в Блуа*, что стало откликом на пожелания, высказанные во время сессий Генеральных штатов, состоявшихся в 1560 г. в Орлеане и в 1576 г. в Блуа. Кодификация была осуществлена президентом Парижского парламента** и государственным советником Барнабе Брис-соном*** в форме собрания эдиктов и ордонансов, сопровождавшихся дополнениями и комментариями. Ее опубликование состоялось в 1595 г. под наименованием Кодекса Генриха III. Этот текст, так и оставшийся простым проектом, не имевшим обязательной силы, вскоре был окончательно забыт где-то на рубеже XVI—XVII вв., хотя за считанные годы успел выдержать несколько переизданий и обновлений². Кроме того, примерно в то же время Тома Кормье, президент казначейства г. Алансона, собрал несколько королевских ордонансов в так называемом Кодексе Генриха IV, изданном в 1602 г., сделав это, однако, в более оригинальной манере, поскольку речь шла, ни много ни мало, о сравнении данных ордонансов с римским правом Юстиниана. Другие ордонансы, касавшиеся преимущественно публичного права, были отобраны чуть позже адвокатом Парижского парламента Жаком Корбеном и озаглавлены Кодекс Людовика XIII. Наконец, ордонанс 1629 г.,

¹ См. подробнее: H. Cauviè re, L'idé e de codification en France avant la ré daction du Code civil, thè se, Paris, 1910.

* Блуа - город во Франции. В XIV в. любимая резиденция французских королей, где дважды (в 1576 и 1588 гг.) собирались Генеральные штаты (высшее сословно-представительное учреждение средневековой Франции). — Примеч. пер.

** Парижский парламент (создан в XIV в.) и парламенты провинций - судебные, административные и политические учреждения монархической Франции, на которые, в частности, была возложена функция регистрации законодательных актов, принятых королем. Парламенты обладали правом направлять в адрес короны представления о неправомерности издаваемых ею законов (так называемой ремонстрации). - Примеч. пер.

*** Барнабе Бриссон (в лат. транскрипции - Бриссоний) (1531-1591) - выдающийся французский судья и ученый-романист, один из основоположников гуманистического направления в романистике; назначен первым президентом Парижского парламента Святой Лигой — влиятельнейшей католической партией, основанной в 1576 г. герцогом де Гизом с тайной политической целью свергнуть Генриха III и возвести на престол Гизов; повешен по распоряжению Шестнадцати (делегаты шестнадцати кварталов Парижа, возглавлявшие оборону города от Генриха IV в период правления Лиги и отличавшиеся крайней жестокостью) на основании ускоренного судебного разбирательства; сочинения Бриссона по римскому праву не утратили своего научного значения до сих пор, в частности составленный им на латинском языке толковый словарь юридических терминов (Barnabae Brissonii de verborum, quae ad ius pertinent, signifî catione, libri XIX, 1559). — Примеч. пер.

² M. Suel, Le pré sident Brisson et la codification // Droits, № 24, 1996, p. 31 et s.

Введение

составленный канцлером Мишелем де Марильяком* и включавший многочисленные нормы гражданского, торгового и административного права (причем в основной своей части снискавшие наибольшее уважение юристов того времени¹), подвергся несправедливым насмешкам парламентов, которые воспротивились его принятию и уничижительно окрестили Кодекс Мишо**.

С момента констатации многообразия действующих одновременно правовых систем и их разрозненности начинает назревать желание унифицировать и упростить не только какую-либо одну из этих правовых систем, но и всю совокупность правовых норм королевства. Так, Монтень*** взывает уже к единому праву, бичуя столь бесполезное и чрезмерно сложное разнообразие юридических правил: «Мы имеем во Франции больше законов, чем весь остальной мир, вместе взятый, и много больше, нежели требуется для того, чтобы управлять всеми мирами Эпикура... Преуспели ли наши законодатели от того, что выбрали сто тысяч отдельных случаев и фактов и издали по ним сто тысяч законов?»² Если забота об унификации всего ансамбля французского права подвигла многих юристов на написание книг, то именно Франсуа Отман**** с его сочинением

* Мишель де Марильяк (1563-1632) - канцлер (министр юстиции) Франции (с 1626 г.) в эпоху кардинала Ришелье, принявший сторону Марии Медичи в ходе ее противостояния с Ришелье, вследствие чего в 1630 г. лишенный одержавшим верх кардиналом поста главы юстиции королевства (о другом обстоятельстве, также повлиявшем на его отставку, см. наше примечание во втором разделе данной работы). Остаток дней Марильяк провел в заключении в разных замках Франции, где занимался литературным творчеством. — Примеч. пер.

¹ См., например, оценку данного источника в изданном в XVIII в. словаре Феррь- ера (статья Code Michault): C.J. De Ferriè re, Dictionnaire de droit et de pratique contenant l'explication des termes de droit, d'ordonnances et de pratique, t. 1, Paris, 1769: «Это превосходный сборник наиболее красивых решений, как мы смогли убедиться, ознакомившись с предшествующими ему ордонансами».

