Свет с севера 3 страница

Гусев полагает, что древнейшие «белые люди» (арии) возникли в Арктиде, составлявшей тогда единое целое с Сибирью, что предопределило «особую значимость русских территорий в мировой истории». Якобы после Потопа население «арийской протоимперии» переселилось в Сибирь, где возникла Древняя Русь, унаследовавшая традиции «древнейших ариев» (Гусев 2000: 174–175). Поселив «русских арийцев» в Сибири, Гусев делает еще одно сногсшибательное «открытие». Оказывается, Великий Туран был связан вовсе не с тюркским миром, а с южными пограничными землями «русской Сибири», протянувшимися от Тихого океана до Черного моря, где «белая раса» граничила с остальными расами, живущими южнее. Впрочем, Сибирью фантазии Гусева не ограничиваются, и он находит «русский Великий Туран» даже в Южной Америке (Гусев 2000: 218–222). По его утверждению, начиная с эпохи кроманьонца, «выполняя возложенную на нее космическую миссию, белая раса начала большую созидательную работу на всей планете». Якобы она принимала на земли Великого Турана беглецов с юга, относившихся к «желтой расе», и занималась их «окультуриванием» путем психологического воздействия и «генной инженерии». Затем многие из этих «окультуренных» были переселены в Америку, где и стали «индейцами». Те же, кого не успели туда отправить, составили ядро будущих тюркских и иных сибирских и среднеазиатских народов (Гусев 2000: 230–235).

Эта грандиозная картина не была бы полной, если бы автор не затронул вопрос о происхождении семитов. Для него семиты – это плод смешения черной и белой рас, происходившего якобы на Кавказе и в Центральной Азии (Гусев 2000: 259). Но евреям он изобретает особую историю. Якобы они являются потомками смешения «белых людей» с «чернокожими», происходившего под контролем «африканских мудрецов» в глубинах Африки. Отсюда и взялось «безнадежно испорченное семитское племя» с его «ущербностью» и «нежеланием честно трудиться» (Гусев 2000: 261–262). Гусев подхватывает и идею о том, что якобы всеми своими древними знаниями евреи были обязаны ведическим источникам (Гусев 2000: 268).

А как обстоит дело с «черной расой»? Ее автор тоже не обходит своим вниманием. Он заимствует из эзотерического учения идею о том, что в предшествующем цикле она на Земле господствовала. Однако молодая «белая раса» отняла у нее доминирующее положение. Якобы поэтому сегодня «черная раса» жаждет реванша. Гусев доказывает, что якобы «черные» добровольно согласились на переезд в Америку в качестве рабов, чтобы затем произвести переворот и загнать «белых» в резервации. Якобы этот час должен настать в XXI в. (Гусев 2000: 260).

Таким образом, перед нами вариант расовой теории, аккумулировавшей идеи «научного расизма» столетней давности и обогащенной некоторыми новыми фактами, полученными в течение последних десятилетий. Не имея никакого отношения к современным научным представлениям, эта концепция зато питается ксенофобскими стереотипами, частично унаследованными от прошлых времен, а частично рожденными нашей эпохой. В частности, автора тревожат неблагоприятная демографическая ситуация в России и странах Запада, последствия массовых миграций, быстрый рост мусульманского населения. Он также не может смириться с распадом СССР и образованием новых независимых государств. На это он отвечает выстраиванием грандиозного мифа, отводящего русскому народу роль доминирующего в современную эпоху, наделяющего его огромными заслугами перед человечеством и одаривающего его колоссальными территориями. А потерю им былого могущества Гусев объясняет натиском чуждых рас и, в частности, происками масонов, евреев, христианских миссионеров и западных спецслужб. В этих условиях все надежды на выход из драматической ситуации возлагаются на «русских волхвов».