** Слово Мишо (Michault) является насмешливым уменьшительным именем, производным от имени Мишель (Michel). Наиболее близким аналогом русского перевода выражения «Кодекс Мишо» будет нечто вроде — Мишкин кодекс (о перипетиях, связанных с ордонансом М. де Марильяка, см. также наше примечание во втором разделе данной работы). — Примеч. пер.

*** Мишель де Монтень (1533-1592) - великий французский философ-гуманист, автор книги эссе «Опыты», фрагмент которой здесь цитируется. - Примеч. пер.

² Essais, livre III, chap. XIII.

**** О Ф. Отмане (1524-1590) - выдающемся французском правоведе немецкого происхождения и его творчестве см. на русском языке: Эльфонд И.Я. Право и судопроизводство во Франции глазами юриста XVI в. Ф. Отман о судах и парламентах // Право в средневековом мире / Отв. ред. О.И. Варьяш. СПб., 2001. Вып. 2/3. Здесь, в частности, анализируется еще одно известное сочинение Ф. Отмана — «Франкогаллия». — Примеч. пер.

Кодификации

«Антитрибониан, или Речи выдающегося и знаменитого юрисконсульта нашего времени об изучении законов», созданным в 1567 г. и опубликованным в 1603 г., стал, пожалуй, первым, кто указал на кодификацию как на средство борьбы с раздробленностью права. С яростью критикуя недостатки, связанные с одновременным действием права Юстиниана, кутюмов и королевских ордонансов, он обрушился на римское право, предложив его упразднить и превратить французское обычное право в единственный источник права. Но основная оригинальность для своего времени его идей заключалась в пожелании, нашедшем одобрение канцлера Мишеля де Л'Оспиталя, создать кодекс, который вобрал бы в себя лучшие правила обычного или даже римского права, философии и человеческого опыта, сведя их к «одному или двум красивым томам, написанным простым и внятным языком».

С XVII в. утверждается центральная власть, которая начинает играть решающую роль в процессе кодификации. Если взять Францию, то на первый взгляд кажется, что Кольбер* своим стремлением систематизировать и унифицировать право всего лишь продолжил деяния предшественников, но на самом деле амбиции и размах инициированных им великих ордонансов, бесспорно, знаменовали собой перелом. В составленной им «Записке королю о реформе правосудия» от 15 мая 1665 г. Кольбер раскрыл свой план в следующих словах: «...свести в единый свод ордонансов все, что необходимо для установления стабильной и определенной судебной практики, и сократить число судей»¹. Рекомендованный им способ действий свидетельствует о широте вынашивавшегося замысла. После подготовительных работ, проведенных непосредственно Кольбером и королем, был сформирован Генеральный совет по реформе правосудия, составленный из адвокатов, сановников королевской канцелярии (maî tres des requê tes)**, государственных советников. Совет начинает собираться с 25 сентября 1665 г., причем общую методику и план

* Жан Батист Кольбер (1619-1683) - французский государственный деятель. Будучи рекомендован Людовику XIV кардиналом Мазарини, он занимал пост министра финансов и позднее - государственного секретаря при королевском дворе и морского министра. Постепенно его деятельность охватила все сферы государственного управления, в том числе экономическую и правовую политику. - Примеч. пер.

1 Цит. по: H. Cauviè re, L'idé e de codification..., op. cit., p. 5.

** Maî tres des requê tes — специальная должность в королевской канцелярии, которую занимали высокие сановники, отвечавшие за изучение и отбор прошений, поступавших на имя короля. - Примеч. пер.

Введение

работ по разработке ордонансов составил Пюссор* — дядя Кольбера. Проекты статей предварительно набрасывались адвокатами, затем в их отсутствие рассматривались на заседании и в конечном итоге передавались на голосование, но право окончательного решения принадлежало королю. Именно таким образом были приняты Ордонанс 1667 г. о гражданском судопроизводстве — так называемый Кодекс Людовика; Ордонанс 1670 г. об уголовном судопроизводстве; Ордонанс 1669 г. о водах и лесах; Ордонанс 1673 г. о торговле — так называемый Купеческий кодекс (Code marchand), или Кодекс Савари (Code Savary), как его еще называют по имени основного составителя, бывшего купца Жака Савари¹; Ордонанс 1681 г. о морской торговле; наконец, Ордонанс 1685 г. о регламентации рабства в колониях — печально известный Черный кодекс, принятый уже после смерти Кольбера и несущий на себе отпечаток суровости Лувуа**. Эти реформы соответствовали более или менее удавшемуся замыслу создания свода единых правовых норм, подлежавших применению на территории всего королевства. Параллельно с работами Кольбера первый президент Парижского парламента Гийом де Ламуаньон собирает известных юристов на так называемые «конференции», результатом которых становится проект кодификации², лишенный официального статуса, но достаточно часто упоминавшийся впоследствии в судах.

Почти везде в Европе примерно в XVII в. (даже с учетом того факта, что хронология немного варьируется в зависимости от страны) суверены утверждают кодексы, унифицирующие право их королевств. Особый размах деятельность по кодификации приобретает, пожалуй, в Скандинавских странах: датский Кодекс Кристиана V

* Анри Пюссор (1615-1697) - выдающийся французский правовед и государственный деятель, оставшийся в истории права «в тени» своего племянника (Ж.Б. Кольбера). Однако, по бытующему в современной французской литературе мнению, его реальный вклад позволяет утверждать, что так называемые «ордонансы Кольбера» на самом деле являются «ордонансами Пюссора». — Примеч. пер.

1 Этот ордонанс под наименованием «Торговый кодекс» представлен в «Словаре Старого режима»: Dictionnaire de VAncien Regime (sous la dir. de L. Bely), PUF, 1996.

** Франсуа Мишель Ле Телье маркиз де Лувуа (1641—1691) — французский государственный деятель, военный министр (1666—1683), фактический министр иностранных дел (1672-1689), проводивший весьма жесткую и воинственную внешнюю политику. — Примеч. пер.

² Arretez ou Loix projetees dans les Conferences de M. le Premier President de Lamoignon pour les pays coutumier de France et pour les provinces qui s 'y regissent par le droit ecrit (acheve en 1672, publie en 1702) - «Постановления или законы, проект которых разработан на Конференциях, созванных Г-ом Первым Президентом де Ламуаньоном, для областей Франции, применяющих обычное право, и для провинций, где действует писаное право (завершено в 1672 г., опубликовано в 1702 г.)».

Кодификации

появляется в 1683 г., норвежский Кодекс — в 1687 г. Но наибольшее восхищение вызывает, как правило, шведский Кодекс Фредерика I, принятый в 1734 г., поскольку методически он был выдержан лучше других, — достаточно упомянуть тщательное деление всего правового материала на так называемые balk ¹(в дословном переводе — балки*), что является весьма красноречивой метафорой. Впрочем, оставшаяся часть Европы также оказалась затронута подобными общегосударственными кодификациями. Максимилиан I Баварский издает в 1616 г. Landrecht (Земское право), а в Пруссии одноименный законодательный акт Иоанна Сигизмунда обнародуется в 1618 г., причем, что любопытно, одновременно с датским Codex fredericus (Кодекс Фредерика), который окончательно принимается также в 1618 г. Несколькими десятилетиями ранее в германских государствах Священной римской империи германской нации Карл V (Quint) утверждает в 1532 г. Уголовный кодекс императора Карла K(Consti-tutio Carolina Criminalis), обычно кратко называемый Каролина и представляющий собой сборник действовавших на соответствующей территории уголовно-правовых норм². В тот же период, повинуясь велению королевы Кастилии Изабеллы, испанские Cortè s (Кортесы) приступают к работе над кодификацией применявшегося тогда королевского права, что приводит в 1567 г. к созданию Nueva recopilacion (Нового собрания законов**). Спустя определенное время, уже в начале XVIII в., король Виктор Амедей Савойский отдает распоряжение о систематизированной компиляции королевских законодательных актов, изданных его предшественниками, что стало прелюдией к утверждению в 1723 г. Ré gie Constituzioni (Основных правил), воспринятых немного позже Карлом Эммануилом III в Сардинском королевстве³. В России царь Алексей

¹ См.: A. Leca, La genè se du droit, op. cit., № 31.

* Шведский Кодекс, или Свод законов (как его принято называть в российской литературе) 1734 г., «разделен на то, что может быть названо " книги", - шведский термин, который уже использовался для обозначения основных частей ранних средневековых кодексов (сборников законов). Он означает " балка" — элемент при строительстве зданий» (Введение в шведское право. М., 1986. С. 36). На русский язык этот термин иногда также переводят как «кодекс» или «раздел» (см.: Указ. соч. С. 23). - Примеч. пер.

² См.: Y. Cartuyvels, D'où vient le Code pé nal, op. cit., p. 27 et s.

** Nueva Recopilacion 1567 г. в отечественной историко-правовой литературе переводится также иногда как Новый свод, что равнозначно по смыслу (см., например: Савенко Г.В. О состоянии и перспективах изучения отечественной наукой истории права Испании X—XVвековЦ Правоведение. 2005. № 2. С. 247). - Примеч. пер.