Этот пример еще раз обнаруживает устойчивую тенденцию такого рода литературы отождествлять «славяно‑ русов» с праиндоевропейцами. В 1990‑ х гг. наблюдалась экспансия такой литературы, причем место индоевропейцев все чаще занимали «арийцы» – ассоциация, прямо ведущая к идеологии Третьего рейха. Вот что говорится в вышедшей в 1994 г. книге бывшего студента РГГУ С. Г. Антоненко, представленного издательством «Паллада» историком религий и борцом со «спекулятивными публикациями» по индоевропейской проблеме. Надо сразу отметить, что его позиция несколько отличается от неоязыческой, так как он понимает под «ведической религией» индуизм, хотя и придает ему необычайно широкий смысл, включая в него все этапы развития ведической религии (Антоненко 1994: 8–9). Впрочем, на поверку эта религия, так приглянувшаяся Антоненко, оказывается подозрительно близкой модернизованному в США кришнаизму, который он и считает единственным течением, сохранившим чистоту ведической традиции (см., напр.: Антоненко 1994: 15). Как бы то ни было, он заявляет, что в глубокой древности все индоевропейские народы, включая и русский, исповедовали ведическую религию (Антоненко 1994: 15–16).

Ядром концепции автора служит утверждение о необычайной близости санскрита к славянским языкам, из чего он делает вывод о древних теснейших контактах между славянами и арийцами (Антоненко 1994: 17–19; 1997б: 77). Корни этой концепции восходят к научным спорам 1970‑ х гг. вокруг теории О. Н. Трубачева, который, как мы знаем, пытался доказать, что индоарии изначально обитали в Северном Причерноморье, причем достаточно долго. Эту теорию широко разрекламировала этнограф Н. Р. Гусева в книге (Гусева 1977), нашедшей, наряду с построениями Трубачева, восторженный прием у русских националистов, тем более что эти идеи вполне согласовались с содержанием «Влесовой книги» и взглядами ее предположительного автора Ю. П. Миролюбова.

Не случайно Антоненко неоднократно почтительно ссылается на Гусеву и даже заимствует целые пассажи из ее работ (Антоненко 1994: 19, 31–35, 78). Отсылая читателя к такого рода авторитетам, он пытается создать у него представление о том, что «теория арийской индогерманской расы» нашла научное подтверждение (Антоненко 1994: 20, 87). Да, нашла, заметим мы, но только в нацистской науке эпохи Третьего рейха. Другие ученые на эту приманку не клюнули.

Далее автор старательно, но не вполне точно излагает имеющиеся в науке гипотезы о прародине индоевропейцев. Он как будто бы благосклонно относится к предположению о том, что она помещалась в восточноевропейской степи, специально отмечает, что по антропологическому «арийскому» типу местное население было близко к славянскому, и с благодарностью подхватывает идею о родине Заратуштры в Южном Приуралье. Он менее снисходителен к другой гипотезе, помещающей прародину индоевропейцев в Малой Азии. Его сомнения, впрочем вполне допустимые, основаны на чрезвычайно наивных представлениях. В частности, он убежден в том, что трипольская культура была создана индоевропейцами (Антоненко 1994: 28–32), хотя никто этого еще не доказал. Более всего автору импонирует идея о том, что прародина «ариев» помещалась в Заполярье, ибо она «опирается на данные ведической литературы» (Антоненко 1994: 24–25, 32–36). На самом деле она опирается на представления Б. Г. Тилака в пересказе Н. Р. Гусевой (Гусева 1991а; 1991б), у которой автор и списывает добросовестно соответствующие пассажи.

Дальше же начинается полная фантастика. Автор верит в то, что в ледниковый период на Северном полюсе существовал материк Арктида, откуда «арийцы» и двинулись позднее на юг в Евразию, якобы населенную тогда негроидами (Антоненко 1994: 35–37). Не говоря уже о том, что сведения о широком расселении негроидов в Евразии, мягко говоря, не точны, Антоненко и ему подобные не задаются вопросом о том, почему движение многочисленных высококультурных «арийцев» из Приполярья на юг не оставило никаких материальных следов. Ведь археологически соответствующие территории достаточно хорошо изучены, и миграции на них прослежены, но отчего‑ то в прямо противоположном направлении (Шнирельман 1997б). Как бы то ни было, автор свято верит эзотерическому учению о том, что арийская цивилизация хотя и тяготела к Индии, но покрывала собой всю Евразию и ее царь был царем всей Земли. А затем эта «всепланетная империя» распалась, равно как распалась и индоевропейская общность (Антоненко 1994: 39–40).

Таким образом, речь снова идет о попытке оживления эзотерической историософии. Кроме того, автор возрождает давно отвергнутую наукой клерикальную теорию о вырождении и деградации человечества и его религии якобы из‑ за отказа от единой изначальной божественной истины (Антоненко 1994: 6–7, 15, 41, 77. См. также: Елисеев 1994б; 1995а: 4). Как и Безверхому, ему близка мысль о том, что именно арии несли свет культуры остальному человечеству, ранее «чуждому всякому духовному знанию».

Что же автор думает о происхождении и раннем расселении славян? Здесь он педантично следует уже рассмотренной выше традиции, связывающей праславян с Малой Азией, хеттами, Троей и видящей в арийцах древнейших обитателей Палестины (приводятся все те же небылицы о Палестине – «Опаленном Стане», о Сионе – «Сиян‑ горе» и т. д.), вероломно покоренных евреями. Автор «обогащает» этот ряд лишь рассуждениями Трубачева об ариях (синдах) на Тамани и лингвистической теорией самодеятельного автора середины XIX в. А. Гильфердинга об особой близости славянских языков к санскриту. Он пытается также доказать, что древнерусская литература насыщена ведическими ассоциациями (Антоненко 1994: 41–48, 65). Вот почему русским следует знать ведическое учение, тем более что «на русской почве возродилась арийская идея царской власти, праведной и самодержавной» (Антоненко 1994: 82). Тем самым автор подводит читателя к мысли о том, что «русская культура и древнеславянская религия имеют несомненную генетическую связь с ведической традицией, древнейшей на Земле». Следовательно, «русский, славянский народ имеет великое прошлое, он был частью великой арийской общности, он является наследником этой общности, и он никогда не примирится с жалкой ролью просителя на задворках цивилизации» (Антоненко 1994: 83). Так недавний студент подводит «научную» основу под русскую имперскую идею.

Выдавая себя за историка и знатока древних религий, Антоненко обнаруживает поразительное невежество, произвольно трактуя исторические и языковые факты, искажая смысл исторических концепций и полностью нарушая принятую в науке методологию. Это, в особенности, ярко проявилось в его статье об «арийстве русских», опубликованной журналом «Родина» (Антоненко 1997б). Он безосновательно навязывает людям древнейших эпох мышление в категориях расовых и этнических различий, искусственно приписывает ариям ведение будто бы «религиозной войны» против аборигенов Индии, пишет о неких «замках дасью», не ведая, что ничего подобного в долине Инда археологам не известно, непонятно для чего предлагает читателю ошибочное сближение термина «арья» со славянским «орать» («пахать»), что сегодня разделяют только дилетанты. Говоря о «славянско‑ арийских» лингвистических и культурных параллелях, Антоненко полностью обходит вопрос о роли древнеиранских кочевников (скифов, сарматов, аланов) в истории народов Восточной Европы, а между тем, как установлено многочисленными исследованиями, именно контакты с ними сыграли первостепенную роль в усвоении иранского наследия славянами. Автор верит в существование в древности «ведического монотеизма», о котором специалисты ничего не знают. Но самое главное, делая вид, что знакомит читателя с содержанием понятия «арья», Антоненко смешивает все эпохи, будто не ведая, что смысл термина со временем изменялся.