3 Ibid., p. 49 et s., р. 56.

Введение

Михайлович инициирует обширную деятельность по кодификации существовавшего к тому времени церковного и светского права, что в отношении последнего увенчалось созданием Соборного уложения 1649 г.*

Во Франции XVIII в. ордонансы канцлера Д'Агессо** можно рассматривать как продолжение данного типа кодификаций, задуманных в качестве синтеза действовавшего права, иногда лишь немного подправленного. Эти ордонансы, составленные по указанию монарха, испытали влияние доктринальных трудов, в частности работ Бо-дена^1*** и особенно Дома^2****. В «Записке об общих взглядах, которые можно иметь в связи с реаЬормой правосудия», опубликованной в 1725 г., канцлер Д'Агессо предлагал «реформировать старые законы, сделать законы новые и объединить одни и другие в одном своде законодательства, чтобы все те, кто хочет постигнуть науку права, дабы защищать интересы сторон либо занять положение судей, могли иметь нечто вроде кодекса...»³. После консультаций с парламентами канцлер Д'Агессо при содействии нескольких соратников, в частности генерального прокурора при Парижском парламенте Жоли де Фле-ри, инициировал принятие Ордонанса о дарении, зарегистрированного Парламентом в 1731 г., а затем — Ордонанса о завещаниях 1735 г. и Ордонанса о завещательных отказах в форме фидеикомиссов 1747 г. Ордонансы канцлера Д'Агессо являются последним крупным начинанием в области официальной кодификации в эпоху Старого ре-

* В тексте дословно речь идет о «Кодексе 1649 г.». — Примеч. пер.

** Анри-Франсуа Д'Агессо (1668—1751) — выдающийся французский государственный деятель, юрист, канцлер Франции с 1717 по 1750 г.; если бы не политические перипетии царствования Людовика XV, то он «был бы самым великим законодателем в истории Франции» (Malaurie Ph. Anthologie de la pensé e juridique. Paris, 2001. P. 91). — Примеч. пер.

¹ Juris universi distributio, Bâ le, 1576.

*** Жан Воден (1530-1596) - выдающийся французский философ и магистрат, автор политико-правовых и исторических трудов. Здесь цитируется его сочинение «Распространение всеобщего права». — Примеч. пер.

² Les loix civiles dans leur ordre naturel// Traité des loix, Candelier, 1689.

**** Жан Дома (1625-1696) - великий французский юрист, крупнейший романист своего времени, близкий друг и душеприказчик Б. Паскаля. Здесь цитируется его основное сочинение — «Гражданские законы в их естественном построении», — которое считается классикой французской литературы гражданского права и где содержится глубокая доктринальная разработка римского права (для Дома «гражданские законы» - это Дигесты), повлиявшая на всех последующих романистов и пандекти-стов, в том числе немецких. — Примеч. пер.

³ Цит. по: Y. Cartuyvels, D'où vient le Code pé nal, op. cit., p. 44.

Кодификации

жима*, если не считать так и не реализованные проекты магистратов Лаверди и Ланглуа, предлагавших унифицировать частное право¹, проект Торгового кодекса, подготовленный в 1778—1788 гг. Миро-сменилем, или множество абсолютно неофициальных проектов Гражданского кодекса, весьма посредственных и не имевших широкого распространения. Речь идет, например, о проекте Оливье² или о проекте Филиппо³.

Видимость преемственности не должна скрыть от нас новый перелом, который со всей очевидностью совершается в данную эпоху. Конечно, сложность и объем поставленных задач ограничили изначальные замыслы канцлера Д'Агессо претворением в жизнь лишь узких «точечных» кодификаций. Но для него эти кодификации вписывались в более широкую перспективу⁴, а их комментаторы продолжали размышлять все в том же духе, по-прежнему предлагая унифицировать посредством кодификации право в целом⁵. Действительно, ордонансы Д'Агессо предвосхитили потрясающий всплеск кодексов в конце XVIII в., позволивший совершенно справедливо заметить, что «XVIII столетие по праву названо столетием кодификации»⁶.

Растущее стремление к единому кодексу объяснялось прежде всего техническими причинами. Например, во Франции беспорядочное размножение правовых актов только акцентировало недос-

* Старым режимом (Ancien Ré gime) во Франции традиционно принято называть период истории страны с момента царствования Франциска I (1515—1547) и до Великой французской революции 1789 г. В русской исторической науке словосочетание Ancien Ré gime иногда переводят как «Старый порядок». - Примеч. пер.

¹ Об этих двух проектах см. подробнее: J. Van Кап, Les efforts de codification..., op. cit., p. 113 et s.

² Имеются в виду проекты Габриеля Оливье (проект Гражданского кодекса - 1786 г., Новый Гражданский кодекс, предлагаемый французской нации и переданный в Национальную ассамблею, - 1789 г.). См. подробнее: J. Van Кап, Les efforts de codification..., op. cit., p. 155 et s.

³ «Проект гражданского законодательства, где предлагается заменить многочисленные и противоречивые кутюмы, действующие в различных областях Франции, общим и простым кодексом» - 1789 г. (см.: J. Van Кап, Ibid.).