Даже столь почитаемая С. Антоненко Н. Г. Гусева нашла нужным указать ему на ряд ошибочных утверждений и подходов. Она предупреждала против искусственного отождествления славян с ариями, верно отмечала принципиальные хозяйственные различия между ними (славяне – земледельцы, а арии – скотоводы), отрицала существование в прошлом «русского ведизма» и «мудрой нордической прарелигии». Справедливо отлучая подобные взгляды (которым Антоненко симпатизирует) от науки и не без оснований подчеркивая их родство с нацистской версией истории, Гусева развенчивала так называемое «благородство» ариев и видела в них примитивных скотоводов. Вслед за индийскими лингвистами она этимологизировала термин «арья» как «хозяин скота, кочевник» и настаивала на том, что значение «благородный» было приписано ему много позднее, вероятно в эпоху Средневековья. Впрочем, оставаясь приверженной идее «Арктической прародины», Гусева и сама плодила у читателей журнала «Родина» необоснованные иллюзии (Гусева 1997 г).

Во второй половине 1990‑ х гг. С. Антоненко был аспирантом в Институте российской истории РАН, но диссертацию так и не защитил. Он успешно печатался не только в известном своими склонностями журнале «Москва», но и в учрежденном правительством Российской Федерации и Администрацией президента журнале «Родина», где продолжал развивать идею о древнейшей арийской традиции, якобы лежащей в основе русской духовности. Он, в частности, доказывал, что представления старообрядцев о мироздании якобы сохранили черты древнейшей арийской традиции, зафиксированной Авестой и ведическими книгами. Он писал о «мистике Севера» и подчеркивал связь между русским сектантством и «миром арийской традиции» (см., напр.: Антоненко 1997б; а также: Родина, 1997, № 11: 66). Все это ему удавалось тем проще, что с конца 1997 г. он официально стал ведущим рубрики «Прародина», которую сам же и ввел в этот журнал для пропаганды неоязыческих и оккультных идей. Это было сделано на волне мистических настроений, охвативших тогда некоторые структуры в Администрации президента. Видимо, именно при активном участии Антоненко там начали публиковаться статьи, проникнутые духом «Северной арийской прародины» и сопутствующей ей мистикой (см., напр.: Трошин 1997; Святополк‑ Четвертынский 1998).

Тогда журнал подхватил идею о связи русских со строителями Аркаима (Аннинский 1998: 28–29). Затем была опубликована статья, вобравшая в себя многие из известных нам псевдонаучных фантазий, – речь шла о древнейшей письменности, якобы обнаруженной в Каменной Могиле («исследования» Кифишина), о прямых связях между трипольской культурой и шумерами, делался намек на то, что русские обладают общим культурным наследием с шумерами и т. д. Автор статьи, И. Святополк‑ Четвертынский, давал понять, что за всеми его рассуждениями якобы стояли серьезные научные исследования (Святополк‑ Четвертынский 1998).

Одновременно на страницах того же журнала Антоненко пытался уверить читателя в том, что именно к евреям («зелотам‑ секариям») восходят корни мирового терроризма и что сам библейский Бог был не кем иным, как первым террористом (Антоненко, Филиппова 1998). Мало того, с его подачи журнал «Родина» обсуждал и понятие «жид», осмысливая его как «скупой человек», наделенный отрицательными качествами, не являющийся «арийцем» (Антоненко 1997б: 80)[238]. Все это далеко не случайно и, как мы увидим ниже, имеет прямое отношение к тому образу евреев, который рисует современное русское неоязычество. Нелишне упомянуть, что в те годы Антоненко питал к последнему определенную слабость.

Примечательно, что, предоставляя трибуну С. Антоненко и его единомышленникам, журнал «Родина» одновременно выступал против псевдонаучных построений («фолк‑ хистори») дилетантов, видя в них «глобальный вред» и «урон для культуры» (Володихин 1998б). Вслед за статьей И. Святополка‑ Четвертынского журнал поместил вполне профессиональное обсуждение проблемы «Влесовой книги», со всей очевидностью демонстрирующее ее поддельный характер (Козлов 1998б). Вместе с тем никаких комментариев к статье Святополка‑ Четвертынского ни в этой работе, ни вообще в журнале не содержалось. Обе статьи публиковались как полностью автономные работы, не имевшие отношения друг к другу. Такая всеядность могла повредить престижу журнала, который в целом отличается высоким уровнем своих публикаций, сочетающих научную достоверность с доступностью изложения. Очевидно, в руководстве журнала это осознали, и рубрика «Прародина» вскоре исчезла.

Антоненко потерял свое прежнее место, и почти что на год его имя исчезло со страниц журнала. Лишь после того, как он в порядке покаяния опубликовал там статью, направленную против конспирологии и мифов о «внутренних врагах», в том числе антисемитских фобий (Антоненко 2000а), его снова взяли в журнал специальным корреспондентом, а затем он стал работать редактором отдела истории религии. Таким образом, начав активным мифотворцем, затем Антоненко стал живо интересоваться процессом мифотворчества и провел анализ мифов о власти в России с целью их использования в современной политике (Антоненко 2000б). Затем он стал экспертом по идеологии традиционализма (Антоненко 2004). Этот пример достаточно красноречиво говорит о цинизме по крайней мере некоторых из мифотворцев, хорошо понимающих, чем именно они занимаются, и готовых кардинально менять свои взгляды в соответствии с конъюнктурой[239].

Одной из самых ярких таких фигур является бывший геофизик, а ныне журналист А. Барашков, который любит публиковаться под псевдонимом А. Асов. Будучи большим энтузиастом «Влесовой книги», он с давних пор неравнодушен к «славяно‑ русской» предыстории и готов искать «древних русичей» едва ли не во всех частях земного шара. Одно время он развивал идеи о древнейшем «русско‑ аланском царстве Руксолань»[240], якобы процветавшем в IX в. до н. э. – IV в. н. э. в южнорусских степях от Днепра и Дона до предгорий Кавказа и низовий Волги (Асов 1996в), и о «праотце Богумире», не только ухитрившемся создать великое Евразийское государство, но и принесшем цивилизацию в Китай (Асов 1996д). Эти фантазии пришлись по вкусу журналу «Свет» (Бобрик 1998).

В конце 1990‑ х гг. они Асова уже не удовлетворяли, и он сконструировал более захватывающую картину «славянского этногенеза», уходившего корнями в поздний палеолит. По его мнению, славянский этнос выделился сперва из семьи бореальных, а затем и индоевропейских народов (как это возможно, он не объяснял), и его история, тем самым, насчитывает много тысяч лет. Одновременно он заявлял, что «собственно история славян» начинается с III в. н. э. Затем, благополучно забыв об этом, он вел отсчет этой истории с 4 – 3‑ го тыс. до н. э. (Асов 1998д: 6–8, 172–173). В своих построениях Асов реанимировал давно забытую идею XIX в. о том, что выделение славян из «арийской семьи» произошло якобы в Индии – будто бы это и объясняет культурные сходства между славянами Карпат и индусами Пенджаба (Асов 1998д: 239). Похоже, что Асов является единственным, кто хранит память об именах «древних славянских вождей и князей» 2 – 1‑ го тысячелетий до н. э. (Асов 1998д: 7–8).

Мало того, он даже знает о «древних войнах людей белой и черной рас в Европе» в период позднего палеолита (эти его «знания» имеют очевидный эзотерический источник). Он также верит в то, что в 7 – 4‑ м тыс. до н. э. по своим природным условиям Кольский полуостров напоминал современный Крым (Асов 1998д: 166, 170, 175)[241]. В течение последних двадцати лет Асов является одним из самых плодовитых пропагандистов Арктического мифа о древнейших белых людях, «ариях», и их Северной прародине, откуда «праотец Арий (Орий)» якобы привел арийские народы на Южный Урал (Асов 1998д: 233–237). Асов с энтузиазмом принимает результаты, полученные на Кольском полуострове самодеятельной экспедицией В. Н. Демина, о которой еще пойдет речь, и нисколько не сомневается в их достоверности (хотя на помещенной им фотографии отчетливо видно, что речь идет не об искусственных сооружениях, а о естественных выходах скальных пород. См.: Асов 1998д: 183).