⁴ См. преамбулу к Ордонансу Людовика XV 1731 г.: «Мы могли бы положить ей (раздробленности права) конец с большим блеском и удовлетворением для нас, если бы мы отложили обнародование свода законов, составляемого с этой целью, до того, пока не будут завершены все части столь важного проекта». См. также: J. Van Кап, Les efforts de codification..., op. cit., p. 107 et s.

⁵ См., в частности: Salle, L'esprit des ordonnances de Louis XV, Paris, 1758. По поводу остальных комментаторов см.: J. Van Kan, Les efforts de codification..., op. cit., p. 136 et s.

⁶ K. Sojka-Zielinska, Le mouvement de la codification en Pologne au XVIIIsiè cle (цит. по: J.-L. Gazzaniga, Le code avant le code, art.cité, p. 29).

Введение

татки юридической системы, так как развитие экономического оборота превратило раздробленность права в некий анахронизм. В саркастичной манере это выражено в знаменитой фразе Вольтера, как-то заметившего: «Человек, который перевозит во Франции почту, меняет законы чаще, чем лошадей»¹. Впрочем, подобное утверждение не является отражением некой французской специфики. Скажем, Лейбниц в одной из своих работ также нарисовал удручающую картину правовой неопределенности, царившей в Священной Римской империи германской нации². Политические факторы, уже присутствовавшие при компиляции изданных королевской властью в предыдущие века правовых норм, начали играть еще более важную роль в XVIII столетии. Кодификация сопровождала завершение процесса государственной централизации вокруг самодержавного суверена и исчезновения сложных социально-политических структур, унаследованных от последних осколков феодальной эпохи. Наконец, с точки зрения культуры развитие классицизма, в частности в сфере искусства, способствовало распространению вкуса к гармонии и рационализму, которые сопутствуют всякой идее кодификации. Пристрастие к архитектуре строго установленных пропорций и совершенной симметрии, вне всяких сомнений, было неразрывно связано с чаяниями «красивого права», отменно упорядоченного в стиле французского сада*, чья эстетика приводила в восторг даже самих его создателей³. Так, Редерер рисовал в XVIII в. план будущего

¹ Pré cis du siè cle de Louis XV, chap. 42, t. 15, p. 426.

² Pré face d'un nouveau code (1678?) // Archives de philosophie de droit, 1986, t. 31, p. 359 (перевод R. Sè ve).

* Французский сад (jardin à la franç aise) или французский парк - один из двух основных типов европейского сада, созданный в XVII в. в стиле классицизма и характеризующийся геометрической сетью аллей, симметрией, правильными очертаниями газонов, бассейнов и т.д., что отличает его от английского сада, имитирующего естественный пейзаж. Появление концепции французского сада связано с именем архитектора Андре Ленотра (1613-1700) - создателя садово-паркового ансамбля Версаля. - Примеч. пер.

³ Е. Orsenna, Portrait d'un homme heureux, André Le Nô tre, Fayard, 2000. Автор книги об Андре Ленотре отмечает, что его счастье создателя, так же как и наше счастье посетителей, никоим образом не играя словами (Lenô tre или Le Nô tre — дословно означает по-французски «наш» или «наше». — Примеч. пер.), «проистекает, быть может, от этой постоянной переклички между геометрией и географией; между порядком и внезапной красивой шалостью; между опьянением от возможности подчинять все своей воле и наслаждением от минутной расслабленности» (р. 94). Но осторожно: гармония Французского сада иногда может быть только видимостью (см.: Allen S. Weiss, Miroirs de l'infini, Le jardin à la franç aise et la mé taphysique au XVII siè cle, Le Seuil, 1992). Стоит ли развивать данную метафору? Случай с Жаном-Батистом де ля Кинтини — юристом,

Кодификации

Гражданского кодекса, изображая его в виде небольшого храма-ротонды, составленного из десяти колонн, каждая из которых символизирует определенную область права¹. Поэтому ничуть не удивляют заимствованные из классической архитектуры метафоры, в течение всего XIX века использовавшиеся для описания французского Гражданского кодекса — кульминации кодификаций того времени: его называли, например, «законодательным памятником»², где вводный титул составляет «перистиль, окруженный симметричными и гармоничными колоннами»³, а первые статьи являются «портиком»⁴...

Но особенно следует отметить двойное влияние Школы светского естественного права и философии Просвещения, в значительной мере способствовавших всплеску увлечения кодификацией.

Школа светского естественного права произвела подлинный методологический и философский переворот в подходах к праву, своего рода «коперниканскую революцию»⁵, создавшую самые благоприятные условия для появления кодексов. В то время как римское право отталкивалось от конкретных случаев, дабы затем эмпирически подвергнуть их классификации, выводя концепцию из факта, представители естественного права (юснатуралисты) предприняли обратный демарш, создавая абстрактную систему, основанную на неких идеях и определенном языке, которые уже потом сопоставляются с конкретной реальностью. Такой подход, характеризующийся логикой и рационализмом⁶, мог только способствовать деятельности по систематизации существующих и выработке новых правовых норм, что, собственно, и составляет суть кодификации.

Кроме того, философия Просвещения превратила закон в изъявление общей воли, символ борьбы с абсолютизмом монархов, триумф естественной справедливости, основанной на разуме. Именно данным обстоятельством объясняется вся эта номофилия (привер-

к тридцати годам поменявшим свою профессию и ставшим ботаником, наталкивает на все эти сопоставления...

' См.: J. Carbonnier, Essais sur les lois, Defré nois, 2 é d., 1995, p. 252.

² J. Bonnecase, La pensé e juridique franç aise de 1804 à l'heure pré sente; ses variations et ses traits essentials, Bordeaux, Delmas, 1933, t. 1, p. 226.

³ F. Tronchet, Sé ance de thermidor an /Jf (цит. по: Locré, op. cit., t. 1, p. 395).

⁴ T. Ymbert, Essais critiques sur le Code Napolé on, Ipartie: Le portique du Code. Etude sur le titre pré liminaire (art. 1—7), Paris, 1860.

⁵ P. Dubouchet, Sé miotiquejuridique, PUF, 1990, p. 39.

⁶ По своей методологии он близок к точным наукам, что объясняет тот факт, что многие его последователи, скажем, тот же Лейбниц, являлись математиками (см.: P. Dubouchet, Sé miotique juridique, op. cit., p. 46 et s.).

Введение

женность словам), вся эта «страсть к законам в век Просвещения»¹, если использовать название замечательной статьи декана Жана Кар-бонье*, и кодексу суждено было стать ее наиболее последовательным отражением: «Мечта о совершенном законе приняла форму и имя — Кодекс»². С той поры Кодекс начинает приобретать мифическую значимость и делается чем-то вроде неизбежного предмета размышлений для любого интеллектуала или любого правителя.

Итак, философы кодифицируют... В конце XVII в. Лейбниц сооружает множество проектов кодификаций³ и, получив в 1678 г. должность судьи в Ганновере, непосредственно участвует в разработке Codex Leopoldinus (Кодекса Леопольда)⁴. Жан-Жак Руссо в своем сочинении «Соображения об образе правления в Польше», написанном в 1772 г., отмечает, что «необходимо составить три кодекса: политический, гражданский и уголовный»⁵. Дени Дидро готовит проект кодекса для Екатерины II, царствовавшей в России, рассматривая его в качестве некой модели. Лишь один звук стал диссонансом в этой всеобщей оде кодексу - сдержанность проявил Шарль Луи Монтескье, чья знаменитая теория климатов, пусть даже автор прямо не упомянул ее для обоснования разнообразия систем позитивного права, подвела философский фундамент под здание исторической школы права, защищавшей местную специфику от уни-формизации посредством кодификации. «Было бы весьма опромет-

¹ Essais sur les lois, op. cit., p. 239.

* Жан Карбонье (1908-2003) - выдающийся французский цивилист, теоретик и социолог права; профессор юридического факультета университета Пуатье (1937-1955), где он преподавал гражданское право, декан этого факультета; впоследствии профессор юридического факультета Парижского университета (1955—1976), где он преподавал гражданское право и социологию права. Один из «самых крупных современных властителей дум, как в целом, так и в области юридической мысли... После Жоржа Рипера он доминировал во французской юридической мысли, по крайней мере в области гражданского права» (Malaurie Ph. Anthologie de la pensé e juridique. Paris. 2001. P. 325). Здесь цитируется сборник его статей «Эссе о законах», изданный в 1995 г. В русском переводе см. одну из работ этого ученого: Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. — Примеч. пер.

² F. Ost, L'amour de la loi parfaite // L'amour des lois, L'Harmattan, 1996, p. 64.

³ См. публикацию его работ по кодификации, переведенных на французский язык Р.Севом: G.W. Leibniz, Trois textes sur le droit et la codification // Archives de philosophie de droit, 1986, t. 31, p. 357 et s.

4 См.: Y. Cartuyvels, D'où vient le Code pé nal, op. cit., p. 79.

5 Considé rations sur le gouvernement de Pologne et sur sa reformation projeté e en avril 1772, Garnier, p. 382 (см. это сочинение на русском языке: Ж.-Ж. Руссо. Соображения об образе правления в Польше и о проекте его изменения, составленном в апреле 1772 г. // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М.: Наука, 1969. — Примеч. пер.).

Кодификации

чиво делать из всех отдельных кутюмов один общий кутюм», — писал Монтескье в «Духе законов»¹.