Развивая свою неуемную фантазию, Асов доказывал, что Аркаим под названием «Кайле‑ град» или «Калица» фигурирует во «Влесовой книге», что именно там жил царь Йима, «прародитель киммерийских славянских родов», что на самом деле имя этого царя было Богумир[242]и что под его руководством в глубокой древности возникла огромная империя Евразии, раскинувшаяся от Китая до самой Африки (Асов 1998д: 223–232). Эта империя была разрушена злыми силами. Им автор придает облик трехглавого дракона Зохака, сына царя «праарабов‑ семитов» (по‑ русски Ящер). Образ этого чудища и его удивительной связи с семитами нуждается в комментариях. Дело в том, что в зороастрийском трактате «Денкарт» (IX – начало X в.) фигурирует трехглавый дракон Ажи‑ Дахак (Заххак), правивший в Иране после первого царя Йимы. В «Шахнаме» он принял образ жестокого сына арабского царя, требовавшего человеческих жертв для того, чтобы кормить двух змей, растущих из его плеч. Якобы он убил Йиму (Джамшида) и установил царство зла (Ленорман 1878: 148; Брагинский 1980)[243]. Иными словами, автор в скрытой форме, но, тем не менее, достаточно недвусмысленно дает понять, кто именно с давних пор портил и разрушал построенное предками. И перед читателем возникает призрак «арийско‑ семитской конфронтации».

Все же предки славян спаслись и под руководством некоего князя Мося осуществили блестящие военные кампании вначале в Передней Азии, где выступали под именем ариев, а затем в Европе. Где‑ то в районе Кавказа они якобы основали Трою – «второй Аркаим». В конечном итоге, совершив все эти замечательные деяния, славяне пришли в Центральную Россию. Здесь‑ то они и воздвигли Москву, получившую свое название по имени князя Мося. Поэтому ее можно считать «третьим Аркаимом». Но, заявляет автор, она же являлась и «первым Аркаимом», ибо древнейшая цивилизация, откуда люди позднее передвинулись на Урал, существовала именно на севере Европы. Автор относит «Москву гиперборейскую» к 4‑ му тыс. до н. э. и заявляет, что в раннем Средневековье славяне просто вернулись на свою исконную территорию, покинутую в глубокой древности (Асов 1997; 2008б: 312–326).

Интересно, что уже через год после публикации этой истории Асов едва ли не полностью ее переписал. Теперь вместо князя Мося он поставил во главе славян праотца Ария, якобы чудом спасшегося от дракона, убивавшего всех потомков Богумира[244]. Затем, отправив ариев воевать сначала в Малую Азию, а потом в Европу, Асов уже не упоминает ни «второго», ни «третьего» Аркаима. Забыв о «Москве гиперборейской», он увлекся судьбой Палестины (он называет ее «землей пеласгов», считая тех близкими родственниками славян), где заставил «благих ариев», или «хиберов»[245], отвоевывать ее у филистимлян, или «пеласгов». Бесцеремонно заимствуя из Библии целыми кусками, он доходит до того, что обвиняет ее в «искажении преданий пеласгов» и приписывании подвигов «хиберов» иудеям. Опираясь на антисемитский стереотип, он заявляет, что «иудеи тогда не воевали, они, как всегда, побеждали в мирное время (через торговлю, ростовщичество, жреческую деятельность и т. п.)». По его словам, ни Давид, ни Соломон не были иудеями, и он делает все возможное, чтобы наделить их арийской кровью. Следовательно, рассуждает Асов, Иисуса Христа можно назвать «потомком Ария и Дажьбога». Тем самым, тот оказывается в родстве со славянами (Асов 1998д: 247–266; 2008б: 355). Иными словами, выступая против «лжеученых», Асов без тени смущения приписывает арийцам историю древних израильтян вместе с их царями и героями. Все это, разумеется, заставляет вспомнить об источнике таких взглядов – антисемитской книге расиста Хьюстона Чемберлена «Основания XIX века», о которой уже говорилось.