Но философия Просвещения скорее вдохновляла, нежели непосредственно создавала. Страсть к кодификации философов, устремившихся разрабатывать кодекс в качестве своего рода панацеи, ни в коей мере не увенчалась успехом: кодекс, предложенный Дидро, вызвал сомнения у императрицы Екатерины И²; конституции, сделанные Руссо «под ключ» для Корсики и Польши, остались исключительно на бумаге; Кодекс природы Морелли* (1755 г.), составленный из статей, претендовавших на некие аксиомы, затерялся в утопии коммунистического общества, где нет места собственности³. Вклад философов заключался в большей степени в ироничной критике, высказывавшейся в адрес бесполезной сложности многочисленных источников позитивного права того времени, и в поиске новой юридической легитимности, которая должна вдохновить новое право. Так, например, Линге**, обеспокоенный анархичным разрастанием источников права, взывал к «кодексу (примиряющему) разум и человечество»⁴.

Влияние философии Просвещения объясняет «кодексоманию», которая расцветает в конце XVIII столетия. Некоторые юристы называют кодексом свои работы в самых разнообразных областях⁵: Буше д'Аржис публикует в 1752 г. Сельскохозяйственный кодекс, Дюшен — в 1757 г. Кодекс полиции, Ле Ридан — в 1766 г. Брачный кодекс, переизданный несколькими годами спустя Камю в переработанном варианте (1770 г.). Одновременно, вместе с деградацией

¹ L'esprit des lois, Livre XXVIH, chap. XXXVII.

² «Вы работаете только на бумаге, которая стерпит все... тогда как я, несчастная императрица, работаю на человеческой коже, а она значительно более раздражительна и чувствительна» (цит. по: J. Carbonnier, La passion..., art. cité, p. 246).

* Морелли — французский философ-утопист XVIII в., о жизни которого фактически ничего не известно, один из основоположников коммунизма. Здесь имеется в виду его основное сочинение «Кодекс природы, или Истинный дух ее законов». — Примеч. пер.

³ См. четвертую часть «Образец законодательства, соответствующий требованиям природы», статья 1: «Ничто в обществе не будет принадлежать человеку на праве частной собственности, кроме вещей, предназначенных для повседневного пользования, либо для личных нужд, либо для удовлетворения удовольствий, либо для ежедневной работы...»

** Симон-Николя-Анри Линге (1736—1794) - французский адвокат и публицист, автор многочисленных сочинений, самое известное из которых — «Мемуары о Бастилии»; гильотинирован в ходе Революции. — Примеч. пер.

⁴ Annales politiques, civiles et litté raires du XVIII siè cle, London, 1777, p. 17 (цит. по: J. Van Kan, Les efforts de codification..., op. cit., p. 127).

⁵ См. подробнее: J.-L. Gazzaniga, Le code avant le code, art. cité, p. 29.

Введение

политического климата, растет число пасквилей и памфлетов. Так, адвокат Провансальского парламента Арбо бичевал «деспотизм магистратов», который может быть преодолен только изданием «общего кодекса... применяемого во всем королевстве»¹. Как ни странно, по-настоящему великие юристы конца Старого режима держались, пожалуй, несколько в стороне от дебатов по поводу кодификации. Например, Потье*, если и сожалел о хаосе, в который было погружено французское право его времени, и, более того, взял в свои руки работу по приведению в порядок римского права, начатую Дома², не считал тем не менее, что кодификация может служить панацеей от всех бед. Как и его знаменитый предшественник (Дома), Потье предоставил, в частности, своим широко известным «Курсом обязательств» (1761 г.) необходимый материал составителям Гражданского кодекса 1804 г., ничуть, впрочем, не задумываясь над тем, чтобы этот материал по-настоящему собрать воедино. Сам Порталис** в 1789 г. не видел еще пользы в кодификации французского права³, что являлось, видимо, проявлением его «врожденной умеренности»⁴, унаследованной от Монтескье⁵, где предпочтение отдается не философии, а опыту и истории.

¹ Dissertation critique etpolitique surnos loix (Критическое и политическое рассуждение о наших законах), Aix, 1790, р. 23 (другие примеры см. в работе: J. Van Кап, Les efforts de codification..., op. cit., p. 165 et s.).

* Робер-Жозеф Потье (1699-1772) - великий французский юрист, профессор университета Орлеана, труды которого, в частности «Курс обязательств» (Traite des obligations), изданный в 1761 г., оказали большое влияние на составителей Гражданского кодекса. Его очень часто называют «отцом Гражданского кодекса» (скажем, ст. 1101, 1156-1164 ГК 1804 г. фактически дословно воспроизводят фрагменты из сочинений Потье). Не случайно книга Потье (вместе с книгой Дома) изображена на одном из барельефов у могилы Наполеона в Отеле Инвалидов в Париже. В отличие от «чистого» романиста Дома Потье был прежде всего знатоком кутюмного права, заняв в Орлеане кафедру «французского права», одним из основателей которого он считается. — Примеч. пер.