Так стараниями Асова предки «славяно‑ русов» вынуждены были тысячелетиями метаться между глубинами Азии, Европой и Палестиной, сражаясь с полчищами врагов. Наконец они остановились в «Русколани Антии», изображенной теперь уже не «русско‑ аланским царством», как прежде, а «первым славяно‑ русским государством» с центром в Кияре, или Киеве Антском. Именно здесь, по утверждению Асова, в обществе «славяно‑ русов» произошли кардинальные изменения. Главным было то, что князь Бус распространил среди них ведическую веру вместе с учением о Прави, Яви и Нави. По‑ своему переиначив исторические факты, Асов рисует захватывающие победы Буса над врагами, включая и вождя готов Германариха. Мало того, признав, что в конечном итоге Бус потерпел поражение, Асов доходит до того, что называет его распятие той исторической основой, которая якобы была использована создателями Евангелия для описания распятия Бога. Он даже заявляет, что будто бы христиане Русколани и Боспора признавали Буса Христом и что Бус, подобно Христу, воскрес на третий день в Воскресенье (Асов 1998д: 278, 283–312; 2008а: 134).

Начиная с 2000 г. Асов всеми силами пытается познакомить широкого читателя со своими фантазиями, включая их в комментарии к многочисленным изданиям «Книги Велеса», которыми успешно занимаются несколько известных издательств, в особенности «Вече» и «ФАИР‑ Пресс». Ему уже недостаточно того, что он основывается на поддельном историческом документе. Своими «пояснениями» к «Влесовой книге» он искажает и ее, наделяя текст такими интерпретациями, о которых ее создатель не мог и помыслить. Собрав все свои разрозненные рассуждения, публиковавшиеся ранее в журнале «Наука и религия», и снова их откорректировав, Асов сконструировал грандиозный миф о происхождении и дохристианской истории славян, которые отождествляются у него и с «белой расой», и с «арийцами». Теперь в его рассуждениях «Влесова книга» оказывается кладезью памяти, охватывающей события последних 20 тыс. лет, разворачивавшиеся на огромных пространствах между Китаем и Северной Африкой. Повествование начинается с описания «блаженной жизни» на островах в Северном Ледовитом океане, где якобы и находилась «прародина славян» и где среди «цветущих садов» счастливо жили «предки белой расы», уже тогда исповедовавшие свои «ведические верования». Однако резкое похолодание заставило их сняться с обжитых мест и под руководством «бога Солнца, Яра» отправиться в странствования едва ли не по всему Старому Свету. Их путь пролегал вдоль Уральских гор, что привело их на Южный Урал, который Асов отождествляет с Семиречьем. Затем оттуда началось их великое расселение в разные стороны – в Китай, Индию, Двуречье, Поднепровье и Западную Европу. О местных жителях этих регионов и их взаимоотношениях с пришельцами Асов почти ничего не сообщает: он лишь глухо упоминает о военных победах «ариев» («предков славян»), о порабощении местного населения и, что примечательно, о столкновении в Европе с «народами черной расы». Повсюду эти «арии‑ славяне» создавали «великие государства» и приносили «высокую ведическую культуру». Не забывает Асов и об «ариях‑ хиберах», якобы заселивших Палестину, обещанную им Богом. Здесь он снова обращается к идее Чемберлена об «арийстве» Давида и Соломона, а с ними и Иисуса Христа, что, по мысли Асова, делает их ближайшими родственниками славян (Асов 2000д). В другой книге Асов пишет о том, как в своем движении на юг «люди белой расы» вытесняли «негроидов» из Европы и Азии в Африку (Асов 2000 г: 265). В этом без труда обнаруживаются следы уже известной нам эзотерической концепции антропогенеза, не имеющей никакого отношения к современным научным знаниям, не содержащим ничего подобного нарисованным Асовым межрасовым войнам.