² В своей книге «Pandectae Justinianeae in novum ordinem digestae» («Пандекты Юстиниана в новой системе Дигест». — Примеч. пер.), написанной с 1748 по 1752 г. и врученной канцлеру Д'Агессо, Потье постарался привести в некую систему Дигесты, завершив свой труд трактатом, разбитым на пять частей.

** Жан Порталис (1746-1807) - великий французский юрист, один из основных разработчиков текста Гражданского кодекса 1804 г., глава конституционной партии и председатель Совета старейшин в период Директории, министр культов в период Империи (см. также далее некоторые биографические сведения о нем, приводимые автором). — Примеч. пер.

³ См.: J.-L. Gazzaniga, Le code avant le code, art. cite, p. 29, note 58.

⁴ B. Oppetit, Portalisphilosophe, D, 1995, p. 332.

⁵ См. работу Порталиса с достаточно красноречивым названием: De Vusage et de l'abus de 1'Esprit philosophique durant le XVIII siicle («Об использовании философского

Кодификации

Европа явилась колыбелью новых кодификаций: во многих монархиях старого континента постепенно появились разнообразные кодексы. Часто речь шла о кодексах уголовных, которые, находясь на стыке частного и публичного права, уделяли человеку особое внимание и поэтому становились объектом пристального интереса провозвестников новой философии¹. Как остроумно подмечено в литературе, «просвещенные деспоты своими законами излучали сияние. Но откуда они сами черпали излучаемый ими свет? Из философии»². Бавария стала первым государством, по-настоящему оснащенным кодексами, соответствующими новой концепции, после принятия в 1751 г. Codex juris Bavarici criminalis (Баварского уголовного кодекса), затем — в 1753 г. Codex juris Bavarici iudiciari (Баварского судебного кодекса) и в 1756 г. Codex Maximilianaeus Bavaricus civilis (Баварского гражданского кодекса Максимилиана)³. Другие германские государства не оставались в стороне. В государствах, находившихся под властью династии Габсбургов, работы по кодификации начались в 1753 г. и привели к принятию в 1766 г. Codex Theresianus, названного так в честь императрицы Марии Терезии. Часть этого Кодекса, подвергшись некоторым изменениям, была издана в 1786 г. Иосифом II под наименованием Allgemeines Bù rgerliches Gesetzbuch (ABGB) — Общее гражданское уложение, хотя подготовка полного текста Кодекса завершилась только к 1811 г., после чего на следующий год он вступил в силу. В Пруссии после неудачи с разработанным в 1749 г. канцлером Кокцеусом (1679—1755)* первым проектом Кодекса Фридриха, в полном названии которого оказались скрупулезно отражены вдохновившие составителя философские принципы⁴ и который даже удо-

образа мыслей и о злоупотреблении им в течение XVIII века». — Примеч. пер.), Paris, 3 é d., 1834.

¹ Подробный анализ причин, объясняющих тот приоритет, который отдавался именно Уголовным кодексам, см. в работе: Y. Cartuyvels, op. cit., p. 11.

² J. Carbonnier, Essais sur les lois, op. cit., p. 242.

³ Об Уголовном кодексе 1751 г. см. подробнее: Y. Cartuyvels, D'où vient le Code pé nal, op. cit., p. 124 et s.

* Самуэль фон Кокией (в лат. транскрипции Cocceius - Кокцеус) - выдающийся немецкий юрист и государственный деятель, апологет доктрины естественного права; упоминаемый здесь Р. Кабрияком Кодекс Фридриха известен также в науке под наименованием Corpus iuris Fredericiani. — Примеч. пер.

⁴ «Кодекс Фридриха, или Свод права для государств Его Величества Короля Пруссии, основанный на Разуме и на Конституциях страны». Этот кодекс был переведен на французский язык самим канцлером Кокцеусом (см. об этом проекте: Y. Cartuyvels, op. cit., p. 112 et s.).

Введение

стоился весьма лестной оценки в знаменитой Энциклопедии¹, по инициативе Фридриха II в 1794 г. принимается Allgemeines Landrecht fur die Preussischen Staaten (ALR) — Общеземское уложение прусских государств. Тем не менее ALR*, отразившее принципы философии Просвещения, несло на себе и отпечаток Старого режима, в частности, своим восприятием человека не только как индивида, но и как члена семейного и социального коллектива. Это Уложение будет применяться вплоть до принятия Германского гражданского уложения (BGB). Последний, но отнюдь не наименее яркий пример из этой серии кодификаций — Баварский уголовный кодекс 1813 г., автором которого является знаменитый пеналист** Ансельм фон Фейербах***.

Если XVIII век - это время зарождения кодификаций, то ХГХ век, бесспорно, становится временем их расцвета, когда появляются уже те кодификации, которые характерны для Современной эпохи.