Основой для всех этих фантазий Асову служит не столько «Влесова книга», сколько переосмысленные им самим заимствования из древних источников, включая ряд священных книг типа иранской Авесты и Пятикнижия Моисея. В своих построениях Асов также руководствуется известными расистскими произведениями типа книг Чемберлена, добавляя к этому идеи, почерпнутые им из эзотерической литературы. При этом он донельзя искажает смысл древних исторических произведений и их датировки. Скажем, вслед за Чемберленом он изображает Пятикнижие «тенденциозной переработкой арийских преданий», а индийскую Махабхарату относит к 5‑ му тыс. до н. э. Наконец, он всемерно пользуется модными оккультными представлениями о смене «лютой эпохи Рыб» «счастливой эпохой Водолея» (Асов 2000д: 405). Смысл этой эзотерической концепции состоит в том, что она связывает созвездие Рыб с Израилем и христианством, а созвездие Водолея – с Россией. Иными словами, якобы именно с Израилем и христианством ассоциируется всевластие злого и коварного Чернобога («Князя Мира Сего»). Эта эпоха, когда люди забыли родных богов, длилась последние два тысячелетия и принесла им неисчислимые бедствия (Асов 2008б: 378). Но скоро все должно закончиться, и наступит новый Золотой век, когда «духовный центр мира» якобы вернется в Россию.

Тщательно дистанцируясь от «чернокожих», Асов в своих последних книгах пытается создать народам Евразии общую генеалогию. Он утверждает, что тюрки и славяне имели общие корни, что племена «белой» и «желтой» рас вместе пришли с Севера и что они совместными усилиями вытесняли «чернолицых». Он даже находит общие корни у славян, тюрков и германцев (Асов 2008б: 281–284). Этим он, в частности, обосновывает идею о необычайно широком расселении праславян в глубокой древности. В их ареал он включает не только Центральную Азию и Кавказ, но даже китайскую провинцию Шаньси. Он делает все это простым способом – путем отождествления скифо‑ сарматской культуры со «славяно‑ арийскими предками» (Асов 2008б: 294–311).

Асову свойственна зачарованность клонированием. Создавая несколько древних героев‑ вождей по имени Арий и несколько Аркаимов, он тем же способом конструирует и несколько «прародин славян», группируя их в северные и южные: северные были якобы связаны с Арктидой, а южные – с Атлантидой. Среди северных прародин он называет Арктиду, Южный Урал (он же – Семиречье) и предгорья Эльбруса на Северном Кавказе. Одновременно и Среднеазиатское Семиречье сохраняет свое значение как одна из «прародин славян‑ ариев». Древнее население Месопотамии, Малой Азии и Балкан Асов тоже причисляет к предкам «славян», но на этот раз связывает их с «южной прародиной», якобы располагавшейся в Атлантиде. Противоречие, возникающее в связи с наличием столь контрастных прародин, Асов легко обходит, утверждая, что пришедшие с севера «арийцы» поглотили южных «потомков атлантов» (Асов 2008а). В итоге все древнейшие культуры и цивилизации оказываются творением «славян‑ арийцев», и Асов корит сомневающихся в этом современников в отсутствии любознательности. Действительно, ведь, по его утверждению, Русь родилась «за тысячи лет до основания Киева» и была связана со «славяно‑ арийским морем народов», тысячелетиями занимавших огромные территории от Камчатки и Алтая до Балкан и от Белого моря до Черного (Асов 2008б: 4). Он вдохновенно заявляет о том, что «великая древняя история праславян ждет своих археологов» (Асов 2008а: 243), и призывает археологов изучать природные геологические образования как якобы памятники арийской древности (Асов 2008б: 310).